Звёздная связь

— Да, этакий Анискин с малосольным огурцом вместо пистолета в кобуре, — усмехнулся Галуев. — Он долго терзал мой паспорт, но так и не признался, что случилось. Мне показалось, он кого-то выискивал, хотя это мог быть и обычный служебный обход, как там у них принято.

— Нет, не обычный, — ответил Иосиф. — Он искал какой-то микроавтобус. Сказал, что пропал ребёнок.

— Правда? — озабоченно проговорил Галуев. — Значит, даже здесь, в этой глуши что-то случается!

Они помолчали с минуту, затем новый сосед вспомнил о вине, которое принёс, чтобы отметить знакомство. Милов плеснул вино в только что отмытые от толстого слоя пыли стаканы, они чокнулись, выпили и снова разговорились.

— Откройтесь мне! — воскликнул Миша, театрально всплеснув руками. — О чём у вас наболело? Что вы скрываете от мира в этих неприступных стенах?.. Но прежде, чем начнёте, перейдём всё-таки на «ты».

— С чего ты взял, что у меня о чём-то наболело? — с наигранным удивлением спросил Милов.

— Это же чувствуется!

Милов нахмурился, потупив взор, и сказал спустя минуту:

— Ладно, если хочешь… Но это грустная история. — И Милов рассказал этому внешне симпатичному молодому человеку о смерти своего десятилетнего сына, о том, как он стоял на автобусной остановке, когда его сбила вылетевшая с проезжей части машина.

— Мои искренние соболезнования, — мрачно произнёс Галуев. — Что с водителем?

— Его так и не нашли, — помолчав, слабым тихим голосом ответил Милов. — Самое поразительное, никто не видел ни машины, ни водителя. Там нигде не было видеокамер, на остановке не было никого, кроме него. Был поздний вечер, и никто ничего не заметил. Только тело моего малыша… на асфальте.

Иосиф подавленно умолк, опустошённо глядя на стакан с вином.

— Понимаешь, — сказал он после затянувшейся на долгие минуты неловкой паузы, — врач, если он себя считает таковым, и это не просто пафос, — не имеет права быть равнодушным и тем самым почти наверняка… нет, на все сто процентов причинить вред пациенту. Поэтому я больше не мог оперировать. Врач не имеет права… убивать.

На некоторое время вновь воцарилась напряжённая тишина. Не слышно было ни тиканья старых настенных часов, ни шороха мышей под полом, ни чириканья птиц за окном. Молчал и голос Иллус. Может быть, внеземное существо переселилось обратно в свой летательный аппарат, стоявший на чердаке, куда по просьбе пришельца перенёс его Милов.

— Теперь твоя очередь, — сказал Иосиф.

— В смысле?

— О чём наболело у тебя?

Они сидели, откинувшись в старинных потёртых креслах, немного расслабившись после распитой бутылки вина, как вдруг Галуев встрепенулся, будто о чём-то вспомнил, и сказал:

— Я заметил, что у тебя нет цепного пса. Для деревенского дома это редкость.

— Это верно, но я же сказал, что приехал сюда не так давно. И к тому же, здесь было достаточно спокойно… Хотя… В свете последних событий, может быть, и стоило бы его завести. Я имею в виду исчезновение ребёнка.

— Ну да, кстати, потерявшихся в деревнях часто искали с собаками. Кстати, о собаках. Как ты к ним относишься, Иосиф?

— Ничего против них не имею, по большому счёту. А почему ты спрашиваешь?

— Ты просил меня открыться, — ответил Галуев. — Так вот, слушай. Однажды в детстве я чуть не утонул в реке. Я был малолетним шалопаем и не умел плавать. Ты знаешь, что мелкие негодники вечно норовят угодить в какую-нибудь беду? Так и я, как сейчас помню, шалил на берегу и в итоге свалился с мостков. Вокруг не было ни души и никто не пришёл бы мне на помощь, если б не один пёс, примчавшийся откуда ни возьмись. Он вытащил меня из воды, а его хозяин, появившийся очень кстати, сделал мне искусственное дыхание. Так я выжил благодаря какому-то безвестному псу.

— Что ж, отличная история, — одобрительно заметил Милов. — И она лучше моей.

Они посидели ещё немного, обсуждая собачью тему, и наконец простились, условившись, что встретятся завтра вечером, причём на этот раз в гости к Галуеву с бутылкой зайдёт Милов, а уж где он найдёт выпивку, это уже его проблемы. Близилась ночь, сумерки уже сгустились над крышами домов, и над лесом пронёсся холодный вихрь, встрепенув кроны почерневших как сажа на фоне хмурого вечернего неба, деревьев.

Милов развалился в кресле, даже не удосужившись включить свет, чувствуя, что его начинает клонить в сон, когда между ним и Иллус вновь возникла утраченная было связь, и он отчётливо услышал голос существа:

— На твоём месте я бы никому не доверял!

— Это опять ты, — недовольно сказал вслух Милов. — Начинается веселье!

— Ты хочешь отдохнуть?

— Да уж хотелось бы! — раздражённо воскликнул Иосиф.

Он с удивлением отметил про себя, что Иллус уступил, хоть и с некоторой неохотой. Милов почти сразу же уснул, и ему приснился удивительный сон. Будто бы он находился на далёкой неведомой планете, и его взору предстало удивительное зрелище. Посреди безжизненной пустыни, залитой ослепительным светом нескольких застывших на небосводе светил, находилось гигантское строение, напоминающее своей конструкцией необъятный сводчатый ангар. Во чреве этой колоссальной постройки, отливавшей серым холодным металлом, раздавался какой-то монотонный гул, словно работали несколько тысяч каких-то машин.

С одной стороны исполинского ангара вылетали один за другим крошечные летательные аппараты, выстраиваясь в длинную ровную очередь в пространстве между безводной потрескавшейся сушей и бирюзовым безоблачным небом, с другой же, ангар, казалось, выплевывал более крупные по размеру корабли удивительных угловатых форм, точно раздавленные под прессом, что ничуть не умаляло их внешней внушительности.

Меньшие по размеру корабли именовались Иллус, большие — Эреб. Последние тут же поглощали более мелкие Иллус, подобно тому, как крупная хищная рыбина пожирает малька. И так продолжалось бесконечно долго, до тех пор, пока Милов не проснулся на своей родной планете в лучах утреннего солнца — единственного земного светила, если не считать луны.

Едва проснувшись, он услышал пронзительный возглас пришельца, предупреждающий об опасности.

В деревню вернулся Иван Холодный. Он пришёл пешком без своего мотоцикла. Именно на эту деталь Иллус и обратил внимание Милова, напомнив, что его страшный и коварный враг Эреб умеет перевоплощаться, переселяясь из одного тела в другое, когда ему заблагорассудится.

Приникнув к окну и выглянув из-за занавески, Иосиф почти сразу заметил участкового. Тот выглядел, как обычно, только без фуражки и с растрёпанными седыми волосами, его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций, напоминая бледную маску. Крадучись он обходил дома так же, как это делал совсем недавно бродяга по прозвищу Сапог. Побывав внутри нескольких опустевших особняков, Холодный постучался в дверь и, похоже, так и не дождавшись ответа, внаглую, обрушившись всем с воим весом, взломал её и скрылся в покосившейся избе, где жил какой-то пропитый старик-самогонщик. После этого участковый пропал из поля зрения Милова на несколько часов, пока над деревней и окрестным лесом не начали сгущаться сумерки.

***

Безлюдную деревню неумолимо окутывала вечерняя мгла, и дом Иосифа становился похож на какой-то мрачный склеп с задёрнутыми шторами, поскольку Иллус строго-настрого запретил ему включать свет, дабы не привлекать внимание своего злейшего врага прежде времени. Милов заметил, что свет зажёгся только в доме его соседа Миши Галуева, тогда как остальные несколько обжитых домов на единственной улице деревни так и остались стоять с непроницаемыми тёмными проёмами окон, что было по меньшей мере странно — ведь, насколько знал Иосиф, там жили люди.

На потускневшем небе начали проглядывать первые звёзды, когда Иосиф, прикорнувший в углу гостиной в кресле, услышал негромкий осторожный стук в дверь.

— Не открывай! — раздался голос Иллус. — Это он! Это — Эреб!

Впрочем, Милов не собирался даже приближаться к двери. Он был напуган, пожалуй, даже не меньше, чем Иллус и остался сидеть в кресле, даже не шелохнувшись, напряжённо прислушиваясь к посторонним звукам, доносящимся извне. Затем стук повторился чуть громче и более настойчиво — и вновь Милов, внемля мольбе его инопланетного союзника, проигнорировал своего незваного гостя, вжавшись в кресло и таращаясь в темноту в направлении входной двери. После этого тот, кто стоял снаружи с силой несколько раз подёргал за дверную ручку, однако дверь не поддалась.

Неизвестный визитёр постоял немного на крыльце, после чего неторопливо двинулся вдоль фасада дома. Милов как можно более бесшумно прокрался к зашторенному окну, осторожно выглянул в окно и ему показалось, что он успел разглядеть плотную фигуру в полицейской форме за секунду до того, как она скрылась за углом дома. План настырного непрошеного гостя было несложно разгадать — тот явно собирался проникнуть в дом через двор, где, как проницательно отметил накануне Галуев, не было цепного пса, который мог бы его остановить, но, предусмотрев и эту вероятность, Иосиф заранее запер и дверь чёрного хода, ведущего во двор. Он боялся одного — того, что незваный гость попытается влезть в дом через окно. Милов прислушался к шагам полицейского со стороны двора, как вдруг похолодел, вспомнив об одной детали, которую совсем упустил из виду.

Во дворе, заваленном каким-то старым хламом, строительным мусором и наполовину заставленном поленницами дров, лежала длинная деревянная лестница. Настал момент всерьёз упрекнуть себя за разгильдяйство и вопиющую бесхозяйственность, ведь за то время, что он здесь пробыл, можно было спокойно восстановить старый пошатнувшийся сарай, чтобы спрятать в нём под замком и хлам, и дрова и, конечно, лестницу. Ту самую лестницу, по которой теперь враждебный пришелец в облике участкового, мог без особого труда проникнуть в дом через чердак!

Опасность усугубляло ещё и то, что как назло на чердаке находился летательный аппарат Иллус.

Милов тихо прокрался на кухню и взял самый большой нож, какой только смог найти. С оружием в руке, — хотя бы и с таким не самым претенциозным, — он почувствовал себя немного более уверенно. В тот же момент он услышал стук поднятой лестницы, ударившейся об стену — то, чего он и боялся.

Конечно, Эреб не мог не заметить лестницы и не преминул воспользоваться этой возможностью, предоставленной ему даже не случаем, а, скорее, безалаберностью хозяина дома. Однако в последний момент что-то его остановило. Либо он передумал подниматься на крышу, либо его вспугнул рёв мотора и пронзительные гудки клаксона притормозившего неподалёку большого чёрного автофургона. Так или иначе враждебный пришелец оставил лестницу в покое и удалился в неизвестном направлении, скрывшись в темноте.

Поспешно выглянув на улицу через окно, Милов увидел, что громоздкий автомобиль с закрытым кузовом остановился перед домом Галуева и из него вышли двое человек. На улице воцарилась кромешная тьма, когда Иосиф, стараясь не шуметь, вышел из дома, держа в руке нож; покинуть своё убежище, выйдя навстречу опасности, его заставило не что иное, как банальное чувство долга перед теми, кто мог в силу обстоятельств стать новыми жертвами в этой опасной игре «Кто кого?»

Милову был чужд эгоизм, именно поэтому, поборов свой собственный страх, он и вышел для того, чтобы предостеречь всех, кто ещё не знал об опасности. Иллус начал было пылко возражать против того, чтобы Милов необдуманно подвергал себя опасности, поскольку Эреб мог попытаться напасть в любой момент в обличье вооружённого полицейского или попытаться вселиться в его собственное тело, что чревато неминуемой гибелью, но это только укрепило Иосифа в намерении предупредить остальных обитателей деревни, и он посоветовал Иллус заткнуться, после чего голос пришельца наконец-то стих, предоставив Милову полную свободу действий.

Иосиф знал, что его рассказ о грозном инопланетянине, разгуливающем в теле участкового, будет выглядеть, по меньшей мере, как байка или плохая шутка. Но что ему оставалось делать? По крайней мере, он постарается убедить их и, если эта попытка будет успешной, у него появятся новые союзники, что облегчит в каком-то смысле его заботы о враждебном пришельце из космоса.

Единственный дом в деревне, в окнах которого всё ещё горел свет, был особняк Галуева, куда Милов поспешно и направился. Обойдя автофургон, стоявший перед самым крыльцом, он забарабанил в дверь; спустя минуту дверь открылась, и на пороге появился незнакомый Иосифу человек в толстовке с капюшоном и спортивках. Он был высок и широк в плечах и произвёл на Милова не очень хорошее впечатление в основном из-за своего колючего и крайне неприветливого взгляда.

— Что надо? — хмуро спросил незнакомец.

— Мне нужен Миша, — ответил Милов, слегка растерявшись. — Очень нужен! Дело не терпит отлагательств.

— Серьёзно, чувак? А что случилось?

— Ваш друг Миша… он в опасности, как и все мы.

В этот момент из-за плеча амбала выглянул сам Галуев. Милов удивился тому, как преобразился его прежний знакомый — в его взгляде напрочь пропала прежняя доброжелательность, уступив место тревоге и даже страху, смешанному со скрытой злобой.

— В чем дело, Иосиф? — спросил он повышенным тоном, оттолкнув верзилу в сторону. — Почему так поздно?

— Согласен, поздно, извини за вторжение. Но дело очень серьёзное! Можно войти?

— Ты меня заинтриговал… Так что же ты стоишь на пороге? Конечно, проходи!

Галуев поманил его за собой в сумрачную прихожую. Милов прошёл мимо застывшей, точно глыба, фигуры незнакомца, как вдруг получил настолько сильный удар сзади по голове чем-то тяжёлым, что сознание его помутилось, и он провалился в пучину ещё более кромешной тьмы, чем та, которая воцарилась в заброшенной деревне.

***

Милов очнулся, услышав совсем рядом чей-то пронзительный вскрик. Ощущая сильную боль на затылке, он приоткрыл глаза и увидел комнату, скудно освещённую одной электрической лампочкой, подвешенной к потолку.

В комнате было настолько грязно и воздух так пропитан запахом тления, что Иосиф, ещё не полностью придя в себя, вначале принял её за какой-то отсыревший подвал и только спустя минуту заметил, что в помещении были окна, наглухо закрытые ставнями. На полу лежал толстый слой пыли, которая тут же забилась ему в нос, так что он чуть не чихнул. Однако кроме запаха пыли и тления, в воздухе, казалось, застыло ощущение чего-то более неприятного — угрозы и ужаса, неведомой опасности, затаившейся где-то совсем близко.

Приподняв голову, Милов увидел незнакомых людей, которые окружили какого-то мальчика, чей крик, по-видимости, и вырвал его из забытья. Ребёнку было не больше десяти лет, он кричал и плакал, связанный по рукам и ногам, лёжа так же, как Иосиф, на дощатом полу. В какой-то момент незнакомые люди расступились, и Милов увидел метрах в трёх от мальчика большую железную клетку, в которой, как ему показалось, зашевелилось что-то живое. Нечто, сидевшее за решеткой, ужасающе зарычало, начав неистово царапать прутья клетки.

В этот момент Иосиф услышал знакомый ему голос Миши Галуева:

— Ну, как вы себя чувствуете, доктор?

Ушибленное место на затылке сильно ныло, но Милов нашёл в себе силы сыронизировать:

— Вполне ничего… А я-то думал, мы перешли на «ты»?

Галуев сделал знак кому-то, стоявшему рядом, и Милова подхватили чьи-то здоровенные ручищи, одним махом подняв его с пола и швырнув на стул, стоявший у стены. Иосиф посмотрел на свои руки, накрепко связанные куском белого электропровода, затем перевёл взгляд на бьющегося в истерике ребёнка и клетку и спросил:

— Что всё это значит?

— Скоро узнаешь, — раздражённо ответил Галуев. — Честно говоря, я не хотел, чтобы всё так случилось. Не хотел, чтобы ты был свидетелем, потому что это касается только меня и моих друзей. Мой друг Петр перестарался, вы уж простите его, он в последнее время сам не свой. Таким образом, ты не по своей воле проник в нашу тайну.

— Что ещё, чёрт возьми, за тайна?! — вырвалось у Милова. — Зачем вам этот мальчик? Вы что, детоубийцы?

— Сейчас вы сами всё увидите, — спокойно сказал Галуев и обратился к двоим молодым людям, находившимся в комнате: уже знакомому Иосифу амбалу и худому патлатому парню с неприятным бледным лицом:

— Всё, пора начинать!

Амбал быстро открыл дверцу клетки, и все отступили назад, подтолкнув вперёд хныкающего ребенка. То, что вслед за тем увидел Милов, не могло присниться ему и в самом страшном сне.

Из клетки выполз монстр — более точное определение для этого существа было бы сложно найти, ибо в нём, в самом деле, было что-то дьявольское. Тусклый свет лампы упал на зверя чёрной масти, жуткое подобие огромной собаки неизвестной породы или, точнее, двух собаковидных существ: две головы и два тела, сросшихся в одно, которое сдерживала цепь, тянувшаяся от объёмного ошейника к прутьям клетки. В воздухе тут же распространился омерзительный запах, исходивший от мускулистого волосатого монстра, стоявшего на четырёх коротких лапах. С глухим зловещим рычанием он оглядел всех присутствующих и две пары чёрных глаз остановились на связанном мальчике, который в шоке от увиденного не смог даже плакать — он лежал на полу, в ужасе глядя на тварь, которая была теперь не более, чем в метре от него.

В не меньшем изумлении созерцал эту кошмарную картину и Милов, в то время как двое сообщников Галуева выглядели совершенно спокойными, будто для них это было не в новинку. В этот момент Иосифа осенила жуткая догадка: уж не собираются ли эти ненормальные попросту скормить беззащитного связанного ребенка уродливому и, возможно, агрессивному и голодному существу просто из какой-то безумной прихоти, ради забавы?

— Стойте! — крикнул Милов. — Не делайте этого!

— Заткнись! — зашипел на него Галуев. — Теперь ты с нами, что называется, в одной упряжке. Молчи и смотри!

Монстр двинулся вперёд, насколько позволяла ему не слишком длинная, но, видимо, прочная цепь. Принюхиваясь к воздуху, он снова угрожающе зарычал и, опустив деформированную морду над телом мальчика, оскалил огромные белые клыки.

Казалось, он был готов уже наброситься на ребенка, как вдруг раздался грохот раскрывшейся двери и в комнату ввалился Иван Холодный с пистолетом в руке. Он грубо оттолкнул в сторону Галуева и, не обращая внимания на происходящее в комнате, направился прямо к Милову, вперив в него ледяной убийственный взор, от которого по телу Иосифа пробежали мурашки. Опрокинув стул, тот попятился к стене, когда его настигла тяжёлая рука лейтенанта, вцепившись в его плечо так, что он чуть было снова не потерял сознание от боли.

— Остановите его! Остановите… — закричал он, глядя на опешившую группу молодых людей, отнюдь не ожидавших подобного вторжения.

— Заткнись! — пробасил Иван, волоча его за собой. — Ты мне нужен.

Он двинулся было к выходу, держа мёртвой хваткой за руку Милова, когда верзила из команды Галуева преградил ему выход. На секунду Холодный застыл на месте, с каким-то интересом поглядев на амбала, как вдруг быстро поднял пистолет и выстрелил в него в упор. Верзила отлетел в сторону с зияющей кровавой дырой в животе. После этого никто уже не решился помешать ему покинуть комнату вместе со своей жертвой.

Они вышли из дома в кромешной тьме, царившей в деревне в эту непривычно тихую, безлунную ночь. Холодный молча подтолкнул Милова перед собой дулом своего пистолета, однозначно намекая, чтобы тот ускорил ход. Они шли по пустынной дороге мимо окутанных мглой, безжизненных домов, напоминавших покосившиеся надгробия, навечно застрявшие на каком-то заброшенном кладбище. Сложно было бы теперь сказать, что в этих домах кто-то жил. Иосифу пришла на ум недобрая мысль о том, что, возможно, обитатели этих древних особнячков уже мертвы, лежат в своих спальнях в неестественных позах, изувеченные и перебитые все до единого рукой того самого, если можно так выразиться, «оборотня в погонах», ликантропа из внеземных миров, который в данный момент вёл его самого под прицелом пистолета Макарова, земного оружия, к которому этот пришелец, очевидно, уже привык, несмотря на явную архаичность и чрезвычайно посредственную дальнобойность, конечно, по сравнению с инопланетными аналогами.

Милов был уверен, что оружие посетивших Землю малогабаритных пришельцев, невзирая на их не самые впечатляющие размеры, всё же является удивительно продвинутым, и грустно усмехнулся при мысли о том, что будет забавно, если этот пришелец, надевший на себя личину участкового, отправит его на тот свет с помощью пули из обычного ПМ.

Они дошли почти до конца улицы, когда Холодный громко рявкнул:

— Стоять!

Милов обернулся, однако его тут же ослепил луч света электрофонаря, и он прикрыл лицо руками, которые до сих пор были связаны в запястьях.

— Чего ты хочешь? — спросил Милов.

— Ты мне не нужен, — бесстрастно ответил лейтенант. — Мне нужен он.

— Тебе нужен Иллус?

— Да! — Иван с интересом слегка наклонил голову.

— Так он уже давно отсюда улетел. Ты опоздал…

— Ты мне лжёшь, — помолчав, с прежним внешним спокойствием ответил Холодный. — Ложь тебе не поможет. Пошли! — участковый указал дулом пистолета во тьму.

— Куда мы идём? — с запоздалым любопытством спросил Милов.

— Разумеется, не к тебе домой. Если он и останавливался у тебя, там его давно уже нет. Мы идём ко мне «домой».

Немало обескураженный ответом пришельца в обличье полицейского, Иосиф был вынужден направиться в ту сторону, куда ему тот указал лучом фонарика, и спустя полчаса они вышли к обшарпанному домику на опушке леса. Милов неистово считал секунды и минуты, отделявшие от той неведомой жуткой участи, которая ожидала его в конце пути, ибо от злобного пришельца явно ничего доброго ждать не приходилось. По дороге к обветшалому дому Иосифа мучила одна мысль: что задумал Эреб? Конечно, облик плачущего ребёнка на фоне бесформенной туши двухголового пса-монстра также не покидал его сознание, но теперь он ничего не мог сделать для бедного мальчугана, который, скорее всего, уже пал жертвой той жуткой природной аномалии и спланировавших это бесчеловечное злодеяние психопатов.

Пришелец втолкнул уставшего и морально раздавленного Милова в гостиную ветхого домишки, с потолка и грязных стен которого свисали плотные нити серой паутины и вместе со сквозняком витал тяжёлый запах тления. Было ясно, что они наконец-то пришли в логово опасного пришельца, причём его пленнику совсем не стоит чувствовать себя как дома и ни в коем случае не забывать, что он — в гостях!

Эреб подтолкнул Милова вглубь отсыревшего насквозь помещения, а сам занял место у частично заколоченного окна, заслонив своей широкой фигурой в мундире и без того скудное свечение луны, на короткое время робко выглянувшей из-за скопления лохматых туч, застилавших ночное небо. Пленник мог видеть только его силуэт, застывший, точно некое пугающее каменное изваяние, погружённое в свои неведомые думы.

Томительные минуты тишины тянулись за минутами, пока наконец пришелец не подал голос: