Козье болото

— Именно так. Если мы пойдем по этой тропинке, то окажемся в гостях у самой уважаемой нашей жительницы…

— Простите, — растерянно произнес Иван, — это что, шутка?

— Зачем шутка? Яга Ягишна — почтенная женщина. Идемте.

С этими словами Змей Горыныч свернул на тропинку, теряющуюся среди деревьев, и парню ничего не оставалось, как последовать за ним. Средняя голова проводника обернулась на ходу и, внимательно глядя молодому человеку в глаза, спросила:

— Почему вы так всему удивляетесь? Вчера еще, когда я пришел с вами знакомиться, я заметил, какую реакцию вызвал у вас мой, так сказать, внешний вид. Вас разве не предупредили о том, куда вы попали?

Иван встал, как вкопанный и с искренним недоумением спросил:

— А куда я попал?

Змей едва заметно усмехнулся:

— Вам приходилось читать в детстве сказки?

— Конечно. Я очень их любил…

— И вы до настоящего времени были уверены, что все это сплошная фантазия, выдумки дедушек?

Иван не знал, что сказать.

— Но я-то настоящий, — продолжал Змей Горыныч, — не фантазия! Я из мяса и костей. И все здесь настоящее, реальное. Люди не на столько умны и гениальны, чтобы суметь выдумать меня!

«Реальное чудовище» пошло дальше, а Иван еще несколько минут стоял ошарашенный его неожиданным откровением.

Он постарался не удивляться, когда они подошли к обыкновенной избушке на курьих ножках. При появлении гостей избушка изобразила подобие реверанса, однако двери не открылись, никто не вышел.

Но тут за избушкой что-то затарахтело, потом громко хлопнуло, и над крышей взвилось черное облако. Все затихло. Змей и Иван бросились туда.

Около большущей деревянной ступы копошилась невысокая старушка в платочке, в платье в мелкий горошек и фартуке. Вся она с ног до головы была перемазана сажей и так увлеклась своей работой, что не замечала ничего вокруг.

— Это что, и есть та самая Баба Яга? — прошептал Иван.

— Вам не нравится?

— Я ее другой представлял. С носом кривым, зубами гнилыми, с костяной ногой…

— Бедные дети! — театрально воскликнул Горыныч, — их пугают ужасными Бабками Ежками, а они потом в лес боятся ходить!

В это время Баба Яга пыталась завести ступу. Та долго булькала, вздрагивала, наконец оглушительно хлопнула и выпустила черный вонючий дым. Старушка с досадой пнула ступу и только тут заметила двух посетителей. Она ойкнула от неожиданности, быстро размазала по лицу сажу рукавом и подошла к ним, вытирая руки об фартук.

— Здравствуйте, — протянула она руку Ивану, улыбнувшись при этом.

— Доброе утро, Яга Ягишна, — произнес Змей Горыныч.

— С чего же доброе? — без улыбки процедила сквозь зубы Яга, резко глянув на Змея, но, обратив взгляд на парня, снова заулыбалась.

— Привел к тебе нашего нового лесника, знакомиться, — продолжил Горыныч.

Иван представился, коротко объяснил кто он и откуда.

— Думаю, вам у нас очень понравится, — без конца улыбалась ему Яга.

Парню она решительно нравилась, и ему тоже захотелось сказать Бабе Яге что-нибудь приятное.

— У вас какие-то нелады с техникой? — участливо спросил он.

— Да ну ее! — с досадой отмахнулась Яга Ягишна от ступы. — Чуть бензин разбавленный подсунут, сразу выступает. А вы разбираетесь?!

Иван с деловым видом оглядел ступу, все подергал, понажимал, а Змей, стоя в сторонке со скрещенными на груди лапами, иронично улыбался всеми тремя головами. Парень попробовал завести ступу. Она долго урчала, пыхтела, вздрагивала, потом вдруг страшно затарахтела, и из выхлопной трубы, вместе с дымом, вылетел непонятный черный комок. Тут же ступа ровно заработала, приподнялась и зависла в нескольких сантиметрах от земли. Комок, вылетевший из трубы, зашевелился, встряхнулся и оказался ежом, который, сердито фыркнув, поспешил удалиться.

— Бедный ежик! — рассмеялась Баба Яга и кокетливо добавила. — Вы просто волшебник, Ваня!

Иван отключил ступу, и она мягко опустилась на землю.

— А в коврах-самолетах вы, случайно, не разбираетесь? — вязалась к нему Яга.

— Если в нем завелась моль, то пожалуй, — вежливо улыбался Иван.

Баба Яга пригласила его в дом, все так же откровенно игнорируя Змея. Это наконец вывело его из себя, он тихо ругнулся и, взяв Ивана за руку, ответил за обоих:

— Некогда нам.

Яга нахмурилась, а потом с надеждой глянула на парня:

— Я пирогов напекла, с капустой.

Но Змей, не слушая, потащил Ивана прочь от избушки на курьих ножках.

— Вам бы хоть умыться, Ваня! — растерянно крикнула им вслед Баба Яга.

— На речке умоется, — буркнул Змей, а парень только жалко улыбнулся Яге Ягишне.

Они снова вышли на берег речушки. Смывая с рук сажу, Иван вслух припомнил, что очень любит пироги с капустой.

— Не о том думаете, молодой человек, — резковато оборвал его Змей. — К тому же неизвестно, что бабушке в голову взбредет. Еще отравит… — Средняя голова Горыныча многозначительно взглянула на удивленного парня.

— А с виду такая добрая, милая, — проговорил тот.

— Баба Яга — она и с улыбкой Баба Яга.

Иван расстроился совсем. Змей Горыныч повел его дальше по берегу. Скоро они подошли к следующему указателю с надписью «Козье болото». Парень хотел свернуть на указанную тропинку, но Змей больно схватил его за руку и потащил в другую сторону.

— Туда не пойдем.

— Почему? Я хочу все посмотреть.

— Там нечего смотреть, место сырое, мрачное. Живут в этом болоте Кикиморы зеленые, три глупые, крикливые бабы… Вон, мостик впереди, — указал Змей, — пойдем к нему.

После мостика Иван увидел указатель «Ферма». Среди деревьев появился просвет, и путники вышли на лесную поляну. Посреди нее стояло длинное деревянное сооружение, действительно похожее на ферму, а чуть поодаль от него жилой дом.

— Это козья ферма, — прокомментировал Змей Горыныч. — На ней живут несчастные, которые умудрились напиться из козьего копытца и, следовательно, превратились в коз. Следят за животными три медведя, это их домик невдалеке.

— Те самые три медведя?

— Так точно. Вот и сам Михаил Потапович Топтыгин.

У фермы стоял огромный бурый медведь.

— Фермер Михаил, — басовито представился он подошедшему Ивану.

Парня прошиб пот. Он несчастно посмотрел на Змея, тот угадал его мысли и прошептал:

— Здесь все звери говорят не хуже тебя.

Медведь снова заговорил и пожаловался Горынычу, что уже неделю с фермы пропадает по одной козе, и осталось всего две.

Что-то едва заметно изменилось в мордах Змея. Левая опустила глаза в землю, а правая присвистнула и уставилась в небо. Но тут же Змей Горыныч стал обычным. Михаил Потапович повел их к ферме.

Козы были чистенькие, обихоженные, но печальными, почти человеческими глазами смотрели на пришедших. Одна из коз потянулась губами к руке Ивана. Он потрепал ее по шее, и она тяжко вздохнула.

— Не едят они ничего, — говорил медведь, — молоко сбавили, совсем грустные.

— Хорошо, — сказал себе под нос Змей.

— Что? — переспросил Михаил Потапович.

— Плохо, говорю, плохо! Стены крепкие, кона целы, запоры на месте, а животных нет. Подозрение падает на Серого Волка. Кому еще козы понадобились?

— Да как же Волк на ферму заберется? — возразил фермер. — Если бы он их в поле, когда пасутся, украл, а то ведь ночью и с фермы!

— Опять, видно, за старое взялся, серый плут, — не слушал доводов медведя Змей Горыныч, — ну да я с ним разберусь.

Змей решительно направился с фермы.

— Подождите! — бросился за ним Михаил Потапович. — Волк полностью перешел на вегетарианскую пищу. У него язва желудка!

Весь последующий путь Горыныч был молчалив и мрачен. Он провел Ивана через сосновый бор, солнечный, пропитанный теплым смоляным ароматом, и пробурчал, что тут живут мелкие лесные духи — Лесовики, Скрипуны, Шишики. Они выбираются ближе к вечеру, а днем спят в дуплах и норах.

Змей шел очень быстро, Иван едва поспевал за ним, тем более, что лес сделался почти непроходимым: молодые ели, сплетясь корнями и ветвями, ощетинившись иглами, стояли стеной. Горынычу, с его толстой кожей, все было нипочем, а Иван искололся и исцарапался до изнеможения.

Наконец в самой гуще ельника оказалась бедная покосившаяся хижина, с низкими окошечками и крытой лапником крышей. Змей Горыныч бесцеремонно ввалился в нее, широко распахнув дверь. Войдя следом, Иван увидел дряхлого седого волка в смешных очках с круглыми стеклами, в теплой овечьей тужурке, заплатанных штанах и валенках. Волк читал книгу зайчатам, которые сидели вокруг него. При виде Горыныча ребятишки испуганно прижались к старику, а самая маленькая из них заплакала.

— Что же это вы, Серый Волк, свой почтенный возраст позорите? — сразу спросил Змей, злобно прищурясь. — Пенсию мы вам платим вполне приличную, вы ни в чем не нуждаетесь…

Иван быстрым взглядом окинул волчью лачужку со скудной мебелью, облупившейся печкой, потемневшим самоваром, потрескавшейся посудой, старыми, совсем прозрачными занавесками на окнах, и понял, что пенсия у Волка не велика. Он промолчал и вслушался в слова своего трехголового наставника:

— Что вы сделали с несчастными козами, которых похитили с фермы трех медведей?

Книга выпала из лап Серого Волка, он растерянно взглянул на Ивана, будто прося у него помощи.

— Отпираться бессмысленно, — продолжал добивать Волка Змей. — Законы наши справедливые, мы докажем, что вы виновны и привлечем к полной ответственности. Вор должен сидеть в тюрьме.

Серый Волк схватился за сердце. Иван бросился к нему, поддержал, велел зайчатам принести воды, а сам укоризненно сказал Змею:

— Зачем вы так резко? Ничего ведь еще не доказано.

Но Горыныч стоял с ухмылкой на всех трех мордах, совершенно уверенный в своей правоте. Он вдруг резко стал противен Ивану.

Зайчата гурьбой принесли воды. Волк глотнул немного, отдышался и слабым голосом произнес:

— У самозванца не может быть справедливых законов.

Змей Горыныч побелел от злости, испепеляющее глянул на Волка и, прорычав: «Посмотрим», быстро вышел из хижины.

На этот раз Иван шел мрачнее тучи, его бесила наглая самоуверенность Змея, который со злобной усмешкой на всех трех мордах шагал впереди. Парень пытался разобраться в последних словах Волка, сомнения и догадки терзали его, но точного ответа он пока найти не мог. Иван заводился все больше и больше, наконец не выдержал и заявил с некоторой грубостью:

— Серый Волк невиновен!

Змей Горыныч сверху вниз посмотрел на подопечного и очень спокойно сказал:

— Я смогу доказать обратное, а пока оставим этот бесполезный разговор.

Парень хотел еще что-то возразить, но тут он увидел такое, от чего у него буквально отнялся язык.

Лес кончился. Путникам открылась холмистая даль, уходящая за горизонт, кое-где на возвышенностях, словно стесняясь своей смелости, жались друг к дружке деревья. Небо над этой ширью было безмятежно голубым, нежным и глубоким, словно весной. И озеро, разлившееся среди холмов, казалось осколком этого неба, такое же голубое и нежное.

На берегу его уютно пристроился дворец, который настолько вписывался в пейзаж своей веселой разноцветностью, почти игрушечной резьбой на окнах, по краю крыши, милым балкончиком под ее сводом, что становился неделимой частью природной красоты. Сказка да и только! Лишь нелепый, совершенно неуместный серый забор вокруг дворца слегка портил впечатление.

У ворот Ивана и Змея Горыныча встретили два богато одетых, вооруженных секирами волка-стражника. Они поклонились и раскрыли ворота.

Двор вокруг дворца был засажен диковинными цветами и деревьями, усыпанными спелыми плодами. Во все стороны сада разбегались песчаные дорожки, выложенные по краям разноцветными камнями.

С высокого крыльца сбежал огромный черный кот в роскошной ливрее, на задних лапах он приблизился к хозяину и, раскланявшись, замурлыкал сладким голосом:

— О, Змей, господин мой, все спокойно в доме твоем.

Затем он вперил немигающие желтые глаза в Ивана, и тот невольно поежился.

— О, господин, это тот человек, что пришел отнять у тебя власть?

Парень не успел удивиться таким словам, как Змей рявкнул на кота:

— Брысь, зверюга!

Кот вздыбил шерсть на загривке и одним прыжком исчез в густых кустах около дорожки.