Помоги проекту - поделись книгой:
— Смотри, вон та девочка… — Сморщенный трясущийся палец Хикаро указал на толпу Зачистки. — Она особенная. Мы должны отвести ее в свою минку и помочь.
Шестнадцатилетний Соно нахмурился.
— Она такая же, как все. — Он и в детстве не отличался многословностью.
— Ты тоже такой, как все, но это не мешает тебе быть особенным, — улыбнулся ему в ответ учитель.
Они стояли вместе с другими советниками около входа во дворец. В этот раз похищенных детей было намного больше, чем тогда, семь лет назад, когда в клане оказался Соно. Количество бездомных, убийц и воров тоже увеличилось: за прошедшие семь лет клан значительно расширился. Ренрис Бад, которого Соно всегда боялся и сторонился, произносил свою речь так же грозно и четко, как всегда. Юный ниджай осмотрел лица детей, остановив свой взгляд на девочке с длинными темными волосами. Она была арасийкой, как Соно и Хикаро. Но в ее чертах имелось и что-то западное. Глаза не такие узкие и веки не такие нависшие, как у жителей Арасы. Маленький прямой нос и очень пухлые губы. Одной рукой она прикрывала свою наготу, а второй собирала волосы, оголяя спину. Она словно знала, что ее ждет. Боялась, но была готова и как будто хотела поскорее с этим покончить. Она встретилась взглядом с Соно и, улыбнувшись, облегченно выдохнула. Ниджая это удивило. Она что, глупая? Чему она радуется?
— Особенная… — повторил Хикаро, тоже наблюдавший за ней.
Соно надеялся, что старик одумается и после клеймения они уйдут вдвоем: он не хотел тащить с собой еще и девчонку.
Подошла ее очередь ставить метку. Она робко шагнула к стражнику, и тот, резко развернув ее к себе спиной, начал диктовать клятву, которую она должна была повторять за ним.
— Я, Юриэль Мао, отказываюсь от отца своего. Отрекаюсь от бога Ара и пути, что проложил мне Всевидящий. Теперь я принадлежу своему господину, вверяюсь ему и отдаюсь всецело. Во имя Ренриса Бада, во имя клана «Или». Я готова принять свою новую жизнь.
Раскаленный металл прожег нежную детскую кожу, и девочка громко взвизгнула, словно поросенок, которого пытаются поймать перед праздничным ужином. Дети, стоявшие за ее спиной, столпились и, держась друг за друга, наблюдали за ней. Ее отпустили и выдали новую рубаху, которую она тут же натянула на себя. На ткани в районе лопатки расцвело багровое, быстро растущее пятно. Вытерев рукавом слезы, юная арасийка подошла к мальчику, который изгоем стоял дальше всех. Он был чуть старше и выше нее. Испуг сошел с его лица, а поднятые брови и наклонившаяся ей навстречу голова выдали удивление. Она что-то шептала ему на ухо, а он завороженно слушал. Соно тоже стало любопытно, но Хикаро отучил его совать свой нос в чужие дела. Дети закончили разговор, и арасийка встала в строй к уже давшим клятву детям и взрослым. Она вновь посмотрела на Соно, а тот резко отвернулся, делая вид, что разглядывать облака на небе ему куда интереснее, чем ее.
— Я не хочу ей помогать.
— Равнодушие — это высшая жестокость. Разве этому я тебя учил? — Хикаро, как обычно, сыпал мудрыми фразами.
Советники продолжали стоять и наблюдать. Господин давно покинул их, уединившись в своем дворце. Все ждали, когда палач поставит последнюю метку, когда все похищенные потеряют свободу и обретут новую жизнь.
Соно старался не смотреть в сторону жителей бараков. Ярость сразу окутала его сердце, а разум требовал мести. Убийцы и воры, жившие в этом клане, вызывали у него отвращение. Учитель разрешал ему ненавидеть. Не переучивал и не переубеждал, а лишь напоминал, что именно клан «Или» спас ему жизнь. Но Соно знал, что благодарить за это нужно только Хикаро.
— Пойдем, надо успеть забрать девочку до того, как их уведут.
И вот его учитель опять бросается на помощь незнакомому ребенку.
— Хикаро, тебе этого мальчишки мало? Господин разозлится, когда узнает.
Один из советников толкнул старика, но тот, не обращая внимания, направился к Зачистке. Он шел медленно, ковыляя и прихрамывая.
— Подождите тут.
Юный ниджай обогнал остановившегося старика и, слившись с толпой, подошел к девочке. Стражники недоверчиво смотрели на Соно и переглядывались с советниками. Хикаро молча кивнул им, и те, получив разрешение, продолжили уводить детей и взрослых.
— Идем. — Соно схватил арасийку за локоть и потянул, уводя от толпы.
Он старался не смотреть на нее, чтобы не смущать и не смущаться самому. Она, к его удивлению, легко поддалась и, не сопротивляясь, шла за ним. Другие дети начали оглядываться, надеясь, что их тоже заберут. Соно чувствовал, что все следят за ними. Стражники их подгоняли, но те, сворачивая головы, продолжали провожать Соно взглядом. Интерес их угас, когда кто-то споткнулся и повалился на землю. Хикаро же направился навстречу Соно и Юриэль, чтобы как можно скорее увести их двоих от любопытных глаз.
— Не бойся, особенная, мы вылечим твой ожог. — Учитель подошел к ним и одарил девочку приветливой улыбкой.
— А я и не боюсь, знаю, что вылечите.
По выражению ее лица Соно понял, что она говорит правду.
Хикаро гордо поднял подбородок.
— Теперь в нашем клане появился маленький сиаф. Не переживай, с нами не пропадешь.
Хикаро накрыл ее своей мантией, а затем все трое направились вверх по горе к своей тихой и уютной минке. Там-то и началась их история.
«Как же холодно!» Это первое, о чем подумал ниджай, когда вновь проснулся и пришел в себя. Окно раскрыто нараспашку, очаг погас. Ему снилась Юри, и вот она вновь перед ним. Сиаф, в чем-то перемазавшаяся, со взъерошенными волосами, доставала с полок разные баночки, а затем смешивала их в ступке. Соно попробовал привстать, но у него не получилось: спина все еще болела.
— Ты проснулся?
Удар о кровать остался незамеченным. Юри быстро налила в чашку отвар и подбежала к Соно.
— Пей.
Пока она поила его все той же горькой травяной жидкостью, он вглядывался в ее лицо. Этой ночью она не спала. Покрасневшие глаза часто моргали, волосы мешали ей, падая на лицо, и она усердно сдувала их, морща нос.
— Лежи и не двигайся, еще рано для этого, но тебе уже лучше. Ты спал целый день.
Когда Соно допил, она встала и закрыла окно.
— Ты учил меня температурной терапии. Помнишь?
Ниджай нахмурился. Ему сложно было думать и уж тем более что-то вспоминать.
Она взяла со стола выцветший сверток и, накрыв Соно покрывалом, села рядом и принялась читать вслух, водя пальцем по пергаменту:
— Сухое тепло улучшает циркуляцию жидкости в организме, расширяет сосуды и снижает мышечное сокращение. Холод же сужает кровеносные сосуды и снимает отек. Чтобы добиться желаемого результата, методы надо чередовать.
Свернув пергамент, она продолжила:
— Мы стараемся сначала согреть тебя, а потом воздействовать холодом. Ин Лик очень помогает — они вместе с Тимсом принесли тебя сюда. Отвар, который ты выпил, снял боль. Ты даже не бредил, пока спал, представляешь? Ты, конечно, что-то бормотал, но лихорадки у тебя не было. А еще…
Она приободрилась. Ей никогда не приходилось заниматься лечением и практиковаться в знании рецептов. Она радовалась проделанной работе, и Соно гордился ею.
— А еще я смогла найти рецепт мази. Мне пришлось залезть к тебе в шкаф и порыться в тех толстенных книгах. Ингредиенты в половице все перепутались, я еле отыскала это алоэ. Еще и все масла нюхать пришлось. В носу теперь щиплет. Но зато я остановила гноение и кровотечение. Я поищу еще рецепты, может, найду, как ускорить заживление ран. Не переживай, со мной не пропадешь.
Юри улыбнулась ему: искренне, успокаивающе. Соно сразу поверил ей. Напряжение ушло, страх следом покинул тело, и, кажется, даже раны стали болеть меньше. Дыхание успокоилось, стало свободным и легким. Он улыбнулся в ответ, отчего она скромно хихикнула.
— Разожгу очаг, и скоро станет тепло.
Соно знал, что она плохо умела это делать. Спички все время гасли, огонек не успевал коснуться трута и сухих дров. Сколько бы он ей ни показывал и ни учил, ему все равно приходилось каждый вечер заглядывать к ней в минку, чтобы разжечь маленький очаг в комнатушке.
Она сосредоточенно побросала дрова в каменное углубление, а потом, усевшись рядом, принялась чиркать спичками о коробок. Наблюдая за ее тщетными попытками, Соно улыбнулся и медленно провалился в сон. Ему снились Юри и огонек, который она все-таки смогла разжечь.
Глава 5. Юстин
Окровавленная голова рокрэйнца покатилась по мраморному полу тронного зала.
— Принцессы Далии с ними не было. — Рыцарь в серебряных доспехах, голубом плаще и с лентами на руках смахнул кровь с перчаток.
Единственным человеком в зале, не удивившимся этому, был Юстин. Только он знал правду и, услышав известие, лишь с облегчением выдохнул, но совесть предательски кольнула сердце, напомнив ему об истинных чувствах.
Вчерашний день Юстин запомнит надолго — нет, навсегда. Ночью ранее он убил королевскую семью. Их лица и голоса въелись ему в память. Он не видел ничего, кроме глаз Далии, не слышал ничего, кроме крика королевы. Прорыдав все вчерашнее утро в покоях принцессы, Юстин лежал на мраморном полу ее балкона. Он не верил, что все это происходит с ним. Если бы не тени, которые до сих пор не покидали его, он бы свихнулся от разъедающих изнутри мыслей и, не справившись с ними, точно признался бы в содеянном. Юстин хотел остановить поток переполнявших его чувств, прекратить страдания. Ему было легче перешагнуть через перила балкона, чем смириться с тем, что в произошедшем праздничной ночью виноват только он.
Вчерашним утром он мечтал о смерти и тишине в голове. Он забыл обо всем: и о сделке, и о сестре, которую ему больше не хотелось искать. Но тени остановили его, сказав, что остались голодны. Сэтил недоволен: сделка не выполнена. Юстину придется врать. Теперь его жизнь будет соткана из лжи, иначе сэтхи найдут сестру. Сейчас она стала для Юстина единственной надеждой. Но на что? Ответа у него не было, зато он точно знал, что не может причинить боль еще и ей. Она жива, и он должен ее найти, уберечь от сделки и от этих теней. Когда-то Юстин обещал самому себе вернуться за ней и увезти в Эверок, где сестру будет ждать лучшая жизнь. Пришло время выполнять обещание.
Весь день накануне велись поиски Далии. Королевские ищейки осматривали место преступления, пытаясь найти любые зацепки. Лекари отпаивали Юстина успокоительными настойками и просили отдохнуть, но вместо отдыха он бегал к королевским покоям и подслушивал разговоры. Боялся, что следопыты найдут то, чего не должны: то, что выдаст Юстина и разрушит их с сэтхами план. Вечером же собрался Светлый совет. Юстин знал, что в него входили герцоги, бароны и придворные слуги, но имена помнил смутно: их было слишком много. Лекарь, советники, глава стражи, первый рыцарь и еще несколько приближенных — все они спешили в тронный зал. Члены совета были поражены новостями и хотели как можно скорее во всем разобраться, а отрубленная голова рокрэйнца была последним посторонним свидетелем начавшегося разговора. Юстин смотрел на нее, а открытые, налитые кровью глаза смотрели в ответ, словно порицая за ложь и за то, что из-за него погибли невинные. Эти глаза взывали к совести, рвали душу изнутри, снова возвращая в комнату к королю с королевой. Ничего более мерзкого, чем размозженная голова Иолы Бартлетт, Юстин не видел. Его до сих пор мутило от этих воспоминаний, из-за которых все тело вновь окутало покрывалом паники и тревоги. Но голос первого советника вырвал его из этих холодных жутких лап.
— Давайте с самого начала. — Сэльмон Ларкс, казалось, единственный, кто сохранял самообладание, обратился ко всем присутствующим.
Члены совета пытались держать себя в руках, но Юстин заметил, что у них это плохо получается. Каждый хотел задать вопрос, все нервно расхаживали по залу и озирались на пустой трон, вынашивая какой-то план. Юстину становилось страшно. Он видел в их взгляде подозрения и боялся, что они все поймут, а план, придуманный тенями, не сработает. Ему вдруг захотелось, чтобы Тщеславие вновь слилось с его телом, как вчера, когда Юстин бился в панике на балконе. В тот момент он почувствовал что-то странное. Боль на секунду парализовала все тело, впиваясь в него тысячами осколков. Во рту появился металлический привкус крови, а лицо будто обожгло огнем, иссушая глаза, в которых лопались сосуды. Невидимые веревки впивались в шею, перекрывая кислород, и, пытаясь сорвать их, Юстин царапал себя ногтями. Руки и ноги зудели, кожа на них будто рвалась и кровоточила. Тень, подобно короеду, рыла в его костях дыру, и от этой невыносимой боли Юстин закричал. Его обмякшее тело свалилось на пол, а сэтхи радостно закружили рядом. Тщеславие наконец-то зарылось где-то внутри и сейчас больно сжимало его сердце. Юстин смотрел в голубое небо и безмолвно плакал. Его голова освободилась от мыслей, а страх наконец отступил. Тревога рассеялась. Жалость и скорбь покинули Юстина следом. Сейчас, делая глубокий вдох, он почувствовал облегчение, и кровь забурлила в нем с новой силой. Он ощутил уверенность и спокойствие. Тщеславие взяло над ним верх, и наконец-то вместо давящего шума в ушах Юстин услышал голоса сэтхов.
— Вставай, щенок, и иди! Слуги вот-вот начнут обходить покои. Перестань ныть и поработай мозгами! Нужно понять, что нам делать! — Гнев сильно злился.
— Скажу, что во всем виноваты рокрэйнцы. — Юстин сам не узнал своего голоса. Он слился с голосом Тщеславия и, кажется, стал гораздо ниже и грубее.
— Хорошая идея, ягненочек. Очень хорошая! — Похоть обрадовалась этому и закружила по белому полу.
Это была вторая большая ложь Юстина, с которой ему тоже придется жить. Тогда он не знал, к чему приведут его слова. Но сейчас, стоя в окружении баронов, он осознал, что вранье погубит его, если он не возьмет себя в руки. Тщеславие покинуло его вчера днем, когда Юстина привели в покои и попросили не выходить из них. Тогда тени исчезли, подарив призрачную надежду на свободу, но ночью они вернулись и не давали спать: Юстин видел кошмары и, вскрикивая, просыпался, пугая прислугу. Ему снились Далия, король с королевой. Картинки не менялись, лишь становились хуже и мрачнее. Тени шептали ему что-то на непонятном языке, проникали в мысли, напоминали о сделке. Они летали по комнате, прячась в темных углах, вырывали из сна, будили, если удавалось задремать. Но утром они опять ушли, оставив его одного.
Бароны смотрели на Юстина, ожидая от него объяснения случившегося. Они были нетерпеливы, напуганы и сильно нервничали.
— Кто-нибудь, уберите отсюда эту голову. Меня от нее мутит, — обратился к управляющему один из баронов, которого через пару секунд стошнило.
Трестер на минуту вышел, а вернулся уже со слугами, которые убрали кровь, голову и жидкие остатки чьего-то завтрака.
— Юстин, пожалуйста, нам нужно, чтобы ты все рассказал. Я понимаю, как сложно это вспоминать, но…
— После пира я ушел к себе, — перебил Юстин Сэльмона Ларкса, — и, дождавшись рассвета, отправился в покои Далии. Мы хотели встретить новый день вместе, но ее не было в спальне.
Советники стали медленно подступать к Юстину ближе, словно боясь упустить какие-то важные слова.
— Я хотел пойти поискать ее, но в коридоре столкнулся с нашим управляющим. — Юстин указал на Трестера. — И мы вместе направились на обход.
Статный пожилой мужчина в идеально выглаженном черном пиджаке, белой рубашке и белых же перчатках, стоящий в углу зала, помрачнел. Все посмотрели на него, ожидая подтверждения слов Юстина.
— Господин говорит правду.
Юстин кивнул ему, молча попросив продолжить.
— Обойдя замок, мы никого не нашли. После чего сразу отправились к королю и королеве. — Трестер сделал паузу, громко сглотнув. — Они были мертвы.
Юстин в тот момент не играл. Его эмоции смогли пересилить спокойствие Тщеславия, когда он вновь увидел мертвые тела. Это были неподдельный испуг и отвращение. Упав на колени, он вновь зарыдал. Управляющий долго успокаивал его, хотя сам едва сдерживал слезы.
В тронном зале повисла тишина. Все начали перешептываться и, до сих пор не веря в произошедшее, продолжили слушать дворецкого.
— Я распорядился закрыть ворота и приказал разбудить гостей из Рокрэйна, но их уже не было в покоях.
— Поэтому мы отправились за ними в погоню. Долго думать не пришлось: все стало ясно, — пробасил первый рыцарь, который принес ту самую голову.
— Нет! Ничего не ясно! То, что они уехали раньше, не делает их виновными в гибели…
— Делает, Сэльмон. Мои ищейки нашли то, чем был убит король. Это кинжал с гербом Рокрэйна.
Все громко ахнули, явно удивившись. А Юстина вновь накрыла удушающая волна страха, с которым было все сложнее справляться. Это был кинжал
— Моим людям понадобилось несколько часов, чтобы разобраться в произошедшем, и после этого мы сразу отправились в погоню. Мы настигли их ближе к ночи около Большого леса. Они сопротивлялись, не шли на переговоры и все отрицали. Нам пришлось сразиться с ними.
Все вспомнили голову, которая катилась по полу, оставляя кровавые следы на мраморе.
— Мы обыскали их повозку и нашли там платок принцессы. — Рыцарь Бакис продемонстрировал находку.
— Святые… — пронесся по залу чей-то шепот.
— Я отправил отряд на дальнейшие поиски Далии. Возможно, они ее где-то спрятали, успели увезти, передали кому-то… Мы не знаем. Но дайте моим людям пару дней — и мы все выясним.
— Зачем Рокрэйну нужна наша принцесса? Я не понимаю…
Сэльмон Ларкс нервно расхаживал по залу.
— Мы… мы все повздорили в праздничную ночь. — Юстин понял, что пришло время говорить ему.
— Из-за чего же? — Ларкс знал, что Юстину нельзя об этом рассказывать, но своим вопросом он дал разрешение на то, чтобы поделиться секретами, которые обсуждали королевские особы.
— Рокрэйн требовал выдать Далию замуж за старшего принца Севера. Они хотели укрепить союз между странами, поэтому и приехали к нам в этот праздник. Король отказал им.
Юстину сложно было говорить. Его голос дрожал, и все вокруг это слышали. Он подбирал слова, тщательно их обдумывал и делал длинные паузы, боялся сказать лишнее и вновь проклинал тени, которые оставили его.
— Кто-нибудь может подтвердить это? — один из баронов недоверчиво покосился на Юстина.
— Кхм… кхм… — откашлялся управляющий, — я могу. На этом ужине именно я разносил всю еду и невольно стал свидетелем этого разговора.
И, поклонившись, он опять отошел в дальний угол.
— Ах, вот что я видел в тот день, — начал размышлять вслух старый сиаф, сидевший на пуфе около входа. — В тот вечер я прикоснулся к принцессе и увидел ее с принцем Севера. Но видение оборвалось, и я не смог правильно истолковать его.
Поделиться книгой: