Каждый мародер желает знать…

Потом понял, что падаю. Попытался как-то притормозить падение, цепляясь за стены.

Но к моей удаче оно закончилось не в яме с кольями, а объемной куче чего-то мягкого.

И довольно вонючего!

Твою мать, это, похоже, мусор!

Надо мной был сквозной колодец, и какие-то ушлые жители Томска устроили в нем помойку. Я быстро скатился с кучи вбок, почувствовав, что подо мной что-то зашевелилось.

Не успел.

Что-то вцепилось в правую руку. Я отбросил длинное скользкое тельце и попытался рассмотреть ранку. И только сейчас понял, что здесь практически кромешная темнота. Кисть онемела, как будто замерзла. Где-то в отдалении мерцал неяркий источник света. Я пошагал туда, теперь уже осторожнее. Не хотелось снова свалиться в какую-нибудь яму, а нормально смотреть под ноги не получалось.

Онемение быстро распространялось по руке. Нет, я все еще чувствовал, что она на месте, но как будто я ее до этого отлежал. Попытки пошевелить пальцами вызывали неприятное покалывание.

Вот же, блин.

Отлично, Лебовский, сдохнуть на помойке от укуса ядовитой змеи в темноте.

Огонь перспектива.

Всегда мечтал о чем-то подобном.

Это была обычная свечка, только горела она бледно-голубым пламенем. А рядом с ней сидела девушка с длинными белыми волосами. Ее светлые глаза как будто светились в темноте.

— Тебя гадюка укусила, и ты думаешь, что умираешь... — сказала она и хихикнула.

— А я не умираю? — спросил я.

— Нет, — она качнула головой. Пламя свечи тоже качнулось. — Или да. Это от тебя зависит.

— Не понял? — я посмотрел на свою руку. У основания большого пальца — две аккуратные дырочки. Края припухли и покраснели.

— Яд питается страхом, — сказала девушка. — Больше боишься — быстрее умрешь.

— Хитро, — сказал я. — Так это просто гадюка была?

— Гадюка, — девушка кивнула. — А еще на тебе какая-то тень. Мешает разглядывать... Надо снять...

— Нет! — я отступил на шаг назад. — Это какая надо тень.

— Странная, — девушка склонила голову на бок. — Боится золота.

— А ты кто? — спросил я. — Из старых людей?

— Ты не должен сюда ходить, — девушка будто не слышала, о чем я спросил. Впрочем, она могла бы и не отвечать. По ее лицу и волосам было понятно, что она из той же компании, кто заправляет в местной психушке. Так я что, добежал до этой их Грустины?

— А я и не собирался, — сказал я. — Если ты покажешь, где выход, то я с удовольствием покину это место.

— Теперь нет, — сказала она и встала. Ее длинное белое платье колыхнулось, переливаясь голубым в свете странной свечки. — Раз ты здесь, значит так надо. Пойдем со мной.

— Зачем? — я снова отступил назад. — Чтобы крутить колесо?

— Колесо... — эхом отозвалась девушка. Рука, которую вроде бы отпустило, снова начала неметь, в этот раз покалывание забралось выше локтя. — Нет, колесо не надо крутить.

Она посмотрела на меня. Ее глаза светились. Когда она сидела и смотрела на свечку, казалось, что это просто отблеск пламени. Но сейчас, когда она встала...

— Ты покажешь мне дорогу наверх? — спросил я. — Я правда случайно сюда попал. Мы охотились на крыс, я заблудился.

— Врет, — сказала она будто бы не мне. — Такой забавный, — она протянула мне узкую ладошку. — Пойдем. Потом ты сам найдешь дорогу.

— Потом? — я нахмурился.

— С тобой поговорят, — она все еще держала передо мной открытую ладонь. — Что-то попросят. Ты выполнишь. И пойдешь наверх.

— Ладно, — я вздохнул и осторожно сжал ее прохладные пальцы. Пламя свечи погасло. Кажется, что она вообще вся исчезла, во всяком случае, под ногу мне не попалась.

Девушка вела меня куда-то в полной темноте. Шагов ее не было слышно, из всех ориентиров — только ее рука в моей руке. Где-то капала вода. По ощущениям мы шли по обычной пещере, а вовсе не по подземному городу, как раньше.

Не знаю, сколько продолжалась наша прогулка по тьме. Потерял счет времени почти сразу. В темноте почему-то все вообще чувствуется по-другому. В какой-то момент я начал считать шаги, но быстро сбился.

Потом девушка стала что-то напевать. Без слов, просто мурлыкать мелодию.

Потом ровный пол превратился в ступеньки. Наверх!

Даже не думал, что почувствую от этого факта такое облегчение.

Потом я понял, что снова вижу. Сначала ее силуэт, потом цвета.

Правда источник света я отследить не смог.

Как будто просто воздух стал светлее. Зато теперь я смог оглядеться. Ну да, по первому впечатлению вокруг действительно была пещера. Неровные каменные стены, кое-где камень переплетается с корнями деревьев. Хм. Получается, мы на очень небольшой глубине, раз корни досюда достают?

Потом я понял, что все-таки это вовсе не творение природы, а скорее стиль такой. Мне случалось бывать в настоящих пещерах, и ни у одной не было ровного пола. А здесь же... Я присмотрелся получше. Шершавый, как будто цельный, но все равно есть ощущение, что слишком уж он ровный для естественного.

— Теперь иди вперед один, — сказала девушка и освободила свою руку из моей ладони. — Там тебя ждут.

Она отступила на шаг в сторону, освобождая мне дорогу. Я пожал плечами и пошел вперед. Пошевелил пальцами правой руки. Немного покалывало, но уже почти не ощущалось. Хорошо, что я темноты не боюсь, иначе не дошел бы точно. Если эта змеиная отрава и впрямь питается страхом.

— Садись, — не поворачиваясь, сказал высокий беловолосый человек. Он тоже был в ниспадающих белых одеждах. Только на девушке эта хламида смотрелась платьем, а на нем вроде как монашеская ряса или что-то подобное. Ноги босые. Я огляделся, не нашел никакого предмета, похожего на стул или табурет, так что сел прямо на пол.

— Чужак, — сказал беловолосый и, кажется, хихикнул. — Это даже хорошо. Убийца. Скажи мне, чего ты хочешь?

— Выбраться на поверхность, — быстро ответил я.

— Ты не понял вопрос, — беловолосый повернулся. Глаза у него тоже были светлые, почти белые, лишь едва отливающие голубым. — Мятежный наш сын привел тебя сюда без твоего желания. Ты хочешь остаться или хочешь уйти?

Внезапно. Я задумался. Сколько я вообще времени здесь? По эту сторону поезда? Месяц? А кажется, что уже целую вечность. Я сунул руку в карман и сжал бляху со своей шишигой. Теперь уже вполне настоящей. Подумал про Натаху. Гиену. Про Йована и Феодору. Даже странно. Попытался вспомнить свою прошлую жизнь. Сейчас она казалась так далеко.

С родителями я никогда не был близок, а когда вернулся из армии... Приятели по ЧВК? Ну... Двое лучших тогдашних друзей погибли в той стране, где нас вроде бы и не было. И вряд ли кто-то узнает теперь, где именно они похоронены. Девушка, которая обещала меня ждать, когда я бравым новобранцем-пограничником уехал в горы Алтая, холодно сообщила мне, что ей пора кормить ребенка, перезвони когда-нибудь, например, никогда.

Матонин... В глубине души зашевелилась ярость. Нет, мне никак нельзя отсюда уходить. Там у меня никаких дел не осталось, а вот здесь их уже немало.

— Хочу остаться, — сказал я.

— Ты же человек, значит знаешь, что за все нужно платить, — сказал он.

— А я, вроде как, безбилетник, да? — я криво усмехнулся. Почувствовал, как снова начала неметь правая рука. Мне стало страшно, что этот белоголовый хрен щелкнет пальцами, и я проснусь на своей боковушке в поезде, который привезет меня в Новосибирск? Тот самый, которым так и не стал в этом мире Новониколаевск.

— Безбилетник, — эхом повторил беловолосый. — Но ты можешь и оплатить... проезд.

— И как же? — спросил я, чувствуя, как онемение добралось уже почти до ключицы.

Глава 6. Страна лжецов

Вообще-то, я приуныл. Подумал, что сейчас метафорическая песня о том, что мне надо освободить место, занятое каким-то хреном с королевской кровью, что из нас тут может остаться только один, бла-бла-бла. Нет, у Забавы все это звучало убедительно и довольно зловеще. Настолько зловеще, что я до сих пор не очень понял, к чему именно вся эта метафизика меня склоняет. Просто найти кого-то и замочить?

— ...чрево моей дочери, — закончил белобородый, и я понял, что занявшись своими мыслями, я прослушал его тираду. А говорил он, судя по финалу, вовсе не про то, о чем я думал.

— Что? — переспросил я.

— Что именно из моей речи было тебе непонятно? — в тоне его голоса появились недовольные нотки.

— Честно говоря, я прохлопал ушами, — признался я. — Меня укусила мусорная змея, и...

— Ах это... — губы беловолосого дернулись. То ли он собирался улыбнуться, то ли презрительную мину сквасить. — Яд держится в крови примерно сутки. Потом отпустит. Ну так что, ты согласен наполнить чрево моей дочери?

— А... — от внезапности просьбы у меня слегка «в зобу дыханье сперло». — Не очень понимаю, где в вашей просьбе цена за проезд...

— Ты поможешь решить одну из проблем старых людей, а старые люди помогут тебе в твоей проблеме, — он говорил так, будто растолковывает очевидные вещи неразумному ребенку. — Так ты согласен?

— Гм... — я оглядел свой костюм, заляпанный грязью, кровью и зеленой слизью. — Да, в общем-то... Я готов, вот только вид у меня не очень презентабельный для... гм... наполнения чрева. Мне бы душ принять или что-то подобное.

— Ах это... — опять повторил беловолосый и провел руками по своему белоснежному одеянию. — Она позаботится о тебе. Можешь не переживать.

Моего плеча со спины коснулась легкая рука. Девушка, встретившая меня в тоннеле. Надеюсь, это и есть его дочь. А то сейчас окажется, что это служанка, которая приведет меня к постели какой-нибудь кикиморы, которая и на человека-то не похожа.

Она снова взяла меня за руку и потянула за собой. Еще один переход во мраке, потом снова стало светлее.

Да уж, подземные жители знали толк в романтике... Девушка привела меня в круглый грот с идеально круглым озером посередине. В глубине его что-то светилось, прямо как подсветка на рекламных туристических фотографиях. По каменным стенам стекали ручейки светящейся воды. И еще — было тепло. Значительно теплее, чем в коридорах до этого.

Девушка повернулась ко мне, опять замурлыкала незнакомый мотивчик и принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. И тут я не то, чтобы смутился, но почувствовал некоторое неудобство. В основном связанное с тем, что я прослушал объяснение беловолосого о том, для чего, собственно, это все нужно. Не просто же так мне предлагают потрахаться с симпатичной девицей... То есть, вообще-то я бы не назвал ее красивой. Слишком уж чужой она выглядела. Почти как альбинос.

— Слушай, я что-то не очень понимаю, — сказал я, наблюдая за тем, как она справляется с пуговицами. На их одеждах я никаких застежек не заметил. Ни тогда, в психушке, ни у ее отца, ни у нее самой. Значит ли это, что она не в первый раз раздевает кого-то? Блин, и вот о чем я вообще думаю в такой момент? — Для чего это все нужно? Или секрет?

— А тебе разве не все равно? — девушка посмотрела мне в глаза и подмигнула.

— Вообще-то нет, — я остановил ее руки, которые как раз добрались до пряжки на ремне. — Нет, ты не подумай, что я против. Просто мое врожденное любопытство мешает мне сделать свое дело просто так. Сунул-вынул-свободен.

— Политика, — пожала плечами девушка. — Когда-то наши предки приняли идиотское решение уйти под землю, потому что воевать не захотели. А теперь мы медленно вымираем. Но менять ничего никто не хочет. Ну, за исключением некоторых, вроде моего отца.

— А при чем здесь наполнение чрева? — я едва смог подавить смешок.

— Ах это... — она прикусила губу, будто задумалась, говорить мне или нет. — Все сложно. Отец считает, что появление правильных гибридов может спасти нас от вымирания. Я в это все не очень верю, но мне не жалко. До сих пор ни один из полукровок не остался под землей. Почти сразу сбегали к людям. А наши старейшины категорически отказываются выходить обратно. Потому что... Ну, так принято у нас. В общем, я бы хотела тебе объяснить получше, но как уж получилось.

— А по сколько лет вы живете? — спросил я зачем-то.

— Не скажу, — девушка неожиданно улыбнулась, освободила руки и взялась за пряжку моего ремня. — Сейчас мы смоем с весь этот ужас, а потом сделаем уже то, чего от нас ждет мой отец. И лучше бы нам с этим поспешить на самом деле.

— А... — начал я.

— Заткнись, — сказала девушка, невозмутимо продолжая избавлять меня от одежды.

Пожалуй, это был самый практичный секс, который мне вообще в жизни случалось переживать. Девушка пресекла все мои попытки придать процессу хоть сколько-то игривый оборот, так что я сдался и тупо предоставил ей делать свое дело. А я просто наблюдал за ее движениями, лежа на мягком матрасе из мха. Тут у меня опять закрались сомнения в естественности происхождения как этой пещеры, так и этой самой моховой подстилки. Очень уж все было удобно устроено. Скорее похоже на интерьерное решение, чем за игру природных факторов.

Поняв, о чем я думаю, почувствовал себя героем анекдота. Точнее, героиней. Той самой, которая в процессе думает о том, что потолок бы надо побелить, и шторки что-то давно не стирала.

— А почему вы не хотите выйти на поверхность? Вы же вроде как могущественная и мудрая древняя раса? — спросил я, когда все закончилось и девушка легла рядом со мной, не отягощая себе необходимостью немедленно одеться.

— Кто тебе сказал, что мы могущественные? — она хихикнула.

— Ну... я задумался. А действительно, кто мне сказал? — Такое ощущение сложилось, когда я ходил в лечебницу. Ту, где колесо еще...

— Ощущение... — девушка неопределенно фыркнула.

Они появились неожиданно. Только что мы нежились на моховой подстилке совершенно одни, вот я моргнул, и вот уже вокруг нашей лежанки стоят три фигуры в белых рясах. Белобородые и беловолосые, разумеется.

Они просто нависли молча и сверлили нас белыми глазами. А еще, кажется, на самом деле они не просто так стояли, а ругались на телепатическом. Чего я, понятное дело, слышать не мог, потому что мне не полагалось.

— Одевайся, — девушка внезапно повернулась ко мне и посмотрела в глаза. — Свидание закончено, тебе пора.

— Вы о чем-то пошептались за моей спиной? — спросил я, натягивая штаны. Они были мокрыми, но всякую грязь с них более или менее отмылась. А ходить в мокрой одежде сегодня, видимо, моя карма.

— Это наши внутренние дела, — отрезала девушка. — Тебя не касаются.

Трое белобородых продолжали безмолвными истуканами стоять вокруг и следить за каждым моим движением. Такое себе сопровождение.

— Они сердятся? — Мокрую рубаху надеть оказалось еще сложнее. — А почему? Тебе нельзя было тут со мной уединяться?

— Ты нарушил Договор! — торжественно провозгласил один. — И будешь изгнан, без права возвращаться в Грустину.

— Да что вы говорите, — я хмыкнул. — Не припомню, чтобы мы с вами заключали какой-то договор, так что я ничего не нарушал.

— Нарушение договора уже должно было пустить свои корни в тебе, — сказал второй белобородый. — Но этого почему-то не произошло.

— Ну может в договоре вашем какая-нибудь лазейка есть, — я пожал плечами.

— Никаких лазеек! — заявил первый белобородый. Или нет, если честно, я их не очень друг от друга отличал. — Любой человек, рожденный под этим небом и осквернивший жену нашу, будет проклят черным ликом, и останется влачить жалкое существование, не видя солнечного света, потому что с этого момента лучи светила нашего будут нести ему боль и страдания.