Младшая

Где-то совсем рядом затрещало пламя в очаге, Тосума медленно повернул голову и посмотрел в огонь. Знакомый женский силуэт танцевал в пламени, и звонкий голос звал его по имени, заставлял вспомнить данное много лет назад обещание.

Ничего не бояться. Жить ради сестры и отца.

Мальчик сжал зубы и посмотрел на разросшуюся жабу. Взгляд его был спокойным и уверенным. И жаба замерла, все наросты на ней осыпались пеплом на пол, тело уменьшилось до прежних размеров, и уже через минуту у ног Тосумы жалобно стонала прежняя мерзкая серая жаба. Мальчик поежился, но больше от неприятия, чем от страха. Нож все так же был на поясе, и Тосума вытащил его из чехла. Не обращая внимание на стоны жабы, он нанес ей единственный, но точный удар.

— Хорошо. — Ирда смотрела, как на дне горшка копошились две жабы, скакали по шкурке третьей, погибшей от ножа. — Теперь надо убраться в доме. Я вернусь ближе к утру.

Она уходила в лес, уносила с собой посланниц зловредного духа, и Тосума почувствовал такую усталость, что готов был упасть и уснуть прямо у порога родного дома. Но Райси за ним следила. Она силой затащила его в жилище, заставила сменить одежду и только тогда разрешила лечь возле очага. Сон пришел сразу же, гулкий, холодный, но без сновидений.

Проснулся мальчик от запаха вареного мяса. Вставать не хотелось, под шкурами было тепло и уютно, но голод оказался сильнее. Тосума сел и огляделся. В доме снова стало чисто, словно и не было вчерашнего разгрома и погони за жабами. Райси колдовала у очага. Рядом сидел их отец. Выглядел он измученным, но по взгляду было видно, что силы к нему возвращались. По крайней мере, он уже уверенно держал в руках кусок кости, из которой вырезал новый наконечник для копья.

— Проснулся! — Райси радостно улыбнулась брату. — Есть хочешь?

Тосума кивнул, и вскоре уплетал за обе щеки вкусный суп. Отец смотрел на него и довольно улыбался. Если и было что-то плохое в их жизни, то оно ушло, и возвращаться пока не собиралось.

Лето сменяло весну, дарило тепло и сочные ягоды. Осень приходила вслед за летом, принося с собой дожди и хлопоты по подготовке жилищ к зиме. Зима спешила следом за сестрой и радовала подледной рыбалкой и выслеживанием зверя на снегу. А весна вновь напоминала — жизнь она повсюду, жизнь — она вена. Дети росли, тянулись к солнцу. Год за годом менялись и брат с сестрой.

Тосума вытянулся, стал шире в плечах, сильнее и выносливее, крепчал в постоянных погонях за зверем. Райси подросла и к десяти годам больше напоминала двенадцатилетнюю девочку. Правда, все больше сторонилась и младших и старших своих товарок. Хотя злобный дух из лесной чащи больше не тревожил их семью, но в душе девочки жили страх и сомнения. Она все больше держалась возле брата, если тот не был занят на охоте или не помогал отцу, или крутилась вокруг шаманки. Ирда девочку не отгоняла, и даже чаще улыбалась, стоило маленькой нивхе к ней подойти. Свои знания и навыки шаманка передавала малышке. Вождь только головой качал. Возможно, он видел в Райси жену одного их лучших воинов деревни, но что делать, раз ее матушка ушла за Горными Хозяевами в Нижний мир. Девочка тянулась к старой нивхе, заменившей ей мать, и с ней чувствовала себя в безопасности. Так же как и рядом с братом.

Но Тосума взрослел. В год, когда ему исполнилось семнадцать, он уже и думать забыл о давних приключениях и неприятностях. Память о злобном Милке и его вредительстве затиралась, и только глядя на сестру, он вспомнила отголоски тех ночей, наполненных колдовством и страхом. Увлеченный охотой и изучением окрестностей он все больше отдалялся от сестры, и все чаще, возвращаясь с долгих зимовок, удивлялся, как же она успела измениться. Его сестра хорошела, и уже сейчас в ней угадывалась будущая красавица, завидная невеста. Черная коса змеей стекала по спине девочки, зеленые глаза смотрели внимательно, старались запомнить все, что происходит вокруг. Стройная и гибкая она напоминала лису, готовую в любой момент сбежать, стоит только почувствовать опасность.

Тосума вздыхал. Он знал, что говорят о нерешительности его сестры. Слышал, как ее называли трусихой, и может еще поэтому обрадовался, когда Ирда предложила Райси провести с ней все лето в одном из морских станов.

— Селение без присмотра не оставлю, — шаманка сидела на крыльце их дома, курила и объясняла вождю свое решение. — Но и мне надо сил набраться. Да и дочь твою подучу. Медвежий праздник в этом году уже. Пусть она играет и танцует для Горных Духов. Они любят молодость и силу.

Вождь молчал. В глазах дочери он видел нетерпение и дикое желание прямо сейчас поспешить за шаманкой в таинственное место на пересечение мира Моря, Гор и Леса.

Наконец, он кивнул. Все равно не удержать. А если его дочь не получит разрешения, чего доброго решит сбежать следом, а там страх если подведет — так и погибнет в лесу.

Шаманка и маленькая нивха покинули селение тихо, рано утром, когда все еще спали. С вечера попрощавшись с семьей, Райси впервые покидала родные места так надолго, но как ни странно, ее это совсем не пугало.

Лето катилось к середине. Снег окончательно сошел с сопок и земля начала прогреваться все сильнее. Вслед за желтыми огоньками цветов-первоцветов к солнцу потянулись яркие пятнышки сараны. И радуясь теплу, осмелели птицы и звери. Ночи стали короче, светлее, луна росла, превращаясь в ровную круглую подвеску-ват. И высоко в сопках гуляли Горные Хозяева.

Охота стала проще: звери разомлели от тепла, стали менее бдительными. Охотники племени радовались легким уловам, с благодарностью оставляя ритуальные кушанья на местах стоянок. Собаки млели от тепла и лениво водили головами, реагируя на шаги хозяев. Молодые нивхи присматривались друг к другу. Девушки все чаще перекидывали косы с плеча на плечо, стараясь показать какие длинные у них шеи. Все чаще убирали выпавшие пряди волос за уши, что бы парни смогли увидеть мимолетные взмахи рукавов халатов, в которых прятались тонкие женские руки.

Да и парни сидя у костров говорили уже больше о своих подвигах да о выборе невест, чем об охоте и традициях. И если девушки присоединялись к потенциальным женихам во время их сборищ, то возникали споры. Воины племени подначивали друг друга, шутками и колкими замечаниями подбивали на самые разные поступки, иногда безобидные, иногда не очень.

Тосума редко присоединялся к соплеменникам в попытках подбить товарищей на очередной подвиг. Но догадывался, что и ему испытаний не избежать. Другое вопрос, что заставят делать сына вождя?

Все началось в обед. К группке парней, среди которых был и Тосума, подошли две девушки. Обе высокие, статные, обе с шитьем в руках.

— Воины, у моей сестры закончились ракушки для украшения халата, — выступила вперед та, что постарше. — Может, кто из вас поможет?

— Чем помочь то? — Спросил кто-то из парней.

— Нужно ракушек набрать, — девушка хмыкнула, мол, что тут непонятного. — Покажи им.

Ее спутница разжала ладошку, показывая парням перламутровые ракушки-блюдца, небольшие, чуть больше ногтя на большом пальце.

— Ого, — парни присвистнули.

Задачка и правда была не из легких. Такие ракушки можно было найти только на побережье возле Нерпичьего мыса. А туда и путь не близкий, через лес, да и собирать такие ракушки надо только на рассвете, иначе прилив не даст. Воины переглянулись, никому не хотелось возиться с таким заданием. И тут кто-то вспомнил, что есть среди них те, кому эта задачка как раз по статусу.

— Тосума, уж никак по тебе невеста, — один из парней недвусмысленно намекал, на какие халаты нашивались такие ракушки.

Юноша пожал плечами. Отказаться — все равно, что заявить, что он трус и самый худший воин. Выбора не было.

— Так что, когда моей сестре ждать ракушки? — Бойкая девушка улыбнулась парням.

— Когда принесу, сам вас найду, — буркнул ей в ответ Тосума. Еще не хватало обещания давать.

Он встал и поспешил к дому. Если сейчас выйдет в сторону мыса, возможно даже успеет туда к рассвету. А иначе придется еще сутки ждать. Вот ведь глупости, испытания эти. Парни придумали, а девушки поддержали.

С собой Тосума взял только немного еды, нож да веревку. Он не рассчитывал задерживаться, а ночи были светлые, можно легко пройти по лесу, если конечно осторожность соблюдать. Вот только парень явно не учитывал, что к ночи погода изменится. Черные рваные тучи пронеслись по небу, застилая луну, гася ее свет. Тосума выругался и тут же огляделся. Еще не хватало руганью привлечь лишнее внимание. Он устал, был вымотан и голоден. Еды он взял не так много, как нужно было. Для разведения костра еще надо было собрать хвороста, травы или сухой коры, но мешала темнота. Да еще ветер поднялся. Намечался дождь, и от этого становилось совсем неприятно.

Где-то за спиной Тосумы зашуршала, захрустели ветки. Парень прислушался. Кто это мог быть? Медведь или лесные духи? Вцепившись в нож, юноша сделал несколько неуверенных шагов в сторону, развернулся, надеясь, что это лишь ветер гуляет в кронах деревьев. Позади и правда никого не оказалось, но опасность таилась под ногами молодого воина. В темноте он и не заметил, как подошел к оврагу. Обзору мешали и поваленные ветки и высокая густая трава. Сделав еще несколько шагов, озираясь по сторонам, Тосума вдруг понял, что правая нога больше не находит опоры. Он хотел вцепиться в ближайшую ветку, но руки лишь схватили воздух. Приглушенно вскрикнув, юноша кубарем скатился вниз по довольно крутому склону. Нож он потерял где-то по дороге, но не это было главное. При падении левая нога запуталась в траве, дернулась, и сейчас пульсировала острой болью, не позволяя встать. Тосума лежал на земле и ругал сам себя. За то, что не догадался про погоду, за то, что не взял розжига для костра, за то, что начал паниковать в лесу. Вот и лежи теперь, с больной ногой, в темноте и без оружия. Парень попытался встать, но ногу прошила такая боль, что он оставил все попытки хоть немного сдвинуться с места. Кричать тоже было бесполезно. Если парни из селения и следили за ним, то не так долго. Тосума лег на землю и попытался расслабиться. Может это поможет, и боль утихнет?

Сколько он так лежал, юноша не знал. Темнота сгущалась, и создавалось впечатление, что весь лес сейчас кружит вокруг него. Словно все опасности темноты хотели поймать именно его. Тосума начинал паниковать. Липкий противный страх всколыхнулся на дне души и пополз вверх, к самому сердцу. Давно уже парню не было так жутко. Давно, с момента, когда он ловил жаб в своем родном доме. Но тогда он победил свой страх. И сегодня победит. Правда, пока получилось очень плохо. Тосума чувствовал, как дрожат пальцы. От холода или страха? За каждым деревом ему мерещились милки с холодными глазами.

А потом он услышал шаги. Где-то совсем недалеко кто-то пробирался через лесную подстилку. Окрикнуть или не стоит? Кому это захотелось в лесу ночью гулять? Юноша прислушался, стараясь понять, откуда идет звук. И вдруг увидел свет. Крошечный огонек скользил меж деревьев, разгоняя темноту. Огонек был теплым, манящим, но Тосума все еще дрожал, зубы стучали, да и сил не было звать на помощь. Страх захватил его, связал и не давал выбраться из ночной ловушки.

Огонек приближался. Юноша уже представлял себе милка с фонарем из человеческого черепа, но из-за кустов выскочила лиса. Рыжая, небольшая, совсем юная, но с ясными зелеными глазами и мудростью во взгляде. Зверек внимательно посмотрел на юношу, а затем призывно тявкнул. Тосума невольно вздрогнул. Лисица кого-то звала, но вот вопрос: кого? В ответ на зов лисицы огонек за деревьями дрогнул и стал приближаться. Парень напрягся, одной рукой упираясь в землю, второй — нащупывая палку побольше. Вдруг к нему идет опасность. Но из-за деревьев, в шорохе листвы и треске веток, вышла Райси. Ее глаза стали раза в два больше и сияли, словно драгоценные камни. В руке она несла глиняный горшок, с многочисленными отверстиями в стенках. На дне горшка горел огонек. Свет его пробивался через отверстия, но и руки не жег, не доставал до веревки, служившей ручкой.

— Ну, наконец-то, — вскрикнула девочка и присела рядом с братом. Свой фонарик она поставила так, что бы осветить ноги юноши.

— Вот что тебя в лес то понесло? — Запричитала она, касаясь поврежденной ноги парня.

Боль от прикосновения заставила Тосуму выйти из ступора.

— Райси? Ты что тут делаешь? — Он смотрел на сестру как на духа из сказки шаманки Ирды.

— Тебя спасаю, что ж еще, — она ворчала больше для виду. — Ты мне все утро снился. Я все думала, что ж такое случится. А к вечеру — четко увидела, как ты упадешь. Думала, если сейчас же выйду, то успею предотвратить беду. Но не успела. Хорошо еще мы тебя почти сразу нашли.

— Мы? — Тосума глянул на лисицу. Зверек довольно щурился в свете горшка-фонарика.

— Ну да, это моя помощница, — Райси улыбнулась и попыталась расшевелить больную ногу. — Я ведь теперь почти шаманка. Ирда меня обучает. У меня уже спутник появился. Это здорово, ты даже не представляешь, сколько всего видят шаманы…

Она говорила и говорила, рассказывала о лесных дорогах, духах и Хозяевах. Тосума слушал, и казалось, засыпал. Вернее впадал в транс, от слов сестры. Да она уже и не говорила, а пела. И песня ее звучала словно колыбельная.

— Все, проснись! — Райси щелкнула брата по носу, и юноша вздрогнул, возвращаясь в реальность.

— Я чуть не уснул, — несколько удивленно пожаловался он сестре.

— Ну да, — она кивнула. — Иначе я бы тебе боль в ноге не перекрыла.

— Что? — Не понял Тосума.

— Вставай, — Райси хихикнула и, подхватив фонарик, отошла в сторону.

Тосума неуверенно пошевелил ногой. И как ни странно, но боли не почувствовал. Что бы ни сделала его сестра, но он теперь мог идти.

— Как ты… — юноша поднялся на ноги и хотел продолжить вопрос, но сестра его опередила.

— Я заставила тебя забыть о боли через песню, — улыбнулась она, — только и всего. Правда действует до первого сна. Но мы быстрее тебя вылечим. Пошли.

Райси больше ничего не объясняла, а ее брат решил запастись терпением и не отвлекаться на разговоры, а то и вторую ногу можно повредить.

Они шли к морю. Тосума это понял по горьковатому запаху водорослей, пробивающемуся сквозь запахи леса.

— Зачем тебя в лес понесло ночью? — Спросила его Райси, когда впереди заблестела водная гладь. Ветер стих, разогнав тучи и освободив луну из их плена, правда, ненадолго — темные облака уже маячили на горизонте.

Тосума рассказал про ракушки и его сестра громко фыркнула.

— Вот ведь глупость. Если бы я хотела обратить на себя внимание парня, я бы просто ему подарок сделала.

— Ты же знаешь, что это не по правилам, есть же традиции, — напомнил ей брат.

— Глупость это все, — Райси пожала плечами. — Даже у лесных духов все проще: если нравится, то надо просто об этом сказать.

Тосума задумался. Может его сестра и права. Ему и самому такие игры были не по душе. Глупая трата времени.

Они вышли из леса и Тосума тут же заметил слева огонь костра. И еще дальше — темную громаду Нерпичьего мыса.

— Почему мы именно сюда пришли? — Спросил он сестру.

— Так тут всегда шаманы стоят, — она хихикнула. — Это ж самое сильное место. Здесь тебе и море, и земля и небо. Правда, стан на другой стороне мыса. А мы сейчас пойдем твою ногу лечить.

И она быстро зашагала к костру. Тосуме только и оставалось, что следовать за ней.

Вокруг огня, на бревнах сидели люди. Три высокие девушки, с длинными черными волосами до колен, одетые в нерпичьи шкурки, и мужчина, огромный как гора, с растрепанными волосами и густой бородой. На его плечи была наброшена медвежья шкура.

Заметив приближающихся гостей, девушки захихикали, но ничего не сказали. Мужчина же только хмыкнул и продолжил свою работу — вырезание из кусочка дерева фигурки.

'Если они не шаманы, то, что тут делают?' — подумал Тосума.

— Здравствуйте, — Райси улыбнулась хозяевам костра. — Моему брату надо ногу подлечить.

Мужчина кивнул на свободное бревно, мол, садитесь. Тосума устроился возле костра, его сестра села рядом. Тут же у ее ног растянулась лисица. Горшок-фонарик догорел, и девочка оставила его возле огня.

Одна из девушек встала. Ее волосы черным потоком струились по телу, скрытому нерпичьей шкуркой. Волосы и шерстка нерпы сливались, и казалось, что девушку опутывал плотный черный кокон. Она присела рядом с юношей и легко коснулась его ноги тонкими белыми пальцами. Тосума почувствовал, как холод проникает под одежду, но от этого было приятно и спокойно. Девушка пахла рыбой и морской водой. В волосах ее блестела засохшая соль. Она затянула песню без слов, но пела не долго. Через несколько минут она вернулась к своим подругам.

— Больше болеть не будет, — Райси улыбнулась брату.

Только сейчас Тосума заметил, что на плече сестры висит небольшая меховая сумочка. Из нее Райси достала кусочки рыбьей кожи с узорами в виде рыб и оленьих рогов, и сейчас сшивала их вместе.

— Что это? — Тосума кивнул на шитье.

— Мой халат для шаманских ритуалов, — его сестра подняла ткань повыше, чтобы брату было лучше видно.

В свете костра казалось, что рыбки плывут по ткани и оленьи рожки дрожат на ветру.

— И в селение ты вернешься уже шаманкой? — Тосуме почему-то стало грустно.

— Нет… — Райси опустила шитье и внимательно посмотрела на огонь. — Я вообще не вернусь.

Тосума вздрогнул, хотел что-то сказать, но понял, что не стоит. Он просто молчал и ждал объяснений. Райси продолжила рассказ.

— Ирда говорит, что у меня сил очень много. Мне надо отправиться в путешествие по нашей земле, научиться говорить с ветром, общаться с духами, войти в жилище Горных Хозяев. Я, скорее всего, даже человеком быть перестану, но я понимаю, что должна так поступить.

— И тебе не страшно? — Тосума удивленно посмотрел на сестру. — Не страшно быть шаманом? Не страшно выполнять все эти задания? Не страшно было в лес ночью идти? Ты ведь всегда…

Он запнулся, подбирая слова.

— Всегда была трусихой? — Райси его поняла. — Нет, не страшно. Да и раньше не страшно было. Но тебе нужно было кого-то защищать. Ты хотел быть храбрым ради кого-то, вот я и думала, что возможно, ради меня. Но Ирда сказала, что ты новый вождь племени. Ты будешь храбрым ради всего поселения, а я должна пойти другой дорогой.

Тосума молчал. Странно, но он раньше не замечал, что его сестра притворялась.

Девушки встали с бревна, и пошли к морю. Они вошли в воду прямо в своих шубках, и весело смесь исчезли в волнах. Мужчина недовольно фыркнул, глядя на их веселье.

Тосума сидел, смотрел на огонь и думал. Было грустно, ведь сестру он возможно больше не увидит.

— Я еще приду к тебе, — Райси словно прочла его мысли. — Мы ведь единая кровь. Я всегда узнаю, если буду тебе нужна. Как сегодня.

— Хорошо. — Ее брат натянуто улыбнулся. — Тяжело быть шаманом?

Райси пожала плечами.

— Когда как. Иногда весело, иногда — устаю. Я начала делать свой бубен. Он будет из ивы, а на шкуре я вырежу оленей и лягушек с ящерицами8

Тосума кивал. Райси все рассказывала, о духах и Хозяевах, о танцах и песнях. Она и сама начинала петь, и тогда огонь в костре танцевал в такт мелодии, в пламени плясали фигурки животных и людей. Или это только казалось? Мужчина в медвежьей шкуре довольно кивал, слушая песни маленькой шаманки.

Где-то на востоке начал зарождаться рассвет. Темноволосые девушки вернулись к огню, неся в ладонях перламутровые раковины-блюдца, те самые, из-за которых Тосума и отправился вчера в путь. Хихикая, девушки ссыпали ракушки у ног парня, и начали сушить волосы. Тосума удивленно смотрел то на девушек, то на ракушки. И наконец, начал горячо благодарить красавиц за подарок. Те лишь рассмеялись, впрочем, его это уже не смущало.

Когда темнота ночи превратилась в молочные сумерки, мужчина встал со своего места и потянулся. Хрустели его кости, шуршала шкура, а Тосуме казалось, что сами сопки гудят за спиной этого человека. Мужчина посмотрел на юношу и протянул ему деревянную фигурку медведя. Именно ее они вырезал всю ночь.

— Спасибо, — Тосума хотел сказать еще что-то, но не успел.