— Проходи.
Я остановилась на пороге как вкопанная, замерев от страха. На меня смотрел огромный пес, здоровый представитель породы немецкой овчарки. Только этого не хватало. Я панически боялась собак, даже маленьких, а такого…
— О, Чип, привет, дружище. Сегодня ты оставлен у меня? Прекрасно. Проходи, не бойся, — обратился он ко мне, — Чип не укусит.
— Только съест, — попыталась пошутить я, но с места не сдвинулась.
Вячеслав посмотрел на меня, на Чипа. Вернулся ко мне, приобнял за плечи и почти втолкнул в квартиру, захлопнув за мною дверь.
— Чип ко мне. Сидеть, — четко прозвучали команды.
Пес подошел, сел перед нами.
— Посмотри на эту добродушную морду. Он без моей команды и мухи не обидит. Он отлично дрессирован и хорошо воспитан, женщин не трогает.
Вячеслав Романович взял мою руку и положил на морду пса. Я попыталась его погладить.
— Понятно. Придется тебе Чип сегодня пожить в спальне. А то гостья может умереть от страха. Труп в квартире в мои планы не входит, — пошутил Вячеслав, указав Чипу на дверь в спальню и отправив пса в ссылку. — Если Чип здесь — значит была мамуля, если была мамуля — значит квартира сияет чистотой. Можно проходить смело.
Я сняла туфельки и прошла в комнату следом за хозяином. Это был рабочий кабинет. Письменный стол, стул, софа, два кресла, журнальный столик, телевизор, музыкальный центр и книжные шкафы, на полу мягкий ковер, вот и все убранство этой комнаты. Никаких лишних вещей. Сразу видно, хозяин квартиры — мужчина.
Вячеслав подошел к столу, прочитал записку.
— Мама, как ты любишь все испортить и все усложнить, — возмутился он, и сняв телефонную трубку, набрал номер.
Ответили почти сразу.
— Мамуль, привет. Спасибо за уборку. Как ты себя чувствуешь в такую погоду?.. Я завтра не смогу приехать. У меня другие планы… Ма, я не хочу знакомиться ни с какой Леной… Хорошо, с Ирой, но тоже не хочу… Я не собираюсь жениться ни сейчас, ни через год… На этот счет у меня другие планы, ты же знаешь… У меня есть невеста, ну, не совсем невеста, но девушка… Когда познакомлю? — Вячеслав обернулся, оценивающе посмотрел на меня и ответил маме. — Завтра. Во сколько нам подъехать?.. Хорошо, мамулечка, обязательно будем вдвоем в три у вас на даче… И я люблю тебя. До завтра, — и положил трубку.
Я молча смотрела на этого мужчину, слушала, как он воркует с мамой и понимала, что это был совершенно другой человек. С ней он был совершенно другим, в каждом его слове было полно нежности и трепетной заботы. Он даже преобразился во время разговора с мамой, лицо засветилось, на нем заиграла улыбка.
— Завтра поедешь со мной на дачу к моей маме. Будешь моей девушкой. Надо ее бдительность немного усыпить. Очень рьяно стала искать мне невесту. Сын-холостяк ее явно не устраивает.
Все! Нежный сын исчез, снова был надменный мужчина.
— А если я не могу?
— А ты не можешь? — от удивления у него приподнялась бровь.
— Да. Я собиралась с подружками пойти на пляж.
— Подружки могут сходить на пляж и без тебя. Пляж я тебе обеспечу шикарный, но на нашей даче. Завтра увидишь и не пожалеешь. Это я тебе обещаю. Займемся диссертацией? Или? — он как-то странно посмотрел на меня.
— Диссертацией. Но, … от чашки кофе я бы не отказалась…
— Диссертация вот, — он открыл папку с ровной стопкой бумаги, — вот карандаши для правки. Хотя, Ангелина Валиевна, печатает без ошибок, но… прочитать все же надо. А я пошел заваривать кофе.
Я села за письменный стол и начала читать этот труд… Стиль написания был изумительный. Такой четкости и лаконичности в научной литературе я еще не встречала. На чистом листе бумаги я делала пометки тех мест, что мне не очень пришлись по душе…
— А вот и кофе. Иди сюда, хватит колдовать, — Вячеслав явно был не настроен работать.
«Иногда боги тоже отдыхают», — мелькнула у меня в голове.
Я, отложив диссертацию, подошла и села в кресло, к нам пришел Чип, я машинально поджала ноги. Вячеслав улыбнулся, но пса из комнаты не выгнал.
— Телевизор или магнитофон? — спросил Вячеслав. Он очень любил задавать такие короткие вопросы.
— Магнитофон.
— Зарубежное или отечественное?
— Смотря что?
— Классика или современное?
— Классика.
— Что из классики?
— Можно орган, фортепиано. А что есть?
— Многое. Вчера слушал это…, — и он включил магнитофон, зазвучала музыка Бетховена. — Пойдет?
— Еще бы…
— Тогда пей кофе…
Я пила кофе, наслаждалась музыкой и на мгновение совсем забыла, что я в чужой квартире и не одна…
— Кофе еще заварить? — предложил Вячеслав.
— Нет, спасибо… Мы на сегодня с диссертацией, по всей видимости, закончили? — спросила я в надежде, что смогу свалить от него пораньше.
— Да.
— Тогда можно я поеду домой?
— Еще рано.
— Я вечером собиралась с подругами в кино, если помните, — напомнила я.
— А моя компания тебя не устраивает? — он внимательно смотрел на меня.
— Я не совсем поняла?
— Провести вечер со мною ты не хочешь?
Судьба послала мне чересчур много Вячеслава. Как будто я открыла солонку не с той стороны, и вместо щепотки соли высыпалась целая куча. Все было пересолено им. И я ответила:
— Мне кажется Вас за эту неделю было у меня очень много. Не находите? Как и меня у Вас. И я Вам еще не надоела?
— Отнюдь. Мне даже очень комфортно в такой компании. Так что?
Я пожала плечами. Говорить «нет» не хотелось, но и сказать «да» язык не повернулся.
— Притом, — размышлял вслух Вячеслав, — завтра нам придется предстать перед глазами моей мамули. Она женщина очень внимательная. Нужно хоть немного узнать друг друга. Да и секса у меня уже неделю, твоими молитвами, не было, — подытожил он.
— Затея с мамулей — Ваша затея. Я согласия не давала.
— А я и не спрашивал. И… спрашивать не собираюсь, — сказал он это тоном, не терпящим возражения.
— Вот именно. А надо было бы. Отсутствие у Вас секса и я — никак не связано. Я — являюсь Вашей Тенью только днем, всего неделю и всего на месяц. Ночь от Тени свободна.
— Я предпочитаю иметь дело с одной дамой и днем, и ночью…, — он пристально смотрел на меня.
— Тогда можно я не буду этой дамой? — я впервые открыто и с вызовом посмотрела на Вячеслава Романовича и получила его твердый ответ.
— Нет, — он явно был доволен собой.
Было понятно, он уже принял решение, с женщинами он не советовался и советоваться не собирался. Он влез в мое личное пространство, в мое личное время, теперь еще дал понять, что претендует на мою постель и меня это пугало. Это никак не входило в мои планы. Я опустила ноги с кресла и хотела встать, но совсем забыла о наличии пса в комнате. У своих ног услышала легкое рычание.
— Чип не начинай, я не могу весь вечер сидеть как на жердочке, я не курица, — выпалила я.
Теперь уже было не понятно, кто для меня более опасен: пес или его хозяин. Вячеслава это развеселило.
— Расслабься, сейчас отвезу домой, — он встал и сделал шаг к столу.
— А я и не напрягалась, — я тоже решила подойти и объяснить места правок, но такой мой ответ заставил Вячеслава Романовича резко обернуться, и мы очутились неприлично близко друг к другу.
Я машинально сделала шаг назад, там рыкнул сторож. Я замерла.
— А говоришь не напрягалась, — засмеялся Вячеслав, сделал шаг ко мне, взял за плечи. — Ты со всеми такая… дерзкая?
— Не знаю. Никто не жаловался.
— Виолетта, а ты мне определенно нравишься. С тобой прикольно… Ты естественная.
Какой он все-таки огромный, мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо. Вячеслав несколько наклонился и нежно поцеловал меня. Я не спешила отвечать на его поцелуй, еще не поняла понравилось ли мне. Он поцеловал более настойчиво, и я ответила. Я была живым человеком, с моим мужчиной (мужем) последний раз я целовалась полгода назад. Тело истосковалось по мужскому вниманию и ласкам. Что поделаешь, физиологию никто не отменял. Но я нашла в себе силы и легонько оттолкнула Вячеслава.
— Нет…
— Что “нет”?
— Нет, это значит нет, и никаких вариантов. Давайте не будем это продолжать. Мне нравится работать с Вами и очень не хочется менять куратора.
Он посмотрел пристально в мои глаза, вздохнул:
— Поехали, отвезу в общежитие.
Всю дорогу мы молчали. Он проводил меня до комнаты.
— Можно зайти? — спросил он. Это меня несколько озадачило. Не столько его желание войти, сколько разрешение на вход.
— Можно, если не будите приставать.
Вячеслав принял этот ответ за приглашение, не дав обещания.
— Завтра в час я заеду. Не забудь взять купальник. Можешь прихватить книгу, вдруг скучно станет. Пробудем на даче целый день. Вернемся часов в десять.
Вячеслав Романович не уходил. Он стоял у окна, подпирая собой подоконник. Я не знала, как его выпроводить. Вечер был испорчен. Меня это злило. В кино я не попала, женщину во мне разбудили. Ну, что это за мужчина свалился на мою голову.
— Извиниться не хотите? — резко выпалила я.
— За что? — он смотрел на меня удивленными глазами.
«Он действительно не понимает, за что он должен извиниться или прикидывается?» — подумала я и ответила:
— За испорченный вечер.
Я ждала извинения, но не такого: он резко подошел, взял меня в охапку и поцеловал. Его губы были мягкие и нежные, они обволакивали мои. Вначале осторожно, потом все смелее и настойчивее. Поцелуй был глубокий и страстный. Я не ожидала такого от Вячеслава. Мои слабые попытки освободиться он оставил без внимания. Было ощущение, что женщины у него не было давно. Слишком страстными были ласки. Я всем телом ощущала близость Вячеслава. Ласки прекратились так же неожиданно, как и начались.
— Неожиданно… — выдохнула я.
Вячеслав рассмеялся и ответил:
— А теперь пошли на прогулку. Нужно охладить пыл. Иначе я не смогу заставить себя уйти.
Гуляли мы долго, почти до полуночи. Он рассказывал о семье, о маме, которую он обожал, об отце, которым он восхищался. Он, оказывается, с совершеннолетия жил один. Родители разбежались на следующий день после его восемнадцатилетия. Развелись они, как оказалось, намного раньше, лет за шесть, наверное, но жили вместе. У папы уже была другая семья, на тот момент второму сыну было пять лет. У мамы так же был мужчина. Но они не хотели травмировать своего мальчика и оставались для всех «дружной» семьей. После развода родителей, Вячеслав решил никогда не жениться. «Никогда не знаешь, что будет между мужчиной и женщиной через несколько лет. А при разрыве их отношений всегда страдает ребенок, даже если ему восемнадцать», — сказал он. Родители и дальше продолжали быть рядом, заботились о нем, помогали советом, словом, полностью обеспечивали финансами, пока не встал на ноги. Но ничто не могло заменить обычное человеческое общение в кругу семьи.
Потом Вячеслав неожиданно спросил:
— Виолетта, а ты счастлива в браке?
— Не знаю, — честно сказала я и, неожиданно для себя, призналась. — Дружили еще со школы. Выходила замуж по любви. Во всяком случае так считала. Пока жили вместе, вроде все было хорошо. Через девять месяцев родился сын. Оформила академический отпуск. Уехала с мужем по распределению в Челябинск. Там прожила год. А дальше: я в Ленинграде, муж в Челябинске, сын у моих родителей в Коломне. Сына вижу раз в пару месяцев на выходных. Мужа два раза в год на каникулах.
— Ты считаешь это любовью, Виолетта?
— Теперь не знаю, вернее не уверена. По паспорту я замужем, есть сын. А об остальном сейчас я не думаю. Получу диплом, тогда и решать буду, что дальше.
Мы гуляли по набережной, он аккуратно обнимал меня, положив руку мне на плечо.
— То есть случайную связь ты не исключаешь?
— Случайную — исключаю.
— Тогда объясни, а связь с деканом, она, что? не случайная?
