Краткая история Италии

В 1714 году кардинал Ла Тремуй, французский посол в Риме, уверил Людовика XIV в том, что раздор между папой Климентом XI и Виктором Амадеем II, герцогом Савойи – Пьемонта, получившим в удел Сицилию в соответствии с Утрехтским мирным соглашением 1713 года, губителен для судьбы католицизма на острове. Ла Тремуй утверждал, что папские интердикты, возложенные на сицилийские епископства, приведут к тому, что народ, «и без того пренебрегающий религиозными догмами», забудет их полностью. По его словам, нечто подобное он уже наблюдал в епархии Сорренто, к югу от Неаполя: народ больше не посещает мессу и не причащается. В этом смысле Церковь не давала народу, вера которого была поверхностной, окончательно ее утратить.

Однако на практике католическая вера в Италии была жизнерадостной: людям пришлось по душе демонстративное благочестие в стиле барокко. Больше всего почитали местных святых – особенно на юге. В 1743 году доминиканский проповедник и богослов Даниэлло Кончина (1687–1756) обвинял венецианское общество в утрате подлинно христианских ценностей. На практике по всей Италии посещаемость мессы была высокой, как и практика таинств. В народе были очень популярны процессии, культы святых и Богородицы, религиозные товарищества, паломничества и поклонение мощам.

Сплоченность вокруг противостояния Испании

В XVII веке в историческом сознании итальянцев появилось так называемое антииспанство (antispagnolismo). Враждебность к Испании имела ряд оснований, исторических и региональных, но общей идеей было восприятие испанского правления как оккупации, причем оккупации вредной, в основе своей застойной и ретроградной. Появившиеся еще в XVII столетии, особенно среди неаполитанцев, эти аргументы стали важной отправной точкой для мыслителей Просвещения, выступающих против контрреформации в XVIII веке, а также в XIX веке для идеологов Рисорджименто и либеральной Италии. И даже в ХХ веке некоторые представители фашистской верхушки выступали против связи с Испанией, которую называли демонстрацией слабости.

Все это было важно для становления итальянской нации, но нельзя недооценивать сложность связей между Испанией и Италией, а также диапазон и степень участия отдельных городов и регионов в итало-испанском мире. Кроме того, долгое время не существовало сколь бы то ни было четкой итальянской альтернативы. В XVII веке единственной альтернативой правлению Испании было сближение с Францией. Никакого проекта итальянской нации пока не было. Однако за рубежом уже сложилось более или менее цельное представление об Италии, как, скажем, и о Германии, также поделенной на множество территорий. В начале XVIII столетия в британских войсках называли принца Евгения Савойского не иначе как «старина принц итальянский». Внутри Италии общая идентичность постепенно выкристаллизовывалась, особенно в среде людей образованных. Однако в Италии еще не было аналогов таких федеральных немецких институтов, как рейхстаг, императорские суды, и региональных учреждений, занимающихся набором войск для имперской армии.

6. Старый порядок. XVIII век

Ни одно правительство не вызывало столько страха и одновременно столько ненависти, сколько австрийская власть у жителей Ломбардии, ибо они подвергались таким притеснениям, какие едва могли стерпеть. И ни при каких прошлых правителях [даже испанцах] не было им так худо. Предложи кто им помощь, они бы с удовольствием отделались от императора Карла VI, но на его стороне был аргумент в лице тридцати тысяч солдат.

Джон Миллз, британец, посетивший Италию в 1726 году, об управлении страной

Политика силы

Первая половина XVIII века стала для Италии порой войн. B ходе этих войн расклад сил на полуострове постоянно менялся. Данная глава будет подробным рассказом о том периоде, поскольку он важен для понимания процессов, приведших в итоге страну к объединению. Итак, в 1701 году французские войска попытались не позволить Австрии захватить Милан. Император Леопольд I (пр. 1658–1705) готовился принять владения испанских Габсбургов, и поэтому владения в Италии – особенно Милан – были главной целью австрийских Габсбургов. В 1701 был создан Великий альянс, в который вошли Австрия, Франция, Англия и Нидерланды. Их целью была передача испанских территорий в Италии Леопольду. Противостоял им Людовик XIV, который считал, что все испанское наследство должно достаться его второму внуку – Филиппу Анжуйскому (Филиппу V Испанскому). Францию поддержали Виктор Амадей II, герцог Савойи – Пьемонта, испанская Ломбардия и происпанская Генуя. Договор, подписанный Виктором Амадеем, истекал в последний день 1703 года. Хитрый дипломат был всегда готов переметнуться на другую сторону. Так произошло и в этот раз, когда Англия и Нидерланды пообещали ему денежные ссуды, а также часть герцогства Миланского.

Итак, Италия готовилась к новой перекройке. Желая заполучить поддержку Максимилиана II, курфюрста Баварского (пр. 1679–1726), австрийцы в 1702 году пообещали ему Неаполь и Сицилию, но он хотел герцогство Миланское. Его же он требовал и в 1704 году у Людовика XIV, с которым вступил в союз.

Война должна была уладить все вопросы. В 1706 году осадившая Турин французская армия была разгромлена армией Австрии и Пьемонта, которой командовали Евгений и Виктор Амадей. Эта важная победа не станет для Пьемонтского дома последней. Французам тогда пришлось уйти из Италии. В 1707 году австрийцы захватили Неаполь, а в 1708-м – Сардинию (заручившись поддержкой британского флота).

В тайных переговорах, которые велись в ходе войны, важнейшую роль играло герцогство Миланское. Италия тех времен стала ареной не только для военных, но и для дипломатических сражений. В 1711 году французы, желавшие склонить на свою сторону Виктора Амадея, пообещали ему герцогство Миланское и титул «короля Ломбардии», а курфюрсту Максимилиану должны были вернуть Баварию и отдать Сицилию или Сардинию. Однако Виктор Амадей потребовал в том числе и владения в Альпах, чего французы обещать не могли, поскольку область Дофине в таком случае становилась бы уязвимой.

В действительности же, согласно Утрехтскому миру 1713 года, всю испанскую Италию получил император Карл VI (пр. 1711–1740), эрцгерцог Австрии. Одна лишь Сицилия отошла Виктору Амадею, и Савойский дом смог именоваться королевским. Впоследствии это сыграло важную роль для объединения Италии. Виктор Амадей приходился «кузеном» английской королеве Анне (пр. 1707–1714), поскольку его жена Анна-Мария Орлеанская была дочерью ее тетки Генриетты. Она конечно же была рада, что Виктор Амадей получил титул короля, а британское правительство было заинтересовано в том, чтобы Сицилией владел их союзник. Согласно Утрехтскому миру, также сдвинулась и альпийская граница владений Виктора Амадея – правда, не настолько, насколько ему хотелось бы. Мантуя стала владением Габсбургов: дело в том, что герцог объединился с Бурбонами, за что был признан предателем и лишен государства и титула. Ему пришлось бежать в Падую, где он и скончался.

Карл VI не хотел уступать Сицилию, но все-таки принял предложенные условия в 1714 году. Филипп V Испанский (пр. 1700–1724), однако, с Карлом никаких договоров не подписывал, а его второй брак в 1714 году с Изабеллой Фарнезе, племянницей бездетного герцога Пармского, означал, что итальянские территории продолжают его интересовать.

Конфликты возобновились в 1717 году, когда Испании удалось захватить Сардинию. Лишь четыре года прошло после подписания Утрехтского мира, и уже в 1718 году Испания также вторглась и на Сицилию. Боевые действия велись в Италии в периоды с 1717 по 1720-й, с 1733 по 1735-й и с 1741 по 1748 год. Австрия и Испания постоянно на что-то претендовали, в то время как небольшие государства, к примеру Венеция, чувствовали себя прекрасно, поскольку ни в какой перекройке территорий не нуждались. Распри могущественных держав вспыхнули с новой силой, когда в 1731 и 1737 годах оборвались династии Фарнезе и Медичи, правившие в Парме и Тоскане соответственно. Филипп V намеревался отдать оба герцогства своему старшему сыну от Изабеллы Фарнезе дону Карлосу, родившемуся в 1716 году. Карл VI, в свою очередь, воспринимал эти территории не иначе как имперские владения.

Борьба с оспой

Губительными были не только военные конфликты. Много жизней – особенно детских – унесла черная оспа. Наиболее сильные вспышки случились в Милане в 1707 и 1719 годах, а также в Вероне в 1726 году. А к середине века эпидемия захлестнула весь полуостров. Оспа косила всех без оглядки на звания и титулы. В 1777-м от болезни скончался брат Фердинанда IV Неаполитанского, и король поспешил привить своих детей.

Бороться с болезнью было трудно. Прививание принималось далеко не всеми, поскольку расценивалось как вмешательство в Божий Промысел. Британский путешественник преподобный Нортон Николлз писал в 1772 году, находясь в Риме: «Оспа разошлась здесь подобно чуме, сея хаос и смерть. К прививкам многие относятся с предубеждением и полагают, что даже после прививания можно заболеть, но уже более неестественной формой недуга». Вполне возможно, что распространение прививок после 1714 года стало и причиной распространения болезни, поскольку привитые люди не были изолированы. Победить оспу удалось только с изобретением современных методов вакцинации, которые появились лишь в XIX веке.

Вооруженные конфликты и дипломатические хитросплетения в равной мере выливались в постоянную передачу контроля над итальянскими территориями из одних рук в другие, при этом население оставалось в стороне от судьбоносных решений. Каждый местный правитель пытался использовать противостояния великих держав в собственных интересах, но успехов они добивались редко. В 1710 году Козимо III Тосканский искал поддержки для восстановления республиканского правительства, однако затем сделал своей наследницей дочь. В 1713 году сенат Флоренции и Совет двухсот признали ее законной наследницей, однако гарантий со стороны иноземных держав герцог добиться не смог. В 1714 году император Карл VI отверг претензии Козимо, и тосканский герцог в 1716 году выбрал в преемники своей дочери семью д’Эсте, правившую Моденой, имея намерение таким образом создать государство, сравнимое с Савойей – Пьемонтом. Однако Карл не одобрил и этот проект.

Пожелания других итальянских правителей также в расчет не принимались. Карл VI не признал за Виктором Амадеем II титул короля Сицилии, отказался гарантировать целостность его владений, а в 1716 году послал войска в городок Нови в Генуэзской республике для решения пограничного спора. Император смог это сделать потому, что уже контролировал Милан, Мантую и Неаполь.

Пространства для маневра почти не было, и в 1720 году Виктору Амадею пришлось обменять Сицилию на куда менее богатую Сардинию, которую он принял как часть мирного урегулирования по окончании войны с Испанией, начавшейся с момента вторжения испанцев на Сардинию. Этот обмен был очень важен в долгосрочной перспективе, поскольку Савойя – Пьемонт оказалось привязанным к территории, которая ни на что не влияла. Сицилия же, как показал пример Гогенштауфенов в конце XII–XIII веке, будучи более богатым и населенным краем, исторически находилась под чрезмерно пристальным вниманием. Возможно, обмен стал судьбоносным для Савойи – Пьемонта и для будущего Рисорджименто, а значит, и для истории всей Италии. Сардиния станет важным связующим звеном между севером, на котором национально-освободительное движение начнется, и югом, который сначала будет воспринимать его как захват.

Обмен Сицилии на Сардинию удовлетворил желание Карла VI объединить Сицилию с Неаполитанским королевством. Впрочем, помимо Виктора Амадея были другие правители, которые не хотели уступать Сицилию императору Карлу. В конце концов остров достался ему при поддержке Франции и Великобритании. Однако английский король Георг I (пр. 1714–1727) решил не продолжать антиавстрийскую политику министров королевы Анны, а после смерти Людовика XIV в 1715 году Виктор Амадей горько сетовал, что французы больше не в силах приструнить австрийцев в Италии.

Все карты спутало неожиданное вторжение испанцев на Сицилию в 1718 году. Нового короля сицилийцы не поддержали, и вскоре почти весь остров стал испанским. 20 000 испанских солдат высадились в Палермо, притом что у Виктора Амадея было только 10 000 солдат, да и то разбросанных по всему острову. И помешать испанцам мог не герцог Савойский, а действия, предпринятые другими державами, которые следили за соблюдением Утрехтского договора. В 1718 году британский флот разбил флот испанцев у мыса Пассаро. Тем временем Карл VI подписал новый договор с Великобританией и Францией об обмене Сицилии на Сардинию, а также о получении доном Карлосом Пармы и Тосканы в случае вымирания правящих там династий.

Порой в геополитических делах принимало участие и местное население. В Неаполе большинство лояльно относилось к правлению испанцев, и новый король Филипп V был в целом хорошо принят обществом, несмотря на то что в 1701 году была попытка переворота в пользу австрийцев. Однако, когда в 1707 году австрийские войска вошли в Неаполитанское королевство, сопротивления они почти не встретили. Приоритетом для неаполитанских дворян был не тот или иной иноземный монарх, а автономия (относительная) и безопасность. О полной независимости никто и не помышлял, поэтому ее перспектива в 1734 году стала большой неожиданностью. Долгие годы местное правительство надеялось лишь на то, что угнетение не будет слишком жестким.

Карл VI не слишком хотел, чтобы дон Карлос обосновался в Италии. В итоге в 1729 году Испания за спиной Австрии заключила с Великобританией и Францией Севильский договор, согласно которому две державы обязывались поддерживать испанские гарнизоны в Парме и Тоскане. Может показаться удивительным, что такой, казалось бы, незначительный вопрос играл столь важную роль в европейской политике, но для Испании, не имевшей возможности надеяться на международные гарантии, эти территории были единственным надежным оплотом, который бы обеспечил правопреемство Карла, сына Филиппа V Испанского. Однако вся Европа рассматривала эти притязания Испании как первый шаг к захвату всей Италии. В рамках англо-австрийского мирного соглашения, подписанного в марте 1713 года, Австрия все-таки согласилась признать испанские гарнизоны. Англо-испанский флот сопроводил испанские войска до Ливорно, а затем туда же проследовал сам дон Карлос. В январе умер Антонио, герцог Пармский. Беременность его вдовы оказалась не более чем слухом, и Парма получила нового герцога – Карла I.

Гегемонии Австрии в Европе пыталась противостоять Франция, и в 1733-м она объединила силы с Испанией для нападения. К двум державам присоединился и наследник Виктора Амадея Карл Эммануил III, занявший трон Сардинского королевства и получивший титул герцога Савойского после отречения своего отца, женившегося на своей любовнице Анне Каналис. В 1731 году под ее влиянием Виктор Амадей попытался вернуть себе трон, но был арестован, а Анну сначала заточили в крепость, где держали арестованных проституток, а потом отправили в монастырь. Италия создавала Австрии все больше трудностей, в том числе потому, что не удалось разрешить территориальный спор с Карлом Эммануилом по поводу приграничного региона Ланге, а также уладить с доном Карлосом вопрос о присутствии испанских войск в Италии. Для общества, в котором чины, звание и признание становятся важнейшими показателями статуса и власти, подобного рода проблемы были существенными. Да и было ясно, что Филипп V и его супруга были серьезно настроены на то, чтобы вернуть Италию под испанский контроль.

В соответствии с Туринским договором, который Карл Эммануил III подписал в 1733 году, Неаполь и Сицилия отходили дону Карлосу, а сам герцог Савойский получал Ломбардию. Той зимой объединенные войска Франции и Сардинии с легкостью вошли в Миланское герцогство. Следующим летом дон Карлос захватил Неаполь, а затем австрийские войска были разбиты при Битонто. Вся эта военная кампания стала одной из самых решительных в XVIII столетии, закончившись недолгим объединением Италии под властью Бурбонов. Филипп V отдал Неаполь и Сицилию своему сыну дону Карлосу, который провозгласил себя правителем Неаполитанского королевства. Хотя Ломбардией уже правил Карл Эммануил (согласно Туринскому договору), присматриваясь при этом к Мантуе, Филипп также претендовал на эти владения. Его супруга хотела, чтобы ее сыновья унаследовали герцогство Пармское, Тоскану, Неаполь и Сицилию. Несмотря на кажущуюся непомерность этих амбиций, за ними стояло желание объединить те территории, которые в течение многих столетий определяли траектории дипломатии в Италии.

Надежды Австрии вернуть себе север Италии в 1734 году были разрушены в Парме и Гвасталле, а в 1735 году им пришлось защищать опоясанную тремя озерами Мантую от совместных испано-сардинских войск. Австрия попыталась призвать на помощь британский флот, но тщетно. Решительное же намерение Франции уговорить своих союзников на заключение сепаратного мира с Австрией поддерживалось готовностью найти компромисс в отношении Италии. Компромиссы были важной частью мирных договоров той поры, но тот, что был заключен в 1738 году, был во многом обусловлен слабостью Сардинии и неспособностью Испании за нее бороться. После этого договора дон Карлос, ставший Карлом VII Неаполитанским, остался с Неаполем, Сицилией и испанскими городами-крепостями, а Парма отошла императору Карлу VI. Тоскану заполучил Франциск III, герцог Лотарингский, который при этом отдал Лотарингию Станиславу Лещинскому, тестю короля Франции Людовика XV. Итальянские территории вновь стали разменной монетой в политических играх великих держав. В 1737 году умер бездетный Джан Гастоне Медичи, и Тоскана перешла к Франциску Лотарингскому, который к тому времени женился на Марии Терезии, наследнице Карла VI. Карлу Эммануилу пришлось вернуть Ломбардию Австрии, однако не целиком. За ним осталась стратегически важная Новара.

В 1740 году, после смерти Карла VI, разразилась Война за австрийское наследство. Не имея сыновей, император хотел завещать все Марии Терезии, своей старшей дочери, но для глав других европейских держав эта ситуация стала поводом для выдвижения своих претензий. В Италии Бурбоны были немного приостановлены британским флотом: отряд под командованием адмирала Мартина внезапно появился в Неаполе и потребовал отказа короля от военных действий в Северной Италии. Под угрозой немедленной бомбардировки король Карл VII, которому английский адмирал дал всего один час на размышление, вынужден был согласиться на отзыв войск и дальнейший нейтралитет. Карл Эммануил поначалу тоже занимал нейтральные позиции, но в 1742 году был вынужден вступить в войну, потому что испанские войска вошли в долину реки По. Великобритания давила на Марию Терезию, которой пришлось пообещать им Пьяченцу и часть Ломбардии (Вормский договор 1743 года), за что британцы оказывали финансовую помощь, а также поддержку на море Карлу Эммануилу. Герцог Савойский, в свою очередь, решил заполучить часть Ломбардии, заключив союз с Австрией и Великобританией. Месяц спустя Франция взяла на себя обязательство помочь в деле передачи Милана, Пармы и Пьяченцы второму сыну Филиппа V от Елизаветы Фарнезе, дону Филиппу. В 1743 году испанские войска оккупировали савойские территории Карла Эммануила и удерживали их до конца войны, однако попытки Бурбонов продвинуться дальше через Альпы потерпели неудачу. Война в Италии шла полным ходом. Склонив на свою сторону Геную в 1745 году, Бурбоны разгромили Карла Эммануила под Бассиньяной, до конца года захватили Асти, Казале и Милан, а затем в канун Рождества заключили с ним перемирие.

Стремясь изгнать австрийцев из Италии, французский министр иностранных дел Рене Луи д’Аржансон предложил Карлу Эммануилу стать королем Ломбардии и главой итальянской федерации. Д’Аржансон считал, что итальянские правители стремятся освободиться от тиранической власти Австрии и что Бурбоны должны этим воспользоваться, а Филипп V был уверен, что Лига невозможна, так как создание ее потребует слишком много времени и вооруженной поддержки Бурбонов, и для такого проекта нужно несколько равных государств, но Савойя – Пьемонт никогда не согласится на «республику равных». Эти аргументы интересны с исторической точки зрения, потому что в конечном итоге именно Франция и Савойя – Пьемонт привели Италию к объединению. В свое время Эммануил Филиберт перенес столицу из Шамбери в Турин, потому что соседство сильной Франции препятствовало любым попыткам увеличить власть Савойского дома, желанной целью которого было восстановление Бургундского герцогства. Политика экспансии в Италии не была успешной до Виктора Амадея, который как-то сказал своему сыну и наследнику, Карлу Эммануилу III, что «Италия похожа на артишок, ее надо есть лист за листом». Филипп V все прекрасно понимал, недаром его первая жена была дочерью Виктора Амадея, и он также с недоверием относился к тесной связи Савойского дома с Великобританией.

Так или иначе, Карл Эммануил не поддержал план д’Аржансона, что привело в 1746 году к австрийскому захвату Асти, Казале и Милана и к австро-сардинской победе под Пьяченцей – еще одному из важнейших сражений столетия, о котором сейчас почти не помнят. Однако австрийцы так и не смогли изгнать Карла VII из Неаполя. Более того, в 1746 году им самим пришлось уйти из Генуи под натиском народного восстания и вернуть город уже так и не удалось. Этот мятеж породил целое партизанское движение среди местных крестьян и рабочих. Даже священники учились держать оружие в руках, а женщины помогали в строительстве фортификационных сооружений. Пыл, проявленный в ходе этого восстания, также незаслуженно забыт историками, поскольку его конечно же затмило начавшееся веком позже Рисорджименто. В целом история Генуи малоизвестна за пределами Италии.

Роль британцев в этой войне в основном сводилась к маневрам военно-морского флота. В 1742 и 1743 годах они с переменным успехом обороняли Ниццу, бывшую на тот момент частью владений Карла Эммануила, а в 1744 году снабжали австрийскую армию, действующую к югу от Рима, а также помешали Франции и Испании отправить войска в Италию морским путем. В 1746 году британский флот помог австрийцам и сардинцам завоевать Геную и вернуть Ниццу. Английские военные корабли также перевозили сардинские войска для поддержки корсиканского восстания против генуэзского владычества и, когда Генуя восстала, помогали в блокаде. Несмотря на сопротивление Австрии, Карл Эммануил, в соответствии со Вторым Ахенским мирным договором (1748), получил земли, которые ранее уступил при заключении договора в Вормсе (кроме Пьяченцы), в то время как дон Филипп получил Парму, Пьяченцу и Гвасталлу. Таким образом, в Италии была создана новая область и новая династия Бурбонов, хотя и не такая влиятельная, как в Неаполе и на Сицилии.

Как показал пример Генуи в 1746–1748 годах, итальянцев действительно волновали политические игры великих держав. Часто реакцией на это был местный патриотизм. На Сицилии и в Неаполе не поддерживали ни Австрию, ни Савойю – Пьемонт. При этом существовала близость с Испанией, особенно с ее культурой. Мир могущественных святых-покровителей и народного благочестия продолжал существовать в Испании и Южной Италии, но витало в воздухе и предвкушение будущих перемен.

Экономика и общество

Британские путешественники тех времен были не в восторге от итальянских методов управления и, в частности, от отдельных правителей. Так, Ричард Крид описал Франческо, герцога Пармского (пр. 1678–1727), как «крайне важного господина. Все его подчиненные для него наподобие рабов, которые платят по всякому его требованию». А вот как он изобразил герцога Мантуи:

Фердинандо Карло Гонзага [пр. 1665–1707] – человек очень простой. Каждый день он ездит по городу в легкой коляске с одним лакеем; ему около пятидесяти лет, но он сохранил приятную наружность. У него имеется не менее восьмидесяти дам, которых он содержит; они исполняют ему оперы; все они красивы, и все поют или танцуют; у него в городе около 70 детей; но никого нет от герцогини; взимает и собирает деньги он, когда пожелает; тратит все на себя, потому что у него нет наследников.

А Уильям Милдмэй писал о Джованни Гастоне (пр. 1723–1737), последнем герцоге Тосканы из рода Медичи, как о человеке, любившем наблюдать за половыми сношениями, особенно между мужчинами, в то время как сам был немощен из-за пьянства.

Экономика имела большее значение для населения, но определить общие тенденции не так-то просто. Население, безусловно, росло, причем существенно по сравнению с XVII веком, а это и открывало новые возможности, и создавало новые трудности. В то время как население Венеции в течение столетия оставалось неизменным (около 137 000 человек), население Турина выросло от 44 000 до 92 000, Сицилии – от 1 до 1,5 миллиона человек. Население Неаполитанского королевства удвоилось и превысило 5 миллионов человек, а население Италии в целом выросло от 13 до 17 миллионов человек.

Относительный экономический спад наиболее заметно проявился в проникновении в Средиземноморье иностранных товаров и торговцев (преимущественно английских и голландских), которые извлекли выгоду из присвоения тосканскому Ливорно в 1675 году статуса свободного порта. Англичане, уже в течение долгого времени выступавшие в качестве брокеров в Венеции, ударили по ее перевалочной торговле с турками.

При этом исследования, посвященные состоянию Ломбардии и Венето в XVII веке, а также венецианской торговле, промышленности и сельскому хозяйству в XVIII веке, выявили значительную экономическую жизнеспособность, приспосабливаемость и тенденции роста. Как всегда, сыграли роль определенные обстоятельства. Так, в Ломбардии, плодородном сельскохозяйственном регионе, с 1730-х годов стало развиваться выращивание риса, и связано это было, с одной стороны, с практикой аренды земель, а с другой – с тем, что у региона хватало средств для обеспечения необходимой ирригации. Во второй половине XVIII столетия в сфере сельского хозяйства Ломбардия опережала всех: экспортировались рис, шелк, сыры и сливочное масло, хотя ирригация для рисоводства требовала соответствующей обеспеченности водой. В Венето же развивалось выращивание маиса. Апулия и Калабрия экспортировали оливковое масло. Большие доходы приносило виноделие, которым в XVIII веке начали заниматься и во Фриули.

Однако о перспективах развития говорить не приходилось, ведь использовались только традиционные методы, экстенсивное возделывание, а новые технологии до Италии не доходили. Лишь в Ломбардии комплексное хозяйство приносило плоды: скот давал навоз (которым удобряли земли) и молоко. Новый корнеплод – картофель – интереса не вызывал. Старые проблемы – суровые географические условия, смытая почва, нехватка воды, трудности в обеспечении коммуникации – никуда не делись. В Англии и Нидерландах, к примеру, все складывалось с точностью наоборот. В Тоскане вскопать почву плугом было практически невозможно – приходилось использовать лопаты. В тосканском городке Альтопашо в период с 1700 по 1749 год средний возраст замужества вырос от 21,5 до 24,17 лет, а число детей на супружескую пару уменьшилось. Связано это было, по всей вероятности, с уменьшением доходов, вызванным падением цен на пшеницу.

Голод увеличивал смертность среди населения. Так, в 1709 году в Бари, Флоренции и Палермо, а в 1764 – м в Неаполитанском королевстве этот показатель резко возрос. В 1769 году Фердинандо Галиани (1728–1787) выступил с резкой критикой свободной торговли зерном, из-за которой, как он верно указывал, города обогащались за счет деревень. Голод, безусловно, высветил недееспособность систем социального и продовольственного обеспечения. К тому же голод 1764–1768 годов, скорее всего, стал одной из причин эпидемии лихорадки, ударившей по Центральной Италии в 1767 году. В 1773 году в Палермо и в 1790 году во Флоренции голод привел к мятежам. Плохие урожаи отрицательно сказывались на экономике в целом. Рост населения Италии второй половины столетия поставил проблему обеспечения зерном особенно остро.

Перед лицом всех этих бедствий люди обратились к Церкви. Папа Климент XIII (1758–1769) решил бороться с голодом массовыми молебнами и ритуалами. В 1765 году во Флоренции всеобщая молитва должна была продолжаться до тех пор, пока не вернется хорошая погода. Нечто подобное было организовано и в Милане в 1765 и 1766 годах. В апреле 1769 года в Террачина для улучшения погоды к пастве был вынесен чудотворный образ Богородицы, а в 1755 году в Венето для этих же целей для всеобщего поклонения была вынесена ее статуя.

Основной причиной роста производительности было увеличение площадей возделываемых земель, начатое в середине XVIII века. Хотя во второй половине столетия торговое земледелие было распространено уже по всей Италии, натуральное хозяйство все еще продолжало существовать. На юге Италии таким образом выращивалось зерно, которое сбывалось на местных рынках. На росте цен на зерно паразитировала аристократия, покрывая городские расходы сельскими деньгами. Дипломат и ученый Доменико Караччоло, вице-король Сицилии с 1781 по 1786 год, в жалком состоянии сельского хозяйства винил именно местную аристократию. Новые технологии и способы ведения хозяйства принимались в Италии – особенно на юге – с большой неохотой.

Неспособность сравниться с Англией, Каталонией и Нидерландами в развитии более производительной аграрной экономики не была вызвана недостатком усилий. Француз Гийом дю Тийо, талантливый министр герцогства Пармского, в 1760-х годах поощрял выращивание конопли, льна, эспарцета, картофеля, шелковицы и виноградной лозы, а также развитие животноводства и выделял средства для опубликования работ по пчеловодству. В 1780-х годах калабрийский аристократ Доменико Гримальди потребовал государственной ссуды на приобретение новых прессов для производства оливкового масла и предложил королю назначить инструкторов для поездок по сельской местности с целью обучения их использованию. Однако воплощать в жизнь новые идеи было непросто. Мелкие землевладельцы интереса не проявляли, отчасти из-за отсутствия семейной преемственности, как в Каталонии и отчасти Нидерландах. Еще одной альтернативой была распространенная в Англии практика регулярного возобновления договоров аренды. Однако аристократия процветала. Правительства получали свои доходы от налогообложения сельских провинций, но мало что делали для повышения этого дохода. В более общем плане наблюдалось отсутствие желания что-то менять среди представителей всех социальных групп.

В качестве примера изменений можно было отметить умеренное расширение внутреннего производства в сельской местности, при этом производство шелка и шерсти оставалось основной отраслью промышленности на большей части территории страны. Если же говорить о более общих изменениях, то, например, генуэзские купцы начали строить мануфактуры по производству бархата, создав рабочие места жителям сельской местности и, в частности, женщинам.

Появились протофабрики. В городе Комо в Ломбардии в 1769 году было 25 предприятий по производству шерстяных изделий с общим количеством рабочих 180 человек, 155 предприятий по производству других тканей, на которых трудилось около 2000 человек, четыре красильных цеха (78 человек), три кожевенных цеха (80 человек), четыре мыловарни (23 человека), 2 шляпные мастерские (12 человек), 20 ткацких станков для хлопчатобумажных изделий и 120 ткацких станков для вязания чулок. В соседнем Локко в 1774 году на шелкопрядении работали 500 женщин, а в том же году в городе Белладжо на озере Комо было шесть мыловарен и работало семь ткацких станков для трикотажа. В Верхнем Венето некоторые секторы текстильной промышленности перешли от ручного труда к более централизованному механизированному производству на мануфактурах.

Однако большая часть итальянской промышленности столкнулась со слабостью внутреннего рынка, нехваткой капитала, плохими коммуникациями, активной иностранной конкуренцией и отсталостью технологий. В Ломбардии в 1767 году только 1,5 % населения составляли рабочие, что намного ниже, чем в Англии, хотя о точных данных говорить не приходится. Наряду с промышленным развитием в одних областях произошла деиндустриализация в других, например в Болонье.

В стихах

В 1729 году английский дипломат лорд Джон Херви написал об Италии следующие строки:

По всей Италии, увы, Царят гордыня и нужда, Да суеверие молвы, Распад, унынье и вражда. Тираны сеют разоренье, Страна богата, люди же бедны, Пустуют города, не вспахана земля, В заплатках платье, животы пусты. Дворян величие убого: Дворцы у них роскошны, но Казна пуста, зато гордыни много. Искусства многие забыты, И не исправишь, что разбито. Святых же много – рождены нуждою: Когда работы нет – чего бы не молиться, А нет еды – чего бы не поститься![4]

Коммуникации

К 80-м годам уже начали ощущаться перемены. Коммуникации улучшились, хотя в целом и оставались на низком уровне. В 1748 году более пятисот рабочих были заняты на строительстве новой дороги из Болоньи во Флоренцию, которая, как надеялись, поспособствует развитию торговли между Ломбардией и Тосканой. В 1770-х годах строительством дорог занялось неаполитанское правительство. На севере, в южной части Альп, в 1780-х годах появился первый перевал для колесного транспорта – Кол-ди-Тенда. Теперь добраться из Пьемонта в Ниццу стало значительно проще. Строили его семнадцать лет.

Тем не менее рельеф местности на большей части Италии продолжал создавать серьезные препятствия для дорожного и речного сообщения, и так продолжалось вплоть до 1960-х годов, когда начали строиться автомагистрали с применением смелых инженерных решений. Из-за гористого рельефа потребность в тягловых животных была высока, а скорость ограниченна. Дороги были скверными, путешествия – долгими и непредсказуемыми. Критически настроенный британский мемуарист писал в 1772 году:

Дорога от Неаполя вплоть до Барлетты достаточно хороша, ввиду чего простым людям велено пользоваться дорогой из Неаполя на Рим, направляясь на свадьбу Его Величества; короли в здешней местности – не народные короли, но народы зато полностью принадлежат королю.

На юге дороги были настолько плохи, что перевозить оливковое масло было проще по морю. В 1766 году правительство Тосканы посчитало, что перемещение товаров по суше из Пеши в Альтопашио стоит столько же, сколько и по морскому маршруту из Альтопашио в Ливорно, который в шесть раз длиннее. Несмотря на то что в 1777 году рядом с Миланом на реке Адда был открыт канал Навильо Мартезана, в Северной Италии не произошло значительного расширения системы каналов. Исключением стали венецианские владения, где с XV века до присоединения к Австрии в 1790-х годах сеть каналов была встроена в речную систему. Большая часть Италии для рытья каналов была непригодна.

Интеллектуальная жизнь

Интеллектуальная жизнь в тот период была, но многое зависело от конкретных интеллектуальных традиций и политических и культурных обстоятельств. Центрами Просвещения были Неаполь, Милан, Тоскана, а в конце XVIII века к ним присоединились Модена и Парма. Меньший интерес к новым интеллектуальным идеям проявляли в Папской области, Генуе, Тоскане (при последних Медичи) и Савойе – Пьемонте. В 1737 году папа Климент XII (1730–1740) пытался помешать возведению усыпальницы для Галилея во флорентийской церкви Санта-Кроче. В 1759 году Климент XIII (1758–1769) осудил деятельность французских энциклопедистов. Выдающейся фигурой того времени был Джамбаттиста Вико (1668–1744), профессор риторики в Неаполитанском университете, который в своем труде Scienza Nuova («Новая наука», 1725) описал историческую эволюцию человеческих обществ. Он до сих пор считается основоположником современного понимания истории как научной дисциплины.

Занятия наукой порождали как рациональные, так и самые невероятные теории. Профессор медицины Болонского университета Марчелло Мальпиги (1628–1694), известный как создатель микроскопической анатомии, считал, что все люди изначально были белыми, но грешники стали черными. Бернард Альбинус (1697–1770) в 1737 году заявил, что у негров черная желчь. Священник и натуралист Ладзаро Спалланцани (1729–1799) в 1760 году опроверг экспериментальные доказательства теории спонтанного зарождения, то есть идеи о том, что неживая материя может ожить. Он продолжал исследования графа Франческо Реди, который подтвердил эти предположения на примере рождения мух из гниющего мяса. Спалланцани доказал, что бактерии не могут развиваться спонтанно и, таким образом, спонтанное зарождение вообще невозможно. Он также изучал кровообращение, деятельность сердца и пищеварение. В Неаполе Раймондо де Сангро, князь Сан-Северо, экспериментировал с бальзамированием и изучал человеческое тело. Результаты его изысканий отражены в удивительно реалистичных скульптурах, которые находятся в капелле Сан-Северо. Джузеппе Луиджи (более известный как Жозеф Луи) Лагранж, родившийся в Турине в 1736 году, стал важной фигурой в истории математики.

Были и более ценные теории, но не всегда легко применимые на практике. В 1776 году Марсилио Ландриани (1751–1815), чиновник из Ломбардии, предложивший практику эвдиометрии (изучение качества воздуха), был назначен на кафедру физики в Милане, и его исследование было признано полезным для изучения общественного здравоохранения. На практике же в то время измерить какие-либо свойства воздуха было невозможно. Тогда еще не догадывались о взаимосвязи между санитарным состоянием воздуха и его пригодностью для дыхания, которую можно было проверить, оценив количество кислорода в образцах. В результате от эвдиометрии отказались.

Благодаря научным изданиям венецианца, графа Франческо Альгаротти (1712–1764), в Италии распространились идеи сэра Исаака Ньютона. Позже итальянцы всерьез займутся исследованием электрических явлений. В 1791 году Луиджи Гальвани (1737–1798) опубликовал результаты экспериментов, которые начались с его наблюдений за воздействием электричества на мышцы лягушачьей лапки в 1780 году. Он выдвинул теорию «животного электричества», в соответствии с которой электричество становится неотъемлемой частью тканей животных. Эта теория была отвергнута Алессандро Вольта (1745–1827), бывшим профессором физики в Университете Павии с 1779 года, изобретателем первого в мире химического источника тока и сухого элемента батареи.

Государства же по-разному относились к необходимости политических реформ. Папская область была наиболее отсталой: население было неграмотным, повсюду бродили безработные попрошайки, и подобная картина сохранялась вплоть до XIX века. Однако совсем по-иному все обстояло, например, в Ломбардии, Парме и Тоскане. При этом в Парме в 1771 году был отстранен от государственной службы Тийо, что отчасти объяснялось противодействием реформам.

В 1771 году Уильям, 2-й граф Шелберн, отметил, что «образованные люди от города к городу передают вас на попечение, как раньше от монастыря к монастырю». Обычно интеллектуальная элита собиралась в «академиях», своего рода культурных клубах, где обсуждались самые разные вопросы. В тот период зародилась археология: так, в Тоскане крупнейшим специалистом считался Джованни Лами. В политике самой передовой группой были все причастные к миланской газете Il Caffe. Это были граф Пьетро Верри, его младший брат Алессандро, а также маркиз Чезаре Беккариа, автор знаменитого памфлета, осуждающего пытки и смертную казнь, приведшего в итоге к упразднению того и другого великим герцогом Леопольдом Тосканским, повлиявшего, как говорят, и на американских «отцов-основателей». Среди литературных деятелей следует назвать Лоренцо да Понте (1749–1838) и Пьетро Метастазио (1698–1782), который писал оперные либретто, в то время как венецианский адвокат Карло Гольдони стал знаменит как автор популярных комедий, а пьемонтский граф Витторио Альфьери возродил на сцене стиль классической трагедии.

Во многих работах по истории Италии реформы описаны как процесс сугубо светский, хотя многое определялось различными переменами внутри института Церкви. Ситуация варьировалась от государства к государству, но главным вопросом было, как правило, стремление правительства избежать вмешательства Церкви в свои дела и ограничить ее влияние. Правительства хотели, чтобы Церковь управляла вопросами совести, а остальным должны заниматься государственные лица, которые были католиками. Это в свое время привело к конфликту между Венецией и Римом в 1611 году. В XVIII же веке произошло первое столкновение между Турином и Римом по поводу Сицилии. Это называлось юрисдикционализмом, то есть четким размежеванием юрисдикций Церкви и государства, и первым его поборником был Пьетро Джанноне, неаполитанский юрист, который в 1727 году описал историю развития гражданского законодательства в Неаполе. Работа эта вошла в свод запрещенных книг, поскольку в ней утверждалось, что церковные суды пользуются чрезмерной властью, никак не основанной на законе. Эти идеи, не будучи принятыми официально, приветствовались почти всеми итальянскими правителями.

Оставил заметный след в истории культуры и Лудовико Антонио Муратори (1672–1750), а также его ученики. В своем труде Della Regolata Divozione dei Cristiani («Об организованном благочестии христиан», 1747) он призывал к упрощению обрядов, критиковал папство и барочную набожность, а также ратовал за всеобщее образование. В юности он был простым пастухом, но с раннего возраста выделялся умом и талантом, поступил в школу, потом стал священником и библиотекарем герцога Модены. Написал историю Италии от падения Римской империи до 1749 года. Его мысли были созвучны идеям так называемых дзеланти, группы кардиналов, выступавших против светского влияния на Церковь.

В 1760-х годах разделяемые выступающими против папских притязаний правителями и министрами идеи реформ распространились по Неаполю и Парме. Кроме того, реформистские епископы и священники имели влияние в Ломбардии в 1770-х и 1780-х годах, когда правительство ограничило права папства и монастырей, упразднило товарищества и церковные суды, а также постановило, что в будущем все приходские священники должны учиться в семинарии Павии, реорганизованной в соответствии с реформистскими идеями. Император Иосиф II (пр. 1765–1790), владевший Миланом, в 1784 году лично вручил золотые медали ведущим реформаторам. В Тоскане брат Иосифа, великий герцог Леопольд, поддерживал реформы Сципионе де Риччи, епископа Пистойи и Прато, отчасти потому, что видел в этом способ усилить государственную власть сравнимо с властью Церкви. Тем не менее попытка упростить литургическую практику, реорганизовать Церковь, чтобы увеличить власть приходских священников и ослабить монашество, привела в 1787 году к оппозиции со стороны большинства тосканских епископов и к беспорядкам в Прато. Леопольд был вынужден отступить.

Многие монашеские ордена – в частности, францисканцы и доминиканцы – выступали за упразднение иезуитов, долгое время считавшихся агентами папства. В 1764 году орден иезуитов был ликвидирован во Франции, в 1767 году – в Испании и Неаполе, а в 1768 году – в Парме. Климент XIII (1758–1769) пытался защитить иезуитов, но его преемник, Климент XIV (1769–1774), был буквально затравлен Бурбонами, которые взяли под контроль папские анклавы в Авиньоне во Франции и в Беневенто в Неаполитанском королевстве и окончательно упразднили орден в 1773 году. События эти стали отражением падения престижа папства, которое, ко всему прочему, в 1742 году уступило в некоторых вопросах юрисдикции Савойе – Пьемонту. Кроме того, светские власти взяли на себя контроль над цензурой в Тоскане в 1743 году и в Ломбардии в 1768 году.

Искусство

С культурной точки зрения Италия уже не занимала того центрального места, которое имела в XVI веке, но в сфере искусства и музыки продолжала играть важную роль. Основными покровителями деятелей искусств по-прежнему оставались правители. Сицилийский архитектор Филиппо Юварра (1678–1736), привезенный в Турин в 1714 году Виктором Амадеем II, перестроил дворцы Венария Реале и Риволи, внес дополнения в королевский дворец в Турине, а в период с 1729 по 1733 год в Ступиниги, за пределами столицы, построил для Виктора Амадея дворец для отдыха и охотничью резиденцию. После того как в Неаполе появился королевский двор, в 1752 году архитектор Луиджи Ванвителли построил в Казерте новый загородный дворец.

Помимо строительства новых дворцов, монархи перестраивали и старые, а изменения отражали новые стилистические веяния. Для матери Виктора Амадея Юварра создал в Палаццо Мадама в Турине великолепный фасад с величественной парадной лестницей (1718). Правители, стремящиеся украсить свои дворцы, покровительствовали разным искусствам, включая пейзажное садоводство, живопись и ювелирное мастерство.

В 1737 году в Неаполе был открыт первый королевский оперный театр «Сан-Карло». Он вмещал более 1300 человек. В 1740 году в Турине Карлом Эммануилом III был открыт театр «Реджо». Оперы в нем исполнялись только для двора и привилегированных лиц. В отличие от этого открытый в 1778 году в Милане оперный театр «Ла Скала» мог вместить 3600 человек.

Богатые дворяне также покровительствовали архитекторам, живописцам и музыкантам. Меценаты, как правило, определяли предмет произведения и зачастую даже высказывали пожелания относительно его композиции. Граф Никкола Лоски, заказавший в 1734 году Джамбаттисте Тьеполо (1696–1770) украсить фресками свою виллу недалеко от Виченцы, пожелал получить серию дидактико-аллегорических изображений. В Венеции создатели жанра «ведута», в частности Джованни Каналетто, Бернардо Беллотто, Франческо Гарди и Джованни Паннини, использовали камеру-обскуру, а также холодные цвета. Они продавали свои полотна тем, кто испытывал ностальгию по былой Италии.

Искусство занималось и религиозной тематикой, во многом потому, что Церковь щедро платила. Например, Пьер Сюблейра (1699–1749), французский живописец, живший с 1728 года в Италии, в основном в Риме, находился под покровительством исключительно пап, кардиналов и религиозных орденов. Его самое известное произведение, «Месса Святого Василия», была заказана папой для собора Святого Петра. Помпео Батони (1708–1787), наиболее известный своими портретами путешественников, особенно британских, также написал много алтарных картин, в том числе «Падение Симона-мага». Многие священнослужители, такие как папа Климент XII и Джузеппе Мартелли, архиепископ Флоренции, были крупнейшими меценатами.

Религия также питала и музыку: произведения писались на библейские сюжеты, а церкви были центрами обучения и трудоустройства для многих музыкантов. Алессандро Скарлатти (1660–1725), один из основателей Неаполитанской оперной школы, в 1703 году написал музыку для ежегодного Праздника Богоматери Кармельской в церкви Санта-Мария-ин-Монтесанто в Риме, а в 1707 году он стал хормейстером в Санта-Мария-Маджоре. Его сын, Доменико, очень талантливый и известный композитор, работал в Италии и Испании, как и Луиджи Боккерини.

Италия и художественный космополитизм

В XVII и XVIII веках Италия была центром художественного космополитизма. В Европе на уровне элиты существовала культура, которая была космополитической – тематически, стилистически и с точки зрения художников и исполнителей. Космополитизму способствовали путешествия, патронаж, роль культурных посредников и практика заимствования. Большинство крупных французских художников провели некоторое время во Французской академии в Риме. Нюрнбергский художник Карл Тушер (1705–1751) работал в Италии с 1728 по 1741 год, затем отправился в Лондон, а потом стал придворным художником в Копенгагене. Итальянские деятели искусств служили при разных европейских дворах, в том числе в Дрездене, Мадриде и Мюнхене. Джамбаттиста Тьеполо писал в Мадриде и Вюрцбурге. Итальянское влияние было самым сильным в области живописи, архитектуры и музыки, но слабее заметно в области литературы. Италия «поставляла» много художников, а также дарила вдохновение тем, кто приезжал туда заниматься искусством из других стран.

Значительные изменения произошли также в стиле и технике игры. Стоит назвать такие имена, как Арканджело Корелли, Антонио Вивальди и Джузеппе Тартини. А около 1709 года Бартоломео Кристофори изобрел фортепиано. Итальянский стиль оказывал глубокое влияние на европейскую музыку. Гендель приехал в Италию в раннем возрасте, знал Корелли, соперничал с Алессандро Скарлатти в Риме и создал множество опер и кантат как для Церкви, так и для мирян. Затем он перевез итальянскую оперу и многих итальянских певцов в Великобританию. Музыку Вивальди тщательно изучал Иоганн Себастьян Бах.

Стабильность

Напряженность, вызванная переменами, не привела к конфликтам, и после Ахенского мира 1748 года Италия переживала долгий период мира и территориальной стабильности, примерно как после Лодийского мира в 1454 году. Эта стабильность покоилась на союзе, заключенном между Австрией и Испанией. В результате экспансионистские устремления Пьемонта были фактически сведены на нет: никакая власть не поддержала бы планы Савойи – Пьемонта по захвату у Генуи территорий на лигурийском побережье. Корсика была куплена Францией у Генуи в 1768 году, о чем герцог Савойи – Пьемонта сожалел, но ничего не мог поделать, отчасти потому, что его не захотела поддерживать Великобритания. Широкомасштабное народное восстание на Корсике было подавлено французами в 1769 году, что обеспечило определенную преемственность французской политике в Италии. Именно поэтому Наполеон родился французским, а не генуэзским подданным. Не было никаких признаков того, что общая ситуация изменится. Италия выглядела стабильной как система отдельных государств, не имеющих ничего общего с политической точки зрения, хотя общими были религия, язык и отчасти культура.

7. Великая французская революция и правление Наполеона Бонапарта. 1789–1815

Для жителей Турина 1789 год был неудачным: по данным переписи населения, в этом году смертность превысила рождаемость на 55 %, отчасти из-за эпидемии кори. Население города сильно сократилось, несмотря на приток приезжих из провинций. В этот год в городской приют поступило более 500 детей – родители либо умерли, либо не имели возможности их растить. Правительство столкнулось с традиционными трудностями. Несмотря на принятое в 1775 году законодательство, многочисленные случаи злоупотребления должностными обязанностями в управлении собственностью города вынудили правительство для решения данной проблемы учредить орган местного самоуправления.

Виктор Амадей III, опасаясь возобновления французской экспансии в 1789–1792 годах, занялся решением военных вопросов. Из-за подобной активности сардинского короля в 1790 году Генуэзская республика стала опасаться нападения, которого, впрочем, не последовало. Проявились первые признаки того, что устоявшийся порядок вещей скоро нарушится. Летом 1790 года на землях Карла Альберта, принца Кариньянского, около Турина крестьяне бунтовали против тяжелого налогового гнета, правительство проводило массовые аресты за публичные обсуждения политики и резкого сокращения списка разрешенных газет. Подобные меры уже никого не удивляли: Турин всегда обладал дурной славой города, находящегося под гнетом цензуры, пресекавшей любую свободу слова на корню. Несмотря на всю строгость принятых мер, ни одна из них не смогла оградить Турин, равно как и всю страну, от влияния Великой французской революции.

Образ Италии

Известной британской романистке Анне Радклиф (1764–1823) удалось создать один из самых ярких образов Италии, несмотря на то что писательница в стране так и не побывала. Героиня ее известного романа «Удольфские тайны» приезжает в Италию. Продолжение романа, «Итальянец, или Тайна одной исповеди», снискало признание в Англии и было сразу же переведено на французский язык. Роман повествует о плененной главной героине Эмилии, при этом сюжет разворачивается на фоне великолепного, благородного и в то же время мрачного итальянского пейзажа. Приведем цитату:

Когда жара несколько спала и день стал клониться к вечеру, экипаж въехал в длинное темное ущелье, в конце которого, словно в телескопе, Эллена увидела ярко освещенную косыми лучами заходящего солнца равнину. В конце ущелья бурный горный поток, срываясь с высокой скалы, стремительно падал вниз, разбиваясь в вечернем воздухе на тысячи искрящихся пылинок, а далее вновь устремлялся к другому порогу, чтобы и с него с грохотом обрушиться вниз, пока наконец не вырвется на просторы широкого ложа на дне ущелья, где покатит свои воды дальше. Узкая дорога, вырубленная в скале, петляя, шла вдоль русла реки, все выше поднимаясь в горы, и порой она казалась подвешенной над бурным потоком. Эллена, не испытывая никакого страха, смотрела вниз на бурлящие воды и испугалась лишь тогда, когда увидела впереди утлый мосток, переброшенный через ущелье. Он, с его тонкими перилами, был словно подвешен в воздухе под самыми облаками. Когда экипаж пересекал его, Эллена, сжавшись от страха, почти забыла о всех своих невзгодах.

Разразившаяся в 1792 году война с Австрией, последующее свержение Людовика XVI и вторжение Франции на территорию Северной Италии ознаменовали собой конец мирного периода со стабильной экономикой. В Италии политические и социальные напряжения были и до начала революции во Франции, однако далеко не такого масштаба. Недовольство населения стало уже чем-то обыденным. Например, в 1780-х годах папский легат в Болонье кардинал Иньяцо Бонкомпаньи вызвал недовольство местной знати тем, что ввел в город папские войска и привнес изменения в управление городом. В 1769–1771 годах в венецианском городе Каподистрия мелкой олигархией при поддержке недовольной знати была организована якобы «народная» попытка добиться мест в совете. Однако вследствие жесткого вмешательства венецианского правительства она потерпела неудачу. В Пьемонте укрепившаяся олигархия оставалась относительно однородной в своих настроениях.

Существовали определенные группы, пытавшиеся добраться до власти, при этом в 1790-х годах некоторые из них хотели обратиться за помощью к Франции, однако все они были немногочисленны и широкой поддержки недовольных масс не снискали. В Пьемонте не принадлежавшие к благородному сословию горожане в течение XVIII века постепенно расширили свои земельные владения, однако это не вызвало недовольства в социально-рыночной экономике. В 1723 году Виктор Амадей II забрал все феодальные земли у дворян, которые не могли доказать право собственности, затем продал и земли, и дворянские титулы зажиточному среднему классу, создав тем самым новую аристократию, имевшую больший опыт в торговле. Тем не менее в 1792 году английский посол в Савойе и Пьемонте, писал из Турина:

Беда в том, что в Италии существует всего два сословия общества: члены королевского двора вместе со знатью и буржуазия. При этом пропасть между ними столь велика, что каждая из сторон уже давно недовольна другой, обстановка сильно накалена. К сожалению, нет никаких признаков появления посредников, которые бы создали из двух сословий новое гармоничное общество, подобное нашему.

В контексте социальной напряженности также важно отметить монархические движения, направленные против радикализма и французских революционных настроений. Монархисты заручились широкой поддержкой в Италии в 1790-х, особенно в Неаполе в 1794 и 1799 годах.

В сентябре 1792 года Франция захватила Савойю и Ниццу. Численный перевес французских войск и неготовность второй стороны к войне привели к тому, что савойские войска в спешке отступали из всех альпийских регионов в направлении Пьемонта. Виктор Амадей III прибег к помощи австрийцев, однако уже в ноябре Франция все-таки захватила Савойю. Угроза нависла над Пьемонтом и Миланом.

Нейтральные стороны, такие как Генуя, находились в постоянном страхе под давлением все возрастающих требований участников войны: итальянские правители отчаянно искали помощи извне. В 1792 году папа Пий VI (1775–1799) для предотвращения нападения Франции обратился за помощью к Англии. Ожидая официального заявления о том, что все папские владения находятся под протекторатом Англии, папа также запросил поддержки у находящегося в Средиземном море британского флота. Британскому послу Тоскана показалась беззащитной и непокорной, при этом ее правитель, Фердинанд III (пр. 1790–1801), ждал британский флот также и в порту Ливорно. Неаполь выступил против Франции, однако в декабре 1792 года в порт прибыл куда более многочисленный французский флот. Под угрозой нападения правительство согласилось признать победу Франции и соблюдать нейтралитет. В 1792–1795 годах Франция сосредоточилась на военных кампаниях в бассейне Рейна и Нидерландах.

С середины 1790-х годов Наполеон начал привносить изменения в политику Италии. Будучи главнокомандующим французской армией в Италии, в 1796 году он отточил свои навыки военного искусства, став более уверенным в своих действиях и научившись быстро принимать решения, перебрасывать войска в нужное место и при необходимости пользоваться внутренними линиями. После победы Наполеона под Мондови (1796) из войны вышло Сардинское королевство. Громкие победы над австрийцами при Лоди (1796), Бассано (1796), Арколе (1796) и Риволи (1797) стали настоящим триумфом французов. Итальянские правители сдались, а в 1796 году Фердинанд III Тосканский официально признал Французскую республику.

Однако Франции было непросто закрепить изначальный успех. Жестокое разорение Ломбардии французскими войсками привело к восстанию местного населения, которое, впрочем, было жестко подавлено. Отчет Наполеона позволяет осознать крайнюю степень народного недовольства: «…Бунтующие толпы в Милане порвали флаг Франции и затоптали его ногами… 5 или 6 тысяч крестьян присоединились к восстанию в Павии». В качестве ответных мер Франция произвела массовые казни и аресты.

Наполеон продвинулся на 70 миль в сторону Вены, вынудив в 1797 году Австрию принять условия Леобенского договора. Австрия согласилась уступить Франции Милан в составе новой Циспаданской республики (государство-сателлит Французской республики), взамен получив регион Венето, при этом самой Венеции отходили Болонья, Феррара и Романья, которые были конфискованы Францией у папы ранее в том же году. Из большей части территорий Северной Италии Наполеон создал две республики – Циспаданскую и Лигурийскую, – при этом последняя почти совпадала с владениями Генуи. Столицей Циспаданской республики стал город Реджо-ди-Калабрия, а в качестве флага был избран небезызвестный триколор, впоследствии ставший национальным флагом Италии. После вхождения Ломбардии в состав республики она была переименована в Цизальпинскую республику. Данная модель ложной демократии впоследствии применялась в коммунистических государствах. Согласно принятой в 1797 году конституции, взрослое население мужского пола в целом было свободно, однако право голоса ограничивалось, при этом члены двух советов и главы республик назначались только Наполеоном.

Позднее, в 1797 году, согласно Кампо-Формийскому мирному договору, Австрия признала права Франции на Ионические острова и на Мантую. Австрия, в свою очередь, получала Венецию (которая отказалась от союза против Австрии), Венето, Далмацию и Истрию. Передача Австрии Венецианской республики положила конец ее исторической независимости, что вызвало порицание французов и особенно итальянских якобинцев (giacobini), увидевших в этом предательство революционных идеалов, которые, впрочем, неоднократно попирались в течение всей революции. На территории Италии Франция поощряла мародерство, «стратегическую» беспринципность, полномасштабную экспроприацию, равно как и захват папских владений в феврале 1798 года. В 1797 году папские солдаты осадили резиденцию французского посла в Риме: сами восставшие затем укрылись в ней. В последующей неразберихе был убит помощник посла, генерал Леонар Дюфо. Однако, учитывая тот факт, что Франция сама искала повод спровоцировать революционное восстание, ее политику вряд ли можно назвать образцовой. Захватив власть, Наполеон провозгласил становление Римской республики. Папа Пий VI отрекся от светской власти и был сослан в Сиену.

В 1798 году Фердинанд IV Неаполитанский (1759–1825), чья жена была сестрой королевы Франции, перешел на сторону антифранцузского лагеря. Силами своих войск он быстро отбил Рим, но в декабре этого же года французы оттеснили его в Неаполь, вынудив бежать в Палермо при помощи флота Горация Нельсона. Неаполь оказался на пути роялистов, наступающих французов, итальянских якобинцев и лаццарони (lazzaroni, люмпен-пролетарские элементы итальянского происхождения, поддерживающие революционные идеи). Прежде чем французы и якобинцы установили порядок, якобинцы и лаццарони устроили уличные беспорядки, унесшие жизни более 4 тысяч человек.

На территории Неаполитанского королевства Франция основала Партенопейскую республику в качестве еще одного государства-сателлита. Однако в Неаполе и практически по всей территории Италии росло недовольство новым правительством, которое компрометировало себя связью с вездесущей французской оккупацией, дорого обходившейся стране. В Неаполе новая республика ввела республиканские и атеистические празднования наряду со свободой вероисповедания. Партенопейская республика отказывалась принимать тех, кто когда-либо служил королю, и при этом не могла справиться с нехваткой хлеба и дров. Также посодействовали ослаблению региона и французские войска, продвигающиеся на север.

В результате под началом кардинала Фабрицио Диониджи Руффо было организовано сопротивление против роялистов. В январе 1799 года кардинал сформировал народное антиреспубликанское движение санфедизм (Santa Fede, «Святая вера»), в феврале высадился в Калабрии и выступил в сторону Неаполя. Параллельно с этим 32-тысячная русско-турецкая армия с экспедиционными войсками в количестве 40 человек захватила Корфу и прибыла на Адриатическое побережье Италии. Армия высадилась в Нижней Апулии, захватив города Таранто и Фоджа на севере и Авеллино, Ариано-Ирпино и Нолу на западе. В это же время Неаполю угрожали англо-сицилийские войска. 15 апреля 1799 года 500 сицилийско-неаполитанских роялистов вместе с британскими войсками высадились с британских кораблей, захватив город Кастелламаре-ди-Стабия. Вторая группа англо-сицилийских войск высадилась в Салерно, к югу от Неаполя (где в 1943 году высадились войска союзников), и подошла вплотную к городу, захватив по мере продвижения Виетри, Каву, Цитару, Пагани и Ночеру. Несмотря на то что французские войска храбро сражались с захватчиками, последовавший в мае захват островов Искьи и Прочиды завершил блокаду Неаполя, и 13 июня город был захвачен.

Во время восстания лаццарони в Неаполе погибло и пострадало много итальянских якобинцев. Установление нового порядка в городе в июне сопровождало 100 казней. Данная мера широко обсуждалась итальянцами, не в последнюю очередь потому, что она позволила наказать Бурбонов. Казненные к тому же были реформаторами. Куда меньше внимания уделялось десяткам тысяч итальянцев, погибших от рук французов.

Предвзятый подход к прошлому учит многому. Так, интервенция 1943 года не считается чем-то дурным, поскольку англо-американские войска поддерживали «правильные» стороны. И наоборот, русско-британская (а не французская) интервенция 1799 года рассматривается как «дурная», поскольку Рисорджименто ассоциируется с Францией, как и более поздние политические группы левого толка 1943–1946 годов, такие как Партия действий. Члены этой партии утверждали, что они – идейные потомки якобинцев, хотя не было ни одного доказательства тому, что идейное «влияние» последних было направлено против Неаполитанских Бурбонов, против которых выступил лишь Джузеппе Гарибальди в 1860 году.

В 1799 году в Неаполе была восстановлена монархия. Антифранцузские восстания вспыхивали и в других регионах, например в Пьемонте и Тоскане. Объединенные войска в 1799 году с помощью морской блокады Генуи британским флотом освободили некоторые территории от французских войск.

Однако в 1800 году Наполеон вернулся и наголову разбил австрийцев в битве при Маренго. В 1801 году Австрия и Франция заключили Люневильский мирный договор. Пьемонт и Ломбардия оставались под контролем Франции, Австрия сохраняла за собой Венецию и Венето. Тоскана была передана герцогу Пармскому в качестве компенсации Испании, отдавшей Франции Луизиану. Наполеон аннексировал Эльбу и Пьемонт в 1801 и 1802 годах соответственно.

В 1805 году Южная Италия вновь оказалась театром военных действий в Войне Третьей коалиции. Французы заняли часть Неаполитанского королевства, однако уже в ноябре 1805 года их вытеснили англо-русские войска. Они планировали защитить королевство, но население не оказывало им поддержки. Более того, события этого года оказали сильное влияние на дальнейшие события. Британский флот рассчитывал разбить объединенные силы Испании и Франции и освободить Неаполь, но Наполеон разбил Австрию и Россию при Аустерлице (на территории современной Чешской республики), тем самым парализовав новый режим в Южной Италии. Россия и Англия выводили свои войска, пока король Фердинанд пытался успокоить гнев Наполеона. Со всех сторон Италии приходилось отвечать на угрозы более могущественных врагов.

В 1806 году настоящим полем боя стала Калабрия. Крестьяне повсеместно выступали против войск и правительства. Французским войскам удалось подавить итальянский консерватизм в Калабрии путем жесткого насаждения нового порядка с помощью 48 000 солдат и карательных летучих бригад. Британцы, служившие в Италии в то время, отмечали, что Франция «была слишком жестока» по отношению к «вооруженному населению», у которого «не было оружия и боеприпасов в достаточном количестве».

Британская военная интервенция в Калабрию в 1806 году не смогла остановить боевые действия. Король Фердинанд бежал на Сицилию под защиту английского флота и гарнизона. Командующий английскими войсками лорд Уильям Бентинк установил на Сицилии британский конституционализм. Последовав примеру Фердинанда, Виктор Эммануил I (пр. 1802–1821) нашел пристанище на Сардинии.

Франция больше не насаждала республиканский строй. В 1806 году Наполеон вверил управление Неаполем своему брату Жозефу. В 1808 году Жозеф стал королем Испании, а бразды правления Неаполем перешли к самой младшей сестре Наполеона, Каролине, и Иоахиму Мюрату, его маршалу, главнокомандующему кавалерией и по совместительству мужу Каролины. Старшая из сестер, Элиза Бонапарт, стала княгиней Луккской в 1805 году и великой герцогиней Тосканской в 1809-м. Средняя сестра, Полина Бонапарт, получила титул герцогини Гвасталльской. Ее муж, князь Камилло Боргезе, стал генерал-губернатором французских департаментов на севере Италии.