Исполнитель

…

До ночи я так ничего и не нашел. Дело в том, что мне приходилось раз за разом возвращать и подзаряжать дрон после того, как программа показывала низкий уровень заряда. Да и особо инструментария для поиска у меня не было — банальная камера. Но места эти не слишком обитаемые, машин тут немного — и я методично, квадрат за квадратом, прочесывал эту местность, в надежду найти все что угодно — белый фургон Мерседес, ангар не в том месте, самого Салгириева, танцующего лезгинку в компании койотов…

Когда стемнело — я прервал поиски, доехал до того места, где я видел Салгириева, и поставил там еще одну веб-камеру, работающую от солнечной батареи. Это — чтобы не прозевать, если Салгириев опять куда-то поедет.

Ночью — похолодало и сильно. Я не стал зажигать огонь — просто оделся потеплее, выпил бульона из термоса. Поставил с трех сторон, треугольником простенькие детекторы — невидимый лазерный луч и сигнал на телефон передается, залез в спальник и заснул…

…

Спал я не лучше, чем в прошлый день. Проснулся разбитым…

Сделал разминку, пробежался вокруг. Машины на дороге были — но судя по следам — ни одна следом за мной не съезжала.

А если бы съехала? В принципе — что мне можно предъявить? То, что я снимаю местность на камеру — если они увидят дрон? Это не противозаконно. Еще что. То, что я тут стою? Если даже собственник — я просто уеду…

Просмотрел на быстрой перемотке запись с камер слежения — нет ничего.

Начал прикидывать, как сделать лучше — и тут до меня дошло, что с каждым разом — я все больше трачу времени на то, чтобы вернуть дрон на станцию для подзарядки. Если я буду тупо передвигаться следом за дроном, ставя машину на границе проверенной территории — настолько, насколько это будет возможно по проходимости — то так у меня будет в разы больше возможностей заниматься, собственно, сканированием территории.

И как я раньше до этого не додумался.

Сказано — сделано. Вбил в навигатор крайнюю точку GPS — и за полчаса доехал до крайней точки маршрута, от которой можно начинать поиски. Вот чем мне еще нравится Америка — в России, что ни местность, то какая-нибудь хлябина, не пройти, не проехать. А большая часть США — это твердые, вполне проходимые местности, запросто можно на машине ехать, куда тебе надо.

Дрон — за ночь подзарядился на сто процентов, у меня помимо подзарядки от автомобильного генератора, есть еще солнечная панель на крыше, чтобы движок зря не гонять. Кондишн и компьютер работают от нее. Короче, вынес я дрон — и снова отправил его в воздух…

Нашел то, что нужно — я уже к вечеру…

США — страна большая, с укоренившимся уважением к частной жизни — если у тебя есть достаточно денег, чтобы купить большой кусок земли, то ты там можешь годами чем угодно заниматься, никто не узнает и вопросов не задаст. А сейчас — это еще дешевле, потому что цены на землю рухнули, из-за кризиса и таких как Монсанто. Но те люди, на которых я сейчас смотрел через компьютер — явно не собирались заниматься сельским хозяйством.

Это было ранчо — обычное, фермерское ранчо, таких тут полно. Обычно их покупают ради дома, а земли, прилагающиеся к нему — сдают в аренду фермерам, те выращивают рапс на биотопливо, за несколько лет истощающий землю под ноль, а потом землю бросают. Но эти ребята — занимались кое-чем другим… Эти чечены стреляли, и как бы не из винтовок триста тридцать восьмого калибра.

Как думаете, стоит ли начинать нервничать, если слова «чечен» и «винтовка триста тридцать восьмого калибра» — встречаются в одном предложении? Мне кажется, что стоит…

Я сдвинул дрон правее… да, вон — здание, и около него белый большой пикап и белый Мерседес-Спринтер, тот самый, который я видел на дороге. Дом типично техасский — один этаж, разлапистый. На большую семью — но по факту тут человек двадцать поместятся…

И что они тут делают?

Стрельба двумя снайперами одновременно по одной цели, тем более из таких винтовок, у которых один выстрел несколько долларов стоит — просто так не отрабатывается. А кто такой этот инструктор, кстати…

Поглощенный наблюдением — я только в последний момент услышал… нет, не звук мотора, у этих п…ров была машина с двумя движками, и они подкрадывались на электродвигателе, почти бесшумно. Услышал движение… колеса по земле — а в следующий момент они просто открыли огонь…

Под градом пуль — я вывалился из машины. Пистолет у меня был за поясом, тот самый, который я отнял у мексиканских гопников — девяносто вторая Беретта. А по моей машине — работал гребаный пулемет, стрелок тупо жал на гашетку и поливал огнем все что видел. А я — тупо лежал на земле, и чувствовал, что ранен. На меня сыпалось стекло, осколки стекла… сильно пахло бензином и в любой момент — машина могла воспламениться.

Потом — огонь прекратился, так же внезапно, как и начался. Я услышал, как открываются двери в машине, потом голос

— Д’а воьду со я.[14]

— Ларло![15]

— Ву![16]

В моем поле зрения появились ноги — и я поразил их двумя быстрыми выстрелами, а когда человек упал — то и третьим, на поражение. От выстрелов — вспыхнули скопившиеся под расстрелянным фургоном пары бензина

— А… шайтан вах калле! — раздался полный боли крик.

Минус один — и один еще остался. Интересно, что у него… кажется, у того что упал, я видел пулемет…

Я перекатился — раз, потом еще раз. Машина разгоралась, это мешало и ему и мне. Я начал отползать назад, по моим прикидкам — он будет думать, что я непосредственно за машиной. И ошибется…

Темный силуэт я чуть не пропустил, выстрелы грянули почти одновременно. Но он стоял, а я лежал, мне было проще. Я увидел, как он пошатнулся и быстро выпустил еще три пули, одна попала в верх груди, вторая в шею, третья в голову. Противник упал, выпустив пистолет.

Четыре и три — семь. Осталось восемь. И не дай Бог, там еще один есть…

Встал… поморщился от боли… все-таки ранен. Но — не до того. Начал обходить по дуге уже весело горящий фургон вместе с компьютером и всеми моими записями на нем, целясь из пистолета в сторону возможного противника…

…

Их было двое, приехали они на белом Тахо-Гибрид, огромный белый внедорожник, с двойным приводом — от электромотора и мотора обычного. Такие все более популярны последнее время — есть места, куда можно проехать только на электромобиле, есть налоговые льготы на приобретение и владение. Одеты оба одинаково — черные карго-штаны, черные куртки, очки — типичные law enforcement, только чеченцы при этом. У того что умер вторым — пистолет Walther PPX 45, сам по себе очень недешевый и новый, на черном рынке его нет просто в силу новизны. У другого — пулемет MGA калибра 7,62 с автоматическим режимом огня. Гребаный full auto, такое оружие — бывает только у law enforcement, гражданским такое не продадут. Это самый настоящий армейский пулемет, причем с очень дорогим кастомом — минимум десятка. Да чего там десятка — он и для государства ниже не обойдется, а если для гражданского рынка…

Убедившись, что оба мертвы — я занялся собой.

В Тахо была автомобильная аптечка, а у меня в кармане — турникет, пакет Celox и моток специальной сантехнической изоленты… Попали в меня пять раз, но три пули — остановила плита бронежилета скрытого ношения. Осталось две — одна прошла по боку, другая рванула мясо на руке. Вообще, не стоит недооценивать ранения, какими бы на ваш взгляд несерьезными они не были. Современные пули — чаще всего даже при попадании по касательной — вызывают тяжелые последствия в виде разорванных тканей, с некрозом и сепсисом… с ранениями шутить ни разу не стоит. Но у меня был и Целокс. Это препарат, разработанный для военных, причем для полупрофессиональных армейских санитаров — при попадании в рану вызывает мгновенное образование кровяного сгустка даже при сильном кровотечении. Надо просто высыпать это в разу или ввести аппликатором… м-м-м… готово.

Б… как же я попал с этим всем…

Жопа…

И как то надо из нее выбираться…

…

В нашем городке было не так много камер наружного наблюдения, и я точно знал места, где их можно избежать. Именно там — я и остановил машину…

Американские машины просторные, по ним можно лазать — но когда я перелезал назад — в глазах у меня вдруг потемнело и я грохнулся на пол между сидениями…

Пришел в себя почти сразу, как боль схлынула. Закусил губу… вот ведь идиот. На ровном месте встрял. И сейчас — что? Хоть ложись и помирай.

Ладно, хрен с ним. Не в первый раз.

Достал аптечку. Первым делом — занялся боком, промыл рану перекисью водорода… зашипело, я опять чуть не потерял сознание от боли. Видимо, ранение серьезнее, чем казалось — хотя сейчас все ранения серьезные, сколько появилось пуль с контролируемым раскрытием… кошмар. Ладно, нет времени раскисать. Затем точно так же обработал рану на руке… ну тут все проще — просто кровоточит сильнее. Края раны скрепил специальными клейкими полосками из военной аптечки, поверх — тампон и закрепил все изолентой для сантехников.

Черт…

Здесь не принято ходить в куртке — оно и понятно, в такую жару. Но иначе — не скрыть мою повязку на руке…

Сил стирать отпечатки пальцев в машине не было, я просто лег на пол кузова и замер, набираясь сил. Закрыл глаза…

Дурр-рак…

Но все-таки с чехами надо разобраться. Теперь уже точно — надо. И надо идти.

Я распихал все — включая пулемет — по багажнику и салону. Накинул поверх куртку, выбрался из машины, утвердился на ногах. Все, надо идти. Миля с чем-то, наверное, полторы. Но надо…

Надо идти…

США, Федеральный округ Колумбия. 14 мая 2023

года.

Говорят, что в Соединенных штатах Америки не существует никакого планирования, поскольку все решает возведенная в абсолют рыночная экономика. Это и так и не так одновременно. Действительно, в США нет ни формального экономического плана как такового, ни органа, занимающегося планированием — но планы есть. Они примерно десятилетние, они не формализованы на бумаге и представляют собой «биржевые бумы». Например, девяностые были бумом интернета, восьмидесятые — бумом персональных компьютеров и оргтехники, а нулевые — бумом строительства жилья. Что важно — каждый бум обязательно заканчивается кризисом, в ходе которого те, кто не успел убрать деньги с «горячего» рынка — их теряют. Деньги то теряются, но наработки, сделанные на эти деньги — остаются! Так, например, крах так называемых «доткомов» — первых интернет-компаний, произошел в 2001 году, многие потеряли очень большие деньги — но он дал дорогу таким компаниям, как Амазон и Гугл. Кризис традиционных производителей оргтехники, таких как АйБиЭм — дал дорогу новичкам вроде Делл. Кризис на рынке субстандартной ипотеки — привел к тому, что многие потеряли деньги, рухнули кое-какие банки — но Америка серьезно обновила свой жилищный фонд. Это очень важно понимать — кризис для Америки необходим и позитивен, потому что списывает долги тех, кто создавал что-то новое — но само созданное новое остается и просто меняет своего владельца. По мнению аналитиков — новое десятилетие для Америки — должно было стать десятилетием новой энергетики.

Но одновременно с этим — в тени любимых биржевыми спекулянтами потребительских компаний и интернет-торговли — рос и развивался рынок, который по сути своей — предпочитал оставаться в тени и не искал ни инвесторов, ни признания. Это был рынок частной силы, рынок формирования и урегулирования кризисов. Рынок для крепких парней и умных голов, новый Дикий Запад. Только на сей раз — диким Западом был весь мир.

Не исключая, кстати, и территории Соединенных штатов Америки…

Лоббистская компания Маккена, Уортхол и Стенсфилд — была по меркам Вашингтона относительно молодой. Ее основали в середине девяностых годов, после окончания великой эпохи республиканцев[17] двое бывших сотрудников республиканского Госдепа и один выходец из ЦРУ, потерявший работу в связи с разрядкой[18]. Несколько лет они еле-еле сводили концы с концами, потом — им улыбнулась удача. У них — обслуживалась семья неких Принсев, выходцев из Голландии, консерваторов и республиканцев. Старший в семье, Эрик Принс — служил в спецназе ВМФ США, затем — ушел оттуда, купил по бросовой цене большое количество земли в своей округе — она не поддавалась сельхозвозделыванию, и потому продавалась за копейки — и основал там тренинговый центр, предоставляющий услуги по боевой подготовке как частным лицам, так и сотрудникам федеральных агентств. Это был не первый такой центр — но раньше их открывали в Техасе, Флориде, Аризоне. Этот — был первым на Восточном побережье США — и потому до него удобно было добираться многочисленным сотрудникам федеральных правоохранительных агентств, сконцентрированных в треугольнике Бостон-Вашингтон-Нью-Йорк. Фирму назвали Blackwater. И понятное дело, в GR (government relationship) — Принс обратился в то же агентство, что и его отец. Потом — было 9/11, был Ирак и Маккена, Уортхол и Стенсфилд сумели оказаться в числе тех, кто оказался «у корыта», особенно во время вторжения в Ирак. Потом, как установят следователи, из британской помощи Ираку в 25 миллиардов долларов была расхищена половина, из американских затрат на войну — расхищено не менее семидесяти миллиардов долларов, по четырнадцати миллиардам затрат — вообще не удалось обнаружить ни единого документа. Золотое тогда было время… люди покупали дома за миллион и более долларов и расплачивались за них за несколько месяцев…

Получив известность в лоббистских кругах, Маккена, Уортхол и Стенсфилд наняли отставников из Департамента безопасности Родины, из Пентагона и расширили свою деятельность. Теперь они лоббировали направление помощи в Сирию боевикам Аль-Каиды и ИГИЛ, закупки Министерством обороны нелетающих самолетов за двести миллионов долларов штука и прочую хрень помельче — например, выделение нескольких миллионов долларов на борьбу с терроризмом в сельском округе Алабамы. Но мало кто знал, что Маккена, Уортхол и Стенсфилд сделали еще один шаг в своем бизнесе. Теперь — они не просто лоббировали чьи-то интересы, они создали целый ряд структур, занимающихся подрывной и нелегальной деятельностью как в Соединенных штатах, так и по всему миру. Теперь не только ЦРУ и Пентагон оказывали им услуги — теперь и они оказывали услуги ЦРУ, Пентагону и даже Белому дому. Услуги из числа тех, к каким Большое жюри отнесется без всякого понимания[19]. Это было как Вьетнам, только еще хуже. Потому что когда велась грязная война во Вьетнаме — грязные дела проворачивались через ЦРУ, а там был хоть какой-то контроль. В конце концов, сотрудники ЦРУ тоже были госслужащими и обязаны были давать хоть какую-то отчетность. Сейчас — ЦРУ, Пентагон, Белый дом просили оказать услугу — и больше их ничего не интересовало, ни кто будет ее оказывать, ни как она будет оказываться. Просто то что должно было произойти — должно было произойти. Услуги были бесплатные, на них не выделялись фонды федерального правительства, как и фонды штатов — и потому отследить причастность правительства США к тем или иным действиям было невозможно. Юрисконсульт ЦРУ, Пентагона, две комиссии в Сенате и Конгрессе по вопросам разведдеятельности — все эти структуры, созданные в семидесятых для контроля над разведдеятельностью по итогам провала во Вьетнаме — все это оказалось бессильным перед новой системой работы. С другой стороны — когда Маккена, Уортхол и Стенсфилд за большие деньги лоббировали какие-то вопросы, Белый дом, ЦРУ и Пентагон не могли им отказать, потому что тогда могли стать известными их преступные распоряжения и действия. Так и закупались самолеты по двести миллионов долларов за штуку, которые даже летать толком не могли, а лоббисты брали процент, покрывая расходы и неплохо зарабатывая. Так работала эта система…

В две тысячи пятнадцатом году — у Администрации была одна головная боль — Путин. По итогам года — стало понятно, что единый дипломатический фронт против России собрать не удалось, а санкции хоть и наносят серьезный ущерб российской экономике — но нужного результата не достигают. Что еще хуже — резкая девальвация российской валюты создала российской экономике объективные конкурентные преимущества и первые «ягодки» уже пошли. Упали и так и не могли подняться цены на зерно, мясо птицы, свинину — Россия, еще недавно это импортировавшая мясо в огромных объемах, начала экспорт. Для США это было очень болезненно — аграрная отрасль экономики была важна, в сельской местности жило немало избирателей. Низкие цены на нефть — наотмашь били по американской экономике, добивая производителей сланца и создавая предпосылки для масштабного финансового кризиса, вызванного банкротствами сланцевиков. По предположениям аналитиков, примерно через два года Россия должна была начать экспорт все большего и большего количества потребительских товаров. Тем самым — создавалась угроза в течение десяти следующих лет получить еще один Китай. Как будто проблем с уже имеющимся было мало.

И как назло — Россия начала операцию в Сирии. С этого момента — администрация была заинтересована в одном — чтобы Путина не было. И как это случится — ее не интересовало…

Однако, уже в конце шестнадцатого все стало с ног на голову…

Вместо понятного, элитного демократического кандидата — на выборах победил маверик. Тот кто победить не должен был. Ни при каких раскладах. Тот, кто напрочь опрокидывал все хрупкие и сложные внутриэлитные соглашения, позволявшие жить самому и давать жить остальным. Тот, кто мог на сто восемьдесят градусов развернуть курс страны. К его победе не были готовы. Но она произошла. И с этого момента — все медийные и лоббистские мощности страны — подключились к беспрецедентной для США атаки на вновь избранного американского президента.

Сначала придумали, что в выборы вмешались русские. Потом — что президент совершил ряд значительных нарушений уже в период президентского срока, в частности по преступной небрежности разгласил государственную тайну.

Президенту удалось выдержать удар и контратаковать, используя свои лоббистские и партийные возможности. Начали очерчиваться контуры крайне грязной истории — как действующий президент — демократ, вместе с кандидатом в президенты — демократом — ради избрания последнего использовал возможности государственных структур, в частности ФБР для получения информации и компрометации конкурента. Кроме того, как оказалось и демократический кандидат имела подозрительные контакты с русскими. И еще до этого — всплыл старательно заминаемый скандал о том, что один из самых высокопоставленных чиновников Белого дома предыдущей администрации — оказался гомосексуальным педофилом. Если бы эти все скандалы произошли с кандидатом от Республиканской партии — уже были бы и слушания в Конгрессе и дикий скандал в прессе. Но так как это все произошло с демократами — демократическая пресса и лоббисты были вынуждены отступить в глухую оборону, огрызаясь ответными выпадами и обвиняя Белый дом в использовании возможностей спецслужб для компрометации конкурентов и подрыва демократического процесса. Хотя Белый Дом всего лишь решил снять гриф секретности и обнародовать документы, изобличающие конкурентов — и никто не опроверг факты, приведенные в этих документах. Значит, речь шла о том, имеет ли право власть говорить о грязных проделках оппозиции — или только оппозиция имеет право говорить о грязных проделках власти.

Потом — настал 2020 год и добро и зло схлестнулись на избирательных участках США. И победило как водится добро в лице пожилого (это мягко сказано) бывшего вице-президента США, который оказался самым пожилым из избранных президентов США за всю историю страны. Он путал дочерей и внучек, падал поднимаясь по лестнице, не мог прицепить микрофон, потому что у него тряслись руки, забывал, какой сегодня день. Но его все равно избрали, потому что США только предстояло узнать смысл слов «гонка на лафетах».

Правда избрание прошло не так как планировали демократы. «Большой синей волны» не получилось — их кандидат прошел не только в тяжелейшей борьбе, но и с явными подтасовками. Нормализации не получилось — теперь полстраны верило, что у них нелегитимный президент и озлобилось. А потом случилась Украина, случился мировой кризис, случилась победа республиканцев на промежуточных выборах, и главное — прежний президент США, проигравший в 2020 году, явно шел на реванш.

И в этом неприглядном бурлении говн, отзывающемся падением авторитета США, как среди граждан страны, так и за рубежом — только самые внимательные из аналитиков отследили новую, и очень опасную тенденцию. Каждая из политических партий США, а так же крупнейшие из лоббистских групп — обзавелись собственными частными спецслужбами, силовыми возможностями и начали долговременную работу по внедрению в силовые структуры преданных им людей — фактически приватизируя право государства применять силу и политизируя силовые структуры. А сами сотрудники силовых структур, среди которых все чаще попадались те кто в молодости прошел некоммерческие фонды и волонтерские организации — все чаще выявляли в своей служебной деятельности политические симпатии и использовали служебные возможности для влияния на политику. Дело Питера Стржока и Лизы Пейдж — было первым, но явно не последним.[20]

…

Сам Вашингтон — выглядит совершенно не так, как должна была бы выглядеть столица сверхдержавы — и тому есть предпосылки. Первая — архитектурные ограничения. Площадь самого Вашингтона жестко ограничена законом, есть так же ограничения на высотность застройки — самое высокое здание не должно быть выше купола Капитолия. Поэтому, чиновники, отработав, уезжают в пригород Вашингтона, Джорджтаун, в котором подобных ограничений нет. Население же самого Вашингтона составляют в основном чернокожие. В городе полно исторических зданий, которые сносить и перестраивать нельзя и профсоюзы, которые устанавливают такие требования, что проще ничего не делать[21]. Плюс к этому — Вашингтон не имеет своего представителя в Конгрессе США, так как считается, что в этом случае избранник будет представлять не народ, а как бы саму власть. Потому, когда распределяются бюджетные ассигнования — о Вашингтоне позаботиться некому. Разъяренные вашингтонцы написали на своих номерных знаках «taxation without representation»[22] — подобные знаки есть на всех федеральных правительственных машинах, в том числе на лимузине президента США. Состояние дорог это впрочем, не улучшило…

Шкандыбая на колдобинах, внешне неприметный, но на самом деле хорошо бронированный Chrysler-300 свернул с дороги, проехал несколько десятков метров по старой, заброшенной промзоне и остановился. Дело было на берегу реки Потомак, на другом его берегу был виден отель Уотергейт и взлетающие самолеты…

Другая сторона уже была на месте. Кадиллак Эскелейд в удлиненном и тоже бронированном варианте — максимум понтов, который можно себе позволить в Вашингтоне. Здесь не Нью-Йорк, где ездят на РейнджРоверах и БМВ, здесь почти не встретишь не американскую машину. Потому что ездить на не американской машине непатриотично с политической точки зрения, а в Вашингтоне политикой занимались даже те, кто вне политики.

Чиновник, приехавший на Крайслере — встречался с пассажиром Кадиллака не первый раз — даже многим чаще, чем хотелось бы. Он работал не в самом Белом доме, а в здании через дорогу, в здании Аппарата. Должность, которую он занимал — аналитик группы итоговых оценок Совета национальной безопасности — была лишь прикрытием для истинной его роли в президентской команде. Он был из Чикаго, знал президента много лет и исполнял роль второго Советника по национальной безопасности. В его задачу — входила передача исполнителям преступных распоряжений президента США и достижение договоренностей по их выполнению. Короче говоря, он был передаточным звеном между Белым домом и темным миром силового подполья, сложившегося после 9/11 и операции Свобода Ираку. Жалование — он так же получал от лоббистов…

Чиновник — сделал фотографию Эскелейда, отправил ее в хранилище (этому он научился в бандитском Чикаго) и только потом вышел из машины. Одновременно — открылась дверь и в Эскелейде и из машины выбрался Штефан Станич. У бывшего заместителя директора ЦРУ сейчас были проблемы с работой — и немало людей в Вашингтоне порадовались, если бы его вовсе не стало. Но он был жив…

Жив и опасен

— Штефан?

— Стив…

Ни один из них не обманывался насчет другого. Один из них — тот, кто одним из первых придумал, как конвертировать государственную должность в большие деньги. Второй — расходный материал, им пожертвуют, если придется прикрыть следующие звенья цепи. И если еще десять лет назад пожертвовать означало отставка и возможно, суд — то теперь вас могли найти мертвым в собственном доме или не найти вообще.

— Что произошло?

— Небольшие проблемы. Нас потревожили на нашем ранчо в Техасе. Была перестрелка.

— Вы уверены, что мне стоит это знать?

— Уверен…

Станич коротко рассказал о случившемся. О многом, впрочем, умолчав. При словах «возможно, журналист» — Стив Наполеон[23] дернулся. Журналисты — были шакалами Вашингтона.

— Что вам нужно? — нервно спросил он

— Легче. Нам надо знать, не было ли за нами слежки со стороны какого-либо федерального агентства. Если была, то данные надо изъять. На уровне штата мы выясним сами.

— Где это происходило?

Станич достал из кармана бумажку, на ней был ряд цифр.

— Это координаты. Мы покинем это место в течение двадцати четырех часов и приберем за собой. Просто проверьте.

— Что там произошло?

— Не думаю, что вам стоит это знать, Стив. Не берите на себя лишнего.

— Но дело будет сделано?

— Думаю, что и этот вопрос лишний.

— Я должен что-то сказать наверху.

— Скажите, что все хорошо. Мы никогда не подводили вас.

Не прощаясь, Стив Наполеон повернулся, чтобы уйти, но Станич остановил его.

— Стив.

…

— У нас есть новый клиент.

Наполеон выругался про себя