Жизнь в новом мире

Бизнес-леди.

Её называют бизнес-леди, хотя это давно уже не так. Сейчас бизнес-леди — её дочь, а она в совете планирования, просто как один из его членов. Её муж — глава, как ОН скажет, так и будет. А ОН скажет так, как она захочет, или её дочь. Они согласовывают свои позиции. В совете ещё несколько членов с равными голосами, но они вдвоём ведут общее планирование. Остальные ведут свои направления. Хотя их направления часто очень важны для общего дела.

Как всё начиналось? Когда-то она была дочерью политика, мера одного из лондонских округов. Их семья имела давние традиции политической деятельности, не всегда удачной, но не изменяла своим традициям. Её предки были внебрачными детьми лордов Англии, поэтому па палату Пэров им претендовать не приходилось. По материнской линии — потомками русских князей, сбежавших из страны в 1917-18-х годах. Давние традиции благородных семейств оставили свой след на её воспитании. Она была старшей дочерью. Кроме неё ещё были сын и дочь. Для англичанки она была слишком красивой, гены прабабушки, княгини из России. Воспитание чисто английское, русофобское. Она готовилась стать женой перспективного политика-однопартийца, его «тылом». Но жизнь внесла свои коррективы.

Бизнес-леди. Её ещё называли бизнес-сукой, леди-кризис, это ей больше нравилось. Бизнес стал её пропуском в мир политики. Её слово, или слово её дочери, и рынок начинало лихорадить, политики нервно бегать глазами и говорить общие слова, а журналисты осаждать их пресс-центр.

На выходные они с мамой уехали к родственникам вглубь Англии, а тут… ВОЛНА смела всё на побережье, и на некоторую глубину внутрь Англии. Не только Англии. Пострадала вся Европа. Бельгию, Голландию, Данию, часть северной Германии и Польши затопило, уничтожив всё. Мало пострадало Средиземноморье, из-за узости Скалы. Обратно вода вынесла мусор, обломки, трупы, всё, что смогла оторвать протащить, что плавало. Вместе с тем она оставила часть мусора и ила в постройках, на рельефе местности, в оставшихся обломках. То, что она видела по телевизору, стало явью в Англии. Но это была только прелюдия. Через день Европу начало накрывать облаком пепла. Из-за ВОЛНЫ была нарушено электроснабжение и связь. Они с мамой поехали в Лондон. Наивные. Кучи грязи, заторы на дорогах, и Лондон, как одна большая помойка из ила, мусора, машин, домов и трупов. Более или менее устояло только несколько домов и стадион. Последний стал прибежищем тех, кто выжил. Политики, бизнесмены, королевская семья с прислугой сбежали на вертолётах, потом перебрались в ЮАР. Её отец не успел, ждал их, а потом все улетели. Он стал лидером группы на стадионе. Кроме них было ещё несколько групп. Все искали продукты, топливо, медикаменты.

Её передёрнуло от воспоминаний об этом периоде. Её дочь не застала это, она родилась здесь, в Лондоне. А она, англо-русская бизнес-леди, познала много горя и ужаса.

Люди перекапывали всё, от мелких лавочек до крупных супермаркетов, всё несли на стадион, там распределяли. На стадионе были склады, спальные места, залы собраний, больница, суд, и другие объекты инфраструктуры. Её ноутбук стал проводником в большой мир. На стадионе был генератор и запас топлива, нашёлся модем спутниковой связи. На улицах царствовала темнота, с неба шёл пепел с дождём. Ежедневно из стадиона выгребали горы этого мусора. Она быстро нашла связь с представителями прежней администрации, но кроме ободряющих слов от них ничего возможно было добиться. Начала искать хотя кого нибудь, кто может помочь. Нашла, человек предложил зерно. Плата — золото, драгоценные камни, серебро, по строгим ценам, без завышений. И её отец приказал искать в банках. Они не знали, как ОН привезёт зерно, но 450 000 фунтов зерна вселили надежду в людей.

В тот день все были возбуждены. За полдня стадион трижды очищался от пепла. Плата сложена в центре стадиона в ящиках. Она приняла сигнал — летит. Все жители заняли места на трибунах — обязательное ЕГО условие. Огромный грузовой самолёт вынырнул из темноты, стадион был ярко освещён, и приземлился на поле носом к ящикам. ОН спустился, проверил содержимое нескольких ящиков, потом опять поднялся в кабину. Половина поля была покрыта тканью, всем, чем нашли. ОН поднял самолёт, развернул его и открыл грузовой отсек. Зерно потекло на поле. Вздох изумления прокатился по трибунам. Самолёт задрал нос, ссыпая остатки на поле, потом, не закрывая люка, сел хвостом к ящикам. ОН вышел, и стал заносить плату внутрь. Закончив погрузку, ОН зашел внутрь, закрыл створки заднего люка, и улетел. Люди бросились убирать зерно.

С этого момента жизнь на стадионе изменилась. Запасы топлива и медикаментов были достаточными, а еда истощалась. Сейчас-же «рейтинг» стадиона вырос. Её отец продал часть зерна за золото и драгоценности, безбожно завышая цену. На стадион пошли люди, не готовые умереть с голоду и ищущие защиты. Ещё несколько рейсов добавили запасы, но её отец стал хитрить. Начал платить и золотом, и векселями, благо их было много в хранилищах банков. Два раза это прошло, но ОН прислал не очень лестное письмо по этому поводу. После третьего раза ОН прилетел с зерном, отделил векселя, вскрывая все ящики, потом облил векселя жидким горючим и поджёг. А сам улетел, не оставив зерна, забрав золото.

У них была еда, а народу урезали паёк, и переселили всех, кроме особо приближённых, из стадиона. Она была нелюбимым ребёнком отца. Слишком много в ней было восточного, варварского, поэтому её слова ни кто не слушал, и под проживание ей выделили крохотную комнатушку. Некоторые парни сватались к ней, надеясь войти в круг избранных, но узнав о её опале, быстро остывали. Наконец терпение народа лопнуло. Основной арсенал был внутри стадиона, но люди нашли оружие в небольших магазинчиках затопленного Лондона. Штурм был жестокий и быстрый. Она выжила, как, сама не понимает. Когда её нашли, народ был занят складами. Все остальные были убиты. Её посадили на цепь у столба, не озаботившись удобствами. Она мёрзла, её почти не кормили, не всегда водили в туалет, о душе можно было забыть. Но она — единственная кто знала об этой связи. Ноутбук её отца был повреждён, а её уцелел. Её оскорбляли, били, унижали, но она вынуждена была пытаться связаться с НИМ.

Не все к ней относились агрессивно. Возвращаясь с очередного сеанса связи, она обнаружила деревянный щит на том месте, где она лежала, а как то ночью, судя по часам, её укрыли одеялом. Да и подбор конвоиров говорил о том, что ей кто-то сочувствует и пытается помочь. Однажды ночью, темнота стояла постоянно, с неба шёл пепел со снегом, подошёл начальник охраны. Часовой около неё спал. Он разбудил его, «влепил» наряд, и отправил в казарму, а сам остался т на посту. Подождав немного, подошёл к ней.

— В туалет хочешь?

— Да. А можно?

— Пошли.

Он отстегнул цепь и повёл её. Дорогу она знала. Перед туалетом он остановился, прислушался, приказав знаком молчать. Потом подошёл к боковой двери и сильным ударом ноги открыл её. За ней кто-то был, так как дверь натолкнулась на это, и оно полетело вниз по лестнице. Начальник охраны зашёл в туалет, проверил кабинки, обязательная процедура, и сунул ей в руку телефон.

— Пиши ЕМУ.

— А что?

— Сама думай.

— Но почему я?

— Я специалист-графолог. Читал вашу переписку. ОН тебе отвечал более развёрнуто, чем твоему отцу. Сейчас ты пишешь то, что тебе диктует мэр. Пиши от себя. Иди, я снаружи подожду.

Она написала, потом вышла, умылась, вышла к нему.

— Почему вы мне помогаете?

— Я всем помогаю. Без зерна мы погибнем. Люди уже начали разбегаться. Ты — единственная наша надежда.

— Спасибо, вот телефон.

— Пошли. Надеюсь, что ждать теперь не долго.

ОН ответил через день, назначил условия, они согласились. На совете решили подарить ЕМУ и её, убив сразу двух зайцев: и показать свою заинтересованность в сотрудничестве, и успокоить народ, особенно тех, кто желал её смерти. ОН забрал плату, оставив зерно. В самолёте покормил её бутербродами с колбасой и ещё тёплым кофе, привёз к себе. Москва встретила её темнотой с серым снегом. Именно снегом с пеплом, а не наоборот. ЕГО дом был рядом с небольшим аэродромом, куском старой асфальтовой дороги за добротным забором. Всю полосу занимал ЕГО самолёт. Он взлетал и садился без разбега, мог зависать, лететь вперёд боком или хвостом, и вмещал 250 кубометров груза. Прошли в дом, обычный, кирпичный, двухкомнатный. Она подумала, что попала в рай. Душ с горячей водой, сколько хочешь, а не сколько дадут, мягкий халат, только из упаковки, мужской и ей сильно большой, три мягких полотенца: для головы, для тела, для ног, мягкие и тёплые тапочки. А в душе: шампунь, гель для душа, мыло и мочалка, которая ей показалась мягче любой губки. Вышла она из душа, прихрамывая. Цепь натёрла ногу и образовалась язва. ОН посадил её в кресло, больную ногу положил на небольшой табурет, принёс тазик, из шкафа достал коробку из-под обуви — ЕГО аптечку, и занялся язвой. Было немного больно, но она терпела, сначала, потом разревелась. Не от боли. Так хорошо к ней уже давно ни кто не относился. ОН перевязал ей рану, убрал всё, и ушел на кухню. Оттуда поплыл чудесный запах. Она встала и похромала туда. ОН сервировал стол. Сервировал — громко сказано. Всё-таки русские немного грубоваты и не обучены, но её интересовало то, что было в горшочках.

Она улыбнулась. Тот запах и вкус картофеля, запеченного дольками с мясом в горшочках, она помнила чётко. Первая нормальная еда. Потом кофе с сахаром, булочками и мёдом. Её желудок сладостно стонал. Русская порция слишком велика для англичанки, и для того, кто долгое время нормально не ел. Она вовремя поняла, сколько надо съесть. Потом мягкая и тёплая постель со свежим постельным бельём и глубокий сон.

Проснулась она рано. За окном было темно. ОН был на кухне, стараясь сильно не шуметь. Быстро в туалет, в душ, привести себя в порядок. Она леди, а леди всегда должна выглядеть великолепно. Потом кресло, перевязка и завтрак — яичница с салом, чай, булочки, мёд. Потом стандартная процедура для беженца: миграционная служба и больница. Оформили справку беженца, потом оформят паспорт и дадут гражданство. Огромная очередь из Восточной Европы и Скандинавии. В больнице тоже много мигрантов, так что задержались только у хирурга из-за раны. Обедали в недорогой столовой. Пища грубая, но вкусная. Она устала, но ради небольшого шопинга «восстала из мёртвых». В магазин она зашла в своём платье, в котором её продали, с жакетом, в ЕГО куртке и валенках на портянках, а вышла в новом платье, с ещё одним запасным, в валенках и шубе. Она была одета от пят до макушки, и от нижнего белья до шубы. Всё по два комплекта. Потом фигура изменится. Вечером лёгкий ужин, душ, и спать.

В отличии от Лондона здесь солнечные лучи проглядывали из-за туч, особенно если подходил антициклон из Казахстана, но было холодно. Потом было знакомство с ЕГО родственниками. Они приняли холодно, даже враждебно. ЕГО слова оставили неизгладимый след в её душе: «Пошли, нам тут не рады». ОН защищал её. Потом с родственниками она встречалась только по рабочим вопросам. Они гуляли по Москве, тогда ещё относительно безопасной. Много беженцев из Европы, севера России. Но она любовалась архитектурой. Здесь, как в музее под открытым небом, все стили и направления, а внутри, особенно в метро. Некоторые станции обходились минимум декора, другие — как залы музея. Но ОН был занят, очень занят. Возил зерно для семейной компании, вывозил людей, брошенных властями, выводил и снимал спутники. Последнее ей очень нравилось. Она освоила работу манипулятором ЕГО космического челнока и помогала ЕМУ, а ОН охотно брал её с собой. В свободное время она учила русский, записалась на курсы, и пыталась связаться с теми, кто выжил в Англии. ОН летал по её заказам, доставляя зерно, вывозя тех, кто попал в особо сложную ситуацию. Не бесплатно, но и не завышая цену. Ей доставалось 10 % от платы. И вскоре её почту знали все, как-то передавая друг другу.

По получению паспорта она поступила заочно на экономический факультет, платно, так было проще. Ноутбук и телефон стали её рабочим инструментом. Много времени «съедали» и разные курсы, которые она уже сама могла оплачивать. К ЕГО очередному прилёту с ПЛАНТАЦИИ, ОН так называл это место, у неё уже была готова стопка заказов: этих эвакуировать, этим зерно. На эвакуацию она летала с НИМ, так проще. Английским ОН не владел совершенно, пользовался переводчиком текста, а она могла координировать действия в режиме реального времени. Доходов ей хватало и чтобы купить простенький седан для передвижения по Москве, и двушку в безопасном районе.

Через полгода после её спасения ухудшилась криминогенная ситуация. Правительство не справлялось, сельское хозяйство погибло, стране грозил голод. Изобилие мяса закончилось, пришло время дефицита. Участились «голодные» бунты. Народ стал выезжать в более южные регионы, где снег растаивал летом и росли хотя-бы холодостойкие овощи и фрукты. Она записалась на курсы самообороны, получила лицензию на оружие. Из спасённых жителей Европы и севера России сформировала ЧОП, для себя, ЕГО бизнеса, и зарабатывать деньги. Позднее этот ЧОП преобразовался в ЧВК, а потом в МИ-6 Возрождённой Англии. Правительство России перенесло столицу на юг, Москва опустела. Люди старались селиться компактно у станций метро, поближе к центру. Появились районы пустых зданий, которые заняли маргиналы. В них был закон силы, закон оружия. Зачастую, из них совершались набеги за продуктами, топливом, лекарствами.

Один раз она видела ЕГО силовую работу, но этого ей хватило. Поймали автоугонщика, который позарился на её седан. В полицию отправлять не стали, так как разговорили и вытянули любопытную информацию. «Его» банда, самая крупная и хорошо снабжённая в Руинах, воровала в их семейной фирме зерно, муку, крупу и прочие ресурсы, но воровала ловко, не удавалось вскрыть их систему, хотя потери были «на лицо». Он помог составить фоторобот главаря. Сотрудники безопасности опознали в нём одного из менеджеров, Хомякова, но тот уехал «по делам» минут за 5 до реакции службы безопасности. Провели расследование, решились на спецоперацию в Руинах. ОН обеспечивал поддержку. Она напросилась с НИМ, проигнорировав ЕГО предупреждения. Она по-новому посмотрела на выражение «…а воевать мы, русские, можем лучше всех». ОН был демоном боя. «А наши «ястребы» хотели напасть на Россию. Да с этими технологиями и навыками боя их смели бы на третий день». — думала она. Тогда она ещё не знала, что это ЕГО технологии, ЕГО техника, ЕГО одного. А государство всеми правдами и неправдами пытается их отнять.

Что же теперь. Она управляет огромной империей. Её муж возит ресурсы, её заводы их перерабатывают и продают. Всё в Возрождённой Англии принадлежит ей, так или иначе. Она не жадничает, даёт возможность заработать и другим. В общем-то, на этом держится её контроль над промышленностью и обществом. И ещё помогает своему мужу и ЕГО детям, являясь их «промышленной базой». Да, у НЕГО есть любовницы. Некоторых она сама подбирала, но все они при деле, в интересах её семейного бизнеса.

Статус не определён.

Кто она, жена или любовница. Есть признаки и того, и другого. С НИМ она познакомилась случайно, для НЕГО. Она искала этой встречи намеренно, ей было надо. ЕМУ тогда было всё равно. Но кто теперь ОН для неё, муж или любовник? Она относится к НЕМУ как к мужу, но у НЕГО не она одно. Есть ещё несколько, от всех есть дети, от одной даже четверо, сорвалась. А ОН? ОН любит детей больше, чем их мам, много им позволяет, передал управление, заняв место поставщика, как когда-то давно, когда они только познакомились.

Жена. Она была той, кто выдернул ЕГО из прозябания в сумерках личной жизни. Она стала тем светом, на который идут путники. ОН пришел, и остался. Что ОН для неё сделал? Разрушил город, построил несколько, сцепился со спецслужбами, хотя, не в первый раз, ЕМУ привычно. Для неё ОН сделал больше, чем для всех своих любовниц вместе взятых. Многих из них привела она, на свою голову. Ревновала, но ей было так удобней: и ОН под рукой, и не срывается на ней после месячных. Часто ОН пропадал, добывая ресурсы для себя, неё, семьи. После Сирии она ждала только ЕГО.

Дети. Старший — сын от лучшей подруги. Сейчас замещает ЕГО на посту руководителя семейной компании. Он принимает все важные решения, папа смотрит на это со стороны, уже не вмешивается. Женат, дети, две любовницы, больше не захотел.

Дочь, её дочь. Из-за действия спецслужб она нянчила её только 6 месяцев, потом попала в лапы спецслужб, из-за НЕГО. А ОН? ОН повеселился, сделал всё, чтобы спецслужбы пожалели об этом. А потом выкрал её. Выкрал красиво, ювелирно. Её дочь воспитывали все, кто мог. ОН сделал их хрупкой девочки чудовище. Управляет всеми видами ЕГО техники, от мотоцикла до грузового корабля, выживание в экстремальных условиях, техника самообороны без оружия и с оружием, владение холодным оружием. 3 вида очень хорошо, 10–12 видов сносно. Огнестрельное оружие — от револьвера до гранатомёта. Но её обучили и этикету, искусству ведения переговоров, сервировке, основам экономики и бизнеса. Дочь входит в «силовой» блок, решает деликатные вопросы семейного бизнеса. «Тормозов» нет, от слова «совсем». Для неё, что раздавить таракана, что уничтожить город. Папа её немного сдерживает. Мужа нет, ей и не надо.

Дочь, от любовницы. Управляет ЕГО Колонией. Учёная степень, замужем, мужа «припахала» там, в Колонии. Обучение то же, что и у её дочери, росли вместе, вчетвером.

Четвёртая тоже дочь, от любовницы. Экономист и финансист. «Тормозов» тоже нет, но в экономическом направлении. Легко может разорить и небольшую компанию, и крупную корпорацию. Говорит, что последнее легче.

Вот и весь новый совет. Работают чётко, прорабатывая стратегию и технику на несколько лет. Остальные дети и мамы отвечают за свои направления. Она отвечает за работу пресс-службы как главный редактор, образование позволяет. Через неё проходят все новости от компании, все официальные заявления, да и все заявления вообще. Каждое слово члена их семьи может обрушить рынок, или поддержать его.

Но кто она? Так хочется быть любимой женой, но и любовницей быть комфортно. Впрочем, у НЕГО любовница — не женщина на содержании, а ценный сотрудник. Но самые важные для НЕГО — дети. Им ОН посвящает больше всего времени. С дочерью ей не дали понянчиться, но есть сын и внук. Им она отдаст то, что не отдала дочери, ОН поможет. В 6 лет ОН их заберёт к себе, обучать семейному бизнесу. Это уже целый конвейер. В него попадают не только свои дети, но и дети сотрудников. Они с детства уверены, что работа в интересах их семьи — наиболее надёжный способ обеспечить себя и свою семью.

А её статус не определён, как и большей части ЕГО женщин. Некоторые открыто шли как временные, ситуационные любовницы, но задержались. ОН не отпускает своего. Хотя, что надо женщине? Дети обеспечены, она обеспечена, перспективы есть. Надо только поддерживать заинтересованность к себе, и всё. А это — легко.

Два ювелира.

Они сидели, каждый на своем рабочем месте. Их разделяли тысячи километров, но объединяла родственная связь. Они оба были ювелирами, специалистами по украшениям, драгоценностям, специалистами по праву рождения и воспитания. Они оба были сыновьями ювелиров.

Первый сидел за столом в своей мастерской. Запасы украшений в семейном магазинчике поистощились, требовалось пополнить. Материал был, и много, но не было идей. Смерть отца, известного на весь Лондон ювелира, сильно истощила его душевные силы. Его наследство, что досталось ему, как старшему сыну — семейный дом с магазинчиком на первом этаже, мастерской на втором, и жилым третьем этажом. Отец оставил ему всё своё дело, обучал его, «натаскивая» с детства. Кроме отца его ещё и его дед, ослепший ювелир. Дед учил различать металл на ощупь, определять пробу, род примесей, раковины и дефекты, форму и структуру украшений. Подростком он много тренировался в этом направлении. Дед давно умер, но кое-чему его научил. Сейчас он может с закрытыми глазами рассказать об украшении всё, включая некоторые истории из их жизни и жизни их владельцев. Дальше он сам. У него нет идей.

Его клиенты — бизнес-элита Лондона и Возрождённой Англии. Это очень требовательная клиентура. Те, что победнее отовариваются в магазинчике, побогаче — для них есть специальный каталог. Всё — ручная и штучная работа, эксклюзив. Он начал пересматривать каталог. Кое-что можно использовать как отдельные элементы, собрать украшение как пазл, но это не то. Нужна новая концепция, то, что станет его личным подчерком, отделит эпоху отца от его эпохи. Золота — навалом, 10 килограмм готового сплава оставил ему отец как готовый материал.

В комнату вошла мать с чаем и лепёшками.

— Ты бы поел. Уже полдня сидишь.

— Не хочу, мама. Спасибо.

— А что таки задумался?

— Идей нет.

— Пошли, поешь, идея и придёт.

— Хорошо, пошли.

За столом говорили мало, в основном мама, и в основном о свадьбе. Ему было уже 30 лет, а он не был женат. Хотя в лондонской еврейской общине было много невест, но он больше занимался украшениями.

— И в магазине надо кого-то поставить. Дочь уехала в Израиль с мужем, папы нет. Кого ставить?

— Продавцы есть.

— Продавцы! Одни расходы. Когда Авраам стоял, то продаж больше было.

— Ладно, мам, посмотрю.

— А что смотреть. Бери и женись.

— Посмотрю. Спасибо, обед был вкусным.

Он ушел к себе в мастерскую. В голове пустота, совершенно ничего. Стал перекладывать каталоги, альбомы с рисунками. Это для особых клиентов. Они заказывают украшения не из каталога. Папа, да и он, подолгу сидели с ними, подбирая вид украшений, их дизайн, комбинацию с платьем. Украшения заказывают только женщинам их семьи, мужчины обходятся обручальным кольцом. Именно они подарили папе металл для работы, отдельно золото, отдельно серебро, и они вдвоём его переплавляли и делили на слитки по 50 грамм, для работы. В принципе, это был не подарок, а аванс за срочность, первоочерёдность и качество выполнения их заказов. Хотя, их заказы всегда были преимущественными. Они помогли им обустроиться в Лондоне, помогали со строительством их квартала, построили синагогу. Перед смертью папы всей семьёй летали к ним на курорт, знакомились с местными мастерами. Он даже зарисовал несколько украшений.

Стоп! Где его альбом?

Он начал перерывать гору альбомов и каталогов, пока не нашёл то, что искал. Вот эти рисунки, схемы, идеи. В Лондоне этого ещё не видели. Вот она, идея, его фирменный знак. Но к этим украшениям нужен и футляр. Это к его брату. Он не стал ювелиром, но какой резчик! Ему построили дом в квартале, обеспечили особым материалом, два сорта дерева. Прочные, великолепно полируются, не растрескиваются, одно ещё и великолепно пахнет. О нём тоже договорился отец. Брат женат, хотя младше его. Теперь покупатели из его магазина идут к его брату за шкатулкой для украшения.

Сестра, самая младшая. 18 лет, только окончила школу, не поступила куда хотела, готовилась поступить в следующем году. Вышла замуж, уехала в Израиль с наследством от папы. Ей, пожалуй, досталось больше всего, но и работы у неё с мужем будет больше. Ей «с нуля» ставить своё дело.

Второй сидел в окопе. Да, он младший сын ювелира, владельца сети ювелирных мастерских и магазинов, бывшего владельца. Сейчас его семья владеет только 5 % акций, остальное разбито на множество частных рук и небольших фирм. Но он теперь уже не будет ювелиром. Много лет его готовили стать мастером — ювелиром. Прибегая из школы, сделав уроки, он шёл в мастерскую, подавал большие надежды. И тут вмешалась женщина. Когда они познакомились, ей было 15, сейчас 18, и она его жена. Познакомились в «паутине». Сначала просто общались, потом он поехал к ней в гости, после срочной службы. Гуляли по Лондону. Она была из уважаемой и влиятельной семьи ювелира. Договорились о свадьбе, её отец не был против, против были его родители. Он ещё несколько раз ездил в Лондон, повидаться и обсудить ситуацию. В предпоследнюю поездку она взяла его с собой на курорт, раввин разрешил. В поездке он ни чего не видел, кроме неё. Помогал ей с детьми, для них и устраивалась эта поездка, познакомился со многими влиятельными людьми Лондона, но не это его беспокоило. Их свадьба была под угрозой. Его родители хотели его женить на дочери влиятельного австралийского финансиста. Каждый их разговор о свадьбе был тяжелым. Много планов и надежд, и всё впустую. После праздников он поехал решать вопросы с родителями.

Дома встретили его суетой и нервами, рынок драгоценностей лихорадило. Цены на камни опускались, и они ждали дна этого падения, чтобы скупить их, и дорого продать. Скупили, но цены упали ещё. В их сейфах лежал неликвид. Дошло до того, что грабитель в их магазине потребовал у продавцов украшения с камнями не ложить. А тут ещё счета по кредитам, зарплата рабочим, коммунальные платежи. Они продали почти все свои акции, камни покупали неохотно и дёшево. Даже на золото цены упали. Им было не до него. А он поставил условие: или мы живём в Лондоне, но без вашего согласия, или вы соглашаетесь. Родители выставили свои условия, среди которых было то, что он не будет заниматься ювелирным бизнесом, не будет обучать ему. Ради неё он согласился, но он не знал, согласится ли она.

Её он нашёл в здании бизнес-центра. Вид у неё был измученный, но счастливый. Она согласилась со всеми условиями его семьи, согласился и её отец. Свадьбу не стали откладывать, повторили в Израиле, для его семьи. У неё была дела в Израиле, и, похоронив её отца, его сердце не выдержало столько эмоций, они отправились знакомиться с его семьёй. Только на борту лайнера он узнал, что их семьи давно знакомы, и её отец пытался устроиться к ним, работать по специальности. Не взяли. Боялись утечки техники работы. Отец оставил ей перед смертью наследство — зерновой бизнес в Израиле, но его надо было делать «с нуля». В качестве подарка к свадьбе ему достался кусок пустыни, где когда-то, до его рождения, были поля пшеницы. Суда он и приехал. Здесь и застало его очередное обострение конфликта с силами, решившими уничтожить государство Израиль. Мобилизация, и он, сержант ЦАХАЛа командует отделением ополченцев, отражая атаки обезумевших фанатиков.

— Сержант. К вам едут журналисты. Надо снять репортаж о бое, показать поле боя.

— Мой дрон уничтожен.

— У них есть. Воспользуйтесь их дроном в своих целях.

— Принял. Спасибо.

«Журналисты, вот принесло. А скоро атака. Ладно, что все могут стрелять, и с оружием. Будет и дрон. Вон, уже ползут, трое. Два оператора и журналистка. Молодая. Видно, первый раз в окопе. Бронежилет великоват. Бочка с тоненькими ручками и ножками». Его жену так же мобилизовали, как и его. Она написала, что попала в пресс-службу. Знает 6 языков: иврит, английский, русский, испанский, немецкий, французский, первые 4 в совершенстве. Поступила заочно на журфак, как мечтала. Воспользовалась законом о военной службе. «О чём им говорить? Что они в полукольце? Что патрон мало, а у противника много? Что снайпера бесчинствуют?»

Ему жена преподнесла сюрприз. Пока он договаривался со своими родителями, она работала на бирже. Не сама, под чутким руководством. В итоге — она представляла от 75 до 95 % акций ряда ювелирных и добывающих компаний, расположенных в Израиле. Все бумаги были оформлены чётко, правильно, грамотно. Она выражала мнение бизнес-леди из Лондона, выражала последовательно, планомерно, чётко. Он возил её от заседания к заседанию, планируя их зерновой бизнес, в то время, пока она заседала. Он вспомнил, что во время новогоднего тура они были в комнате, где в мешках стояли драгоценные камни, не огранённые, ждущие своего часа, и не сортированные, просто, навалом. Его невеста держала в руках изумруд размером с дыню, а он, обняв её сзади, рассказывал ей об этом камне, держа главную драгоценность под грудью. Как он тогда был слеп! Именно эта семья и устроила шум на самом консервативном и устойчивом рынке, а его жена помогала им в этом, прибрав к своим рукам 5 % акций их семейной компании в качестве платы за работу, по смешным ценам.

— Привет. Ты как? — услышал он знакомый и любимый голос.

— Ты?! Что ты тут делаешь?

— Практикуюсь. В Лондоне меня немного обучили.

— Но здесь война!

— Уже нет. Мальчики, работаем.

Они сняли и передали репортаж. Всё чётко, без лишней трагедии. Всё под контролем. Второй оператор готовил дрон. Он отказался от пускового окопа. Просто поднял квадрокоптер в воздух и повёл его вперёд. Пошла картинка.

— Лейтенант. — начал он. — С сектора 7 готовится наступление. 3–4 гантрака, танк, до роты пехоты. Сектор 12 — 4 танка в поддержку. Они нас сомнут.

— Нам передали, что подойдёт помощь, авиация.

— А ПВО?

— Я им передал, они ответили, что потопчутся.

— Кто?

— Я сам не понял. Держитесь.

— Не потопчутся, а перетопчутся. Это выражение такое, русское. Я как наводчик от друзей. Помоги мне их навести.

Он передавал координаты выявленных целей: танки, джипы, пехота, позиции тяжёлого оружия и снайперов. Квадрокоптер был оснащён лучше, чем его дрон. Она повторяла по-испански. Судя по кадрам, началось наступление. Ухнуло 5 или 6 взрывов, а она подняла голову в наушниках, улыбнулась, закрыв глаза от удовольствия. Операторы с недоумением посмотрели на ней, но второй, оператор дрона, быстро всё понял.

— Ставь на громкую, на полную.

То, что он видел с дрона, не вписывалось ни в один устав. Экипажи танков выскочили из своих машин, при том, что один продолжал двигаться. Экипажи 3-х джипов тоже, и побежали назад. Пехота стояла в растерянности. Один из джипов «выплюнул» длинную очередь из пушки куда-то вверх, над ними. В ответ с шипением прошла противотанковая ракета, уничтожив джип с тупым стрелком. По строю пехоты, позициям снайперов и тяжёлого оружия работали малокалиберные пушки, много пушек. Потом над ними пролетели какие-то странные самолёты, «просматривая» поле боя. Она снова сидела на связи.

— У тебя в отделении танкисты есть?

— Да, есть, кто может водить.

— Сейчас сядет посадочный модуль. Пятерых в него. Во второй пятерых за джипами.

— А ты?

— Полечу с первым, сниму захват.

Они сидели опять в окопе. За окопом бойцы его и соседних отделений окапывали танки и джипы, а он с женой. Оружия — на батальон, боеприпаса — ещё больше, всё трофейное. Местность успокоили. Враг отброшен километров на 20. На флангах тоже отступили. Можно и заняться работами по семейному бизнесу. Как только будет готов терминал, прибудет первая партия зерна. А пока только деньги и оборудование для строительства и переработки зерна. Рабочие руки есть. Многие из ополченцев готовы с ним работать. Подошел лейтенант, его одноклассник.