Помоги проекту - поделись книгой:
— Я не буду тратить драгоценное время, — убрал с лица улыбку мелкий засранец. — Я вас, наверное, удивлю, но детали вашей сегодняшней жизни вызывают большой интерес некоторых весьма могущественных персон. Ты понимаешь, о ком я, дядя?
Эдмунд с трудом проглотил комок, который встал у него в горле. Он как раз понимал, о ком идет речь, в отличие от нахального мальчишки, который только делал вид, что понимает.
— Так вот, — продолжил Зигги. — Подробности твоей жизни для этих людей настолько важны, что у тебя даже появляется призрачный шанс выжить. Сотни тысяч из-за тебя погибли, а ты все живешь. Представляешь, какая злая ирония?
— Какое отношение имеешь к этому ты? — задал резонный вопрос Эдмунд, сделав ударение на последнем слове. Вчерашний школьник никак не вязался в его сознании с тем уровнем проблем, которые были сейчас озвучены.
— Если я скажу, что ты жив лишь благодаря мне, это будет ответом на твой вопрос? — спросил Зигги. Ствол у затылка короля не пошевелился ни на волос, вызывая самые мерзкие ощущения. По спине Эдмунда текла струйка пота, что отнюдь не улучшало его настроения.
— Не будет, но, допустим, я тебе поверю, — ответил Эдмунд. — Это может быть правдой, ты на редкость пронырливый малый.
— Тогда я скажу тебе еще одну правду. Ты еще жив потому, что забавляешь этих людей. Прямо как зверюшка в зоопарке. И это часть твоего наказания. Ты никогда не жег в детстве муравьев лупой?
Король отрицательно мотнул головой. Да такое и представить было невозможно.
— Наверное, это самая точная аналогия, — серьезно сказал Зигги. — Ну, или еще это можно сравнить с домашним аквариумом, куда запустили хищную рыбу. Общее тут одно. Человек неизмеримо сильнее, чем эти муравьишки, или рыбки, ну или другие животные. Не суть! Важно то, что в результате его забавы кому-то суждено сдохнуть, а человек потом спокойно пойдет обедать, а еще через пять минут выбросит мертвого муравьишку из головы. Ты же знаешь, на что способны эти люди?
Зигги вдохновенно импровизировал, но лицо короля выражало полное понимание ситуации и даже согласие с ней. Он знал этих людей, и знал также, что для любого потомка Великих Семей чернь значила куда меньше, чем муравьи. Он медленно наклонил голову в знак понимания. Дуло пистолета не отрывалось от затылка. Значит, боец сзади бдит. Не стоит делать глупостей. Эдмунд оценил виртуозный выстрел, который спас ему недавно жизнь.
— Значит вся эта история… — начал он.
— Срежиссирована от начала и до конца, — подтвердил его догадку пацан. — За исключением одного. В случае неудачи этот псих убил бы тебя по-настоящему. Он сюда за этим и шел. Ты случайно не знаешь, почему он так хотел тебя убить?
— Знаю — кивнул король. — Для него это огромная честь. Убить коронованную особу в бою для такого, как он — высший смысл.
— А почему же тогда он не убил тебя? — задал риторический вопрос Зигги. — Точнее, не так. Почему ты жив, мы и так знаем. Дело в том, что мой молчаливый, но очень меткий напарник прислан сюда присматривать за тобой. А что это значит? — Зигги сделал театральную паузу.
— Ни хрена это не значит. Хватит выделываться, наглый щенок, — злобно сказал Эдмунд. — Ты пытаешься выставить себя тем, кем не являешься. Ты — никто! Эти люди тебя раздавят, и не заметят. Если я для них забавная зверюшка, то кто тогда ты? Ты вообще представляешь, о ком говоришь? Да на всей планете есть всего два человека, которым под силу такие игры. Это император и его жена.
Ствол пистолета дрогнул, и Эдмунд снова облился потом. Зигфрид был совершенно спокоен, и на его губах бродила легкая улыбка.
— Я как раз все это понимаю. Но ты нервируешь моего напарника, а я бы не советовал тебе этого делать. Это просто опасно. Ведь если у него невзначай дернется палец, то ты умрешь, а я сильно испачкаюсь. И второе, поверь, меня расстроит гораздо больше. Я, с твоего позволения, продолжу. Так вот, что же это значит? Мы закончили на этом, а потом ты начал свою патетическую речь. В отношении тебя поступили совершенно противоположные вводные. Видимо, один человек решил тебя убить, а второй — не дать этого сделать. Мы вот тебя спасли, и знаешь что произошло? Напарнику дали премию. Видимо, этот кто-то остался доволен тем, что твоя шкура цела. Ты же понимаешь, что это значит лично для тебя?
— Это значит, что он и дальше должен этого хотеть, — хмуро ответил король.
— В точку! — ткнул в него пальцем Зигги. — И теперь я подхожу к главному. Кого-то развлекает то, что ты делаешь. А это значит, что тебе придется развлекать этих людей и дальше.
— Пошел в жопу, мелкий говнюк, — взорвался король. — Я тебе клоун, что ли?
— Ты не понимаешь, дядя, что происходит. Точнее понимаешь, но не готов это признать. Ты уже не король. Ты — бывший король, который стал падальщиком, мразью, людоедом. И именно этим ты им интересен. Усек? Ты думаешь, что можешь вот так вот отказаться и уйти с гордо поднятой головой? Да ни хрена подобного! Ты всего лишь пешка в игре людей, которые обладают в этой жизни гораздо большими возможностями, чем ты. Собственно, даже у меня их сейчас гораздо больше. И у всех в этой игре есть свои интересы, даже у тебя.
— Ты это о чем? — спросил побледневший король.
— Все просто, сказал Зигги. — Император развлекается, императрица развлекается, ты остаешься в живых, мой напарник растет в званиях и получает премии, а я зарабатываю хорошие деньги. Ведь ты мне изрядно должен, сволочь!
— Что же я тебе должен? — с кривой усмешкой спросил Эдмунд.
— Ты мне должен папу и маму. Полгода назад они у меня были, — со злостью ответил Зигфрид. — И скажи спасибо, что я даю тебе возможность ответить деньгами за их жизни.
— Что ты задумал? — спросил подавленный король.
— Ничего такого, чтобы ты не делал, — ответил Зигги. — Ты живешь так, как раньше, но теперь твоя жизнь будет проходить под прицелом камер. Особенно в те моменты, когда ты выходишь на свой промысел. Так ты останешься интересным для императора, и потому живым, а мы с напарником зарабатываем деньги на безбедную старость.
— А если я откажусь? — упрямо спросил король.
— Не откажешься. Потому что в противном случае я из твоей смерти сделаю спектакль на пару месяцев. Представляешь, как будет доволен император? Ты же станешь наглядным пособием на тему: Этот человек разозлил Величайшего, и вот что с ним стало. А сбежать ты не сможешь, благодаря тебе тут и бежать-то некуда. А вот у меня есть твое фото и ящик тушенки, который я дам в награду за твою тощую задницу.
Эдмунд подавленно молчал. Он не знал, что можно сделать в этой ситуации. Особенно, когда к затылку прижат ствол пистолета. Надо соглашаться, хотя бы для вида. Потом он что-нибудь придумает.
— Хорошо, — сквозь зубы сказал Эдмунд. — Я согласен.
— Вот и славно, — к Зигги снова вернулось хорошее настроение, и он даже болтал ножкой, как маленький мальчик. — Начинаем подготовку. У меня есть для тебя подходящий сценарий.
— Сценарий? — выпучил глаза король. Сзади раздался сдавленный смешок. Впрочем, ствол снова дрогнул, и Эдмунду стало совсем не смешно.
— Конечно, — пацан был сама серьезность. — Мы, знаешь ли, под это дело себе патронов и тушенки выпишем. И не смотри на меня так! Не дам! Чтобы все было убедительно, артист должен быть голодным. Тут же серьезные деньги на кону, лажа не прокатит.
После разговора напарники вышли на улицу, и, привычно отслеживая хвосты, двинулись к себе на базу.
— Что думаешь, попробует сбежать? — спросил Зигфрид у Любомира.
— Не исключено, — ответил тот, подумав. — Если он говорит правду, то мы ходим по охрененно тонкому льду. Нас, точно, прихлопнут, как таракана тапком. Надо быть осторожнее. Давай-ка сообщим в центр, что есть вероятность передислокации объекта в неизвестном направлении. Якобы, его спугнуло неустановленное лицо с явно выраженными восточными чертами. Это же и был твой сценарий?
— А то ж, — самодовольно ответил Зигги. — Растешь, напарник! Не забудь камеры снова активировать, а то подозрительно будет.
— Дорогая, представляешь, ходят слухи, что наш министр обороны проиграл два миллиона. Он поставил на то, что Воин Вотана убьет королька. Он просто рвет и мечет. Для него два миллиона деньги небольшие, но он просто в ярости от проигрыша.
— Я слышала, — противно захихикала императрица. — Весь бомонд гудит. Операторы в разведуправлении скоро лопнут от денег, они все до одного торгуют видеоматериалами. Уже в некоторых закрытых светских салонах принимают ставки. Мы с тобой задали новую моду. Я и мода, представляешь?
— Да, — тактично ответил ее венценосный супруг, — это несколько необычно, но у тебя есть масса других достоинств.
— Я взяла под личный контроль Западное Управление разведки и дала им в этом вопросе неограниченное финансирование. Наш проигравшийся министр хотел там поставить нового руководителя, но я запретила. Там работает очень умный мальчик, он должен догадаться.
— А если не догадается? — спросил император.
— Судя по поступающим материалам, уже догадался, — успокоила его супруга. — Скоро нам снова будет, чем себя развлечь, супруг мой. И я увижу тебя без усов. И придворные увидят, что еще веселее.
— Или я, наконец, буду не только спать с бабой, но и разговаривать с ней, — в тон ей ответил император. — Хочу посмотреть на твое кислое лицо, дорогая, когда ты ее увидишь.
— Я ее отравлю, клянусь тебе, — заявила, сжав губы, императрица. — И посмотрю на твое кислое лицо, когда ты утром в постели найдешь труп. Когда ты спал с этими малолетними дурехами, мне было плевать. Но умная женщина! Да еще и красивая! Для меня это будет унизительно.
— Ну, не больше, чем для меня сбрить усы, — успокоил ее муж. — Травить ее, пожалуй, не стоит. Она же ни в чем не виновата. Тем более, я еще не выиграл.
— Хорошо, я подумаю, — сварливо ответила императрица. — Ее тут еще нет, но я ее уже ненавижу. Прямо как ту стерву из Ардаширов. Демоны меня подери, я снова ощущаю это сладостное чувство. Супруг мой, кажется, мы оба совершили большую глупость!
— Какую же? — с интересом спросил Император.
— Нам надо было все это устроить гораздо раньше.
Глава 11
— Дорогой, новый агент спугнул нашего королька, и он хочет сбежать. Представляешь? — возбужденно заявила императрица.
— Интересно. Надеюсь, он получил указание держать плотное наблюдение?
— Конечно! — самодовольно сказала императрица. — Спорим, что Эдмунд его убьет? Скажем, в течение двух недель!
— Хм, — император задумался. — Профессиональный военный, хорошо оснащенный. Пожалуй, не сможет. Я уверен, что через две недели агент будет еще жив. Наши ставки известны. Спорим?
— Спорим! — запальчиво ответила императрица.
Майор Эль-Суфи выглядел довольно скверно. Руки были обмотаны бинтами, а на видном месте лежали пустые флаконы из-под антибиотиков. Его путь сюда занял почти две недели, и это был форменный ад. Он остался в живых совершенно случайно, причем и люди, и собаки пытались убить его с одинаковым тупым упрямством. Многочисленные укусы он обработал и перевязал, а мощнейшие антибиотики колол по часам. Он уже пошел на поправку, и был готов заслушать доклад своего подчиненного, который в данный момент вытянулся перед ним во фрунт. Зрелище было довольно нелепым, учитывая, что Любомир был одет в грязные штаны и свободную футболку с коротким рукавом, которая обтягивала непривычно мускулистую для этих мест фигуру. А уж неопрятные борода и волосы вызывали в начальстве только легкую брезгливость.
— Доложите обстановку, второй лейтенант, — напустив на себя важность, сказал майор. Стоявший по стойке «смирно» агент вызывал в нем неприкрытое удовольствие.
— Объект жив, здоров, находится под наблюдением, — пробарабанил Любомир.
— Это все? — брюзгливо спросило руководство. — За несколько месяцев работы? Вы тут чем вообще занимаетесь?
— Выполняю поставленную задачу! — гаркнул Любомир. — Осуществляю наблюдение за вверенным мне объектом. В местную жизнь не вмешиваюсь, ни с кем не сближаюсь, материалы передаю по графику.
— Ну, тут теперь есть я, — чванливо сказал майор, — и вы начнете работать по-настоящему. Расслабились, понимаешь.
— Так точно, — гаркнул лейтенант. — Есть работать по-настоящему!
Майор покровительственно покачал головой, он был доволен, и неприкрытой издевки не почувствовал. Он привык к тому, что перед ним раболепствуют. Зять замминистра финансов, как-никак! Смуглое лицо с коротенькой бородкой выражало удовлетворение. Пожалуй, задача не так сложна, как он думал. Подумаешь, тут погибли четыре агента, этот же дуболом жив и здоров. Значит, и у него тут все получится. Не глупее же майор Эль-Суфи какого-то наемника из дремучего словенского захолустья. И выглядит лейтенант как форменный оборванец. Смотреть противно.
— Осмелюсь заметить, господин майор! — нарушил его задумчивость лейтенант.
— Говорите, Билич, — милостиво дозволил тот.
— Я рекомендую не показываться на улицах чаще, чем необходимо. У вас пока еще слишком аккуратный внешний вид, и вы смотритесь чужеродно.
— Мне тут что, до конца командировки просидеть? — с брезгливым недоумением спросил майор.
— Никак нет, — снова отрапортовал Любомир. — Но если заподозрят, что вы с той стороны, то сначала будут пытать, а потом съедят.
— Кого съедят? — изумился майор. — Меня?
— Так точно! — гаркнул Любомир. — Обычное дело. Я сам тут в падальщиках числюсь, под оперативным псевдонимом Вольф, сэр.
— Это еще что такое? — скривившись, спросил майор.
— Грабитель, мародер и людоед, сэр! — вытянулся в струнку Любомир, применив для колорита местное обращение, и преданно выпучил глаза на начальство. Идиотизм происходящего доставлял ему неописуемое удовольствие. — Похудеть до местных кондиций не получается, а иначе повышенную массу тела объяснить невозможно.
— Понятно, — поморщился майор. Он раньше служил в штабе корпуса на непыльной должности, но, по совету тестя, перешел в разведку. Тут ему обещали куда более быструю карьеру. Людоеды, ну надо же! Как в детской сказке! — Обеспечьте мне визуальный контакт с объектом!
Легкое непонимание, мелькнувшее в глазах лейтенанта, вновь заставило его поморщиться.
— Просто покажите мне его, лейтенант!
— Слушаюсь, господин майор! Надо с местными пообщаться для начала. Они с тутошними собаками насчет вас договорятся. Это же другой район, у меня с ними отношения не очень…
— Лейтенант, вы пьяны? — подозрительно спросил майор. — Что вы несете? Вы с собаками договариваться собрались?
— Никак нет, не пьян! Так точно, с собаками! — Любомир выдал сразу два ответа на два заданных вопроса из трех. — Сам поначалу удивлялся, а потом перестал. Просто привык. И вы привыкнете… Надеюсь…
— Безумие какое-то, — растерянно пробормотал майор. — Что за местные? Надежные, хоть?
— Да, вполне, — кивнул головой Любомир. — Брат с сестрой, двойняшки. Они тут каждый камень знают. Ну, и каждую собаку, само собой. Они вам границу покажут, за которую ходить не надо. А объект мы увидим завтра. Мы знаем, где он живет, точка наблюдения уже оборудована.
— Хорошо, — кивнул головой майор. — Если это все, можете идти, лейтенант.
— Осмелюсь попросить, господин майор! — несмело сказал Любомир. — Завтра, когда встретимся с ребятами, у вас должна быть грязная голова и одежда. Иначе я за вашу жизнь не ручаюсь.
Хью и Хельга оказались двойняшками лет двадцати. Оба невысокие, худощавые, как все местные, с быстрыми глазами и уверенными движениями. Они ждали человека, которого сами же и выследили. Теперь авторитетный парень с того берега, Вольф, нанял их, чтобы они сопроводили по городу какого-то иностранного военного советника, который просидел в бункере несколько месяцев после того, как в его часть прилетела ракета. Надо же, повезло как! И жив остался, и еду успел занычить. Пока тут народ с голоду умирал и с собаками насмерть бился, этот гусь в бетонном бункере под землей сидел, и тушняк жрал. Видно, еда закончилась, раз выползти решил. Сволочь поганая! И зачем он Вольфу нужен? Даже странно. Он парень четкий, при еде и патронах, а этот просто олух какой-то. Хью с сестрой, пока его до места вели, даже пару раз собак уняли, чтобы не схарчили этого придурка до времени. Уж очень им хотелось награду получить, которая за подозрительных чужаков положена.
Хью сидел на крыльце дома, до встречи было еще полчаса. Сестра сидела рядом. Солнце скоро уйдет за горизонт, и большая часть жителей расползется по своим норам. Чужака должно было увидеть как можно меньше народу. Уж больно приметен. Сюда он тоже прокрался ночью, и обосновался в доме на окраине, где уже давно и людей то не осталось. Вот он идет! Да что же за чучело? Где же я такое выражение лица видел? — подумал Хью. — В прошлой жизни, не иначе! А она была, эта прошлая жизнь? Даже не верится! Он на время ушел в воспоминания.
В королевстве Ингланд, и в Кембридже в частности, никогда не было приличных учебных заведений. Собственно, и на всех Туманных островах таковых не наблюдалось. Это были задворки Европы, довольно холодные и дождливые. Промышленность не шла ни в какое сравнение с имперскими землями, и более — менее хорошо оснащенной была только армия. Хью, как сын одного из богатейших людей страны, учился в самой Заратуштрии, в закрытом лицее, куда простому человеку из страны третьего мира, даже очень богатому, попасть было почти невозможно. Почему третьего? Да потому, что были персидские княжества, которые считали себя солью земли, была далекая империя Пернатого Змея в Америке, которую персы не считали ровней метрополии, несмотря на ее богатство, и были все остальные страны. Ниже стояли только африканские негры и индейцы Амазонии, земли которых запретил почему-то трогать их персидский Пророк. Но там был заповедник, и их жители считались скорее частью экосистемы, а не людьми разумными. Кое-как в третий мир пробились Дагомея, Нубия и Мали, все же прочие люди в Африке жили в каменном веке.
Десять долгих лет Хью провел в закрытой частной школе, где воспитывают элиту персидского мира. Выше — только Первая Сотня, но попасть туда невозможно ни за какие деньги. Туда даже не всех княжичей берут, в ней всего-то пятьдесят мест на поток. Сам Император там учился, где уж сыну коммерсанта из захолустной страны на такое рот разевать. Даже в эту школу каким-то чудом взяли. Отец кучу взяток раздал, огромные деньги в благотворительный фонд перечислил, и вот результат! Хью едет домой с заветным дипломом в кармане. Хотя стоило ли оно того?
Как и все богачи из третьесортных стран, отец Хью считал, что если он заработал много денег, то теперь он ровня таким же богачам из имперских земель. Действительность оказалась жестока к нему. Ему фальшиво улыбались, брали его деньги, но держали на расстоянии. От имперцев веяло стеной холода, и они всеми силами давали понять, что он как был подозрительной деревенщиной, так ей и остался. Тут всё было только для своих. Пресловутые справедливые законы, независимый суд, всеобщее равенство — все это оказалось фикцией. Для чужаков этих институтов не существовало. Более того, чем больше он старался, тем больше препятствий получал. Однажды он даже попал под расследование, а достаточно ли чисты его деньги. А то, мол, знаем мы эти мелкие варварские княжества, там одно жулье живет. Вот так примерно с ним и разговаривали. Он хотел купить долю в крупном предприятии, но его заявку демонстративно сняли с торгов без объяснения причин. У отца тогда даже сердце прихватило. Но он, с упорством, достойным лучшего применения, решил, что раз он сам недостаточно хорош для этих людей, то тогда он даст сыну лучшее образование и уже тот станет НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ, и заносчивые имперцы примут его, как своего.
Как же отец ошибался! Хью потратил десять лет на то, чтобы понять простую истину. Никогда, ни при каких обстоятельствах его не будут считать своим. Он — чужак, несмотря на то, что говорит без акцента, имеет великолепные манеры и довольно богат. Все десять лет персы смотрели на него так, как будто к нему прилипли картофельные очистки. Деньги в третьем поколении? Фу-у-у! Деревня! Да как тебя взяли то сюда, сидеть рядом с детьми уважаемых родителей? Это он слышал и читал в глазах все годы, пока учился с ЛЮДЬМИ ПЕРВОГО СОРТА, ровней которым он стремился стать столько лет. Ничего у него не получилось! Он приобрел множество знакомых, которые с оглядкой, морща нос, решали бы с ним кое-какие вопросы. Но учиться в школе столько лет и не приобрести ни одного настоящего друга, это было серьезным достижением!
Униженное преклонение перед Империей приводило к тому, что богатые люди, заработав денег, стремились уехать в персидские княжества, чтобы приобщиться к великому. Многие сохраняли бизнес на Родине, но семьи увозили за границу, считая, что именно там они достойны жить, среди НАСТОЯЩИХ ЛЮДЕЙ. Но для местных они как были варварами, так ими и оставались, вызывая усмешки своим глупым кичем и попытками придать себе важности дорогущей одеждой и украшениями.
За десять лет Хью, лишенный предрассудков отца, научился тихо ненавидеть имперцев. Но, получив приличную закалку в элитной школе, он мастерски скрывал свои мысли и эмоции. Собственно, это и было основным в воспитании юноши из хорошей семьи. Манеры, умение скрывать от окружающих свои настоящие чувства и кое-какие знания. Ну, и веками вбитое в персов высокомерие, конечно. Они его презирали, он их в ответ ненавидел, вот так Хью и проучился все это время, мечтая выбраться из элитного гадюшника, переполненного гомиками и педофилами.
И вот он дома! Гостиница с видом на порт города Ипсвич, где он остановился после прибытия, резанула его глаз, привыкший к имперским порядкам. И прислуга недостаточно расторопна и улыбчива, и кран в ванной подтекает. Ну да ладно! Завтра утром его заберет машина, и он будет дома. Он, наконец, увидит маму и любимую сестренку, с которой родился с разницей в пятнадцать минут. И Хью, счастливо улыбаясь, заснул ровно в тот момент, когда его щека коснулась подушки.
Поделиться книгой: