Помоги проекту - поделись книгой:
Арси Берк
ХомоПоинт
Глава 1
Фредерик Эммус лежал у палатки на берегу озера. Среднего роста, щупленький, уже почти облысевший. Эммусу только стукнуло пятьдесят. Успешная карьера, привела его в Россию за очередным призом за вклад в мировую журналистику в вопросах экологии и сохранении природы. Он не искал славы, не гнался за длинной деньгой, не питал иллюзий, слава и деньги сами нашли его. Фредерик всем сердцем любил природу и всё живое на планете Земля. Истинной же любовью всей его жизни был космос. Звёзды, дальние галактики, яркие туманности, таинственные планеты. Фредерик мог часы на пролёт смотреть в звёздное небо. Он часто шутил: «Наша планета очень красивая, но самое прекрасное, что вы можете на ней увидеть — это звёзды».
Его дети уже выросли и строили свою карьеру без помощи знаменитого и немного чудаковатого отца. Виделись они крайне редко, если не считать общения в видео чатах.
Жена ушла из жизни два года назад от неизлечимой болезни. После её смерти он перестал бриться и теперь носил солидную седую бороду и пышные усы. Его серые большие глаза с детства страдали близорукостью, поэтому на оттопыренные уши Фредерика неизменно давили душки очков с прямоугольными узкими окулярами.
Новый надувной матрас радовал, по понятным причинам, приятное бархатное покрытие, ортопедическая форма, но главное достоинство ложа было в том, что матрас не спускал воздух и утром спящий просыпался на таком же мягком и комфортном матрасе, а не в нескольких миллиметрах от земли на сдувшейся тряпочке.
Фредерик смотрел в звездное небо и улыбался. Не от того, что был погружен в свои мечты, не от радости успеху, который, несомненно, заслужил на ниве журналистики. Сейчас его радовал сам момент, обстановка, спокойствие, созерцание. Костёр ещё не догорел, и из кучки красных углей о и дело вырвались редкие языки пламени. А под углями, в песке, запекались несколько клубней картошки, так когда-то научил его делать русский друг и коллега Евген.
Лёгкий шум камыша и внезапные всплески воды гармонировали с еле слышным вещанием небольшого, старенького радиоприёмника. Любимые песни и композиции древних семидесятых годов прошлого столетия пришлись по душе журналисту. Эммус прикрыл от удовольствия глаза.
Яркая белая вспышка ослепила даже через опущенные веки. Ночное небо взорвалось светом. Над кронами деревьев с оглушительным треском что-то неслось на бешеной скорости. Стало светло как днём. Фредерик вздрогнул от неожиданности. Небольшой ярко белый шар мчался в его сторону, оставляя за собой белый клубящийся след. На еле уловимое мгновение шар завис над Эммусом, словно кинул лёгкий взгляд, и продолжил стремительное падение. Уже у самой земли шар с хрустом срезал несколько тонких деревьев и громко треснул в берег озера. Взрыв грохнул не слабый. По земле пробежала крупная дрожь, во все стороны от места падения взмыли плотные массы песка. Взрывная волна обдала журналиста горячим воздухом. Послышались шлепки, и всплески падающего грунта на берег и в воду. Фредерик окаменел, сердце колотилось, отзываясь глухим эхом в ушах. По прикидкам Эммуса до места падения было не более четырехсот метров.
Стало тихо и темно. Угли в костре больше не потрескивали, их раскидало по берегу вместе с картошкой. Палатка слетела с дуг и сложилась. Несколько минут Фредерик пытался здраво оценить ситуацию. Потом пришёл в себя, достал из кармана на рукаве маленький цилиндрический фонарик и пошёл к месту падения.
Луч света выхватил из темноты достаточно большую воронку.
«Быть не может! Метеорит! Точно — это метеорит! Везение! Чистое везение!» — не веря своим глазам, радовался журналист.
Фредерик поспешил обратно, к своей машине за туристической лопаткой. Он торопился, спотыкался о песок и даже несколько раз падал, растягивался на земле, бормоча проклятья.
Лопатка нашлась сразу, несмотря на вещевой хаос в багажнике его авто.
Вернувшись к воронке, он принялся к раскопкам. Копал энергично, стоя на коленях. В месте раскопа хаотично вылетали новые и новые порции песка, под сопровождение тяжёлого пыхтение журналиста. Позабыв о всякой осторожности и безопасности, Фредерик искал небесное тело. Минут через двадцать кропотливой работы штык со звоном ударился во что-то твёрдое. Эммус принялся окапывать метеорит и через несколько минут в луче фонаря, в грязи мокрого грунта показался гость из космоса. Он был размером чуть больше теннисного мячика. Сам метеорит не был грязным, он выставил ярко белый бок, испещрённый круглыми маленькими рытвинами. Журналист поправил очки и наклонился как можно ближе.
«Прямо Луна в миниатюре», — прошептал он, — «Интересно он такой белый, потому что горячий?»
Фредерик подул на мини луну. Лёгкая сизая дымка вокруг метеорита подёрнулась, чуть рассеялась, но через мгновение снова сгустилась вокруг шара. Журналист поднялся на ноги, выбрался из воронки, быстро дошёл до края берега. Дрожащими руками он набрал в ладошки сложенные лодочкой воды из озера. Очень осторожно вернулся и полил на камень. Ожидания, что вода превратиться в шипящий пар не оправдались. Эммус скривил удивленную мину, аккуратно дотронуться до камня тыльной стороной ладони и тут же отдернул руку. Метеорит оказался не горячим, а холодным!
«Это очень странно и очень интересно. Лёд?», — решил он.
Фонарик замигал часто-часто и потух.
— Чёртовы батарейки. Давно надо было купить нормальный фонарик, который обходится без них, — проворчал он себе под нос.
Фредерик не спешил за новыми батарейками. После яркого света фонарика глаза практически ничего не видели. Стало совершенно тихо, вся жизнь только что бурлившая вокруг разом замерла. Почему так? Природа испугалась и насторожилась?
Мужчина помотал головой, дабы проверить, не оглох ли он. Это не принесло результатов, звуки не появились. Тогда он набрал в ладони песка и стал сыпать его на землю, пуская небольшой струйкой. На этот раз звук появился, но не такой как ожидалось. Вместо шороха песчинок Фредерик услышал еле различимый хрустальный перезвон.
— Какого дьявола? — испуганно, выдавил журналист.
Глаза стали привыкать к темноте. Эммус выпустил из ладошек последние крупинки песка, перезвон прекратился. Он поднял руки вверх. На фоне звёздного неба Фредерик отчётливо видел чёрные силуэты своих кистей. Он что-то ощущал, но никак не мог понять что. Чувство было совершенно новым, тёплым, приятным и, не смотря на это, немного пугающим.
Эммус заметил, что через его кисть проникает свет маленькой звёздочки. Он осмотрел руку, светящаяся точка была на тыльной стороне ладони, в том самом месте, которым он тронул небесного гостя. Фредерик нахмурился и присмотрелся пристальней. Точка, в самом деле, светилась. Она была не больше острия швейной иглы, Свет тусклый, очень похож на свет далёкой звёзды из глубины вселенной. Фредерик прищурился и разглядел рядом с этой точкой ещё одну точно такую же. А через минуту ещё одну, и ещё. Тусклых звёздочек на поверхности кожи становилось всё больше и больше. Ярче они не разгорались и по-прежнему были заметны только благодаря кромешной тьме. Мужчина с интересом и восторгом рассматривал, как огоньки распространились за пределы пятна касания и продолжили своё размножение по направлению к пальцам, на ладонь, запястье. Их становилось всё больше, сотни, тысячи, миллионы бело-голубых мерцающих точек. Вот уже вся пятерня мерцает и переливается в темноте холодным белым огнём.
— Это волшебно! — шептал изумлённый Эммус.
Чувство восторга росло неконтролируемо. Его накрывала волна неслыханной радости и бесконечного счастья. Фредерик вытянул свою мерцающую пятерню вверх, любуясь тусклым свечением. Слёзы счастья сами покатились из глаз. Ничего подобного он не ощущал в своей жизни даже приблизительно. Ему казалось, что вселенная вдруг раскрылась перед ним. Разверзлась. Открыла ему все свои тайны и приняла в объятия.
— Это потрясающе! — рыдал Эммус.
— Боже! Это потрясающе! — глотая слёзы восторга, крикнул он Вселенной.
Огоньки стали гаснуть. Просто гаснуть, один за другим, сотня за сотней, пока рука снова не стала чёрным силуэтом. Эйфория счастья, радости и восторга тут же улетучилась, оставив только яркий след в воспоминаниях. Камыш зашуршал стеблями, рядом с ухом пролетел писклявый комар, рыба возмутила гладь озера, лягушачий хор дружно запел. Вся природа ожила разом, как по взмаху дирижёрской палочки. Всё стало как прежде.
Эммус вытер слёзы со своих щёк. Он не мог объяснить, что с ним сейчас произошло. Журналист очень осторожно уложил странный метеорит на штык лопатки и бережно понёс его к машине.
Сегодня семнадцатого июня Егор Мельников был счастлив. Да, да он был именно счастлив, без малейшего на то преувеличения. И если бы у него был дневник, в нём бы наверняка красовалась такая надпись:
"Я, Егор Мельников познал, что такое «Счастье» сегодня, семнадцатого июля года вот этого. А ведь мне всего двадцать семь лет! Я молод, я строен, симпатичен, ловок, умён и вполне доволен собой"
Егор первый раз в жизни пожалел, что у него нет дневника, стоило бы завести ради такой надписи. Но нет, так нет, счастья этим не испортишь.
На работу сегодня он отправился пешком, только пешком и никак иначе. Сегодня не надо спешить, не надо бояться, что опоздаешь, не надо глотать горячий кофе на ходу. Сегодня можно спокойно идти и наслаждаться прохладой утра, радовать слух переливом щебечущих птиц, смотреть на ходу сквозь листья деревьев и щуриться от солнца. Сегодня первый день отпуска! Первого отпуска за много лет, в котором Егор будет отдыхать как все нормальные люди. И не просто отдыхать, а отдыхать на море! И отдыхать он будет не один, а с любовью всей своей жизни Тонечкой Рощиной! Но это завтра. А сегодня надо ещё раз прийти на работу, так формальность, кое-что сдать, кое-где расписаться, поймать на сёрфе лёгкую волну зависти от любимых коллег, и конечно попрощаться на две недели с профессором, Максимом Геннадиевичем Травкиным.
Егор работал в лаборатории парфюмерных изделий, при заводе в небольшом городе с ярким названием "Радужный".
Его непосредственный начальник господин профессор Травкин был чуть ли не объектом всеобщего поклонения. Личность Максима Геннадиевича вызывала у всех много вопросов. Первый и самый главный, какого хрена он гнобит свой великий научный мозг в такой дыре как Радужный, да ещё и на таком заводе, пусть даже и в должности зав. лаборатории. Авторитет Травкина давил даже на директора завода. Но сам главный лаборант никогда не зазнавался и вёл себя чуть не на равных со всеми, будь то генеральный директор или вахтер на КП.
А на КП сегодня стоял Денис Харин, ровесник Егора, парень умный, но ленивый, так его охарактеризовал Мельников для себя. Отношения у Дениса с Егором сложились мягко сказать враждебные. Харин искренне ненавидел Мельникова, считал его заносчивым выскочкой и вообще неприятным типом. Только благодаря усилиям Антонины Рощиной они до сих пор не убили друг друга. Напротив, из-за неё им приходилось играть не просто роль терпимости, а роль пусть не дружбы, но хотя бы товарищеских отношений.
— Ден, привет!
Егор на ходу достал пропуск-карточку и ловко провёл им через щель картоприёмника. На небольшом экране монитора появилось фотография Егора, и индикатор на турникете загорелся зелёным цветом.
— Привет, привет, когда отчаливаешь?
Голос Дениса звучал с ноткой презрения, и неприязни, которую при людях приходилось вуалировать.
— Думаем завтра утром, спешить не куда.
— Повезло тебе. Эх, повезло. Законы на твоей стороне, не то вызвал бы тебя на дуэль, да завалил нафиг. Тоньку себе забрал, — искренне улыбаясь, заявил охранник и провёл ладошкой по коротко остриженной голове с причёской «аля-ёжик».
Егора такое внезапное откровение на мгновенье привело в замешательство, он даже замер на проходной.
— Шансы остаться в живых при такой дуэли у тебя минимальные, чувачёк, — придя в себя, ответил Егор. Потом направил на Дениса указательный палец, изображая пистолет, улыбнулся, сказал «бух» прошёл вперёд.
— Ненавижу его, — сквозь зубы выдавил Денис вслед Мельникову.
— Да чего ты взъелся на него, — встрял в разговор второй охранник, — Егорка нормальный парень. Что опять вчера в тире ему продул?
— Дело не в этом, — огрызнулся Денис, — бесит он меня, уродец.
— Я знаю, — улыбнулся напарник, — мечтаешь по Тоньке. А ну, покажи ладошки, пади до мозолей уже намечтал, — захохотал лысый напарник.
— Тебе зубы жить мешают? Могу проредить.
Кулаки у Дениса сжались, лицо покраснело,
— Ладно, ладно остынь. Это шутка. Шутка.
Напарник поднял перед собой руки, он хорошо знал Дениса, перспектива получить по зубам прямо здесь и сейчас была весьма реальной.
В лаборатории всё обыденно. Егор не стал здесь задерживаться, спросил только Маринку, у себя ли Айболит, так за глаза называли Травкина за некоторое сходство с персонажем из детской сказки, получил утвердительный ответ и пошёл к шефу.
Травкин сегодня был не так приветлив как обычно. Он сидел за своим рабочим столом с крайне озабоченным видом.
— Утро доброе, Максим Геннадиевич.
Профессор на мгновение оторвал взгляд от монитора компьютера, только для того чтобы посмотреть, кто зашёл.
Пальцы профессора опять забегали по клавиатуре. Его седые волосы не были зачесаны назад как всегда. Голубые глаза потускнели от долгой работы за компом. Кожа на худом вытянутом лице стала желтоватой, и казалось, прибавила ещё морщин. Без изменений остались только усы и небольшая клиновидная бородка профессора, из-за которых собственно и появилось доброе прозвище "Айболит".
— Неважно выглядите шеф. Вы, что, не уходили домой?
— Нет, сегодня нет, — ответил профессор не глядя на Егора.
Мельников зашёл в кабинет.
— Что-то случилось?
Профессор был занят ещё с полминуты, потом уделил внимание своему подчинённому.
— Извините, Егор, надо было ответить моим коллегам из Финляндии и Канады.
— Да, я собственно на минутку, зашёл попрощаться. Мы с Тоней в отпуск уходим, уезжаем. На море поедем.
— В Крым?
— Нет, к отцу, недалеко от Анапы.
Егор уже предвидел, как Травкин сейчас пожелает им хорошего отдыха, пожмет руку и отпустит с Богом.
— Егор, а вы могли бы отложить поездку?
Вопрос профессора обескуражил Мельникова. Он вопросительно посмотрел на шефа, вздернув брови вверх.
— Присядьте Егор.
Профессор указал на стул, а сам поднялся, убрал руки в карманы своего халата, заходил по кабинету взад вперёд, собираясь мыслями.
— Помните, несколько лет назад планету охватила «Трёхнедельная пандемия».
— Болезнь Эммуса? Конечно, помню. Сначала паника, истерика, "леталки" было много. Но мы же её быстро победили. Даже прививать не всех стали. То есть не успели, болезнь сама по себе исчезла.
— Да, да. Именно та самая. Болезнь Эммуса, — профессор остановился, задумался, глядя в пол, потом продолжил:
— Дело в том, что общественности не всё о ней говорили.
— В смысле?
— Так вышло, что обществу сказали, будто это новый вирус, происхождение которого неизвестно. Но это только обществу. Нулевым заражённым был некий Фредерик Эммус, который первым и скончался, труп его сразу исчез, учёный свет к нему не допустили. Тело забрали военные и всё.
— Почему? В смысле, почему всё?
— Кто знает. Я много работал с материалами этой болезни, и я первый предположил, что это не вирус. Это организм, который ведёт себя разумно и только маскируется под вирус. Меня тогда подняли на смех.
Профессор, достал пачку сигарет, потом долго искал зажигалку в карманах, не нашёл, достал спички в столе и закурил.
— Вечно её теряю, — проворчал он.
— Кого?
— Зажигалку. Подарок. Ну да пёс с ней, найдётся. Так вот, как только лихорадку Эммуса победили, — он сделал в воздухе жест кавычек, — в три недели, о ней практически забыли. Но организм, который попал к нам в кровь, не забыл о нас. Он не исчез, не погиб, всё это время он благополучно живёт в нас. Думаю, он изучал наш организм. И вот теперь, кажется готов к действиям.
Егор посмотрел на Травкина мягко сказать с недоверием.
— Вы тоже думаете, что я выжил из ума? Все так думают. Или почти все. Да меня официально отстранили, но есть группа ученых, которые продолжили наблюдение и изучение. И знаете что?
Профессор нервно затушил сигарету в пепельнице на столе.
— Нет, не знаю.
Егор поёрзал на стуле.
— Организм, подчёркиваю, не просто вирус, а разумный организм, за эти годы поселился у девяноста девяти процентов населения планеты Земля! Он овладел человечеством целиком. Понимаете?
— Да, но он же безвреден. И вакцина есть. У людей много разных вирусов, они поселяются в окончаниях нервных клеток и живут там всю жизнь, это не смертельно.
— Но в том-то и дело, что это не вирус, — поправил профессор, — и он начинает действовать! Сразу во всех людях, как по команде.
— Эм… Максим Геннадьевич, — как-то снисходительно начал Егор, — это интересно. Очень. Но, может, вы зря так реагируете? Болезнь побеждена, как и многие другие из разряда пандемий. Даже если и последует вторая волна, в чём лично я сильно сомневаюсь, вакцинацию проведут в жатые сроки.
Поделиться книгой: