Помоги проекту - поделись книгой:
Родительский вопль был оглушающим, и у меня даже дернулся глаз, но поза не изменилась, а выражение безмолвной обиды не сошло с лица.
Это меня здесь продают как овцу на базаре, а не его. Так что кого и должна одолевать злость, так это меня. А я, как всем было известно, чувств своих скрывать не умела, страдая поразительной прямолинейностью, от которой частенько страдала семейная репутация.
— Девушка может остаться. Если ей будет угодно, — холодно отозвался незваный гость, и родитель, секунду назад готовый запустить в меня статуэткой со своего стола, тут же оттаял.
— В таком случае начнем. Вивьен — вон.
Проводив маму растерянным взглядом, я осталась сидеть на своем стуле, к которому уже успела прикипеть нежными чувствами.
Казалось, что пока я не встану с него, мир будет в более-менее стабильном положении и ничего кардинального не произойдет. Жаль, что мои ощущения не совпадали с действительностью, потому что, как только толстенная стопка бумаг упала на стол, у меня сперло дыхание.
Это условия для брака?! Что они там понаписали!? Пересчитали каждую тарелочку и бусинку из приданного?!
— Для начала необходимо сменить имя невесты, — деловито начал отец, и гость согласно кивнул. — Та-а-ак, Иянна ли-Тьер. Лиана ли-Тьер зачеркиваем. Затем меняем дату помолвки… Какое время вас устроит?
— Сейчас, — холодно ответил мужчина, заставив меня шумно сглотнуть, прогоняя колючие снежинки страха.
— Сейчас, к сожалению, не самое подходящее время. Может быть, через три месяца? Как раз будет праздник равноденствия, и будет возможность устроить шумное пиршество.
— Я не люблю шумных сборищ. К тому же я приехал заключить помолвку и не планирую удаляться в одиночестве. Поэтому сейчас.
— Но Иянна…
— Дайте мне свое согласие, и мы отбудем из замка сегодня же.
— Так скоро? — глухо прошептала я, уже поняв, что стул меня больше не спасет.
Еще час-два, и зад окончательно затечет. А значит, мне придется встать, и с той самой секунды все пойдет кувырком.
Бросив сомнительный взгляд в окно, я буквально ощутила, как на меня посмотрели. Пронзительно, остро и очень внимательно, так, словно предстоит разделка и мужчина думает, что отрубить первым.
— Вы же понимаете, что мне необходимо время? Нужно заново собрать приданое, вещи. Иянна должна проститься с сестрами и матерью.
— Думаю, с сестрами прощаться нет необходимости. Одна из них ясно выразила свое отношение к девушке, думаю, этого достаточно. Я не намерен молча наблюдать за тем, как нашу будущую жену оскорбляют ее же родственники.
Мягкий, но очень прямолинейный намек в голосе господина Эвердин был воспринят на ура, и отец вновь невольно втянул голову в плечи, отчетливо вспомнив, как накричал на меня пару минут назад.
— В вещах также потребности нет. Если девушка желает, то может собрать все необходимое и ценное — это немедленно доставят в наш дом. А все остальное мы приобретем по необходимости.
— Но в эти вещи и так вложено немало средств, — нервно усмехнулся отец и тут же потупил взгляд.
— Это неважно, — холодно ответил мужчина, упираясь широкими ладонями в край отцовского стола и будто бы занимая все место. — Мы в состоянии содержать свою жену.
— Кто «мы»? — повторила свой вопрос, уже не лелея надежду получить ответ.
— В таком случае, если у вас нет претензий, благословляю!
На расслабленном выдохе родитель махнул рукой и поставил свою размашистую подпись на последнем листе внушительного договора. Молча перехватив стальное перо, господин Эвердин уже занес его над бумагой, готовясь оставить и свое согласие, как я бросилась в его сторону, не без сожаления прощаясь с успокоительным стулом.
— Нет!
Стукнув ладонью по мужской руке, я выбила из нее перо, и металлический цилиндр покатился по столу, упав на пол с характерным звуком.
В кабинете повисла напряженная тишина. Такая тяжелая, что ее можно было потрогать рукой, ощущая, как опасность колит пальцы тонкими иголочками.
— Что не так, юная госпожа? — даже не повернувшись в мою сторону, спросил мужчина, продолжая смотреть на пустое место, где должна была красоваться его подпись. — Вы же хотели знать, как быстро ваш отец планирует вас продать. Я позволил.
— Я… я…
Онемевший язык прилип к пересохшему нёбу, и вмиг загоревшиеся губы больно защипало.
— Если вас что-то не устраивает, озвучьте сейчас. Потом будет поздно.
— Я не хочу выходить замуж, — только и промямлила я, пытаясь вдохнуть загустевший воздух.
— За меня?
— За кого угодно.
— Захотите, — не моргнув, ответил этот наглец и медленно повернулся ко мне.
Даже когда он сидел на стуле, его лицо было на одном уровне с моим. Свежеиспеченный жених ядовито рассматривал меня темным взглядом, и в его глазах не было видно даже зрачка. Горячее дыхание мужчины ощущалось на расстоянии, и я невольно разомкнула губы, чем привлекла его внимание.
— Не захочу.
— Суждение ошибочное и скоропалительное. Что-то еще?
Хлопая губами от возмущения, я как-то забыла, что отец сидит на расстоянии вытянутой руки и при этом удивительно тих. Даже интересно, что мешает ему открыть рот: совесть замучила или необъяснимый страх перед этим господином?
— Прошу вас…
— Уже просите? — уголок тонких губ дернулся в улыбке, но взгляд не потеплел, подчеркивая показавшуюся мне циничность.
— Не делайте этого. Ли больше подходит вам.
— С чего вы взяли?
— Она хотя бы согласна.
— Не имеет значения. Мы выбрали вас.
— Да кто «мы»?!..
Уголки улыбки подтянулись выше, и в прорези рта стали видны белые ровные зубы со слегка выразительными клыками, подчеркивающими мрачный образ Эвердина.
Он будто бы целенаправленно издевался, выбрав меня как цель для насмешек!
Кто угодно, даже четырехлетняя Роза, согласилась бы стать его женой, что уж говорить о Софи и Ли? Любая из моих сестер с восторженным визгом бросилась бы собирать вещи, позабыв обо всем на свете, но хамоватый тип выбрал в жертву именно меня! Меня! Не желавшую даже думать о браке!
Отец был честен, когда предупреждал господина о моем своеволии, не слукавив, а скорее приуменьшив его размеры. И на то были причины, но они явно были не для ушей Эвердина, который неожиданно возомнил себя хозяином чужих судеб, решив кардинально изменить ситуацию.
Эти его недомолвки, утаивания никак не облегчали моего положения, а лишь усугубляли, подводя жирную черту под моим терпением.
Нет! Я не пойду замуж ни за кого! Ни за него, ни за скрываемых «мы»!
— Господин Эвердин, если вы сейчас подпишете этот договор, то обещаю вам: я стану худшей женой, которую можно представить. Я брошу все свои силы на то, чтобы основательно испортить вам жизнь, и могу вас заверить — не ждите покорности. Она вам будет только сниться. И если вам хотя бы немного жаль свой покой, восстановите помолвку с Ли — поверьте, она будет лучшим выбор из всех возможных. А меня оставьте в покое.
— А если я откажусь? — не скрывая снисходительности, спросил он.
— Я воплощу свое обещание в жизнь. Я стану вашим кошмаром. Не будет ни дня, когда вы не будете жалеть о принятом решении.
Черные глаза мужчины странно блеснули, будто в них показалось отражение призрачной луны, а рот исказился в странной гримасе, которая спустя несколько секунд разразилась громогласным смехом.
Высоко запрокинув голову, господин Эвердин смеялся над моими словами в открытую, а желание всадить ему в ногу острый кончик пера буквально жгло кончики моих пальцев.
— Вы так свято уверены в своем нежелании, — просмеявшись, сказал он, разрезая своим глубоким голосом воздух. — Думаете, что та печаль и страх, что гложет вашу душу, никому не понятна и неразделима, так ведь?
Отшатнувшись, как от приведения, я больно ударилась о ручку кресла, запнувшись и едва устояв на ногах.
— Давайте договоримся и с вами, юная госпожа, раз ваше сердце так оглушительно стучит о ребра, забившись, как испуганная пташка. Я помогу вам залечить ту рану в груди, что оставили грязные руки, но взамен потребую шанс.
Выдохнув последний воздух, я схватилась за угол стола, пытаясь удержаться на ногах.
Черные воспоминания того дня кривыми испачканными корневищами потянулись ко мне, в попытке задушить, похоронить под своей тяжестью. В ушах зашумело, перед глазами потекли темные мушки вперемешку с красными пятнами, а ноги ослабли, отказываясь меня держать.
Бросив умоляющий взгляд на отца, я увидела лишь стену гнева, которой он каждый раз отгораживался, вспоминая тот чертов день. Он никогда не говорил об этом ни с кем и запрещал нам даже между собой обсуждать события того времени.
И это вводило в ступор.
Откуда навязавшийся жених мог узнать о моей тайне? Откуда?
Я никогда и никому не говорила о том, что произошло. Даже родные сестры и мама не стали свидетелями моей боли, которую я спрятала так глубоко, что вынуть не удалось бы даже щипцами. И теперь этот мужчина едва ли не во всеуслышание оглашает то, что я так старательно хоронила, навсегда для себя решив, что останусь одна.
— Откуда…
Эвердин только холодно улыбнулся, моргнув и прогнав из глаз тот тусклый свет, который теперь казался мне бредом шокированного сознания.
Медленно опустив руку, он резко сжал пальцы, подняв с пола перо, и вновь занес его над бумагой, неотрывно глядя мне прямо в глаза. Будто душу выковыривает, собирая все мои страхи, боль, обиду, чтобы потом развесить их на площади, как грязное белье.
Чернильный след красивыми завитушками остался на бумаге, собираясь в размашистую, но красивую подпись.
— У вас два часа, юная госпожа. Прошу по прошествии этого времени быть готовой к отбытию. Постарайтесь брать только самое необходимое, все остальное мы приобретем, как только окажемся дома.
— Она будет готова, — подал голос молчавший все это время отец вслед уходящему мужчине.
— Я надеюсь, — ответил тот, плотно закрывая за собой дверь.
Оставляя меня наедине с родителем.
— Вперед, Иянна, — устало выдохнул мужчина, в одно мгновение ставший мне чужим. — Времени у тебя немного, а успеть нужно достаточно. Поторопись.
— Ты не можешь вот так со мной поступить.
— Ты хочешь войны?! — рявкнул отец. — Нарушить договор с кимтарцами и развязать расовую ненависть, Иянна?! Пожалей хотя бы своих сестер и мать, раз мое решение ты не уважаешь!
Однозначная реакция отца прямо сообщала — на попятную он не пойдет.
На негнущихся ногах я поднялась и расправила заломы на жутко неудобной юбке. Слепо глядя куда-то в пол, поклонилась отцу настолько официально и отстраненно, что он до хруста сжал кулаки, но промолчал.
— Была рада вас знать, господин ли-Тьер. Всего вам доброго.
— Иянна, ну что за глупости?! — возмущенно бросил он, но уже в мою спину, так как находиться в кабинете более секунды я не планировала.
— Ия, что произошло?..
На удивление, в комнате меня ждала не мама и даже не разъяренная и пышущая местью Ли, а моя сестричка Софи с ее вечно обеспокоенным взглядом.
Сочувствие и сопереживание было огромной частью девичьей сути, и каждый раз, когда одолевала тоска или грусть, Софи, что была младше меня всего на год, готова была утешить любого. Но сейчас я была не в том настроении, чтобы делиться своими чувствами.
Я и сама не могла понять, что именно испытываю. Боль? Обиду? Злость?
— Я думаю, ты и так знаешь.
— Если ты о том, что Ли не умеет держать язык за зубами, то да, — мягко ответила сестренка и поправила белокурый локон в своей прическе. — Но ты же и сама знаешь, что ее слова не истина в первой инстанции. Особенно когда она… не в настроении.
— В ярости, ты хотела сказать?
Стоять на месте оказалось просто невыполнимой задачей. Не вдумываясь в то, что делаю, я принялась собирать вещи, забрасывая в саквояж все подряд — книги, вещи, глупые мелочи… Даже подушка неведомым образом поместилась в его ненасытный рот.
— Ия, поделись со мной, прошу. Я переживаю за своих сестер, и это жестоко с твоей стороны держать меня неведенье, — все с той же терпеливой интонацией повторила девушка, чинно сложив ладони на коленях.
— Я выхожу замуж за жениха Ли. Отец с матерью едва ли против — похоже, дело в солидных отступных. Почему именно я, даже не спрашивай. Я не знаю. Я вообще ничего не понимаю!..
Зло утрамбовывая свое внушительное одеяло, я безжалостно сминала ткань, стараясь хотя бы немного выместить злость.
Да как он мог! Не подумал обо мне! О Ли! О маме! Наплевал на наши чувства, стремясь воспользоваться условиями какого-то договора! Неужели эти бумажки для него ценнее собственных детей?!
— Мне очень жаль, — пролепетала сестренка, спускаясь с края кровати и присаживаясь на пол рядом со мной. — Я не знаю причин, по которым отец так поступил, но, может, он прав?
— Ты в своем уме, Софи? — От удивления у меня заломило брови до неприятной боли.
— Ий, давай начистоту. Тебе брак необходим куда больше, чем всем нам.
— Что ты несешь?
— Послушай, — поймав мою ладонь в воздухе, девушка осторожно уложила ее на край чемодана и крепко сжала пальцы. — Я знаю, что той ночью что-то произошло, после чего ты сломалась. Хочешь верь, хочешь нет, но ты была другой, Ия, и я скучаю по той девушке. Может, это шанс залечить ту рану?..
— Не говори так! Ты понятия не имеешь, о чем рассуждаешь!..
Поделиться книгой: