Ожерелье времени

Удивились тут девица с молодцем. Подошли осторожно к копне. Не зверей увидали, не птичек, а двух малых деточек резвых.

Кувыркаются, прыгают детки. Лён взбивают, ряды перемешивают. Мальчуган с красным чубом мелькает. С голубой чёлкой девочка прыгает.

Обрадовались молодец с девицей. Позвали к себе малышей. Обняли их крепко. И стали отцом им да матерью.

Дружно все вместе взялись за работу. И скоро из пряжи холстину соткали. Мать из неё понашила рубашек. Всех нарядила. И дочке вдобавок платочек скроила.

Сказ про то, как Молния возникла, Луна и звёзды появились

Живут люди семьёй неразлучной. Отец за делами следит. Мать деток растит. Поправит она на груди ожерелье — и время для них побыстрее течет.

И растут детки, будто минутки в часу прибывают. Ловки и быстры они. Сплетутся в игре — никого не узнать. Огоньки точно пляшут в отцовом костре. Уж тут имена в обиход напросились.

Нарекли мальчика Красенем. Ясно Солнышко стало улыбчивым. Назвали девочку Голубиной. Земля-бабушка сделалась мягкою.

А дети растут. И дел прибывает, что узелочков в мотке. Туго отца они путают. Но правит дела он на славу! Сладил новый топор, да таков, что рубит и режет, и роет, и бьёт — ко всякой работе пригоден!

За дарами к Земле уж не ходит отец. Он сам их трудом добывает. Поставит в упряжку покрепче быка. Поле сохою распашет. Густую пшеницу на нём разведёт. Стол хлебом украсит румяным.

Глазами добычу он больше не ищет — в ямы она попадает сама. Птицу не ловит рукою, а длинным копьём, с плеча пущенным. Скотинку не палкой одной сторожит, но — частоколом загонным.

Тем временем мать забавляет детей. Хороводы водит. Круг за кругом, да большего хочется! Вот и просит мужа она ещё изумруд обронить с ожерелья.

— А помнишь завет, — муж на то отвечает, — что их понапрасну терять не дано?

— Устал ты! Рубашку сними, отдохни! — с лаской жена подступает.

Снял рубашку отец трудолюбивый. Меж собой и женой расстелил. Опустилась жена на рубашку, будто в горячий родник заступила. Гребешок с головы открепила и рядом в траву положила. Пряди волос распустила и мужа к себе позвала.

— Склони ты головушку, — молвит. — Сон заботы изгонит!

Но не успел муж и шага ступить. Рубашка его встрепенулась. Привстала на оба конца кушака. Широко рукавами взмахнула. И ввысь начала не спеша подниматься.

Так от сердца горячего, трудов неустанных пропиталась рубашка теплом животворным. И, снятая с плеч богатырских, чудо-птицей живой обернулась.

Ухватился муж за ноги птице, чтоб жену свою выручить милую. Но птица сильней замахала крылами. И обоих супругов понесла в поднебесье.

Пронеслася над полем, над лесом. Над горами взлетела, за тучи. Но взмахами крыльев могучих она суховей разбудила, зной распалила горячий.

Высохли травы, деревья. Обмельчали озёра и реки. Двинулась по Земле пустыня, окружая Голубину и Красеня.

Увидел отец, что к детям беда подбирается. И когти у птицы он с силой разжал. Вниз полетел. И быстрей да быстрей! А внизу-то всё жарче, душнее.

Летит отец к детям, боится: помочь не успеет. И решил он тогда своё сердце отдать. Разорвал грудь руками. Вынул сердце, зажжённое Солнцем, и метнул его в самое пекло.

Погиб отец ради детей. Но сердце огнём в зной ударило. Молнией красной его рассекло. Громом победу отметило. Тем и стал навсегда сын Огня и Земли, появляйся там, где зной угрожает бедою.

Увидевши это, жена зарыдала. Боль утраты дождём излила. И с поры той за Молнией быстрой следом ливень обильный скользит, всё влагой своей оживляя.

Но выше жена поднимается. Чудо-птица несёт её к Солнцу. И сняла тогда мать ожерелье, вниз его бросила детям. И сразу же взлёт её замер. Обессилела птица, остыла и вновь обратилась в рубашку. Завернулась в неё дочь Земли и Огня и стала Луною навечно.

Ожерелье же дети поймать не смогли. Разлетелись его самоцветы. Рассыпались звёздами зёрна времён. Небесную пашню усеяли. Лучистыми всходами вскоре взросли. И Млечною грядой с тех пор зовут они людей в неведомые дали.

Сказ о недобром набеге Воды

Остались одни Голубина и Красень. Погоревали, но не дали воли кручине. Повзрослели они, возмужали. Труд меж собой поделили. Материнское поле Голубина лелеет. Красень отцово возделывает.

Кутает Солнце теплом их поля. Влагою грозы питают. Лён Голубины синеет. Золотится пшеница у Красеня. Множится стадо животных ручных. Людям в работе они помогают.

Но задрожала однажды Земля. То Вода к её сердцу проникла.

Закачались деревья и горы. Берега океана взломались. Ринулся бурным порывом поток. Лавинный на Землю обрушил потоп. Звери по разным краям разбежались. Скрылись поля под волнами кипучими.

Измаялись люди от доли лихой, спасенья средь волн не находят. Но всплыл гребешок с материнского поля. Семь зубчиков в нём, будто плотик он лёгкий Поспешила к нему Голубина, брата рукой за собой увлекая. Хочет поймать гребешок, ан никак! Пенистой зыбью Вода его гонит. Чёрная темень от глаз укрывает.

Но взглядом сквозь тучи пробилась Луна. Звёздочку с неба смахнула. Молния блёсткой её повела, искрящей стрелою пустила. И ударила в плотик стрела, ко дну его крепко прибила!

И люди почуяли твердь под ногами. Та твердь впереди возвышалась. Шаг за шагом — всё выше и круче. И вышли Голубина и Красень по мосту-дуге.

Открылось пред ними погожее утро. В нём Воздух, Вода, Огонь и Земля союз заключили, поладили миром.

Оглянулись назад Голубина и Красень. А мост, что их спас от беды, горным хребтом укрепился. Семь вершин из него подымались, половодье ручьями спуская в ущелья. Звеня, те сбегались ручьи и речкою дальше бежали.

Ступили Голубина и Красень в долину. Тут реченька их догнала. Два зёрнышка бросила в сторону, чуть далее — палочку вынесла. И вперёд устремилась, весёлая!

Подняла Голубина те зёрнышки. «Тебе, — говорит она Красеню, — семя пшеничное, а мне — льняное. Снова у нас разрастутся поля!»

Подобрал Красень палочку. «Это с неба стрела!» — говорит. Обтёр он её — на конце ободок оказался. Тронул его — тот колечком отпал. Надел Красень кольцо Голубине на палец, а палочку вскинул себе на плечо. «Выручалочкой будет!» — решил.

Поблагодарили молодец с девицей реченьку. И берегом дальше пошли.

О том сказ, как люди оседлыми стали

Идут Голубина и Красень. Их стёжкам-дорожкам конца не видать. И вот привела их река, где снегами зима красна.

Пошли люди по белому насту. Вдруг Красень о камень споткнулся заснеженный. Ковырнул его палкой — палка в камень воткнулась, в ямке застряла глубокой. Дёрнул к себе Красень палку, поднял вместе с камнем её — и в руках своих дивный топор увидал. Обрадовался Красень удаче, отца вспомнил, дела его славные. Топор положил на плечо. И далее тронулись путники.

Идут. А топор тяжелеет и давит. Тягою даль удлиняет, шаги коротит. С плеча Красень кидает топор на плечо, будто с отцом разговоры ведёт.

Опустил он топор. «Нет, — говорит, — не шагами дорогу измерить, а делами её проложить!» И стал топором этим снег-наледь отваливать, чтоб заслоном от ветра укрыться.

Расчистил он место и видит: ограда из палок валы подпирает. То дальний отцов объявился загон. «Нет животинки, так мы заживём!» — ясен Красень решил. И крышей из веток загон тот накрыл. Так невзначай первый дом получился. Весело справили в нём новоселье. Тёплый очаг посредине поставили. С тем и оседлость себе обрели.

Повадился Красень ходить на охоту. Нет-нет, да выманит сонного зверя. Рассердит его и поборется с ним. Верх одержит — домой возвратится с добычей. А нет — оставит в норе досыпать.

Ещё камешки Красень в пути прибирал. Да всё не простые, а с топора отцова — осколки остылые. Подберёт в лесу деревцо гибкое. Срубит. От веток и сучьев очистит. Камень привяжет к нему — выйдет копьё, что длиннее руки. А выберет палку потоньше, прикрепит к ней камень полегче — певучая выйдет стрела. С лука тугого летает она, где и глаз не всегда всё увидит.

А скоро и колья в стенах Красень на брёвна сменил. Досками крышу покрыл. Дом крепостью встал неприступной! Так человек стал умельцем отменным, с рукою волшебной — большой мастерицей! С той поры он поделки свои не терял и выдумкой смелою множил. А с ними добротнее зажили люди.

Тогда Красень умерил охоту. Слабых зверей он на двор приведёт, раненых дома поселит. Голубина их ласкою встретит, приголубит заботою нежной. Так новых животных к себе приручили. Теперь их поменьше, но к людям они — подобрей.

Утро петух возвещает. Курочка дарит яички. Молочком угощает корова. Лошадь — в работе помощница. Дом охраняет собака. Кошка мышей ловит. А голубь от сердца тревогу отводит.

Глядь, а на двор уже весна попросилась. Расцветилось всё, пробудилось. Вода зажурчала ручьями весёлыми. Земля поменяла свой зимний наряд. Воздух выкрасил небо синью. Солнце взглядом открылося ясным.

Заиграло колечко у Голубины на пальце. Ярким сияньем глаза ослепило. Осерчала за то на кольцо молодица и сбросила с пальца его.

Покатилось оно по траве-мураве, по лужайке зелёной, с пригорочка. А с пригорочка невысокого — прямо к молодцу под ноги. Вокруг молодца обежало — один раз, другой. А на третий — наскочило кольцо на цветок семицветный. Ударилось — отскочило. И набок упало рядышком.

Качнулся цветочек на ножке. Шевельнул лепесточками тонкими. Начал расти на глазах, лепестками махая, как крыльями. Подивился тут Красень чуду. И скорей Голубину позвал.

Подбежала к нему Голубина. Да цветок ненароком задела. Осыпались все лепесточки. И наземь упали, покачиваясь.

Налетел ветерок шаловливый. Лепестки над лужайкою поднял. Полетели они врассыпную. Голубина вдогонку им бросилась. Мечется, ловит руками — а те ускользают, как бабочки. Тут и Красень ей стал помогать. Так до речки они добежали. Глядь: лепестки на волне уж качаются.

Не думая долго, Голубина и Красень бросились следом за ними. Пытаются их изловить, да волна озорная мешает. Но всё ж Голубина один лепесточек поймала. Подняла на ладонях — а в руках малышок оказался?

Сколько шума пошло тут, и плеска, и брызг! Да всё больше, и выше, и звонче! И от радости бурной такой загорелась над речкою радуга!

Отнесла малыша Голубина на берег. Поставила мальчика на ноги. И с Красенем вместе взялись они вновь непростые ловить лепесточки. Семь дней их ловили — семерых малышей изловили!

Стоят детки друг к другу рядочком. Один другого милее да краше. Полюбовались Голубина и Красень и каждому имечко дали славное.

Первый, что больше подрос, был наречён Понедельником. Второго, поменьше, величать стали Вторником. Девочку рядом назвали Средой. Имя четвёртому дали Четверг. Пятой девочка снова была — звать её Пятницей стали. Шестую в рядочке назвали Субботой. А седьмой, меньше всех малышок, только что был, да куда-то исчез. Имя ещё получить не успел, а уж начал шалить озорник!

Не знает никто, как позвать малыша, и решили вокруг поискать. Ищут-поищут все вместе его. А он из-за кустика прыг — и сзади за косы поймал Голубину. Взяла Голубина проказника на руки и за нрав озорной прозвала Воскресенцем.

Пошли все гурьбою домой. Щей да каши поели на славу. И жизнь понеслась, как весенний разлив. Полетели года, точно яблоки с яблонь осенних.

Голубина всех кормит и в платья рядит. Красень на доброе дело становит. Подросли скоро дети — за работу взялись. Поля их расширились, стада разрослись.

И однажды детей собрала Голубина. Наказ говорила такой:

— Годы мы прожили, дети, немалые! Что сделать могли — мы поделали. Чему нужно учить — обучили вас. Наша осень пришла. Зима изнутри подступает. Но вы не печальтесь, не плачьтесь. Вот вам именье богатое наше. Семь вас — живите семьёю! Дружбу в себе и семье берегите. И времени зря не теряйте!

Сказала мать. Косы свои распустила. Волосами взмахнула по ветру. Вплелись они струями в ветер. И с ним унеслась Голубина. С тех пор голубою летает Метелицей.

Увидел то Красень. Печали слезою не выдал. Лишь побелел, посуровел. Бородой обмотался седою. Повернул топор посохом и Голубину искать поспешил. С тех пор он Морозом догнать её силится. Пышет носом, стопами торопиться. Но лишь след он её настигает. А она, точно дымка, всегда пропадает.

Так и бродят они друг за другом. Устанут — в ледовом краю отдохнут. Зиму с собой унесут. Лето с весны лепестком опадёт. К осени плодом созреет.

Но чуть всполошится Вода, Метель и Мороз в гриве ветров прилетят. Землю набело пухом накроют. Воду в стеклянный колпак закуют. Так крепкой заставою мир берегут!

Последний сказ о том, как люди смеяться научились

Звёзды кружатся в небе. На Земле времена чередою проходят. Погоревали о Голубине и Красене их сыновья и дочери и опять принялись за работу.

Поля их обильные ширятся. Животинка домашняя множится. Приделками дом обрастает, круглыми башнями высится. Обновы всем девицы правят. Пропитанием молодцы ведают. Житьё-бытьё миром-ладом ведут.

Земля вокруг них хорошеет. Сами красою и статью цветут. Каждый в общее дело долю вносит свою. Те доли — денёчки в неделе, течению времени — убыстрение делом.

И стали братья и сёстры не теми, кем мать и отец их прозвали, а теми, кем труд их возвысил. Понедельник могучий стал Пахарем знатным. Вторник — Охотником ловким. Доброю Скотницей стала Среда. Четверг — Кузнецом именитым. Тихой Портнихою — Пятница милая. Быстрою Жницей — Суббота. Так славное имя на гордое званье сменили. Узы по крови союзом труда укрепили.

Лишь Воскресенец горюет один. Не тронуло время кручины его. Дела не избыли печали о матери.

Вот Пахарь уже обручился со Жницей, и стали они хлеборобами. Охотник рука об руку зажил со Скотницей, и стали они скотоводами. Рукою Портнихи Кузнец заручился, и стали они ремесла мастерами. Так по роду семья поделилась на пары. Каждая деток себе завела. Фамилией званье отцово взяла.

Один Воскресенец средь них одинок. Ни дела не видит, ни места себе не найдёт.

Но Пахарь однажды соху поломал. Вернулся на двор — у ворот уж другая готова. Только коряжна немного. Взялся за поручни. Дело чудно! Вместо рогатины — ноги скрещены. Двинул вперёд он эту соху. Вприпрыжку она проскакала. Кверху тогда он её извернул. Тут Воскресенец открылся! Улыбку свою до ушей растянул, с рук пыль и песок отряхая.

Рассмеялся тут Пахарь могучий. И неудача потехою вышла!