Маленькая повесть о любви

Маленькая повесть о любви

Ульф Старк

Ulf Stark

En liten bok om kärlek

ext © Ulf Nilsson

Illustrations © Ida Björs

Copyright © Lilla Piratförlaget AB, 2015

© Мария Лаптева, перевод, 2019

© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2019

* * *

Глава 1. Разговор в гардеробной

Мама с папой назвали меня Фред, что означает «мир». Но это не помогло. Все равно началась война, и папе пришлось уехать далеко на север — охранять границу. Мама связала ему варежки и носки, чтоб он не замерз. Зима в тот год выдалась такая суровая, какой не помнили даже старожилы. На улице у людей изо рта вырывались клубы белого пара. По дороге в школу сопли в носу превращались в лед и оттаивали только ко второму уроку.

Я поставил папу на полочку над камином, чтоб ему было тепло. Вернее, его фотографию. На голове у него была дурацкая форменная фуражка, а во рту — трубка. Заметно было, что он старался выглядеть веселым.

— Все будет хорошо, — сказал я, — скоро ты вернешься домой. Вот увидишь.

Он ничего не ответил.

Но я все равно продолжал с ним разговаривать.

— A еще я знаю, что подарить тебе на Рождество, — сказал я, чтоб его подбодрить.

Я поставил рядом фотокарточку мамы, для компании. На ней мама улыбается, потому что знает: у нее в животе есть я.

Мне показалось, что у папы дрогнул уголок рта.

— Осторожней, не вырони трубку, — сказал я.

— С кем это ты разговариваешь? — спросила мама из прихожей.

— С папой.

— Замечательно, передай ему, чтоб поскорей приезжал домой.

Она вошла в комнату и поцеловала меня в лоб. На ней были черные ботинки на шнуровке и форменная куртка с металлическими пуговицами. Мама устроилась работать кондуктором трамвая, чтоб мы могли сводить концы с концами.

— Смотри не опаздывай в школу и не перетрудись потом, — улыбнулась она.

— Ладно, но мне сначала надо кое-что сделать.

Я пошел в гардеробную. Свет зажигать не стал, просто оставил приоткрытой дверь. Там внутри было слышно, как в вентиляционной трубе свистит ветер. На полу стояли папины выходные туфли, готовые заскользить по паркету в такт музыке, как только папа их наденет. Над ними висел папин праздничный костюм, темно-синий в светлую полоску. А на полке лежала шляпа и ждала встречи с пахнувшей туалетной водой папиной шевелюрой.

Стоило мне прищуриться, и в полутьме я словно бы видел папу, всего целиком.

— Хочешь, я открою тебе один секрет? — прошептал я.

— Конечно, хочу, дружище, — труба прошелестела папиным голосом.

— Я влюблен в Эльзу из нашего класса.

— Ох, — отозвался голос в трубе, — любовь — большое слово.

— Знаю. Ну, тогда немного влюблен. По крайней мере, я о ней все время думаю. А если посмотрю, меня бросает в жар.

— Может, это и хорошо в нынешние холода.

— Только никому не говори! Кроме тебя никто об этом не знает. Даже Оскар. Тем более Эльза.

— Я не проболтаюсь, — пообещал папа.

— Точно?

— Буду молчать, как партизан!

Мне показалось, что между шляпой и костюмом промелькнула невидимая улыбка. Я не сомневался: папа не выдаст моей тайны врагам.

— Ну пока, я должен бежать. У нас сегодня контрольная по арифметике, и опаздывать нельзя.

— Ясное дело, беги. Удачи!

И голос в трубе затих.

Хорошо, что я поговорил с папой. Пусть даже это был всего-навсего шум ветра в трубе. Папа понял, что моя любовь — это всерьез, и не разговаривал со мной как с маленьким.

Глава 2. Контрольная (по любви)

Я слышал, как сопел Оскар у меня за спиной. Он был моим лучшим другом. И ненавидел математику. А у меня наоборот — это был любимый предмет. Я уже решил все примеры и не спеша сложил в пенал линейку и ручку. Потом взглянул на Эльзу и меня бросило в жар.

Она сидела на соседней парте, уткнувшись в тетрадку, и, нахмурившись, покусывала кончик ручки, словно ей не удавалось решить задачку.

И чего я в нее влюбился? А не в Ингрид или Анн-Мари, например? Многие считали, что они симпатичнее. Да и они сами так думали, потому что выглядели точь-в-точь как девицы из девчачьих журналов. Эльза же была крепышка, с копной рыжих волос, которые торчали во все стороны, словно наэлектризованные. К тому же говорила в нос.

И все равно, в жар меня бросало только от нее. Почему?

Конечно, она могла пройти на руках по бревну в спортзале. Могла с мальчишками наравне помериться силой рук. Один раз уложила Конрада, который считал себя самым сильным в классе. С тех пор он ее терпеть не мог. Утверждал, что поддался, потому что она девчонка. Но никто ему не верил.

Хотя, конечно, мне она нравилась не поэтому.

Это невозможно объяснить.

Я посмотрел на нее еще разок, проверить, не упустил ли чего. Взгляд мой скользнул с копны волос на тетрадку.

Я сразу же увидел, где у нее была ошибка, и понял, почему она волновалась. У нее не получался пятый пример. На простое деление.

Вырвав листок из тетрадки по арифметике, я написал: Пример 5 = 308. Потом сложил его в виде конвертика, словно поздравление с Рождеством. Я даже нарисовал ноль немного похожим на сердечко, но не слишком, чтоб не было стыдно.

Я уже мечтал, как она улыбнется мне на переменке. Мне хотелось порадовать ее, больше всего на свете.

Но я не учел того, что любовь часто делает людей неловкими.

Я потянулся, чтобы положить мою подсказку Эльзе на парту, и задел локтем свой пенал — тот с грохотом упал на пол, словно ручная граната.

И тут все посмотрели на меня! На мою вытянутую руку и зажатый между большим и указательным пальцами белый прямоугольник. И учительница тоже.

— Фред, что там у тебя?

— Что?

Я разжал пальцы, записка упала. Но это не спасло. Учительница быстро подошла ко мне.

— Не думай, что я слепая, — сказала она и показала на пол. — Подними и дай мне.

Она развернула тетрадный листок и громко прочитала то, что я написал. Затем посмотрела сначала на меня, потом на Эльзу.

— Какой позор! Стыдно подсказывать!

— Я ничего не сделала, — сказала Эльза.

— Это все я.

— Почему же ты решил помочь Эльзе, если она тебя не просила?

Ну что я мог ответить? Что сделал это потому, что влюбился и меня бросает в жар, стоит мне только взглянуть на нее? Что надеялся: вдруг она потом мимоходом улыбнется мне на перемене?

— Ну, Фред, что скажешь?

— Ничего. Ничего не скажу. Но только Эльза не виновата.

— Почему я должна тебе верить? — спросила учительница.

Тут встала Эльза:

— Хотите верьте, хотите нет, но я сказала правду. И не стану сидеть и выслушивать обвинения в том, чего не делала!

Она треснула по парте линейкой так, что та раскололась пополам. А затем, тряхнув копной рыжих волос, которые затрещали от электричества, вышла из класса с высоко поднятой головой.

Это был последний урок, и она не собиралась возвращаться.

— Ну и дура! — хмыкнул Конрад.

— Замолчи! — одернула его учительница. — Думаю, она сказала правду. И она права: не надо терпеть несправедливость. Никогда и нигде. Завтра попрошу у нее прощенья. А теперь сдавайте ваши тетради с контрольными и расходитесь по домам.

Она удивленно посмотрела на сломанную линейку, а потом легонько потянула меня за ухо и сказала строго:

— А ты останься.

Глава 3. Лучшие елки!

— Ну, что она сказала? — бросился ко мне Оскар, когда я вышел из школы. Он ждал меня у флагштока, натянув шапку на голову и подпрыгивая на месте, чтобы ноги не окоченели.

— Она ругалась, — сказал я.

— И правильно делала.

— Ну да.

— Надо же было ухитриться — грохнуть пенал на пол, — усмехнулся он. — Пойдем на Большую гору кататься на санках?

— Нет, мне надо на елочный базар.

— Ага, скоро же Рождество. Ты что хочешь получить в подарок?

— Папу, — вздохнул я, — и шоколадку.

— А еще коньки, — напомнил Оскар.

— И губную гармошку. Но это не так важно.