Давно забытая нежность

— Да? — Он выразительно посмотрел на ее дорогую сумку, потом перевел взгляд на не менее дорогие туфли. — Как необычно для тебя. Воодушевляюще. Если только… — В янтарных глазах вспыхнуло недоверие. — Если только ты вообще не можешь на него полагаться. Так как сильно был расстроен твой отец?

Минти мысленно перебрала в уме имеющееся оружие, но ничего не подошло. Вряд ли его растрогают слезы, заигрывание тоже не годится. Ей нечем отвечать. Она решила, что лучше всего быть честной.

Она посмотрела на свою правую руку и повертела вокруг среднего пальца кольцо с лунным камнем. Левая рука выглядела голой; обручальное кольцо уже было снято. Ей нравилось последнее — не слишком большое, не кричащее и не из семейных реликвий.

Она глубоко вздохнула. Хорошо, честность. Насколько это может быть тяжело? Она вскинула голову и прямо посмотрела на Луку.

— Папа был в ярости. Дело не в том, что ему как-то особенно нравился Джо, а в том, что он хотел, чтобы я остепенилась. И он ненавидит публичность. Он решил, что мне нужна сильная любовь, поэтому закрытие моего фонда было самым безобидным решением с его стороны. Из-за того что я использовала фонд для открытия первого магазина, он запретил мне к ним приближаться.

— То есть к нам ты приехала в отчаянии? — сухо сказал Лука.

— О нет, — заверила Минти, стараясь говорить легким и беззаботным тоном. — Отчаяние означало бы согласие на одно из реалити-шоу, участие в котором мне предлагают, или попытку написать книгу. К тому же полным-полно галерей искусств, которые с готовностью сцапали бы меня. Но, веришь ты или нет, мне нужно больше. Я всегда читала отчеты собрания. Я думаю, что расширение — отличная идея, и я хотела бы стать частью этого.

— Я рад, что ты одобряешь наши планы. — Почему он говорит так язвительно? — Давай начистоту: помимо получения ежегодного чека ты годами не интересовалась «Ди Торе дольче» или Ошиа. А сейчас ты хочешь… чего? Переехать сюда? Или ты отводишь себе роль посла?

Минти прикусила губу. Вот чего она больше всего боялась — ее планы отбросят, даже не оценив, а идеи не станут и слушать.

Возможно, ей следует вернуться в Лондон. Перестать сражаться со своим правом от рождения, со своей судьбой. Поступить на работу в галерею в Западном Лондоне и поселиться вместе с одним из своих эксцентричных друзей. Вернуться в свет — отправиться в Хенли, Аскот, на охотничьи вечеринки и балы. Проверить, сможет ли она найти мужа, которому нужна не просто правильная спутница, способная устраивать хорошие вечера. Однажды ей это удалось, несмотря ни на что.

— Нет, мне нужно больше. Я все обдумала: я запланировала для себя роль, которая отлично впишется в цели совета.

— Да ладно, Минти. Ты читала бумаги? Отлично. Ты акционер. Ты должна знать, что происходит. Но это не значит, что если тебе наскучила твоя легкая жизнь в Лондоне, то ты сможешь быть полезной здесь. Или снова хочешь причинить мне боль, как той ночью?

Ладони Минти стали липкими, а во рту пересохло.

Минти вскинула подбородок и прямо посмотрела на него, как если бы это вообще ничего не значило.

— Я была молода, Лука, напугана, убита горем. Я не понимала, что делаю.

Не понимала, что они делают. Не понимала, что противник ее детства неожиданно стал для нее кем-то, к кому ее сильно тянуло.

— Не так уж молода, Минти. Через месяц ты была помолвлена. Это же была твоя первая помолвка? — добавил он.

Минти подавила истерический смешок. Если бы ее помолвка хотя бы отдаленно напоминала то, что было с Лукой. Барти был надежным, нетребовательным, но все еще мальчишкой.

Она хотела всего от Луки.

До того момента, когда он прогнал ее.

Она отогнала от себя нежелательные воспоминания.

— Роуз хотела, чтобы я стала частью бизнеса, — сказала она мягко. — Поэтому она оставила мне половину своих акций.

Лука посмотрел на Минти, в его глазах читалось сомнение.

Он закрыл глаза, а когда снова открыл их, сомнение исчезло.

— Хорошо, — сказал Лука. — У тебя две недели. Две недели, чтобы показать, что ты можешь работать. Если ты справишься, то останешься.

— Спасибо тебе, — сказала Минти. — Спасибо, ты не пожалеешь.

Она прижалась к нему, уткнувшись лицом в рубашку из хлопка, и, прежде чем смогла удержаться, сделала вдох.

Она слишком хорошо его ощущала, его мускулы под своими руками, его рост, его силу. Ногу, которая касалась ее ног, плоскость его живота. Она знала, что, если немного поднять голову, ее рот окажется соблазнительно близко от пульсирующей жилки на его шее.

Что она делает? Она убрала руки и отошла назад.

Он все еще оставался в образе статуи эпохи Ренессанс. Лицо его ничего не выражало, глаза были закрыты.

Минти сглотнула и облизнула губы.

— Это много значит, — сказала она. — Твоя вера.

— Не сходи с ума.

Она отступила назад. Он что, намекает на ее неуместный телесный контакт?

— Я не очень-то доверяю тебе. И не думай, что ты начнешь с самого верха. Я всему здесь научился, пока ты нежилась у бассейна и флиртовала с местными парнями. Я работал в каждом отделе, от доставки до управления запасами, изучил работу изнутри. Две недели ты будешь делать то же самое. Одна жалоба, только одна, и все кончено. Ты продашь мне свои акции и никогда не вернешься в компанию снова. Тебе ясно?

— Ясно. Мы заключили сделку. Если я проиграю, ты купишь мои акции за полную рыночную стоимость и ни пенни меньше. Но я не собираюсь проигрывать.

Она широко улыбнулась. Вся ее прежняя уверенность ослабла.

— В таком случае… Нам лучше пойти и представить тебя совету. В конце концов, многие из них понятия не имею, кто ты такая. Ты готова? — Он указал на дверь, сохраняя между ними приличную дистанцию.

— Готова. — Она прошла к двери и подняла свою сумку, небрежно повесив ее на руку. Отлично. — Есть еще кое-что. Мне негде остановиться, а наличных и кредитных средств у меня не так много, и все это не так уж весело, как я думала. Могу я остановиться в своей старой комнате в доме? Только на несколько недель? Думаю, Роза тоже хотела бы этого, — добавила она, возможно, не слишком разумно. Лука оперся руками о стену по обе стороны от нее, пригвоздив ее к месту.

— Не дави на меня, Минти. Даже не пытайся снова играть со мной. Считай это предупреждением.

— Мне понимать ответ как нет?

Он резко отпустил ее.

— В твоей комнате все по-прежнему с тех пор, как ты уехала. Джио настоял. Ты будешь сама за собой убирать и готовить. И не попадайся мне на глаза. Ясно?

— Как нельзя лучше, — сказала она.

Она подобрала сумку и смиренно проследовала за ним из комнаты, стараясь не смотреть на его длинные ноги и не видеть его сильной походки.

Глава 2

Лука наблюдал, как Минти шла впереди него в зал заседаний. Он видел много ее масок, но этот чопорный взгляд тихони был ему незнаком.

Какого черта она нервничает?

Большой зал все еще был пуст. Раньше зал был сеновалом, а теперь по всей его покатой крыше располагалось огромное окно, через которое проникал утренний свет. Сегодняшнее собрание, как обычно, должно было начаться с неформальной беседы за кофе, поэтому чашки и дымящиеся кувшины, тарелки с утренней выпечкой, свежими фруктами и другими разнообразными закусками уже были расставлены.

Одна тарелка явно выделялась среди традиционной выпечки, роллов и сыров: охлажденное блюдо с крошечными замороженными шариками розового, кремового и красного цветов. Лука весело наблюдал, как Минти взяла особенно заманчивую розово-кремовую закуску и, жадно проговорив: «О, отлично, еда. Я умираю с голоду», отправила ее в рот.

— Фу. — Поискав кругом испуганными глазами, Минти схватила салфетку и самым невоспитанным образом выплюнула остатки еды из своего рта прямо в ее белые складки. — Это не земляника со сливками! С твоими блюдами что-то не так, Лука.

— Нет, — произнес он, безуспешно пытаясь оставаться бесстрастным. — Обычно перед собранием у нас проходит снятие пробы. Это наша новая линейка канапе: замороженные пикантные закуски. Думаю, тебе попался копченый лосось и сливочный сыр.

— Кошмар.

— Попробуй еще раз. Теперь ты знаешь, что это.

— Куда подевались вкусные блины? Свежемолотый черный перец, большая порция сметаны с капелькой лимонного сока — недаром это стало классикой, — проворчала Минти, но взяла шарик, осторожно сжала его между большим и указательным пальцами и слегка надкусила. — Не так уж плохо. Люди будут это покупать?

— Ты отстала от времени, Араминта, сага. — Лука положил один томатный шарик в рот и почувствовал острый, сладкий вкус помидора, обсыпка из трав оттеняла сладость.

— На самом деле… Думаю, ты поймешь, что рыба в кляре с рукколой, айоли и чиабаттой — традиционное блюдо в любом уважающем себя пабе.

Он подавил дрожь.

— Поэтому я никогда не ем в Англии.

— Сноб.

— Мещанка.

Между ними нарастало напряжение. Минти стояла близко, слишком близко, секунды хватит, чтобы он смог прижать ее к себе и заставить замолчать Одним-единственным способом, который всегда работал. Кровь стучала у него в висках.

Было бы неправдой сказать, что воспоминания о том, как он целовал Минти Давенпорт, преследовали его все шесть лет. Едва ли он потратил эти годы, мечтая снова почувствовать ее вкус. И все же самые странные вещи напоминали ему о той ночи.

Но Минти была слишком молода. Убита горем. Он не смог бы и не стал бы этим пользоваться. Остановиться было сложно, но это нужно было сделать.

А утром она исчезла. Ни записки. Ни одной весточки за шесть лет.

Собрание, как всегда, началось в неформальной обстановке. Лука поглядывал на часы, оттиснув Минти в угол, чтобы она могла слышать разговоры, но не вмешиваться. К тому времени, когда все заняли свои места за столом, она всецело ощутила на себе роль посетителя, став объектом всеобщего обозрения и любопытства.

— Внимание, — сказал Лука по-английски. — Я хочу представить вам Араминту Давенпорт. Хотя вы могли видеть ее… Возможно, вы знаете, что моя тетя оставила ей шестую часть доли компании. Как здорово, что она в конце концов выразила интерес к нашему бизнесу. Идем, Минти, давай найдем тебе место.

Лука усадил Минти и убедился, что она чувствует себя комфортно.

В последующие полчаса Лука почти забыл, что Минти была в комнате. Почти. Случайный взгляд на ее аккуратно причесанную голову, непрестанно кивающую, когда кто-либо делал важное замечание; наблюдение за тем, как она быстро печатает заметки на своем iPad; легкие морщинки у нее на переносице, когда беседа становилась более оживленной или технической и уровня ее итальянского было недостаточно, — все это заставляло его запинаться, проверять свои заметки, менять позу.

Но пока что она ничего не сказала. Никак не выразила свое согласие. Лука почувствовал, как в нем незаметно возрастает тревога. Возможно, она здесь, чтобы просто наблюдать; возможно, он видит проблему там, где ее нет.

Настало время обсудить международное развитие, самое большое изменение в истории «Ди Торе дольче» с тех пор, как компания стала производить не только традиционное мороженое, но и все итальянские блюда. И все это было идеей Луки.

Он нажал кнопку на ноутбуке и запустил презентацию.

Прибыл Джио, улыбающийся, извиняющийся. Минти поднялась, чтобы обнять его. Лука догадался, что она шокирована. Он испытывал то же самое каждый раз, когда видел своего дядю. Когда Роза умерла, сердце Джио тоже умерло.

— Внимание, все. — Пришло время снова призвать собрание к порядку. — Джио, рад тебя видеть. — Он пытался не выказать голосом тревогу, которую испытал при появлении дяди. Достаточно ли он ест? Не много ли он пьет? Когда он перестанет горевать по женщине, которая умерла шесть лет назад? — Как вы знаете, я изучал вопрос о расширении на англоговорящих территориях, — начал Лука. И говорил долго. — Если возражений нет, тогда…

— Простите.

— Да? — нетерпеливо выдавил он.

Минти извиняюще улыбнулась.

— Я хочу кое-что сказать. У меня есть презентация. — Она указала на iPad. — Вы не возражаете?

— Конечно нет, — вмешался Джио. — Помоги Минти подключиться, Лука. Послушаем, что она скажет.

Сердце Минти бешено стучало, ладони стали скользкими от пота, когда она встала и прошла во главу стола.

Она не могла допустить, чтобы он не дал ей говорить.

Понадобилось шесть лет, три неудачные помолвки, чтобы она снова вернулась сюда. Но, вернувшись, она внезапно и отчаянно захотела добиться успеха.

Ей нужно, чтобы Лука увидел, что она больше, чем просто тихое «нет». Ей нужно доказать себе, что она чего-то стоит. Стоит хоть чего-то.

Один из ее бывших женихов был музыкантом, другой политиком. У них не было ничего общего, кроме того, что они оба подарили Минти обручальное кольцо, а затем, уходя, позволили оставить его себе. Но оба знали, как управлять толпой. Это были разные люди, но у обоих было умение заставить всех в комнате обратить на себя внимание только благодаря силе своей личности.

Все это отразилось в презентации.

— Если ты веришь в то, что можешь это сделать, — говорил Джо, — все возможно.

— Спасибо, — сказала она, вырвав лист из блокнота Луки.

Его глаза пылали огнем. Но ей нужно произвести на них впечатление, доказать, что она имеет право находиться здесь, что это ее место, несмотря ни на что.

— Выход в Англию — отличная идея, — мягко начала она, останавливаясь на своем первом слайде. — Как вы можете видеть, за последние два десятилетия Англия стала более трепетно относиться к еде, как ресторанной, так и приготовленной дома. Традиционные итальянские ингредиенты стали для англичан продуктом широкого потребления.

Минти быстро улыбнулась, чтобы скрыть волнение.

— Можно расширять бизнес на ресторанах и торговых точках.

Вызов был брошен.

Минти не хотела смотреть на Луку прямо сейчас, но она чувствовала его взгляд на себе. Он сидел прямо.

— Поставка готового мороженого и итальянских пудингов в Англию — правильный курс, — сказала Минти. — Хотя в Англии мы любим говорить о кулинарии, большинство людей там по-настоящему не любят готовить. Они не занимаются этим каждый день. К тому же они считают, что по выходным заслуживают развлечений и отдыха от кухни.

Минти глубоко вздохнула.

— Это, в свою очередь, дает преимущество готовой деликатесной еде. Ужин за десять или двадцать фунтов или наборы, которые можно приготовить на своей кухне за пять минут, но у вас складывается ощущение, что вы настоящий повар.

В ответ послышались перешептывания.