Гиены и львы

Они давно не виделись с Марикой, но она осталась такой же, какой была в памяти. Крупная самка со светло-бурой шерстью и почти без присущих их роду чёрных пятен.

— Я ждала, когда ты придёшь

Не подавая виду, что встревожен, Зирт встаёт напротив матриарха на расстоянии в несколько шагов.

— С чего бы?

— Ты планировал заглянуть, когда бы собрал достаточно кланов. Ты не собирался предлагать союз, но хотел предостеречь, чтобы мы не вмешивались.

Защитник снова вспоминает слухи, будто Марика видит будущее. Глупо, конечно, но длинные уши в каньоне у неё точно имеются. А если она уже рассказала всё львам?..

— Успокойся, Зирт. Король не придёт сегодня и не вырвет сердца твоих детёнышей. Подобные развлечения он отложил до рождения наследника. Опережая твой вопрос: я знаю это, потому что я рядом с прайдом, а львицы очень горделивы и от этого болтливы.

— У меня мало веры словам той, кто служит прайду.

Марика прикрывает глаза и задирает голову к свету, словно в нём купается.

— Переговорщик из тебя никакой. Ты пришёл не договариваться, а поругаться.

— Я пришёл посмотреть, что ты из себя представляешь.

Матриарх отрывается от солнца и поворачивается к Зирту. Её глаза медленно открываются и блестят.

— Возможность.

Она спускается с возвышения и подходит к нему совсем близко. Садится на задние лапы перед Зиртом, и смотрит на него снизу вверх. Невольно Зирт чувствует к ней уважение: в матриархе нет ни капли страха перед ним, который не славится сдержанностью. Марика продолжает:

— Я помогу пересечь бесплодные земли. Объединим усилия. Если наши кланы пойдут вместе, потянутся и остальные. Одной большой группой мы преодолеем любое расстояние с меньшими потерями, чем поодиночке.

— Вы все трусы!

Зирт не находит себе места и делает круг на месте, а потом и вокруг Марики. Некоторые гиены неподалёку встают со своих мест и следят за ним. Зирту плевать — он готов драться со всеми, а Марика не шевелится и ждёт, пока он вернётся на место.

— Кажется, моё предложение тебе не понравилось.

— Я слышал его сотни раз с тех пор, как львы заняли Небесную скалу. — Зирт оглядывает пещеру пещеру и обращается ко всем: — Наш дом! Сколько из вас тех, кто там родился? Разве что старики, но они долго не живут. Гиены забыли, откуда они родом. Мы привыкли к жизни, подобной насекомым, в этом вонючем каньоне, который не жалко покидать. Поэтому никто не готов сражаться.

— Ты ошибаешься, защитник. — Марика подходит и встаёт рядом. — Мы не сражаемся, потому что понимаем, что в этом нет смысла. Ты говоришь о Небесной скале, словно о доме, где кланы живут со времени погони Ниби и Урира. Но это не так. Гиены…

— …следуют за стадом, как и все хищники. Да-да, это я тоже слышал много раз.

— Даже если вернуть эту скалу, с неё всё равно придётся однажды уйти, когда засуха станет невыносимой.

— Прямо как ушли львы.

— Они уйдут — это вопрос времени. Но мы не станем дожидаться, когда нам оставят бесплодные земли. За это время время мы сможем освоить новую территорию.

— Всё изобилие, о котором вы грезите, лежит на юге. Там куда однажды уйдут и львы. А гиенам вы предлагается довольствоваться объедками на окраинах.

— Мир большой, защитник. Он не заканчивается там, докуда ты можешь рассмотреть.

— И ты, и Нира, и все остальные — вы предлагаете сдаться. Признать поражение и выйти из битвы.

— А тебе просто хочется подраться.

Они испытывают друг друга взглядами. В пещере не остаётся звуков. Только откуда-то из глубины до защитника доносится всплеск упавшей капли.

— Ты не думаешь о последствиях, — продолжает Марика, — и о смертях, которые будут. Забота о своём клане — это не только сражения и отстаивание территории. Это ответственность за выживание.

— Недавно я уже думал, что такое выживание ничего не стоит, — Зирт машет хвостом, подметая прохладный камень. — Твой клан получает объедки в обмен на свободу. Другие голодают, но у них хотя бы сохранилось подобие достоинства.

— Эти метки, — матриарх слегка наклоняет голову, — защищают нас от клыков и когтей. Мы ведём себя смирно, чтобы детей воспитывали живые родители и всем хватало еды. Благодаря этому а затем они рождают собственных детей. Разве это так плохо?

— Это пресмыкание впустую. У такого образа жизни нет будущего. Слабость станет традицией, она будут передаваться с молоком матерей детёнышам, и каждое следующее поколение будет вас предыдущего. От гордости твоего клана ничего не останется и однажды тебя просто раздавят. Если не Король, то кто-нибудь другой.

— Ты ведь делал то же самое, Зирт. Все эти года ты терпел, отдавал львицам свою добычу и охотился по ночам, как ящерица. Скажи мне: ты сумел сохранить свою гордость?

Защитник долго молчит.

— Моя гордость растоптана, как и у всех. Но я хотя бы ждал возможности её вернуть.

— Ты предпочитаешь рискнуть и умереть, пытаясь добиться своего. Я уважаю тебя. Больше никто в каньоне так искренне желает победить прайд. Просто не повезло, что противник такой сильный.

— Дело не только в том, чтобы кого-то победить. Дело в свободе. Охотиться, где пожелаешь. Найти хорошую пещеру. Гулять по плодородным землям.

Марика качает головой.

— Ты говоришь о привязанности к месту, защитник. Тебе хочется отомстить за поражение и обиду, но гиены всегда были вольны отправиться на поиски нового дома. А потом снова, и снова, из поколения в поколение. Мы ни к чему не привязаны.

— Тогда пусть каждый решает сам. — Зирт медленно проходит мимо, переставая глядеть на Марику. — Я передам твоё предложение Нире. Думаю, она согласится.

Он спрыгивает с пары каменных выступов, когда в спину ему доносится:

— Защитник, — Зирт поворачивает голову и видит тёмный силуэт Марики, а за ней столп солнца, — так будет правильно, поверь мне. Кланы начнут новую жизнь, а старые раны затянутся. Мы станем сильнее.

Зирт отводит взгляд и под общее молчание покидает пещеру. На выходе его терзает жара. От резкой перемены органы чувств гиены на мгновение притупляются, и он останавливается. Это видят его сородичи и пытаются прорваться к нему, но мешают охранники Марики. Зирт приходит в себя и успевает вмешаться, пока дело не доходит до драки.

Вся группа возвращается обратно. До рождения наследника остаются считанные дни, и вот наконец-то среди кланов появилась сплочённость. Если кланы Марики и Ниры объединятся, за ними последует остальных. Практически все гиены покинут каньон и такой огромной группой им правда будет легче преодолеть бесплодные земли.

На это даже интересно посмотреть. Зирт никогда не слышал, чтобы десятки кланов гиен собрались вместе и переселились на новое место. Словно стадо антилоп гну. В таком количестве им никто не страшен. Когда они найдут пригодное жильё, то осядут там и прогонят любого, кто там живёт. Даже львиный прайд.

Зирт останавливается под тенью отвесной скалы. Двое сородичей оборачиваются.

— Возвращайтесь к Нире и передайте, что клан Марики хочет покинуть каньон вместе. Пусть соберут как можно больше гиен.

Он разворачивается и ныряет в один из проходов. Слышит, как сородичи следует за ним и, не оборачиваясь, говорит:

— Не ходите за мной. — Слышно, как шаги замирают, а после неуверенно продолжают. Тогда Зирт рычит: — Прочь домой!

Сородичи отстраняются, а защитник скрывается в лабиринте путей. Скоро он выбирается оттуда и убеждается, что за ним нет слежки. Зирт мчит изо всех сил на север. Он не собирается оставлять шанса Нире, если та бросится в погоню.

Он ныряет в открывшееся перед ним мёртвое пересохшее море. Урир опускается всё ниже, наблюдая за пустой погоней своего потомка за ветром. Небо розовеет, словно солнце светит сквозь перья фламинго. Зирт теряет ориентиры в этой розовой пустоши и перестаёт понимать, скачут ли его лапы ещё по земле или царапают небо. Он обо всём забывает и лишь старается бежать туда же, куда следует Урир.

Когда опускается непроглядная тьма, гиена останавливается. Он падает на землю, которой не видит, и кажется, что летит в пропасть. В его лёгких бушует пожар. Он чует запах крови — своей крови, — будто Зирт ранен, но боли нет. Он словно растекается в озеро. Кто выпьет его крови, тот умрёт. Веки Зирта опускаются, и он проваливается на дно.

Когда он открывает глаза, то видит над собой звёздное небо. Оно так близко, точно на него можно запрыгнуть и стать созвездием. Старая луна переваривается в желудке у Урира, а новая ещё не переродилась. Зирт поднимается на лапы.

Нет следов крови или ран. Наверное, от изматывающего бега у него помутнел рассудок. Он потратил все силы, чтобы скрыться в неизвестности, и теперь его мучил сильный голод.

Защитник оглядывается и видит вокруг одну пустоту. Земля трескается и немного проваливается при каждом шаге — она мертва. Зирт прислушивается и долгое время не доносится ни звука. Тогда он перебирается на другое место. Снова ничего и снова идёт дальше. Так продолжается долго, прежде чем защитнику помогает его нюх. Он находит и опустошает гнездо варана. Одной кладкой яиц наесться невозможно, но это всё-таки что-то.

Во время охоты он ни чём не думает. Его шаги лёгкие, а движения стали ещё быстрее. Впервые за всю жизнь он думает, как прокормить исключительно себя и больше никого. В пустыне находится ещё немного падали и достаточно крупных насекомых. Голод утолить не удаётся, но Зирт поел. Теперь можно вернуться к тому, что он собирается сделать.

Сейчас он далеко на севере с уклоном на мосток. Здесь можно не опасаться львов — они сюда никогда не заходили. Если и дальше обходить земли прайда с востока, можно добраться до Небесной скалы за несколько дней. Как раз к рождению наследника.

В одиночку Зирт всё успеет, даже если будет двигаться крайне медленно и осторожно. У него не будет способа ходить по землям прайда иначе, кроме как крадучись. Хоть он и зайдёт с неожиданной для львов стороны, у него не будет шанса остаться в живых, если его заметят.

Зирт долго роет землю и устраивается в вараньем гнезде. Забивается внутрь так глубоко, насколько влезает его тело, и заваливает проход. Его сковывает темнота. Малейшее движение отдаётся странным звоном, пока защитник пытается лечь поудобнее. Нет страха, что в его убежище проберётся хищник. Страх существует, пока цепляешься за жизнь, но Зирт уже знает, что скоро всё закончится: немного раньше или немного позже. Но он постарается отдать свою жизнь как можно дороже.

Гиена легко засыпает и проводит ночь в безмятежности. Раньше бывали случаи, когда во время охоты он забирался слишком далеко и устраивал временное убежище, но ещё никогда не защитник не чувствовал себя так свободно. У него не осталось никаких обязательств, кроме как перед самим собой.

В чём-то Нира даже права: бродить — это в природе нашего рода. Зирт вырывается наружу под ослепляющее солнце и глотает воздух, точно воду в оазисе. Отряхивается и убеждается, что рядом никого. Голод сводит живот, но Зирта это не беспокоит: ему нужно продержаться всего пару дней, главное, чтоб оставались силы на бой. Он определяет направление и движется на восток в сторону саванны.

Солнце устраивает ему испытание. В разгар дня на яркое небо невозможно поднять взгляд. Воздух будто плавится, а редко встречающаяся трава, кажется, вот-вот загорится.

Зирт идёт медленно, экономя силы и осторожно выбирая направление. За целый день он ест только насекомых. Это мерзко и не хватает, чтобы утолить голод, но нужно поддерживать силы. К концу дня гиена подходит к восточной границе прайда и натыкается на падаль. Судя по гниению, труп антилопы лежит тут со вчера. Львицы обглодали его и оставили рою мух. Зирт без раздумий оторвал кусок, где ещё не копошились личинки, и съел.

Солнце уже почти зало, и продолжать путь ночью в разгар охоты львиц Зирт не собирался. Он роет неглубокую яму и ночует в ней прямо под открытым небом. Он не засыпает, как в прошлую ночь, а бродит где-то между явью и сном. Из органов чувств у него остаётся только слух и всю ночь он ловит отголоски шумов где-то вдалеке и так не обнаруживает рядом врагов.

На следующий день он уже ступает по саванне. Перед ним открываются богатства природы, каких он не видел в каньоне. Трава растёт не выжженными клочками, а сплошным зелёным морем, которое становится всё выше и выше. Всё чаще растут акации, кактусы и другие деревья, которых защитник никогда не видел.

День проходит спокойно и ещё жарче, чем предыдущий. Зирт не стряхивает с себя пыль, чтобы оставаться незаметнее и не распространять запах. С приближением сумерек его тень становится всё длиннее, а на юге нарастает рёв. Прайд словно в полном составе выходит на охоту и устраивает бойню. Они свирепствуют, охваченные кровавым предвкушением.

С накрывшей саванну тьме Зирт снова полагается на слух. Он медленно крадётся и вскоре замечает, что прайд охотится недалеко от Небесной скалы и не заходит дальше. Уже находясь глубоко на их территории, защитник так и не встречает поблизости львиц.

Так продолжается всю ночь, и незадолго до рассвета охотницы возвращаются на скалу. Львицы не заканчивают охоту раньше времени без причины. Что-то зовёт их обратно, и Зирт понимает, что нужно спешить.

В начавшейся багровой заре, пока Урир ещё даже не открывает свой единственный глаз, Зирт видит скалу. Она разрезает небо, а её непокорная вершина кажется недосягаемой. Под ней собирается множество едва различимых теней, и Зирт двигается в обход.

Вскоре присутствие прайда выдаёт запах крови: такой сильный, словно поблизости разлилось кровавое озеро. Этому сопутствует запах свежего и подгнившего мяса.

Не меньше сотни глоток ревут, словно призывая небо расколоться. В этот момент рождается потомство, и прайд приветствует их в новом мире, где они будут властвовать над травой и водоёмами, стадами и одиночками, ночью и днём. Даже Зирт замер, слившись с землёй, точно если он приблизится ещё ближе, то от страшного рыка у него разорвётся сердце.

Защитник ощущает под лапами холодный камень скалы. Он пробирается под её тенью и пытается найти безопасный путь к вершине. Уже вблизи он видит львиц: морды у всех в крови, безумные глаза светятся, словно днём ранее они не отрывали взгляда от солнца.

Запах кровавого пира и постоянный шум скрывают Зирта, пока ему удаётся на попадаться никому на глаза. Ему нужен шанс только на один удар. Больше ему не позволят да это и не нужно. У скалы есть отвесная часть, на которую упадут первые лучи солнца и где внизу столпилась основная масса прайда. Они ждут, что им покажут наследника.

Когда забираться выше скрытно становится невозможно, защитник прыгает на отвесную часть скалы. Когти вдираются в камень, и гиена карабкается вверх, помогая себе задними ногами. Он удерживает весь свой вес одними пальцами и никак не найдёт опору. Он поднимает непростительно много шума. Вернуться обратно уже не выйдет, а если он сорвётся, то упадёт на острые скалы внизу.

Используя все силы, Зирту удаётся вскарабкаться выше. Дальше путь не менее сложный, и хоть теперь он над головами львов, но если из-за неосторожного шага им на голову упадёт хотя бы камешек, гиену заметят и растерзают. Он пробирается дальше.

Сверху он видит узкое плато, где помимо львиц собрались самцы прайда. Никогда ещё Зирт не видел столько этих созданий одновременно. Все огромные, с оскалёнными пастями. Они напряжены и словно охраняют что-то.

Прямо под возвышенностью, где притаился Зирт, раздаётся истошный крик боли. Гиене не видно, что там происходит, но слышит — крик львицы. Она рожает. Львы снаружи становятся ещё беспокойнее и расхаживают из стороны в сторону. Грязная шкура Зирта сейчас хорошо сливается со скалой, и охотник не двигается, но позволяет себе наблюдать.

В один момент крик обрывается, а затем всё стихает. Слышатся шаги: одни тяжёлые, от которых едва не трескается камень, другие лёгкие и развалистые и в такт им эхом разносится деревянный стук.

Король и Обезьяна выходят с первыми лучами солнца. Первыми тишину нарушают самцы и их рёв тут же подхватывает остальной прайд. Все расступаются перед вожаком. Обезьяна одной рукой опирается при каждом шаге на палку, а в другой держит младенца.

С него ещё стекает материнская кровь. У него почти нет голоса, но Зирт слышит его жалкий писк. Он слеп и явно желает вернуться в темноту и к материнскую теплу. Из пещеры больше не доносится ни звука.

Король пропускает Обезьяну вперёд — к зрителям. Багровый глаз Урира открывается всё шире и падает на скалу. Обезьяна кладёт палку на землю и обеими руками поднимает детёныша под ликующий сумасшедший рёв.

Зирт прыгает, пока всё внимание прайда собрано в одной точке. Он появляется над ними, как птица. Тень проносится над Королём и устремляется к обрыву. Если бы этот прыжок видел Ниби, даже он бы восхитился.

Удар мощных лап толкает Обезьяну в спину и он падает вместе с детёнышем. Он успевает обернуться в последний момент, но в этот раз Зирт оказывается проворнее.

Зирта проносит вперёд и он сам едва не срывается. Через несколько секунд внизу он слышит хруст, за которым идёт ошеломлённая тишина. Львы не понимают, что произошло. Король первый приходит в себя, осознавая, что миг его величия уничтожил падальщик, у которого он долгие года отбирал еду.

Зирт тяжело дышит и вдруг его ноги подгибаются. По ним расходится слабость, словно какая-то зараза попала в кровь. Живот болезненно сводит от голода, что хочется лечь. Его останавливает лишь то, что он хочет принять смерть в бою.

А его смерть уже приближается. Король первый приходит в себя и его переполняет гнев, которым заражает остальной прайд. Теперь глаза сотен хищников сосредоточены на Зирте, но добраться до него может только Король.

Зирт рычит в ответ и встаёт в боевую позу. Лев группируется, чтобы кинуться на него, но вдруг осекается и оборачивается. Со всех сторон плато скалы заполняют гиены. Они бросаются друг на друга и пускают кровь. Многие из прайда так были сосредоточены на Зирте, что не успевают заметить удар в спину. Защитник оглядывается и видит, что внизу львицы в окружении огромного числа гиен. Они превосходят прайд. Не настолько, чтобы смести его одним ударом, но силы равны.

За спиной Короля Зирт видит жену и Марику. Они командуют своими кланами и ведут их в бой против самцов. Львы на скале отрезаны от основного прайда внизу. Тела сражающихся перемешиваются и становится невозможно уследить з кем-то.

Зирт бросается на Короля, не позволяя ему вступить драку. Чем больше он выиграет времени, тем легче будет остальным. Король — слишком грозный противник. Он способен переломить ход битвы. Если бы только можно было столкнуть его со скалы…

Но это невозможно. Первый удар Зирта достигает Короля, но тот даже не пошатывается. Он ещё поглядывает на основное поле сражение, но Зирт снова бьёт и наконец перетягивает внимание на себя. Гиена для льва — не более чем букашка, но её ещё нужно поймать.

Защитнику удаётся ускользать от атак льва. Он страшно силён, но гиене каким-то чудом удаётся обгонять его в скорости. К Зирту возвращаются силы. Его клан с ним, они бьются, они не ушли. Они завоюют себе свободу или умрут вместе с ним! И в любом случае, львам после такого удара не жить. С их будущем в саванне покончено и нет более наследника, который поведёт прайд вперёд.

Из основного сражения к Зирту пробивается один из охотников. Он набрасывается на Короля и пытается прокусить шею, но лев отбрасывает его широкой спиной и давит лапой. Один удар — и сородич больше не шевелится. Зирт рычит, ныряет под замахнувшуюся лапу и сам пытается добраться до шеи вожака, но и у него не выходит.

Острые когти достают до него. Они разрезают брюхо, словно рвут листок, и Зирт с брызгами крови летит обратно к краю скалы. Его взгляд заволакивает красная пелена. Он видит огромный мутный силуэт, приближающийся к нему, чтобы не оставить шанса. Хорошо… Хорошо. Пусть он потратит ещё немного времени.

А вокруг них кипит битва и каждую секунду кто-то умирает. Они не увидят развязки. Но раз гиены здесь, они знали, на что шли. Даже если будущее для них не наступит, они умрут за выбор, который сделали.

Как и Зирт, последний миг которого был его победой.

* * *

ГИЕНЫ И ЛЬВЫ

Автор: Максим Сенькин