Красавица и Чудовище (ЛП)

— Он поскользнулся, — ответила она со вздохом.

Мое сердце пропустило удар.

— Что? Когда? Почему ты мне не сказала?

— А тебе есть до этого дело? — раздался с кухни слабый, но раздраженный голос отца.

Лаура подтолкнула меня к кухне и улыбнулась.

— Иди. Тебя не было целую неделю, и он скучал по тебе. Очень сильно.

— О чем, черт возьми, ты шепчешься за моей спиной, женщина? — снова послышался недовольный голос.

Лаура закатила глаза.

— Прошлым вечером ты назвал меня пираньей, — огрызнулась на него Лаура. — Почему, черт возьми, мне не шептаться сегодня за твоей спиной?

Затем она легонько втолкнула меня на кухню.

— Привет, здоровяк, — сказала я, обогнув инвалидное кресло и оказавшись с ним лицом к лицу.

Я, определенно, не была готова увидеть, сколько он потерял в весе всего за неделю. Он выглядел хрупким, болезнь быстро высасывала из него жизнь, и я почувствовала отчаяние, сможем ли мы когда-нибудь справиться с этим. От этого чувства я начала задыхаться.

Он наблюдал за мной, всегда способный прочитать, что происходит у меня внутри.

— Перехватывает дыхание при виде меня, а сама бросаешь меня на неделю?

— Я не бросала тебя! — тихо оправдываюсь я. — Я была занята. Ты же знаешь, я бы никогда не сделала этого нарочно.

Некоторое время он молчал, а я отказывалась встречаться с ним взглядом.

— Знаю, — сказал он наконец. — Вот почему я так волновался.

— Ох, папа, — прошептала я, и плотина сердечной боли прорвалась.

Я отвернулась, когда поток страданий тихо побежал по моим щекам. Папа подождал, пока я возьму себя в руки, и его молчание позволило мне достичь этого состояния быстрее, чем если бы он или Лаура суетились вокруг меня. Я вытерла глаза и повернулась к нему.

Он протянул мне руку, и я поспешила к нему, опустилась перед ним на колени и отчаянно сжала его костлявую руку. Кожа на его ладонях стала нежной, как у женщины. Он пристально посмотрел на меня.

— Ты похудела.

— Ты тоже.

— У меня рак, а у тебя какое оправдание?

Я неуверенно улыбнулась, но все же улыбнулась.

— Я до смерти беспокоилась, что у тебя рак.

— Тогда почему не приходила повидаться со мной? И не рассказывай мне эту дерьмовую историю о том, что слишком занята. Я борюсь за свою жизнь, и я знаю тебя. Ничто не удержало бы тебя, если только…

Он пристально посмотрел на меня, надеясь увидеть что-то в моих глазах, но я ничего не ответила.

— Если только это не связано со мной. Ты доставала для меня больше денег. Ведь так? Ты этим занималась?

Я заставила себя улыбнуться шире.

— Да, и у меня хорошие новости. Я нашла кое-кого, кто готов помочь. — Я всем сердцем надеялась, что на этом все закончится.

Он нахмурился и покачал головой.

— Ты что-то мне не договариваешь. Ты ведь не сделала ничего противозаконного, не так ли?

Я застонала.

— Конечно, нет.

— Если сейчас же не скажешь мне правду, я не возьму эти деньги, — пригрозил он.

— Папа!

— Я не шучу.

— Я не лгу тебе, папа. Правда. Я не крала, не убивала и не совершала никаких преступлений ради этого. Я бы никогда так не поступила. Мне улыбнулась удача, и я нашла кое-кого, кто одолжил мне деньги.

Он еще некоторое время пристально смотрел мне в глаза.

— Кто эта великодушная душа?

— Если тебе вскоре станет лучше, я вас познакомлю. Как тебе это?

Он медленно кивнул.

— Как ты упал?

— Я не падал, — ответил он, фыркнув. — Слегка поскользнулся, когда выходил из душа, и подвернул лодыжку. Так что я прилип к этой чертовой штуковине, пока не заживет нога.

В гостиной зазвонил телефон, и Лаура вскочила со стула, на котором сидела, и пошла отвечать.

Я наклонилась вперед и заключила отца в нежные объятия. Я чувствовала запах болезни, и это вызвало новые слезы. Я не хотела отпускать его. Хотела принять болезнь в собственное тело и бороться с ней самой, но я не могла.

— Ну-ну, — тихо успокаивал он. — Не плачь, малышка Скай. Все будет хорошо.

— Ты только борись, папа. Сражайся изо всех сил ради меня. Ты все еще нужен мне. Если ты умрешь, я останусь совсем одна в этом мире. Не дай болезни победить, — всхлипнула я.

— Я борюсь с ней, милая. Борюсь изо всех сил.

Я услышала шаги Лауры в коридоре, поэтому поцеловала его в щеку и выпрямилась.

— Почему ты назвал Лауру пираньей?

— Потому что она злобная, — сказал он, но по его тону я поняла, что он не говорил серьезно, а просто сорвался. — Все не умолкает из-за падения, постоянно настаивает, чтобы я всегда обращался к ней за помощью.

— Тебе нужно быть с ней повежливее, папа.

— Знаю, — сказал он, как только Лаура вошла в кухню. — Кто звонил?

— Звонили из больницы, — ответила она, но что-то в ее тоне заставило меня посмотреть на нее.

— Что они хотели? — обеспокоенно спросила я.

Она ошеломленно посмотрела на меня.

— Они посылают скорую помощь за твоим отцом. По-видимому, кто-то это устроил. Врачи его осмотрят и немедленно приступят к лечению. Я спросила, кто будет за все платить, но они сказали, что все расходы покроет страховая компания. Ты знаешь, что происходит, Скай?

— Да, должно быть, все это устроил мой друг. Он сказал, что поможет, но я не ожидала, что так скоро.

— Кто этот человек? — снова потребовал папа.

Я повернулась к нему.

— Тот, о ком я тебе рассказала ранее, который сказал, что поможет. Ты скоро поправишься и сможешь встретиться с ним и сам поблагодаришь за помощь.

И папа, и Лаура казались ошеломленными, а я вспомнила, что водитель Луки ждал через два дома.

— Сейчас мне пора уходить, но я позвоню завтра и вернусь через пару дней.

— Ты уходишь так быстро? — спросил он, безмерно разочарованный. — Почему бы тебе не остаться здесь на несколько дней?

— Скоро, папа, — заверила я и наклонилась, чтобы напоследок поцеловать его в лоб. — Очень скоро.

Глава 15

Лука

В Бостон я вернулся поздно вечером.

Чувствовал я себя дерьмово. Сегодня пролилась кровь. Я не занимался мокрой работой, но с таким же успехом мог бы выполнить ее сам. По моему приказу людей калечили и убивали. Где-то в пылающих глубинах ада, на моей стене греха появилось еще одно пятно. Иногда мне снилась эта стена. Снилось, что я ее стираю. Тщательно стираю, но как только заканчиваю, уродливые пятна вновь проявляются.

Но сейчас меня беспокоило не это.

А непонятное внутреннее ощущение. Предчувствие, что должно быть нечто лучше этого. Богатство, власть, контроль, уважение, нескончаемый парад женщин, достоинство моего положения — все это казалось пустяком. Пылью под ногами. В моем сердце не было счастья.

Я оцепенел.

В такие моменты мне хотелось стать таким же пресыщенным, как мой отец, в отношении мира, в котором мы жили, где собаки едят собак. «Почуму ты плачешь? Он убил бы тебя в мгновение ока, если бы оказался на твоем месте», — говорил он, когда я был намного моложе, тогда он был тигром, а я — всего лишь детенышем. Теперь он стал беззубым тигром, а я — capo del capo (с ит. — «босс боссов») нашего мира.

Когда мы с Куллинаном ехали домой по знакомым загородным дорогам, мне в голову пришла мысль о девушке.

Я мгновенно почувствовал, как член дернулся от предвкушения. Доктор дал понять, что она чиста. Да, было бы хорошо погрузиться в ее жар. Отогнать тяжелое чувство. Я подозревал, что это будет лишь временное облегчение, но даже этот мимолетный миг без тяжести страха был бы желанным. Я взглянул на часы. Намного позже, чем я ожидал вернуться к ужину, но если она выполнила инструкции, которые я оставил Мелании, то должна была ждать меня в столовой.

Как только машина остановилась, я взбежал вверх по лестнице. Как обычно, один из моих людей уже был предупрежден и стоял у входной двери, готовый открыть ее для меня. Я вошел в дом и направился прямо в столовую. На первый взгляд я подумал, что она ослушалась меня и не дождалась, но потом понял, что она там.

Я остановился у входа и уставился на открывшуюся передо мной картину. Столовая моя, но я почти ее не узнавал. Девушка. Дело было в девушке. Она изменила все.

Она сидела в освещенной свечами комнате в дальнем конце длинного обеденного стола, но ее белокурая головка склонилась над белоснежной скатертью, и она деловито строчила карандашом в маленьком блокноте. Занятие так глубоко ее поглотило, что она, казалось, совершенно не замечала моего присутствия.

К моему удивлению, я обнаружил, что мне любопытно, что она пишет, и, как ни странно, это раздражало меня. Поскольку мне хотелось знать, я решил сознательно лишить себя этого знания.

Я направился к своему месту, и это движение привлекло ее внимание. Она тут же вскочила со стула.

Мой взгляд скользнул вниз по украшавшему ее шею бриллиантовому колье и шелковому красному платью. Странно. Любая другая женщина выглядела бы в этом платье — в зависимости от размера сисек — распутной или сексуальной, но она выглядела как кусочек рая: чистая, незапятнанная и странно хрупкая. Как будто я запятнал бы ее чистоту, если бы позволил своим грешным рукам прикоснуться к ней.

Мой взгляд переместился вверх.

Я был загипнотизирован волшебным видом: теплый свет свечей заставлял ее кожу сиять и освещал волосы. Она в неуверенности широко распахнула глаза. Приблизившись к ней, я коснулся ее губ. Они первые бросились мне в глаза, когда я увидел ее в гостиной Сулеймана.

Нежные и шелковистые… покрытые красной помадой. Взяв со стола белую салфетку, я стер помаду. Все это время она просто стояла, как кукла. Моя кукла. Я мог бы сделать с ней все, что угодно. Я ее купил. Я оставил небольшое пятно вокруг губ, что мне понравилось. Так она казалась менее чистой, но, возможно, я слишком грубо действовал, потому что теперь губы выглядели опухшими.

Словно она отсасывала мне несколько часов.

Показался розовый кончик язычка, чтобы лизнуть набухшую плоть, и у меня зачесались руки бросить ее на стол и взять прямо там, но я заставил себя не поддаваться этой потребности. Хотел доказать себе, что сильнее любых желаний собственного тела. Это всего лишь секс. Я мог бы устоять перед ней. Она — обычная женщина. А все женщины — просто хорошенькие игрушки. Я бы никогда больше никому не доверился. Трахну ее после ужина, но не раньше.

Я подошел к главе стола и сел.

— Подойди и сядь рядом со мной, — пригласил я, но даже для собственных ушей мой голос в тишине комнаты прозвучал холодно и безразлично.

Она повиновалась. Мне понравилась ее походка. Не как у модели, вышагивающей по подиуму, а плавная и бессознательно чувственная. Это привлекло мое внимание, когда я впервые увидел, как она идет к беседке.

— Спасибо за все, что ты сделал для моего отца, — сказала она, опускаясь на стул рядом со мной.

Меня не интересовала ее благодарность. Я сделал это не для того, чтобы доставить ей удовольствие. Это была моя часть сделки. На самом деле, мне не интересно здоровье ее отца или ее жизнь вне нашей договоренности.

В дверях появилась Мелания.

— Добрый вечер, сэр. Не хотите ли аперитив перед ужином?

— Нет, несите еду, — ответил я, не отрывая глаз от Скай.

Мелания попятилась, а Скай снова повернулась ко мне. Я протянул руку и коснулся ее волос.

— Они настоящие?

Не отрывая от меня широко распахнутых глаз, она кивнула. В комнате стало так тихо, что я почти слышал биение ее сердца. Я позволил пальцу пробежаться по ее шее, по колье, до точки, где ее пульс трепетал, как пойманная пташка. Остановившись на этом месте, я почувствовал, как быстро и неистово бежит кровь по венам.

Это напомнило мне наблюдение за львицей, притворяющейся, что у нее течка, и несколько дней спаривающейся со львом-мародером, потому что она пыталась утомить его и помешать найти детенышей, спрятанных неподалеку в кустах. Я был тем мародерствующим зверем, и, как и он, мне было все равно, почему она здесь. Достаточно знать, что лев, в конце концов, устал от львицы. Он пошел в противоположном направлении от ее детенышей. Она получила, что хотела, как и он. Аналог «долго и счастливо» в стиле африканской саванны.