Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Сказки Белой Горы. Часть II - Александр Сергеевич Глухов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Дней пять спустя, в столовской очереди выяснилось, что желающих участвовать в конкурсе набирается многовато. Решено было разделить писарчуков на два потока, для отбраковки совсем уж бездарных, а затем провести финальные состязания.

В пятнадцатом бараке, щедром на таланты, что разместился под столовой и имел некоторые отличия от остальных, выявился далеко не рядовой прозаик Юрий Лесаков. До того, никто не подозревал в нём бойкого писаку и оригинального стилиста со своеобразным языком. Он ошеломил комиссию и критиков тремя крупными произведениями: «Штольня воспаривших»; «Гусь в сметане», и «Ягодный бомж». Чернинский и Доброфобов предложили, едва прочтя неожиданную литературу, без обсуждения наградить его главной премией, но воспротивился Кучак, при одобрении Бельшевского. Критик-радикал предложил бренные мысли Лесакова тщательно отфильтровать, а уж потом выносить решение.

Члены жюри слегка попрепирались и пригласили очередного кандидата в трёх лицах. Дело в том, что Леша Константинович Толстоватый, после выбраковки его эссе «Бронзовый царь», прославляющего бомжа при помойке, взял себе в соавторы братьев Коралловых из восьмого барака и они стали строчить под псевдонимом Далшан Арматурин. Перлы коллективного Арматурина оцени ли на четвёрку с минусом. Вот они: «Лень – двигатель прогресса»; «Трудоголик – тормоз прогресса»; «У волка своя правда»; «Правительство с коррупцией едины»; «Редкий чиновник, совершивший головокружительный взлёт, будет посажен».

Эссе Ивана Барковича пришлось забраковать. Оно на 55% состояло из нецензурных выражений. Тот сквернословил в адрес суда и прохожих, которые шляются не пойми где и попадаются под руку.

Чернинский жаловался:

– Воскресенье не гаш день, все расслаблены, не умещается творчество в голове. Володя, дай закурить.

Вовка Летунов хмыкнул:

– Во-первых, обращайся ко мне согласно таланту – Фенимор Пупер; во-вторых – курить вредно не только для здоровья, но и для собственного бюджета…

Воскресным вечером в итоговых новостных программах, ведущие (НТВ – Ирада Зейналова и «Россия» – Дмитрий Киселев) насмерть бились за присуждение истерической премии.

После новостей, за полчаса перед отбоем, к Кучаку, клюющему носом от сонливости, приперлись два жадных уроженца Украины – харьковчанин Трофим Волосенко и подполтавский Селезень. Бывший работник мясокомбината Коля Селезень давненько надоел своей устной поэмой «Мёртвые туши», из жизни пищевой промышленности. В его задачу входило выцыганить у Александра Васильевича нечто сладкое к ночному чаю, и он принялся с лисьей хитростью нахваливать своё шкуродерное произведение.

Кучак его невнимательно выслушал; объявил, что тот ничего не понимает в колбасных обрезках и предложил второму изложить нужду, с которой он явился на его полузрячие очи.

Трофим Волосенко витиевато и мудрено загнул теорию о проникновении молекул мозга в волосы. Минут десять он утомлял потенциального благодетеля бреднями о том, что пока человек молодой и волосатый, его интеллект на пике, а стоит начать лысеть – мозг коснеет, ум убывает. У лысых же – вообще жалкие остатки разума.

Видишь теперь, что за гипотезу я выдвигаю? Неужели она не стоит тульского пряника? Против хитрости хохлов, безотказно действует лишь еврейское расчётливое лукавство, кавказская наглость и среднерусская дурь. Последней Кучаку было не занимать. Он посоветовал Трофиму-харьковчанину чаще пользоваться искусственным интеллектом.

Тот немного опешил:

– Где я его возьму?

– Купи парик и пряники сами к тебе посыпятся.

… Медленно текло зимнее время. Об экономических новостях любой здравый человек мог сделать только один вывод: «Осмысленное производство властям не под силу. Они способны лишь на нынешнее, обдуманное освоение денежных потоков».

В феврале 2020 года скончались знаменитые люди:

Алексей Ботян – прототип майора Вихря (на 104 году жизни)

Дмитрий Язов – последний маршал Советского Союза, бывший министр обороны СССР.

Хосни Мубарак – один из лучших президентов Египта, бывший лётчик, учившийся в СССР. Летал на самолётах ИЛ-28.

… Доморощенные критики обнаружили несколько литературных направлений: критическая созерцательность, критический анархизм, исторический идеализм, романтический идиотизм и угодливо-мошеннический восхвализм.

Вынырнул третьебарачный поэт, бывший учитель истории, сочинитель стихов о прошлом Гаубицин. Он предложил на суд поэму в стихах «Капитанская почка», о злоключениях русского воинства на фронтах Первой Мировой войны. О том, как не хватало снарядов, о чванливых генералах в штабах, о наглейших складских тыловиках и прочей прифронтовой мути.

Доброфобов осторожно заметил:

– Не стоит ворошить прошлое. Мы же не знаем, как там было на самом деле…

Ответ Александра Гаубицина понравился:

– Если вы, молодой человек, ничего не слышали об этих событиях, то не следует навязывать незнание другим. Прошлое, как и сено, надо ворошить регулярно, иначе оно сгниёт и не оставит следа. Хорошо переворошенное сено, как и история, сохранит не только вид, но, даже, аромат прошлого…

Вне очереди, пользуясь своим положением, Кучак беззастенчиво привёл ясногорского земляка с необычным сюжетом: в начале 80-х годов, один мужик набил другому морду, потеряв в драке перчатку. Жена потерпевшего, кинолог-любитель, дала понюхать перчатку овчарке, содержащейся в семье, и, по свежим следам, отправилась искать виновного. Собака уверенно взяла след и привела хозяйку к старенькой двухэтажке. Дальше произошел казус – возле подъезда овчарка злобно набросилась на неизвестного мужчину и покусала его. Оказалось, что от обоих мужчин, как виновного, так и безвинного исходил запах духов и тела их общей женщины. Один оказался её мужем, другой любовником.

Дело завершилось ко всеобщему удовлетворению – пришлось даме с собакой задобрить случайно пострадавшего своим телом… Возникает вопрос: «Почему удовлетворение оказалось всеобщим?» Ответ прост: мужу собаковладелицы били физиономию как раз за связь с сестрой бьющего.

После того случая, на радость ясногорским сплетникам, три пары долго встречались семьями и, даже, проводили иногда совместно праздники.

Во вторник, после обеда Кучак планировал попасть к бухгалтеру. Приём ведется лишь по вторникам, и Александр Васильевич регулярно спешит туда склочничать с вороватой и прижимистой администрацией, по поводу незаконного снятия денег со счёта за якобы предоставленные ему одежду, обувь и прочее. Никакие казенные вещи он не получает в принципе и демонстративно, что даёт ему моральное право постоянно надоедать конторским служкам. Подобная история складывается и с так называемой ЕДВ – денежной выплатой за нахождение в зараженной радиацией местности (эхо Чернобыля), которая ему не достается по совершенно фантастическим надуманным причинам.

В начале третьего часа дня, случился очередной обморок у Вовки Черкизовского. Обрадованный Кучак (возможность лишний раз выскочить за калитку и попасть на приём) повёл двадцатипятилетнего бедолагу на встречу вызванной «скорой помощи». Так называется наряд из двух осужденных с носилками, обитающих в обслуге местной карликовой больницы.

Черкизовский, потухающе-обморочным взглядом озирая окрестности, брёл впереди, подталкиваемый в спину сильно прихрамывающим ясногорским стариком. Показалась пара с носилками, ведомая вечно садистски настроенным контролером Ваней, не способным и дня прожить, не совершив подлую гадость в отношении зеков, а, возможно даже сослуживцев, с которыми он так же не в лучших отношениях. Если положено открывать калитку каждые полчаса, то Ваня, если его не пнёт начальство, может продержать сектор в закрытом виде все полтора.

Носилочные бегунки, запыхавшись, поставили свой инструмент на асфальт и стали выяснять, кого из двоих волочь в спасительную больницу.

– Болваны, – заорал Ваня, – не видите, что ли? Хватайте хромого старого пня и вперёд!

Хитрый Кучак протестовать не стал, сообразя, что понесут его мимо штаба. Когда калитка замкнулась, Вовка Черкизовский рухнул в прицерковную лужу, сраженный очередным обмороком.

Стоящие на «расходе» моментально приметили происшествие и отправили дневальных на помощь лужевому невольному «моржу». Знаменитый на весь лагерь дневальный Груша, незадолго до описываемых событий исчез с барачного горизонта в штрафных изоляторах, где ему предстояло дохлебывать остатки срока, чуть больше четырех месяцев. Двое суетливых грушиных наследников выудили за ноги бедолагу, взяли его за подмышки и щиколотки и потащили ногами вперёд в сторону больницы.

… Кучак, завидя правым глазом дверь клуба, громко заорал:

– Стойте, братья милосердные! Всё, мне сюда. Санитары остановились, поставили носилки и тугодумно уставились друг на друга. Прыткий, артистичный старикан деловито захромал к соседней с клубом двери. Забыв про обычный для него апломб, контролер Ваня, с лицом начинающего сельского алкоголика, растерянно глядел в след удаляющемуся хромоногому. Он опомнился, когда Кучак взялся за дверную ручку:

– Эй ты, трухлявый сморчок, ну-ка быстро иди сюда! Ты что меня в блуд вводишь старая развалина?

Александр Васильевич с нечерноземной непосредственностью, которую многие ошибочно принимают за глупость, ответил почтительно, но без робости:

– Мил человек, да разве ж я без команды что сделаю? Ты самолично заставил меня покласть в носилки.

– А что ты гад молчал?

– Да разве я могу перечить начальству?

– Я рапорт на тебя напишу.

– Тогда я начальнику сейчас пожалуюсь, а тебя накажут…

– Вот старая заноза, ладно, припомню тебе.

И молодой злыдень вернулся открывать калитку. Санитары, посмеиваясь засеменили за ним.

День для Кучака сложился удачно – он отбил попытку бухгалтерии снять с его счёта около трёх тысяч рублей, доказав, что в ведомости стоит не его подпись…

Всё начало марта Путин встречался с женскими коллективами. На встречах, как по команде, вопили: «Не уходите, оставайтесь во власти».

Как нельзя кстати подоспели поправки к конституции, в которой четко прописано, что нельзя занимать пост президента более двух сроков подряд (подразумевается, вообще не более двух сроков) У Путина уже четвёртый.

10 марта депутат Терешкова, первая женщина в пилотируемой космонавтике, вылезает с предложением разрешить действующему президенту избираться вновь (все срежессировано с гарантией).

Та же Валентина Терешкова, через четыре дня заявляет, что ей пришли тысячи писем с поддержкой её предложения. Явный прокол пропаганды (забыли, как работает наша почта), не успели бы эти письма со всей страны быть доставлены, а номера ее мобильника страна не знает. Кстати, не успела бы она их прочитать на девятом десятке жизни.

К середине марта 80% новостей стали сводится к коронавирусу и подаваться с зашкаливающей истерией. В России на тот момент заболели аж 60 человек. Миллиардерская группа «Альфа» принялась рекламировать страхование от коронавируса. Народ смикитил6 «значит нам точно ничего не грозит».

Китай справился с болезнью, зато тяжелые вести из Италии. Нефть рухнула до 32-35 долларов за баррель.

К концу марта в новостях сообщили совсем ошеломляющую весть – на год переносится летняя олимпиада в Токио. 29 марта Москва оказалась закрытым городом. Отменены железнодорожные и авиаперевозки. Населению предписано не покидать жильё без крайней необходимости.

На фоне пугающих новостей, особенно, с севера Италии, народ в колонии погрустнел, зато кормёжка значительно улучшилась. Все барак5и без исключения переболели толи гриппом, толи коронавирусной инфекцией, а возможно какой-либо иной заразой. Как только местная эпидемия закончилась, колонию тут же закрыли на карантин. Карикатурно смотрелись служащие в масках, когда опасность миновала (когда болезнь бушевала не оказалось в стране масок, зато потом забушевали чиновники, лоббируя поставки целых гор уже ненужных, но предписанных к ношению намордников).

С обеда возвращались невеселые. За три недели осужденные привыкли к сносной еде, а тут подсунули неудобоваримую дрянь в виде кислой капусты с кусочками малоаппетитного вареного сала. Мусульмане, брезгливо принюхиваясь, обходили сомнительную пищу стороной. Поэт Гаубицин продекламировал тюремно-общепитовское двустишие:

Сварила словно для верблюда

Второе, гаденькое блюдо.

Литературный конкурс затянулся. Иные участники сумели загореться и остыть, иные, как объёмный Иван Перепонкин соскользнули на обжорно-баландную тему. Ненасытный пожиратель борщей и, даже, перловки, набросал на пяти страницах историю о пользе жирности. За основу он взял жизнь римского императора Гелиогабала. В средиземноморской державе времён древнего мира, встречалось немало правителей-сумасбродов. Необычайно жирный тиран не достиг славы явно невменяемых Гая Калигулы и Нерона, но по психическим отклонениям был к ним близок. Обладая редкостной для императора тушей, Гелиогабал любил, забавы ради, потчевать гостей толченым стеклом.

Летоптсец полюбопытствовал:

– Интересно, этот придурок разражался хохотом во время такого угощения, или делал скорбную физиономию патологического убийцы, якобы удрученного произошедшим?

Толстый Ваня ответил не задумываясь:

– В такие тонкости я не вникал, думаю, это вопрос второстепенный.

Далее из рассказа выяснилось, что выходки толстомясого императора со временем довели подданных до покушения на его особу. В итоге обжору убили в туалете, а тело попытались засунуть в канализацию, благо отверстия там были значительного диаметра. Ничего не получилось – настолько оказался тост этот древнеримский правитель…

– Я думаю, обжорно-пищевую часть следует завершить, – высказал свою мысль Кучак, но поддержки среди слушателей не нашел. Съедобная серия растянулась ещё на пару дней, причём по большей части в устном виде. Шарообразный Перепонкин, астматик и гипертоник, продолжил гнуть свою линию, да ещё с высказыванием гипотез. По его мнению, теория Дарвина о происхождении видов и эволюции, напрямую связана с обжорством.

– Что-то ты не то плетёшь – Летописец с сомнением покачал головой.

Добродушный Иван глянул на оппонента таким образом, что в глазах читалось: «Тёмный ты человек, помолчи». Тот, сраженный мудрым взором, уважительно примолк, а воспеватель сытых обедов и ужинов развил тему дальше. Из его слов выходило, что безусловно и неопровержимо доказана склонность великого ученого к чревоугодию. Дарвин являлся активным членом, нет, не банды, а академического сообщества обжор и первоначально его интересовали животные, с целью перекусить. Невозможно перечислить количество экзотических видов различных форм жизни, оказавшихся у него в желудке. Он и теорию свою вывел о приспособляемости к изменениям окружающей среды, в смысле, успеешь ты сожрать соответствующий вид, или он исхитрится слопать тебя. Для примера Перепонкин привёл историю трилобитов и рыб. Первые с удовольствием питались вторыми с десяток миллионов лет, пока роли не поменялись, и неповоротливые трилобиты были уничтожены бывшими жертвами.

– Видать по всему, приправы и соусы у обжор отличались хорошим качеством, – сделал вывод докладчик.

Кучак не поверил:

– Ты хочешь нам внушить, что соусы и приправы были уже в те далёкие времена?

– Они были всегда, также, как проститутки.

Александр Васильевич поморщился:

– Грубовато, ну сказал бы, женщины легкого поведения.

– Спорное суждение. Как, по-твоему, будет наименована полная противоположность их? Не иначе, как женщины тяжелого поведения. Звучит-то каково? Склочные, гадские натуры. Да кто жениться на таких станет? Звучит-то каково? Склочные, гадские натуры. Да кто жениться на таких станет? Этак мы придём к полной классификации: женщины легчайшего, полулёгкого, лёгкого, полусреднего, среднего, полутяжелого, тяжелого и сверхтяжелого поведения.

Кучак резонно заметил:

– Это не бокс и не штанга, их не по спортивной аналогии делят, а если уж делят, то в других смыслах. Вон Достожравский причаливает, сейчас у него спросим.

Федор нес три общих тетради и лёгкий ужас отразился в глазах собравшихся, при мысли, что придётся выслушивать многочасовые чтения. Причина была в слабой стилистике кандидата, набившей оскомину и порядком надоевшей. На обложках тетрадей каллиграфическим почерком и крупными буквами выведенное, красовалось название крупноформатного произведения:

«Обманутые и развращенные» том I, II и III/

Чтобы оттянуть унылое чтение, Кучак шустро намазал хлеб вареной сгущенкой, чего, в сущности, претендент и добивался. Когда неторопливое поглощение бутерброда закончилось, открылась тайна. Оказалось, творческие силы и порыв писательского мастерства исчерпались на семнадцатой строчке, а когда бутербродная цель была достигнута, его энтузиазм окончательно иссяк. Но Федор, (талант есть талант!) сумел в такой короткий текст впихнуть мировую скорбь и сомнительную концепцию финансового счастья. Битья за коварный обман не последовало. Наоборот, жюри оказалось настолько довольно результатом, что рекомендовало главному спонсору ещё разок подкормить несостоявшегося классика. Александр Васильевич с мягкой твёрдостью отказал.

Достожравский вновь воспарил духом:

– Братцы! Одну сигаретку, нет, три, – все три тетради одним махом заполню.

– Не совершай барыжных движений, не уподобляйся братьям Балбесиным – Мятому и Гнутому – Кучак погрозил пальцем вымогателю, – ты не напишешь даже за три пачки.

– Смотря какие пачки, за «Парламент», например, могу.

– Не ври, даже за три блока сигарет не сможешь.

– Смогу, готов поспорить.

– Проиграешь без вариантов.

– Нет.

– Хорошо, тогда в случае проигрыша, переезжаешь за ширму.

И невозмутимый Кучак показал глазами на отгороженный уголок «обиженных». Федя побледнел и молчали во при знал правоту оппонента. Несостоявшаяся литературная звезда не зажглась, как не зажигаются недозвезды со слабоватой массой, типа Юпитера, хотя состоят при этом из подходящего материала – водорода.

Великий спонсор, член редакции и, почти глава худсовета, нарочито замедленным движением приоткрыл тумбочку и вытащил одну сигарету «Золотая Ява». Пальцы Федора задрожали от радости, но апломб не покинул его:

– Не жмотничай, угости «Ротмансом».

Кучак сурово насупил брови, даже нос его как бы вздёрнулся вверх:

– Ещё одно слово – поменяю на «Корону», а два – ничего не получишь. Так, молодец, закуривай и расскажи нам о дамах разного поведения.

Достожравский уже курил задумчиво и мечтательно:

–Что рассказывать?

– Как баб делят, к примеру.

– Понятия не имею, никогда делить не доводилось.

– По категориям хотя бы разбросай.



Поделиться книгой:

На главную
Назад