Русский вид. Рысь

Интересно, какая у него фамилия? Но мои раздумья прервал раздраженный голос:

— Я здесь один, и я не господин. Меня зовут Райс! Я тебе это уже говорил, у тебя плохая память?

«Так, спокойно, спокойно… Только не дергаться».

— Хорошо, давай будем на «ты», а насчет имени… Можно называть тебя Раем? Мне нравится это слово, оно само на язык просится… Но если по каким-то причинам тебе неприятно, я буду говорить, как ты хочешь. Это же твое имя, в конце концов.

Немного помедлив, решила внести важное дополнение:

— Я тебе помогла, разве не могу рассчитывать на небольшие привилегии? По-дружески, так сказать.

— Хорошо, можешь звать меня Раем. Но ты мне не друг.

Ничего себе заявление, как же так? Может, я и случайно оказалась в том подземелье, но потом рисковала жизнью — спасла его хотя бы тем, что отстегнула от лежака. И в результате не заслужила даже малейшей благодарности?

А вдруг он считает меня примитивной землянкой, читает мои мысли, видит насквозь умственно-культурный багаж всех моих двадцати шести «с хвостиком»? Я набралась смелости и решила прояснить ситуацию.

— Мы даже в принципе не можем быть друзьями, да? Слишком разные уровни развития?

«Интересно, где бы ты сейчас был без моего сочувствия и участия…»

— Конечно, нет! — уверенно заявил Рай. — Откормлю получше, замуж возьму.

Вот это он учуди-ил! Смешно и жутко одновременно. Но почему-то больше смешно.

— А женщин ты в друзья не записываешь? — поддела я.

— Женщина — это женщина! У нее другое назначение. Семья, дом, дети…

Рассуждает как доминирующий самец из Каменного века, ей-богу. Высокотехнологичные летательные аппараты они, значит, строить научились, а вот с равенством полов загвоздка. Там, где превалирует сухой математический расчет, в зачатке чувства и эмоции, а еще есть «горе от ума».

У меня противно похолодели руки, вдруг пришла в голову гадкая мыслишка, не поспешила ли я оказывать помощь. Может, надо было искать другие пути… Нет, мне бы даже из подвала не выбраться самой.

— Слушай, а если не соглашусь стать… ну, твоей женой? Я же могу иметь другое мнение по этому вопросу. Ты ведь не собираешься меня… э-эм… заставлять?

Он уставился на меня своими удивительными глазами, теперь, при ярком электрическом свете, они показались янтарными, блестящими и очень красивыми.

— Я не буду торопить, сначала докажу, что сумею стать тебе хорошей опорой в жизни.

Вообще-то его слова мне польстили. Неумелое ухаживание или, напротив, очень тонкий тактический ход? Надо быть осторожнее.

Я медленно перевела дыхание и как можно спокойнее сказала:

— Вот как предлагаю поступить: пока вареники еще не готовы, можешь помыться в ванной, правда, у меня не во что тебе переодеться, но сейчас отыщу отцовский банный халат, он должен подойти.

Папа у меня высокий и крупный мужчина, склонный к полноте. Уехав от мамы, он забыл забрать свой махровый халат, кстати, ее же подарок. А может, нарочно оставил, кто знает? Но факт в том, что с этой вещицей мама сама ни в какую не хотела расставаться. Представляю, как она много раз плакала тайком, прижавшись к мягкой ворсистой ткани, жалела отца. Не смотря ни на что — любила и жалела до последнего дня своей жизни.

Я отыскала в шкафу халат и спровадила Рая в ванную комнату. Через пару минут вынула вареники на блюдо, где уже ожидал чудом обнаруженный в холодильнике кусочек сливочного масла. Позже придумаю что-нибудь еще, рискну до круглосуточного магазинчика сбегать.

Теперь самое ответственное мероприятие. Пока Рай не стоит над душой, я должна сделать один важный звоночек доброму соседу с первого этажа, последнему поклоннику моей дорогой мамочки. Валентин Игоревичу всю жизнь проработал в милиции, а сын у него и сейчас служит где-то в структуре «ОМОН».

— Добрый вечер, это Ева… да, с пятого этажа, дочка Надежды Николаевны… вы оставляли номер телефона. Узнали? Валентин Игоревич, простите, что поздно беспокою, у меня очень важный вопрос.

Я сбивчиво и, пожалуй, чересчур эмоционально изложила цепь своих сегодняшних приключений, а в конце задала риторический вопрос: «Что же теперь делать?»

В телефоне долго царило молчание, и я запаниковала:

— Послушайте меня, я не шучу. Сегодня не первое апреля! Я не пью, не под наркотиками, я абсолютно вменяема. Валентин Игоревич, мы с вами уже общались, вы меня поддержали с мамой, сказали обращаться в случае любой проблемы. Не бросайте сейчас… Я в сложной ситуации и очень боюсь.

— Евочка, успокойся. Я сейчас поднимусь к вам, — после короткой паузы в трубке раздался знакомый старческий голос.

— Подождите. Не уверена, что надо звонить в отделение полиции. Меня же на смех поднимут и еще отругают. Я говорю правду! Надо обращаться на самый верх, это дело государственного значения. Не отмахивайтесь, пожалуйста, я не сошла с ума, я не шизофреничка.

«Он мне не верит… Господи! Что же делать… Сейчас сюда бригада санитаров приедет, чтобы забрать меня в психодиспансер и Рая заодно попытаются скрутить. А он их раскидает и убежит… И его потом опять поймают какие-нибудь сволочи…»

— Евочка, я тебя услышал. Я тебе верю. Сейчас позвоню старым знакомым, посоветуюсь и свяжусь с тобой, ладно? Только из квартиры никуда не уходите с приятелем. Хорошо?

Я хотела уже прошептать с горькой обидой, что Рыжий мне никакой не приятель, а набивается в мужья, но сотовый вылетел из пальцев и смачно вписался в противоположную стену. Дальше я увидела прямо перед собой разъяренное лицо Рая. Голый, мокрый, со слипшимися в сосульки волосами, он навис надо мной и зашипел в лицо:

— Кому ты сейчас звонила? Отвечай! Кого ты сюда звала?

— Тихо-тихо… Только без рук! Сам подумай, мы не можем здесь вечно сидеть, нас могут найти те, кто держал тебя в подвале. Ты убил одного, но Леон остался, подмогу вызовет, и подельники явятся сюда. Леон знает, где я живу. У них будет оружие…

— Я сумею тебя защитить!

— Такой крутой, да? Как же сам-то оказался связанным на столе? Они бы уже сейчас твой пепел закапывали в укромном уголочке сада. Как смог попасть им в руки, раз такой боец? — орала я прямо в янтарные глаза, стараясь не опускать взгляд ниже, не думать о том, что у дивана скоро натечет лужа с его мокрого тела.

Ничуть не стесняясь наготы, Рай принялся объяснять:

— Сначала сбили мой самолет, их было слишком много… я катапультировался поздно, парашют раскрылся у самой земли. Я не надеялся, что смогу выжить. Плохо помню, что было потом, тебе не надо знать подробности.

Сердце пронзила жалость к нему, сразу захотелось утешить и поддержать, насколько это в моих силах.

— Понимаю, ты был ранен и не смог им противостоять.

Меня охватило сомнение. Рай говорил немножко не так, как должен был выражаться инопланетный гость в моем представлении — уж слишком «земными» терминами: «самолет», «парашют».

А может, нарочно, адаптирует язык до моего уровня понимания, считая нижестоящей по лестнице эволюции. Ну и что! Я просто хочу ему по-человечески помочь. И когда он вернется «туда, к себе», пусть расскажет всем, что среди землян есть и хорошие и плохие, как в любой точке Галактики. Видно, так уж устроен мир.

А я бы очень хотела, чтоб он вернулся. Все должны возвращаться туда, где их дом, родина, корни… Туда, куда тянет до бессонной тоски, где любят и ждут. Это правильно.

Но бывает и так, что твой дом разрушен, а на твоей родной земле идет страшная война. Бывает так, что ты вынужден бежать, ты изгой для «своих» и тебе нужно искать новое пристанище. Я ведь ничего не знаю о Рае. Может, он — одинокий космический путешественник и наша Земля станет ему новым домом. И со временем мы бы с Рыжим непременно подружились. Мы ведь уже один раз спасли друг друга.

И без всякой там навязчивой идее о детях. Я сейчас не готова к серьезным отношениям, уж тем более с представителем инопланетной цивилизации. А несерьезных отношений тем более не хочу. Мне нужна основательная передышка. Я должна быть уверена в том человеке, что будет со мной рядом близко-близко. Иначе просто не смогу.

— Не похоже, чтобы ты нормально помылся, чего выскочил? — дрожащим голосом упрекнула я.

— Я услышал твои уговоры по телефону, ты была расстроена, собиралась реветь.

— И поэтому ты разбил мой сотовый о стену! Спасибо большое — удружил. Не надо передо мной тут разгуливать во всей красе, иди обратно в ванную.

— Я не нашел мыло и бритву. У тебя нет ничего нужного. И холодильник пуст. Ты почти голодаешь. А мне говорили, что в стране хватает продовольствия. Неужели, вранье? — напрягся Рай.

— У нас все есть, не переживай, просто я живу одна и мне много не нужно.

«И правда, как же я без тебя дотянула до этой минуты… Вся-то в лишениях…»

Я устала. Кажется, я так устала, что даже не хочу есть. Вообще ничего не хочу, разве, что только снять узкую официальную одежду, принять душ, натянуть на себя домашний костюмчик и залезть под одеяло. Если смогу хоть немного подремать, непременно станет лучше, я себя знаю.

Но сейчас надо проводить этого чудика в мою скромную купель, достать с полочки в ванной шампунь и жидкое мыло с кокосом на этикетке. Да, еще бритву ему свою предложу, может, он будет себя чувствовать комфортнее, когда удалит с лица рыжую щетину.

Выезжая утром к Сосновским, разве могла я предположить, что вечером буду ухаживать у себя в ванной за голым инопланетным мужчиной. А то, что это был настоящий мужчина… гм… я, конечно, старалась не приглядываться, но анатомия пришельца не отличалась от человеческой.

— Хочешь, я сама тебе волосы помою, ты просто глаза закрой и откинься назад, чтобы пена в глаза не попала.

А он даже слушаться умеет… еще бы, когда тебе головушку нежно массируют, кто же откажется в здравом уме. Правда, больше я ему ничего мыть не собираюсь, пусть не надеется.

Это невероятный сон! Закатав рукава блузки, я смываю ароматную пену с длинных рыжих волос малознакомого мужчины, а тот закрыл глаза от удовольствия и улыбается во весь рот. Честно сказать, не такое уж страшилище в итоге. А если его побрить…

Из этических соображений трясущимися руками заменяю станок в своей бритве на новый. Я сужу по себе. Как хочешь, чтобы с тобой поступали, одним словом.

Я брею Рая сама. Странные ассоциации приходят в голову — Пигмалион и Галатея. Кажется, теперь понимаю, что чувствовал древний скульптор, когда его дерзкий резец слой за слоем срывал мраморную шелуху с шедевра, к которому затем мастер воспылал безответной любовью.

Надеюсь, с Раем у меня этого не произойдет. Такое странное совпадение — Ева и Рай…

Как будто он был послан для меня специально, прилетел именно ко мне за множество километров… или парсек, уж не знаю, как правильней выразиться.

— Ты горячая, мокрая. Иди ко мне.

Я чуть не подпрыгнула на месте. Да что он себе позволяет! Подумаешь, немного расслабилась, размечталась, кстати, даже не о нем, а так… о гипотетическом принце на межзвездном корабле. Не все же принцы должны быть на белых конях или «Мерседесах». Может, я уже в другую эпоху шагнула и заказываю настоящий космолет. Мечты тоже должны эволюционировать вместе с научно-техническим прогрессом.

— Ты хочешь быть чистой. Сними одежду, теперь моя очередь тебя мыть, — продолжает ворковать Рай.

— Нет, нет… Я сама привыкла, знаешь ли. Вот тебе губка, ты ее, полагаю, тоже не нашел, вот мыло, заканчивай, надевай папин халат и приходи на кухню, там есть еда. А я займу ванну вместо тебя.

«Господи, я с ним разговариваю, как с туземцем каким-то… с аборигеном Новой Гвинеи еще до того как они там Миклухо-Маклая встретили. Сейчас-то, наверно, даже самые голозадые с айпадами ходят».

— Я тебе не нравлюсь? Что у меня не так? — допрашивал Рай.

— Ты первый сказал, что я не в твоем вкусе — тощая и бледная. И обещал меня не торопить, поэтому спорить не о чем. Помылся — выходи, не задерживай движение. Голоден — на столе вареники остывают, почти национальное русское блюдо. Прошу угощаться!

И тут он поднялся во весь свой приличный рост и, ухватив меня за талию, затащил в воду прямо в изрядно намокшей блузке и надоевшей за день юбке.

— Не бойся! Я только помогу снять одежду, раз сама не решаешься. Я не сделаю тебе ничего плохого.

С трудом пыталась собрать в кучу обрывки здравого смысла и спокойно ему объяснить, что категорически против такого обращения. Даже хотела придумать какую-нибудь ссылку на Межпланетный кодекс или Конвенцию о неприкосновенности землянок до тридцати лет, например. А дальше уже на договорной основе…

— Слушай, Рай мой неземной! Отпусти немедленно или будет хуже.

— Пытаешься мне угрожать? — удивился он. — Ты маленькая и беспомощная, с тобой рядом всегда должен быть сильный мужчина.

Он уговаривал меня как несмышленого ребенка и одновременно как-то уж очень ловко расстегивал прилипшую к телу блузочку, стаскивал ее с плеч, отыскивал сзади на поясе замок юбки.

— Ты что делаешь? — взвизгнула я. — Отпусти, ненормальный!

Мои трепыхания нисколько не останавливали его порыв, напротив, вызвали добродушное ворчание:

— Я же говорил, у тебя все косточки видно.

Потом он принялся ощупывать меня с самым заинтересованным видом, да он меня попросту «лапал», вот как это правильно называется. А потом вдруг заурчал прямо как кот Васька у нашей соседки, когда ему чешут животик, только у Рая это получалось во много раз громче.

Я совсем растерялась и даже позволила ему поцеловать меня в шею и грудь как-то совершенно по-звериному облизать… Полнейшее безумие! Я опомнилась лишь, когда он стянул с меня последнюю тряпочку и попытался усадить себе на колени. В ванной было тесно для двоих.

Осознав, чем это может закончиться я начала вырываться и орать, царапала его и пыталась укусить, тогда он мгновенно прижал меня к себе, сломив всякое сопротивление.

— Я буду осторожно. Хочешь по-другому, скажи…

— Пожалуйста, отпусти! Я сейчас не хочу, я не готова, если заставишь — возненавижу. Стокгольмский синдром — не моя тема. Рай, ты же хороший, не фашист какой-нибудь…

Мне показалось или он вздрогнул. Крепко державшие меня руки медленно разжались и переместились к моему лицу. Рай глянул на меня дикими глазами:

— Как ты меня назвала?

Ухватив робкую надежду на избавление, я прошипела:

— А как тебя назвать, насильник чертов? Я не шучу, не ломаюсь, я не собираюсь тут с тобой кувыркаться, кто бы ты там не был… Я тебя по-хорошему просила, а ты…

Во входную дверь осторожно постучали.

— Надеюсь, это наши друзья. Валентин Игоревич — мой сосед, он поможет.

— Сюда никто не войдет! — рычал Рай, пугая меня до чертиков.

— Дурдом какой-то! У себя в квартире я сама решаю, открывать двери или нет. Раскомандовался… Пусти, наконец, я хотя бы спрошу, кто там. И одень уже папин халат!

Я все-таки вылезла из ванны, неловко завернулась в полотенце и направилась к двери. Но Рай двигался невероятно быстро, он прижал меня к стене и заглянул в глазок. Я ущипнула его за локоть:

— Ну, что? Дяденьки в белых халатах? Говори, что ты видишь!

— Двое в штатском и…

Рай, кажется, усмехнулся:

— Там на лестнице специальные люди.

Это еще что за определение — «специальные люди»? Соседский голос за дверью буднично вещал:

— Ева, открой, пожалуйста, здесь дядя Валя. Все будет хорошо.