Башня Нерона

– Да, Росточек, – сказала галлийка. – А теперь убери оружие, пока Гунтеру не пришлось отрубить тебе голову.

Глава 2

Утренние булки на ужин?

Лестер против такого кощунства

Надо пописать. Терплю

Германец с мечом просиял:

– Отрубить голову?

Его имя ГУНТЕР было написано на фирменном бейджике, который он нацепил на доспехи как единственный признак какой-никакой маскировки.

– Не сейчас. – Лугусельва не спускала с нас глаз. – Как видите, Гунтеру нравится рубить головы, так что давайте по-хорошему. Пойдем…

– Лу, – спросила Мэг. – Почему?

Мэг умела вложить в голос искреннее, без единой фальшивой ноты страдание. Я слышал, как она горевала о наших погибших друзьях. Слышал ее рассказ о смерти отца. Слышал, с какой яростью она говорила о приемном отце Нероне, который убил ее папу и много лет отравлял ее разум, морально издеваясь над ней.

Но, когда она обратилась к Лугусельве, ее голос зазвучал совсем по-другому. Словно лучшая подруга только что без причин и предупреждений разорвала на части ее любимую куклу. В нем слышались обида, растерянность, изумление, будто, хоть жизнь и полна унижений, именно этого унижения она никогда не могла предвидеть.

Лу стиснула зубы. Вены у нее на висках вздулись. Я не понимал, злится она, чувствует себя виноватой или хочет показать, какая она белая и пушистая.

– Помнишь, что я говорила тебе о долге, Росточек?

Мэг подавила всхлип.

– Помнишь? – резче повторила она.

– Да, – прошептала Мэг.

– Тогда собирайся и пошли. – Лу отвела меч Гунтера от шеи Мэг.

Здоровяк недовольно фыркнул, что на языке германцев, видимо, означало «Никогда не дают повеселиться».

Ошеломленная, Мэг встала и открыла верхнюю багажную полку. Я не мог понять, почему она так покорно исполняет приказы Лугусельвы. Мы попадали в переплеты и похуже, но сражались. Кто все-таки эта галлийка?

– Значит, все? – прошептал я, когда Мэг отдала мне мой рюкзак. – Мы сдаемся?

– Лестер, – тихо проговорила она, – просто делай как я скажу.

Я повесил на плечи рюкзак, лук и колчан. Мэг застегнула на талии садовничий пояс. Лу и Гунтера, похоже, ничуть не смутило, что я теперь вооружен стрелами, а Мэг – семенами фамильных растений в огромных количествах. Пока мы собирались, смертные бросали на нас раздраженные взгляды, но никто не шикал, видимо, не желая разозлить двух крепких проводников, выводящих нас из вагона.

– Туда. – Лу указала арбалетом на дверь у себя за спиной. – Остальные ждут.

Остальные?!

Я не горел желанием встретиться с другими галлами и гунтерами, но Мэг смиренно побрела за Лу сквозь двойные двери из плексигласа. Я пошел следом. Гунтер дышал мне в затылок, вероятно прикидывая, как просто будет отделить мою голову от тела.

Наш вагон с другим соединял переход: грохочущий шаткий коридор с автоматическими раздвижными дверями; в углу приютился туалет размером не больше шкафа, а по обе стороны от нас располагались входные двери. Я подумал было выскочить в одну из них и надеяться на лучшее, но побоялся, что «лучшее» окажется смертью от удара о землю. Снаружи стояла непроглядная тьма. Судя по громыханию панелей из гофрированной стали у меня под ногами, наша скорость намного больше ста миль в час.

За противоположными дверями из плексигласа виднелся вагон-ресторан: унылый буфет, ряды столиков, вдоль которых ошивались с полдюжины крепких ребят – это были германцы. Ничего хорошего нас там не ждет. Если у нас с Мэг и есть шанс сбежать, действовать нужно прямо сейчас.

Но, прежде чем я решился на какой-нибудь отчаянный шаг, Лугусельва вдруг остановилась перед входом в вагон-ресторан. И повернулась к нам.

– Гунтер! – рявкнула она. – Проверь, нет ли в туалете лазутчиков.

Кажется, Гунтер был огорошен этим приказом не меньше меня – то ли потому, что не видел в нем никакого смысла, то ли потому, что понятия не имеет, кто такие лазутчики.

Мне стало интересно, что было причиной такой подозрительности Лугусельвы. Она что, решила, будто в туалет набился легион полубогов, готовых в любой миг выскочить и броситься к нам на помощь? Или, может, она, как и я, однажды наткнулась на циклопа, восседающего на фарфоровом троне, и с тех пор не доверяет общественным туалетам?

Посверлив пару секунд Лугусельву взглядом, Гунтер фыркнул и подчинился.

Когда он заглянул в туалет, галью… в смысле галлийка внимательно на нас посмотрела.

– Когда поедем по туннелю в Нью-Йорк, – сказала она, – вы оба попроситесь в туалет.

Я и раньше получал дурацкие приказы, в основном от Мэг, но так низко еще никогда не падал.

– Вообще-то мне уже сейчас нужно, – заметил я.

– Потерпишь, – отрезала Лу.

Я бросил взгляд на Мэг: может, она понимает, что происходит? Но она угрюмо смотрела себе под ноги.

Тут вернулся сосланный в уборную Гунтер:

– Никого.

Бедолага. Если уж приходится искать лазутчиков в туалете поезда, меньшее, на что ты рассчитываешь – найти парочку и убить на месте.

– Ладно, – сказала Лу. – Пошли.

Она втолкнула нас в вагон-ресторан. Шестеро германцев повернулись и уставились на нас, сжимая в мощных кулаках булочки и стаканчики с кофе. Варвары! Кто еще станет есть утренние булочки вечером! Воины были одеты как Гунтер, в кожу и золотую броню. Маскировкой – фирменными бейджиками – они тоже благоразумно обзавелись. Один из них, ЭДЕЛЬБЕОРТ (самое популярное германское имя для мальчика в 162 году до новой эры), пролаял, обращаясь к Лу, какой-то вопрос на неизвестном мне языке. Лу ответила на том же наречии. Судя по всему, ответ удовлетворил воинов, и они снова занялись кофе и булочками. Гунтер присоединился к ним, ворча, как трудно найти хорошего врага, которому можно отрубить голову.

– Сядьте здесь, – велела нам Лу, указав на столик у окна.

Мэг с хмурым видом уселась на место. Я устроился напротив, положив рядом длинный лук, колчан и рюкзак. Лу осталась стоять неподалеку – на тот случай, если мы решим обсудить план побега. Но ей не о чем было волноваться. Мэг по-прежнему избегала смотреть мне в глаза.

Я снова задумался о том, кто такая эта Лугусельва и что она значит для Мэг. За месяцы наших странствий Мэг ни разу о ней не упомянула. Это меня беспокоило. Я подозревал, что это вовсе не значит, что Лу безразлична Мэг, скорей наоборот: она для Мэг очень-очень важна.

Но почему галлийка? При Нероне в Риме редко можно было встретить галла. К тому моменту, когда он стал императором, они по большей части были уже покоренным и насильно «окультуренным» народом. Тех, кто не желал оставлять в прошлом татуировки и гривны и жил по старым обычаям, вытеснили на окраины Бретани или на Британские острова. Имя Лугусельва… Я никогда хорошо не говорил по-галльски, но вроде бы оно означает «любимая богом Лугусом». Я вздрогнул. Эти кельтские божества были странным свирепым народом.

У меня путались мысли, и решить загадку Лу в тот момент я не мог. Из головы не выходила несчастная убитая амфисбена – безобидный монстр, который уже никогда не вернется домой к жене – а все из-за того, что пророчество выбрало его своей марионеткой.

От его слов меня пробрала дрожь: это была терцина, совсем как та, которую мы получили в Лагере Юпитера:

Зевесов сын, последний бой грядет.Нерона башня примет лишь двоих,И зверь, что занял твой чертог, падет.

Да, я выучил эти проклятые строки.

Теперь нам выдали очередной набор инструкций, очевидно, связанный с предыдущим, потому что первая и третья строки в нем рифмовались с предыдущей строфой. Дурацкий Данте, придумавший эту дурацкую бесконечную стихотворную форму.

Аида сын, друзей твоих лихихВ пещерах бег укажет к трону путь.Но ваша жизнь – в руках Нерона ледяных.

Я знал одного сына Аида – Нико ди Анджело. Наверное, он все еще в Лагере полукровок на Лонг-Айленде. Может, он и знает тайный путь к трону Нерона, но у него не будет возможности показать его нам, если мы не сбежим из этого поезда. Кто такие друзья Нико, бегающие в пещерах, я понятия не имел.

Последняя строчка новой строфы была форменным издевательством. Нас тут окружили люди Нерона – конечно, мы у него в руках. Хотелось верить, что у этого стиха есть какое-нибудь оптимистичное продолжение… может быть, связанное с тем, что Лу приказала нам идти в туалет, когда мы окажемся в туннеле на подъезде к Нью-Йорку. Но, глядя на свирепое лицо Лу и ее семерых накачанных кофеином и сахаром друзей-германцев, особого оптимизма я не ощущал.

Я поежился в кресле. Ну зачем я вспомнил про туалет?! Теперь захотелось еще больше.

Снаружи мелькали подсвеченные билборды Нью-Джерси: рекламы салонов, где можно купить непрактичный гоночный автомобиль; юристов, которых можно нанять, чтобы засудить других водителей, если въедешь куда-то на этой машине; казино, где можно промотать все деньги, выигранные в судах по этим искам. Великий круг жизни.

Мы проехали станцию аэропорта Ньюарка. Да хранят меня боги, я настолько отчаялся, что у меня мелькнула мысль, не попробовать ли сбежать. В Ньюарк.

Но Мэг сидела на месте, и я не стал дергаться.

Скоро должен показаться туннель, ведущий к Нью-Йорку. Может быть, вместо того чтобы отпрашиваться в туалет, мы атакуем наших захватчиков…

Лу словно прочла мои мысли:

– Хорошо, что вы сдались. Только в этот поезд Нерон отправил еще три таких же отряда. Все маршруты – поезда, автобусы, авиарейсы до Манхэттена – перекрыты. Не забывайте, что у Нерона есть Дельфийский оракул. Он знал, что вы приедете сегодня. Вас все равно схватили бы на подходе к городу.

Умеешь ты растоптать надежду, Лугусельва. Напомнить, что пособник Нерона Пифон вещает ему о будущем, используя мой священный оракул против меня… Это жестоко.

Но Мэг вдруг оживилась, как будто что-то в словах Лу вселило в нее надежду:

– А как вышло, что именно ты нашла нас, Лу? Просто удача?

Лу поиграла мускулами, отчего татуировки на ее руках пришли в движение: из-за вертящихся перед глазами кельтских кругов меня даже начало укачивать.

– Я хорошо тебя знаю, Росточек, – сказала она. – Знаю, как тебя выследить. Нет никакой удачи.

Я мог бы вспомнить нескольких богов удачи, которые не согласились бы с этим заявлением, но спорить не стал. После того как нас взяли в плен, желание вести светские беседы у меня как-то поугасло.

Лу повернулась к своим спутникам:

– Как только доедем до Пенн-стейшн, передадим пленников конвоирам. И чтобы никаких ошибок. Никто не убивает девчонку или бога, пока в этом нет крайней необходимости.

– А сейчас нет крайней необходимости? – спросил Гунтер.

– Нет, – ответила Лу. – У принцепса на них свои планы. Они нужны ему живыми.

Принцепс. Во рту у меня стало горше, чем от самого горького амтраковского кофе. Чтобы меня притащили к Нерону под конвоем – да, не так я планировал с ним встретиться.

Мы проехали мимо пустырей, застроенных складами, и верфей Нью-Джерси, а через миг нырнули в черноту туннеля под Гудзоном. Неразборчивый голос из динамика сообщил, что следующая остановка Пенн-стейшн.

– Я хочу писать, – заявила Мэг.

Я изумленно уставился на нее. Неужто она и впрямь собралась выполнять странный приказ Лу? Галлийка взяла нас в плен и убила ни в чем не повинного двухголового змея. С чего бы Мэг доверять ей?

Мэг с силой надавила пяткой мне на ногу.

– Да, – пискнул я. – Мне тоже надо.

По крайней мере, в моем случае это было правдой.

– Потерпишь, – пробурчал Гунтер.

– Я очень хочу. – Мэг попрыгала на месте.

Лу тяжело вздохнула. Ее раздражение не казалось наигранным.

– Ладно. – Она повернулась к своему отряду. – Я их свожу. Вы оставайтесь здесь и готовьтесь к высадке.

Никто из германцев не стал возражать. Наверное, Гунтер успел нажаловаться, как его отправили проверять туалет. Они стали запихивать последние булки в рот и собираться, а мы с Мэг поднялись из-за стола.

– Вещи, – напомнила мне Лу.

Я поморгал. Ну конечно. Кто же ходит в туалет без лука и стрел? Это было бы глупо. Я взял свой багаж.

Лу повела нас обратно в переход. Как только двери за ней закрылись, она тихо скомандовала:

– Сейчас.

Мэг рванула в тихий вагон.

– Эй! – Лу отпихнула меня с дороги, успев прошептать: – Заблокируй дверь. Отцепи вагон. – И помчалась за Мэг.

Что-что сделать?!

В руках у Лу вспыхнули два скимитара.

Постойте-ка, у нее были мечи Мэг?! Нет. Добежав до конца перехода, Мэг развернулась к ней, у нее в руках возникли два меча, и они сцепились в демонической схватке. Получается, они обе димахеры – самый редкий тип гладиаторов? Это значило… у меня не было времени думать о том, что это значило.

Позади меня раздавались вопли – это рванули к нам германцы. Еще миг – и они окажутся в переходе.

Я не понимал, что происходит, но в моем тупом человеческом мозгу забрезжила мысль, что, возможно – возможно! – Лу пытается нам помочь. И если я не заблокирую дверь, как она приказала, нас догонят семеро злобных варваров с липкими ручонками.

Я ударил ногой в основание раздвижных дверей. Ручек на них не было. Пришлось прижать ладони к створкам и силой держать их сомкнутыми.

Гунтер врезался в двери на полной скорости, от удара у меня чуть не выбило челюсть из суставов. Сзади на него налетел второй германец. Мне повезло разве что с тем, что варвары оказались в узком пространстве, где им трудно было действовать сообща, ну и еще с тем, что соображают они туго. Вместо того чтобы объединить силы и раздвинуть створки, они просто толкали и отпихивали друг друга, отчего Гунтер бился мордой в двери, как таран.

У меня за спиной, яростно лязгая клинками, сражались Лу и Мэг.