Я и царь

– И вот он совсем близко, но войти за ним нельзя?

– Вот именно!

– Я проведу вас.

– Что?

– Вставайте, – парень подал руку. – Ну давайте, поднимайтесь!

– Я не ослышалась?!

– Нет, – он мило улыбнулась. – Я как раз искал спутницу, знаете? У меня есть билеты.

– А пропуск?

– Кроме билетов, у меня есть связи в охранном отделении!.. Идёмте же! Опера скоро начнётся.

Не веря в происходящее, я позволила незнакомцу взять меня под руку и снова подвести к парадному входу в театр. Он предъявил свой пропуск, а в ответ на подозрительные взгляды Цербера сказал:

– Ну ты же меня знаешь, Ваня! Это моя спутница. Кулябко разрешил.

– Ну если Кулябко… – пробормотал полицейский и сделал шаг назад.

И вот я шагнула через порог… туда, где наконец должно было состояться главное свидание моей жизни!..

4.2. Третье путешествие (продолжение)

Никогда ещё внутренность ни одного театра не казалась мне столь прекрасной. Отнюдь не впервые в жизни я оказалась в раззолоченном оперном зале; Георгиевский в Кремле, конечно, круче… Но нарядный интерьер казался раем оттого, что здесь присутствовал, освещая своим взглядом, услащая дыханием и согревая присутствием, Лучший-Человек-На-Всей-Земле. Из середины партера, где мы разместились, было неплохо видно сцену, но, что важнее, оттуда можно было разглядеть губернаторскую ложу, в которой я тотчас же увидала Государя. Он был ближе, чем на Дворцовой; он был моложе; он был прекраснее, чем только можно представить…

К счастью, я была не единственной в зале, кто рисковал свернуть шею, высматривая Его Величество. Быть может, петербургская публика и привыкла видеть Царя в театре. Сюда же, в город крупный, но провинциальный, он наведывался нечасто.

– Да, большая честь для нас, – сказал мой спутник, угадав, о чем я думаю. – А памятник вы видели?

– Какой-такой памятник?

– Как же? Императору Александру II. Государь приехал на его открытие; третьего дня дело было. Полвека крестьянской свободе…

Ослеплённая красотой Государя, я слабо соображала, о чём говорит этот молодой человек. Но тут выключили свет – и разум внезапно вернулся ко мне.

– Боже мой! Ведь я вас даже и не поблагодарила! Мой благодетель!

– Да будет вам. Я искал спутницу, вы искали возможности увидеть царя…

– Нет-нет! Вы мой спаситель! Вы просто ангел, спустившийся с неба и спасший меня! Без вас я ни за что бы не смогла оказаться в одном здании с Государем! Скажите, хоть как вас зовут?

– Дмитрий Григорьевич.

– Очень приятно. – Я тоже представилась. – Как вы думаете, я смогу пробраться в ложу? Я смогу с ним пообщаться?

– Попробуйте в антракте…

Мы замолкли. Занавес поднялся.

Как только он вновь опустился, я бросилась к ложам. Ждать терпения не было. Но и бегать как школьница по коридорам театра, наполненным сверхреспектабельной публикой, украшенной не только эгретками из страусиных перьев и бриллиантами, но и золотыми эполетами и Святым Владимиром на чёрно-красных лентах, мне было, конечно же, не с руки. Да и где именно располагается вход в нужную ложу, я не знала. В итоге, минут десять поплутав по закоулкам, я сумела всё же этот вход найти. Около него толпилась куча народу: и военных, и гражданских, и желающих войти, и желающих не пустить; судя по всему, в самой ложе, помимо государя, уже тоже была масса посетителей. Пробиться через эту толпу, не сделав себе славы невоспитанной особы, у меня не было никакой возможности.

Немного поболтавшись возле ложи и услышав второй звонок, я вернулась на место, разочарованная. Дмитрий Григорьевич сидел в кресле.

– Получилось? – спросил он участливо.

– Как же! Туда не пробиться. Желающих – море…

С этими словами я ещё раз обратила взор на ложу. Государь сидел спиной и говорил с какими-то господами в мундирах. Я была счастлива видеть даже его затылок.

– Желающих – да. И охраны немало, – ответил мой спутник.

– Террористов боятся?

– Ещё бы! Нынче время такое… Сам царь! Да ещё и министры: Кассо и Столыпин. На них у господ революционистов зуб имеется. Студенты Кассо ненавидят и мало ли что…

– Столыпин? – я услышала знакомую фамилию. – А где он, я не вижу?..

– Не в ложе, нет, вон там. Рядом с Фридериксом. – Дмитрий Григорьевич указал на первый ряд партера, где действительно мелькнул усатый профиль, похожий на картинку из учебника истории.

– Надеюсь, они в самом деле приняли все меры предосторожности… – пробормотала я, силясь вспомнить известные покушения тех времён, их даты и сообразить, где они: в прошлом или в будущем.

– О, не беспокойтесь! Если уж вчера во время гуляния в Купеческом саду и сегодня на скачках за приз императора ничего не случилось, то уж тут бояться нечего. Лишних людей не пустили в театр. А жандармов кругом сколько – видели? Говорят, даже устье Десны расширяли, чтоб царское судно не село на мель и не сделалось уязвимым. А тут всё проверили. Люстры, вон, даже проверили. Всё безопасно.

– Откуда вы знаете?

– Да все об этом только и судачат.

– Тем не менее, вы взяли за руку незнакомую даму и привели её без пропуска в подобное место…

– Сердце подсказало мне, что вы – самая верная из подданных. Бояться вас не надо. Может, когда вы рядом, государь даже и в большей безопасности, чем с нами…

Тут я просияла. Он почувствовал! Чудесный человек! Дмитрий Григорьевич сумел выразить мои чувства лучше меня самой! Ведь в самом деле, я совершила это путешествие во времени не просто ради того, чтобы поглазеть на исторических персонажей… Я пришла спасти Россию и царя! Я как Жанна д`Арк, простая девочка, добивающаяся аудиенции Государя, чтобы пожертвовать всем дня него, чтобы помочь и ему, и стране…

– Но, боюсь, пробраться к Государю у меня так и не выйдет…

– У вас есть ещё второй антракт.

– Наверняка, Его ложа во время него будет также забита людьми, как в первом… И меня не пропустит охрана.

– Что ж… Я постараюсь помочь вам.

Второй акт я провела, перебирая варианты ответа на вопрос, каким таким образом Дмитрий Григорьевич может помочь мне. Ничего внятного на ум не приходило, поэтому периодически я переключалась на размышления о том, что скажу Государю, когда мы увидимся. Впрочем, стоило мне по-настоящему погрузиться в эти мечты, как я прерывала сама себя, вспоминая, что шансы действительно быть принятой Николаем Александровичем у меня довольно низки, даже не смотря на присутствие в том же здании. После этого я вновь принималась гадать, как же Дмитрий Григорьевич сможет нас познакомить – и дальше по кругу…

Чем ближе к концу акта, тем сильнее ритм моего сердца был похожим на «Полёт шмеля».

Ах, если бы и правда превратиться в насекомое и беспрепятственно полететь к моему царю «Салтану»!..

4.3. Третье путешествие (окончание)

Второй и третий акт шли без антракта. Наконец, шмель (а его играл ребёнок) убежал от всех ткачих и поварих, те пообещали раздавить его, сценический царь приказал повесить стражу, и занавес опустился.

Дмитрий Григорьевич подал мне руку:

– Пойдёмте?

– Так вы не шутили?!

– Какие тут шутки? Вы думаете, я кто? Обычный человечишка, думаете? Тварь дрожащая? О, нет! Коль вы ещё не слышали обо мне, так скоро услышите! Я человек непростой.

– О…

– Да. И вот что. Возьмите. – Он дал мне бинокль.

– Но зачем? Из партера и так ведь всё видно.

– Как знать, может быть, государь захочет пригласить вас в свою ложу на третий акт…

– О! Это было бы так прекрасно, что я даже не осмеливаюсь мечтать об этом! Прошу, не искушайте!

– В таком случае, бинокль вам пригодится, чтоб увидеть что-то важное. Как знать, что здесь случится… Ну пойдёмте!

Мы пошли. Моё сердце стучало, как лошадь, галопом бегущая по мостовой.

Кто бы мог подумать, что у Дмитрия Григорьевича такие обширные связи?!

В коридоре он подвёл меня к солидному господину в мундире в полковничьих погонах, которого отрекомендовал как Николая Николаевича Кулябко. Представив меня ему тоже, Дмитрий Григорьевич сообщил, что я в высшей мере заслуживаю доверия и желаю передать некие сведения лично Государю. Я горячо попросила его посодействовать, хоть и настолько разволновалась, что и не поняла, что такой этот Николай Николаевич. Тот же почесал в затылке, шмыгнул носом, попросил моего спутника ещё раз удостовериться, на месте ли какой-то Николай Яковлевич, а затем повёл меня знакомиться ещё с одним господином. Того звали Павел Григорьевич Курлов, он был немолод, в гражданском, смотрел флегматично, но я постаралась вложить все свои чувства, всю страсть в то, чтобы убедить его в том, что знакомство со мной будет и безопасно для Государя, и даже небесполезно. Вскоре Курлов позволил себя убедить и представил меня Александру Ивановичу Спиридовичу, усатому человеку в мундире, который глядел на меня поначалу презрительно, но потом то ли решил быть милым с дамой, то ли пожалел умалишённую, но, словом…

… Он открыл передо мною губернаторскую ложу!

Не могу сказать, сколько людей находись в тот момент в этой ложе. Присутствовал ли сам губернатор? Были ли царевны?

Никого, кроме царя, я не заметила.

Никто, кроме него, в этот момент не существовал для меня.

Едва войдя, я пала на колени.

Спиридович что-то говорил, должно быть, представлял меня Государю в этот момент… Но я уже ничего не слышала, кроме собственного сердцебиения. Николай Александрович обернулся и одарил меня столь нежным взглядом, какого я в жизни не видела! Словно бы закутал в одеяло! Словно в бассейн с мягкими шариками обмакнул! Потом удивился, как будто ему было странно, что я на коленях, спросил меня: «Что с вами?»…

Тут из глаз моих хлынули слёзы.

На коленях, как была, я подползла к Его Величеству и принялась целовать его руки. Он просил перестать, успокоиться – я не могла. За спиной слышались какие-то голоса. Кажется, в ложу сбегалась охрана, чиновники, может быть, даже случайные люди… Похоже, кто-то даже показал готовность оттащить меня (царь, конечно же, видел просителей из народа, но мало кто реагировал на него столь эмоционально). Николай Александрович велел им всем сделать шаг назад, а мне ласково приказал успокоиться и встать на ноги. Встав, я кое-как пришла в себя. И заговорила:

– Ваше Величество! Если бы Вы только знали, как я люблю Вас! Если бы Вы только представляли, какой путь и каким удивительным способом мне пришлось проделать, чтоб Вас увидеть!..

– Неужели вы прилетели на аэроплане? – спросил царь, удивлённо раскрыв свои нежные серые глазки.

– Да, – выдохнула я, прекрасно понимая, что в мою правду он не поверит.

– Неужели из Америки?

– Да, – вновь сказала я.

– Вот это да! – сказал он. – Ну, и как там, в Америке? В безик играют?

– Играют… – ответила я, не имея понятия, что это – «безик».

– А вкусны ли там ватрушки? – с интересом спросил царь.

Я пролепетала: «О, вкуснее не придумаешь…», пытаясь как-то скрыть свою растерянность.

– А на кого можно в вашей Америке поохотиться? – поинтересовался за этим Его Величество.

Бездонные глаза Николая Александровича выражала всё самое доброе, самое лучшее, что только есть в человеке. Я не могла на него наглядеться… Но вдруг осознала: не время сейчас растекаться! Моему Государю остаётся жить всего несколько лет, а править – и того меньше. Россия на пороге катастрофы, и я призвана спасти её!

– Ваше Величество! – громко воскликнула я. – До охоты ли нынче?! Последние времена настают! Неужели Вы не чувствуете этого? Ваше Величество, прошу, выполните одну мою просьбу! Не вступайте в войну с Германией!

Глаза императора округлились.

– Да я и не собираюсь, – простодушно ответил он. – Ведь германский император мой кузен.

– И не надо, и не надо! И потом, и никогда! Даже если придётся вступиться за Сербию! Ни в коем случае! Запомните: иначе вы погибнете!

– Да о чём вы?..

Я не слушала:

– Ваше Величество! У меня есть ещё одна просьба! Если вдруг Вы против воли окажетесь всё-таки втянуты в импералистическую войну, если в Петрограде… Петербурге!.. вдруг начнутся беспорядки… если кто-то вам скажет, что выхода нет и что надо отречься… Не слушайте! Не отрекайтесь! Велите стрелять и держитесь за власть до последнего!..

– Кто вы?!

– Не ездите в поездах! Не берите на себя главнокомандование! – я судорожно пыталась припомнить, какие ещё ошибки Его Величество совершит и о чём его надо предупредить. – С Распутиным уж слишком не сближайтесь! Он позорит вас!

– Никто не давал вам права оскорблять святого старца, – нахмурился Николай.

– О, простите, Ваше Величество! Но просто вы не знаете того, что знаю я! Ещё немного, и злые языки начнут распространять о нём и о Государыне непотребные сплетни! А потом вы узнаете, что из-за него от Вас отвернутся даже самые преданные! Спросите у князя Юсупова, Государь! Прислушайтесь к Пуришкевичу!

Толпа, окружавшая нас, загудела, услышав эту фамилию. Царь смотрел растерянно, испуганно. Похоже, он не знал, что и ответить. Но, по-всему, я смогла зацепить его. Он меня слушает!

– Ваше Величество! Чуть не забыла! Ещё одна просьба! Это следует сделать сегодня же прямо! Молю вас: прикажите арестовать Владимира Ульянова!