Хранительница

— Ты умираешь — сказала я ей.

— Без тебя малыш погибнет. Я возьму твоего маленького и постараюсь, чтобы он выжил. Правда, не знаю еще, как это сделать. Была бы я дома — думала я, наклонив голову. Она медленно высунула свой длинный язык и лизнула мою руку. Затем шумно выдохнула и замерла, а на меня смотрели её мертвые глаза. Я взяла маленького на руки. Его розовое пузо раздулось от еды, а глазки сонно закрывались.

Я вернулась к «своему» месту. Села опять спиной к дереву и положила малыша на колени. Уснула не сразу- в голове крутились вопросы, на которые у меня не было ответов.

Проснулась от копошения. Мелкий жалостливо попискивал. Наверное, голодный. В сумке еще оставалось печенье. Целым ведь в пасть ему не положишь — подавится еще. Я взяла печенье в рот, разжевала, превращая в кашицу. Набрала на палец и просунула в маленький рот. Он пытался его сосать и мусолил своим беззубым ртом. Худо-бедно он проглотил пережеванную массу. Воду вливала в открытую пасть небольшими порциями. Он захлебывался, глотал и фыркал.

— Нужно идти, мелкий или мелкая. А действительно, ты кто? — я аккуратно перевернула малыша на спину — Все же мальчик. Нужно дать тебе кличку. А то убежишь, а как позвать тебя и не знаю. Буду ходить везде орать- Мелкий. Между тем маленький начал дрожать. — Ну да, так-то у мамки погрелся бы. Жди теперь, когда шерсть отрастёт. Я положила его за пазуху, перекинула ремень от сумки через голову, чтобы не мешала и пошла, поддерживая одной рукой свою поклажу.

Шла и думала: Вода скоро закончится, хоть бы родник какой найти. Да и умыться не мешало бы. Без еды я еще протяну, но не представляю, чем буду кормить малыша.

Я шла, рассматривая природу. Воздух пахнет свежестью как после дождя. И нет ощущения пыльных дорог и выхлопных газов. Птички поют, бабочки и еще какие-то красивые твари летают. Вон та на пчелу похожа, полосатая и здоровая, размером с мандаринку. И уперлась в зеленый забор из растений высотой метра три. И никакого просвета. Стволы как лианы оплетали друг друга, поднимаясь все выше. Огромные листья размером с огромные лопухи прикрывали внешнюю сторону забора. А на внешней стороне листьев мелкие острые шипы. По такому ограждению и не пролезешь, руки в лоскуты порежешь. Я шла вдоль него, пытаясь найти дверь или калитку.

Калитку заметила не сразу, просто обратила внимание, что пространство в одном месте отличается от остального. Осторожно открыла её и вошла. Увидела небольшую территорию. Стояли дома разных размеров, сараи. Но, что сразу бросилось в глаза, что все очень аккуратно. Крыши домов одинакового коричневого цвета и не было ощущения разрозненности, как в наших деревнях. Строят ведь по своим финансовым и творческим возможностям. Или дом передается по наследству и начинают достраивать, латать. Здесь как будто деревню построил один мастер и заселил туда людей.

Вдалеке бегали мелкие животные. Люди спокойно ходили по улице и занимались своими делами. Я прошла по каменной широкой тропинке. Меня заметили, засуетились. Кого-то кликнули и вот ко мне выдвинулась делегация из трех человек. Один старик и двое мужчин помладше. Это старший, стало быть, подумала я, рассматривая старика. Мускулистый старичок невысокого роста с седыми короткими волосами, властным лицом и внимательным ощупывающим взглядом. Густые белые брови, глубокие морщины прорезали загорелое лицо.

— Здравствуйте — сказала я с улыбкой.

— Хранительница, благослови- ответили мне, рассматривая мой внешний вид.

Ну да, вид у меня непрезентабельный. Хранительница еще какая-то. Сдурели совсем?

— Скажите, пожалуйста, как дойти до ближайшего города? Я заблудилась, меня наверно ищут.

— Чья будешь? — спросил старик.

Вот что ответить на такой вопрос? «Мамкина с папкой» — ответил бы ребенок. Ничейная — это про меня. Наверно, какой-то другой смысл в этом вопросе.

— В смысле, чья? Своя — пожала я плечами. Не совсем понимаю, что от меня хотят.

— Откуда будешь? Вид у тебя необычный.

Я осмотрела себя. Вот полностью с ним согласна.

— Из Невельска. Ехала в поезде, что-то случилась, наверно авария. Мне нужно поближе к железной дороге — затараторила я.

— А страна какая?

Я немного насторожилась. Странные они какие! По-русски, значит, разговаривают, еще и глупые вопросы задают.

— Россия. Что же еще-то? — утвердительно сказала я, теперь с опаской смотря на них. Или я чего-то не знаю. Начинала нервничать, честное слово.

Старик смотрел на меня, прищурив глаза, словно что-то обдумывал.

— Вон как — сказал он задумчиво — Перебросило тебя, милая. Это страна Ваара — сказал он, обводя кругом рукой.

Я в отупении смотрела на них.

«Стою на асфальте

В лыжи обутый,

То ли лыжи не едут,

То ли я е…утый!»

Это шутка такая, что ли? Может меня разыгрывают? Сейчас выскочит команда с камерами и криками: «Это программа Розыгрыш». Это кто меня разыграл? Ромка поди, гадёныш. Сидят наверно с Алькой ржут, сволочи. Сначала убью особо жестоко, потом расцелую.

Я развела руками в стороны, нечего мол сказать.

— Тебе нужно в столицу идти. Там судьбу таких как ты решают. Для начала старосту найди. Он у нас один на десять селений. Я здесь старший рода, стало быть.

— Переночевать можно хотя бы? — с надеждой спросила я, мечтая о постели, душе и еде.

— Гостевых здесь нет. В свои дома посторонних не пускаем, время сейчас смутное. Дикие лютуют. Хранительница, нас сохрани — сказал он, поднимая глаза к небу и осеняя себя крестом. Только не тем, что я привыкла видеть дома, а реально крестиком- от правого плеча к левому бедру и от левого плеча к правому бедру.

— Но тебя в беде не бросим. На летний сарай согласна?

Я кивнула.

— Кто это у тебя там? — спросил один их мужиков, стоящих рядом.

— Щенка подобрала, мать померла, а этот маленький совсем.

Старик распорядился отвести меня к роднику ополоснуться и накормить. Небольшой родник, обложенный камнями, вытекал откуда-то из земли. Вода прозрачная и холодная. Я с наслаждением окунула в него руки, набрала в руки воды и плеснула в лицо. Кайф. Аккуратно сняла олимпийку, стараясь не потревожить малыша. Обмыла открытые участки тела. Ну и сделала то, о чем мечтала уже несколько дней- почистила зубы.

Кормили на улице. Под навесом большой деревянный стол, лавка. Меня обслуживала пожилая женщина Асида. Из еды дали похлёбку с кусочками мяса и овощей и большой кусок хлеба. Я с наслаждением откусила кусок свежего хлеба и поднесла ко рту деревянную ложку ароматной похлёбки. Живот радостно заурчал от запаха еды. Вкуснотища.

Прежде чем уйти спать попросила молока для маленького. И какую-нибудь бутылку, посуду, приспособление, пипетку в конце концов для кормления животных. Выкармливают же как-то оставшихся без родителей новорожденных животных.

Приспособление имелось. Небольшой деревянный желобок с углублением для наливания молока, заканчивающийся трубочкой, на которую что-то натянуто. Похоже на кишку животного. Я рассматривала это чудо техники.

Женщина протянула мне полукруглую посуду, заполненную молоком. Керамика? Не похоже. Внешне похож на кокос, только не мохнатый.

— Из чего это сделано? Из глины? — с любопытством спросила я.

— Это орех лесной.

— Да? Интересно.

В сарае было чисто, свежая трава лежала в углу большим стогом. Я освободила маленького из кофты и растолкала: «Просыпайся, маленький, будешь есть».

Он сонно хлопал глазками и зевал. Нужно было сначала опробовать это чудо техники, а потом уже дитёнка будить. Ну, ничего, сейчас разберемся.

Я налила молоко в желобок, чуть наклонила. Молоко побежало по трубочке и наполнило кишку, которая раздулась как соска. Я хмыкнула, придумают же. И поднесла к малышу. Он уцепился и зачмокал, прищурив от удовольствия глаза.

— Ты же только не лопни, мелкий. Я к тебе привыкла уже. Если лопнешь, я опять одна останусь — говорила я, поглаживая его по спинке.

Я откинулась на свою зеленую постель, хорошо то как. Трава пахла множеством различных, успокаивающих меня запахов и я уснула крепким сном.

***

Просыпаться не хотелось, так и валялась бы еще с часик-другой. Мелкий спал. Я сходила к роднику, умылась и набрала в бутылку воды. Так как олимпийка осталась в сарае, я шла в спортивных штанах и облегающей майке. Мужики оборачивались мне в след, с интересом разглядывая мои формы. Ну да, у них так не принято ходить. Пусть смотрят, только без всяких там приставаний. А то знаем мы вас.

Знакомая мне женщина Асида приветливо махнула мне рукой. Я помахала в ответ.

Асида подошла ко мне, как только я закончила завтрак и спросила:

— Скоро пойдешь? Еды в дорогу занесу.

— Покормлю маленького и пойду, наверно.

Растолкав мелкого, накормила его, споив остатки молока. Положила его на землю, а сама взялась за волосы. С наслаждением расплела их и принялась расчесывать. Эти заразы предательские еще длиннее стали. Теперь они доходили до пояса. Я водила по ним расческой, массажируя корни волос, прикрыв глаза от удовольствия. Дверь открылась и вошла Асида.

— Я вот тут тебе собрала немножко в дорогу — и она замолчала.

Я открыла глаза. Она стояла, широко открыв глаза, и смотрела на маленького. Узелок выпал из её рук.

— Левир — потрясённо выговорила она и, резко развернувшись, убежала.

Я застыла с расческой в руках. И что это было? Спустя некоторое время дверь с шумом открылась и ввалилась толпа мужиков во главе со старейшиной. Все смотрели на моего малыша с ужасом. Я понимала, что происходит что-то непонятное. Встала, подошла к малышу и взяла его на руки:

— В чем дело? — сказала я, прищурив глаза. Что-то они воинственно настроены. Мелкого в обиду не дам.

— Левир — выдохнул старейшина, подойдя поближе.

— Никогда левиры не попадали в руки людям

— Где ты его взяла? — жестко спросил он — Если украла, то беда нас ждёт. Его мать найдет его по запаху и уничтожит все живое. Взрослая особь способна уничтожить наше селение в считанные минуты.

Мне пришлось честно выложить историю появления мелкого у меня.

— Лизнула, говоришь. Благословила, значит — задумчиво сказал он — С уходом не задерживай. Не обижайся, девица. Первый раз тебя видим, верить не верить твоим словам, не знаю. Я несу ответственность за жизнь этих людей — сказал старик.

Я согласно мотнула головой.

— Соберусь и уйду. И, спасибо за всё! — крикнула в уходящие спины.

Старейшина обернулся и кивнул, принимая благодарность.

Я присела возле мелкого, рассматривая своё приобретение.

— Ну что, левир значит. Опасный, значит. Ну какой ты опасный — теребя по спинке. Он ответил на мою ласку шумным сопением, неуклюже тыкаясь в мою ладонь.

Быстро заплетя волосы в косу, надела олимпийку, засунула еду в сумку, перекинула её через голову.

На улице послышался шум и крики людей. Я схватила малыша на руки. Передумали? Будут гнать до самой калитки палками? Я выглянула на улицу.

Люди столпились возле крайнего дома, гневно галдя. Что там такое? Я осторожно приближалась, вытягивая голову. Впереди стояли мужики с вилами, граблями, мечами. Сзади толпились любопытные женщины и дети. Мне удалось пробраться к самому забору. Увидевшее, заставило меня остановиться как вкопанную.

Я увидела животное, загнанное в угол. Невысокое темно-серое животное стояло на коротких лапах, расставив их и низко пригнув голову, исподлобья рассматривая людей и контролируя каждое их движение. Длинные пушистые уши прижаты к голове, морда слегка вытянутая, с мощной челюстью, низкое плоское тело едва касалось земли. А на землю с головы и раненого бока капала кровь.

Я в ужасе смотрела на него. Что же он такого сделал, что с ним так жестоко обошлись?

Животное, будто почувствовав мой взгляд, медленно повернул голову в мою сторону и посмотрел в глаза.

Застывшие пепельные глаза с большими черными зрачками обреченного животного. Он знал, что его сейчас будут убивать. И такая тоска застыла в его глазах, как будто он уже смирился со своей судьбой.

У меня от жалости сжалось все в груди, сердце пропустило удар и поскакало вскачь. Что делать? Нельзя же так, сволочи.

Послышался приказ старшего: «Убейте!». И толпа начала медленно приближаться к животному. Животное медленно моргнуло, отвело от меня взгляд и шумно вздохнуло, готовясь к последнему смертельному прыжку.

— Стойте! — закричала я — Ну, стойте же, ну, пожалуйста — причитала я, пробираясь сквозь толпу.

Местные, видя левира на моих руках, испуганно отскакивали в сторону, осеняя себя крестом. Я вышла на свободное пространство, встала рядом с животным.

— Не убивайте, прошу вас. Отдайте его мне — я с мольбой всматривалась в их нахмуренные и решительные лица.

— Не берите грех на душу. Мы уйдем прямо сейчас. И вы нас никогда не увидите — говорила я, пристально смотря в глаза старейшего.

— Это опасное животное — покачал головой старик.

— Опаснее этого? — спросила я, кивая на левира.

— Нет. Но…

— Вот и отдайте — резко перебила я его, сжав губы.

Толпа загалдела, послышались злые выкрики:

— Выметайся отсюда.

— Сама пришлая и левира принесла.

— Пока тебя не было, всё было спокойно.

Я кивнула головой:

— Обязательно выметусь, но одна не уйду. Если не отдадите, то обязательно вернусь со своим левиром и уничтожу ваше селение — довольно жестко сказала я. И, не давая им время на размышление, резко приказала: «Тряпку мне!».

Кто-то из толпы кинул мне под ноги грязную тряпку. Я засунула левира за пазуху. Наклонилась к животному, которое мгновенно оскалило пасть.

— Пойдем со мной — шепотом проговорила я — Убьют ведь — я осторожно дотронулась до его бока. Он вздрогнул и перевел взгляд на меня, открывая зубы в беззвучном оскале. Осторожно поднесла раскрытую ладонь к его носу. Во-первых, показать, что в руках ничего нет. Во-вторых, животные чувствуют эмоции на уровне звериного чутья. Если страх, то адреналин, возбуждающий инстинкт «догнать и уничтожить».

Он шумно вдохнул носом мой запах, прикрыв глаза. Затем недоуменно рассматривал моё лицо, переводя взгляд на толпу и опять на меня. А в глазах уже потихоньку оживала надежда.