Помоги проекту - поделись книгой:
Скоростной корабль на тридцати узлах, распустив белопенные «усы» у форштевня, изящно и легко уклонялся от взрывов бомб и снарядов и вел одновременно с этим убийственно-точный зенитный огонь из всех стволов. Огненные искристые трассеры вспарывали небо, находя очередную цель.
Глава 6
Огненная западня для асов Люфтваффе
Не менее героически сражался идущий рядом с «Балтийском» сторожевик «Снег». Три его 45-миллиметровые универсальные пушки и три пулемета «ДШК» не давали «Юнкерсам» прицельно отбомбиться по транспортам, а «Мессершмиттам» – безнаказанно расстреливать людей на палубах.
Сосредоточенным огнем зенитчики сторожевика уже сбили один бомбардировщик и один «Мессер», который решил пострелять по ним из пулеметов с бреющего полета. Так он и кувыркнулся в волны седой Балтики, наткнувшись на 12,7-миллиметровые трассеры.
«Сорокапятки» с их скорострельностью всего 20–25 выстрелов в минуту стреляли в основном ради успокоения нервов, но и их расчетам удалось все-таки подбить один «Юнкерс».
Помогали штатным зенитчикам огнем пулеметов «ДП-27» и другие матросы. «Дегтяревы-пехотные» с характерной «тарелкой» на 47 патронов над ствольной коробкой неплохо поработали над созданием сплошного заградительного огня.
Капитан сторожевика даже приказал поднять на максимальный угол возвышения оба 100-миллиметровых орудия – на носу и на корме, и открыть из них заградительный огонь по самолетам. В принципе, максимальный угол подъема ствола 85 градусов позволял стрелять по самолетам, но вот вручную разворачивать махину весом около 13 тонн было, мягко говоря, проблематично… Зато осколочно-фугасные снаряды с дистанционным взрывателем пригодились – небо оказалось усеяно серыми шапками разрывов…
Помогали команде «Снега» отбиваться от немецких самолетов и несколько сторожевиков, мобилизованных из гражданских буксиров и рыболовецких шхун. Вооружение у них совсем слабенькое: одна пушчонка-«сорокапятка» на носу и несколько пулеметов, чаще – обычного винтовочного калибра. Но вот великая сила организованности! Почувствовав жесткую руку морского офицера, их команды гораздо более уверенно отражали атаки немецких бомбардировщиков и низколетящих истребителей.
Рядом прошел глиссирующий торпедный катер типа «Г-5», похожий обводами корпуса на маленькую подводную лодку. Оба крупнокалиберных «ДШК» – на небольшой ходовой рубке, горбом выпирающие из гладкого, обтекаемого корпуса, и на носу – лупили, не переставая. Один из «Юнкерсов» на выходе из атаки неосторожно подставился под злую кинжальную очередь советского пулемета, которая «выпотрошила» самолету левый мотор. Оставляя за собой густой, масляно-черный хвост дыма, он потянул низко над водой на запад…
Виктор Чайка всмотрелся в монитор своего командирского пульта. Сейчас он переключился с цифровой карты местности с радарной разверткой, которую вывел ему компьютер, на видеокамеры внешнего обзора. Электронная оптика обладала высокой кратностью, и это позволяло эффективно вести визуальное наблюдение, не покидая ГКП корабля.
На данный момент Чайку беспокоила ситуация с транспортами, которые он вызвался защищать.
Тяжело груженные суда горели, получали повреждения, но все равно ползли вперед – в Кронштадт своим восьмиузловым ходом. На борту гражданских судов происходили совершенно разные ситуации – иногда героизм и самопожертвование шли рука об руку с откровенной подлостью и трусостью.
Например, транспорт «Казахстан» пострадал от прямого попадания фугасной авиабомбы в палубу. Судно загорелось. Старший из воинских начальников на борту – генерал-майор Зашихин – не только не принял никаких мер к организации тушения пожара и не пресек начавшуюся панику – он первым (!) трусливо покинул корабль на подошедшем к борту горящего транспорта катере и убрался куда подальше…
По свидетельству участников перехода, красноармейцы презрительно свистели вслед уходящему катеру генерала, размахивали винтовками и даже грозились труса пристрелить! А потом вместе с экипажем транспорта тушили пожар, черпая забортную воду даже собственными касками. И выстояли – потушили пожар. «Казахстан» выжил – в числе немногих невооруженных транспортов своим ходом пришел в Кронштадт. И трусливый генерал не смог посмотреть в глаза своим брошенным на произвол судьбы бойцам… Застрелился ли он – неизвестно. Вот только это был бы для него закономерный финал.
– Штурман, мы сейчас где? – спросил командир корабля.
– На траверзе острова Родшер, – ответил старший лейтенант Гравицкий, приглаживая смоляные «мушкетерские» усы и бородку.
Чайка глянул на часы: 13:15 – вот уже больше шести часов его корабль вел огонь по самолетам противника. «Хорошо, что взяли на борт дополнительный запас снарядов и патронов, – подумал Виктор. – Хотя сколько снарядов ни бери – все мало!»
– Старпом, проверить наличие боекомплекта у пулеметчиков, – это существенно волновало капитана-лейтенанта Чайку.
Даже экономя, при таком высоком темпе стрельбы БК явно надолго не хватит.
– Есть, – старший помощник Султанов, поправив каску и бронежилет, вышел из ходовой рубки.
Пулеметчики за «Кордами» и с обычным ПКМ работали сосредоточенно и четко. Первый азарт боя уже прошел, и стрелки действовали теперь более расчетливо. Машины смерти выпускали короткие кинжальные очереди, рассыпая дымящиеся гильзы из затворов. Блестящие латунные цилиндрики перекатывались под ногами. Лента за лентой уходили очень быстро. «Вторые номера» расчетов едва успевали подносить патроны.
По докладу старпома, у пулеметчиков оставалось менее половины запаса патронов.
Наличный боекомплект и запас топлива – вот что волновало капитан-лейтенанта Чайку. Смогут ли они продержаться до захода солнца? Как минимум, к тому времени нужно дойти до передовой позиции и сил обеспечения на острове Гогланд.
Но пока что караван транспортов продолжал «поход обреченных» из Таллина в Кронштадт. Первые, самые яростные атаки бомбардировщиков Люфтваффе были отбиты с большими для гитлеровцев потерями, после чего стало чуть полегче. Самолеты с черными крестами на крыльях уже не рисковали так нагло заходить на советские транспорты в атаку. Зенитчики-краснофлотцы заставили себя уважать.
На аэродроме в оккупированной Риге приземлялись один за другим «Юнкерсы» морской «Küstenfliegergruppe-806». Многие самолеты несли следы сильных повреждений: изрешеченные пулями крылья и фюзеляжи, дымящие и горящие моторы… Пара бомбардировщиков умудрилась на посадке подломить стойки шасси. Из побитых самолетов вытаскивали раненых и убитых членов экипажей…
Пятна крови из пробитых вен на взлетной полосе смешивались с пятнами масла и гидравлической жидкости из пробитых шлангов самолетов. Масштабы разгрома авиаподразделения Люфтваффе были сравнимы разве что с потерями в ходе авиационной кампании «Luftschlacht um England» – «Битвы за Британию» годом ранее.
– Zum Teufel Verflüchte russische Schweine! – К черту! Проклятые русские свиньи! – на чем свет стоит ругался Командующий летной группой «Ост-зее» оберст Вольфганг фон Вилд.
Русские зенитчики на кораблях сумели выбить уже более четверти всех участвовавших в авианалете самолетов: уничтожено 28 «Юнкерсов» и 5 «Мессершмиттов»! При этом чуть ли не каждый второй добравшийся до аэродрома самолет приносил пробоины в крыльях и в фюзеляже. Очень многие машины после вынужденной посадки восстановлению уже не подлежали.
Переполненные медицинские фургоны увозили раненых, добавляя работы военно-полевым хирургам. Техники на стоянках пытались в то же самое время хоть немного подлатать покалеченные зенитным огнем русских «Юнкерсы» и «Мессершмитты». И то и другое сделать получалось из рук вон плохо. Интенсивность авианалетов пришлось резко снизить, русский караван, несмотря на катастрофические потери первого дня и повреждения транспортов, ускользал.
– Подготовьте мой самолет, я лично возглавлю вылет!
– Яволь, герр оберст! Самолет давно готов к вылету.
Его личный «Юнкерс-88А-4» дожидался на стоянке. Его экипаж бездельничал, валяясь на стеганых утепленных чехлах от моторов. Увидев командира, все трое – штурман, стрелок-радист и воздушный стрелок – стали по стойке «смирно». Оберст фон Вилд надел поданный техником парашют, подтянул лямки и застегнул карабины замков. Экипаж занял места в самолете, оберст забрался в кабину, застегнул привязные ремни пилотского кресла и запустил двигатели. Лопасти винтов сначала левого, а потом и правого мотора слились в сверкающие полупрозрачные диски.
– Abheben! – На взлет!
Солнце уже садилось, когда девятка скоростных «Юнкерсов-88» появилась над караваном. К тому времени транспорты Советов уже подошли к острову Гогланд, отсюда уже начинался заключительный отрезок маршрута до их военно-морской базы в Кронштадте.
Оберст фон Вилд огляделся по сторонам: слева и справа держались, словно привязанные невидимыми нитями, «Юнкерсы-88» его ведомых. Хорошо идут! Как год назад – над Дюнкерком… Чуть выше патрулировала небо шестерка «Мессершмиттов-109». Их характерные желтые «носы» – капоты двигателей контрастно выделялись на фоне серо-зеленой раскраски на фюзеляже и на крыльях. Под прозрачным угловатым фонарем кабины нарисовано ярко-зеленое сердце, давшее неофициальное наименование этой истребительной эскадре.
Но присутствие истребителей прикрытия являлось лишь данью немецкой педантичности: русские самолеты – тупоносые истребители «Ratte»[4], практически не появлялись над конвоем гражданских транспортов. Они старались прикрывать исключительно крейсер и эсминцы, которые русские старались увести любой ценой для защиты Петербурга. Рациональное решение, ничего не скажешь, но именно это и позволило охотиться на неповоротливые гражданские теплоходы его асам… Хотя именно тут немецких пилотов подстерегала неожиданная опасность – оказывается, не все корабли эскорта ушли в Кронштадт.
Две девятки скоростных бомбардировщиков относительно быстро нагнали конвой, через остекление пола кабины оберст фон Вилд разглядел большой транспорт с двумя дымящими трубами. Он был ведущим первой девятки «Юнкерсов», и по нему будут строить заход на цель все остальные пилоты.
– Zum Angriff! – Атакуем! – Оберст отдал штурвал от себя, переводя самолет в пологое пикирование.
Лежащий у прицела штурман приник к бомбардировочному прицелу, положив ладонь на рычаг бомбосбрасывателя. Стрелки приготовились открыть огонь из хвостовых пулеметов на выходе из пикирования, хотели дополнительно угостить «Иванов» свинцом. В кабине завыла сирена, дополнительно нагоняя жути.
Пилот заметил, как снизу, от кораблей, потянулись тонкие строчки светящихся трассеров, а на палубах замелькали вспышки выстрелов. Он с удивлением отметил про себя за эти стремительные секунды атаки, что глупые «Иваны» отнюдь не растерялись.
– Bomben abwerfen! – Сброс бомб! – выкрикнул штурман, дергая за рычаг механизма.
«Юнкерс-88» ощутимо тряхнуло. Одновременно фон Вилд взял штурвал на себя, выводя самолет из атаки. Внезапно по глазам резанула яркая вспышка, словно от электросварки. Краем глаза он заметил ярко-оранжевую вспышку взрыва справа от себя. Что за дьявол?!!
– Klaus ist abgeschossen! – Клаус сбит! – истерично закричал стрелок-радист, который в деталях наблюдал эту страшную картину.
Снизу вдруг ударил ярчайший сноп огня, рассыпавшись по небу вспышками. Двухмоторный бомбардировщик попросту разорвало на куски в воздухе. Горящие и дымящиеся обломки огненным дождем посыпались в воду. Парашютов спасшегося экипажа нигде видно не было – да это и неудивительно. Их смерть оказалась молниеносной и неотвратимой!
Фон Вилд мгновенно завалил самолет на крыло и дал полный газ обоим двигателям, тело прижало к пилотскому креслу свинцовой перегрузкой. Но зато резким разворотом со снижением он сумел уйти из-под внезапного и страшного зенитного огня русских.
– Was ist passiert?! – Что произошло?!
Командир авиационной группы «Остзее» не понимал, что происходит. Но по радио сыпались доклады о сбитых и подбитых самолетах. Они уже потеряли три бомбардировщика – вместе с бедолагой Клаусом. Еще два были повреждены и уходили на запад, пуская дым из пробитых моторов. Истребительное прикрытие потеряло один «Мессершмитт», и то – потому, что они летели выше и сразу же ушли на восемь тысяч вверх.
В эфире раздавались жуткие вопли сгорающих заживо экипажей бомбардировщиков. Когда самолет срывается в беспорядочное падение, перегрузки нарастают мгновенно, и выпрыгнуть с парашютом становится практически невозможно. Тем более, что обреченную машину нужно покинуть в считаные секунды. Но и спасшихся немецких пилотов ждали две беды: уже довольно холодные в августе воды суровой Балтики и не менее суровые русские…
Ждать пощады от тех, кого всего несколько минут назад ты бомбил и расстреливал из пулеметов, было бы непростительной наивностью.
Оберст, продолжая пилотировать бомбардировщик, покосился на своего штурмана, все еще приникшего к прицелу на полу кабины справа от пилотского кресла.
– Эй, Отто, твою мать! Какого черта ты разлегся за бомбардировочным прицелом? Быстро вставай за пулемет! Ауффштейн!
Самолет тряхнуло, и штурман перевернулся на бок. Вместо лица у него было кровавое месиво. Капли крови выдувало воздушным потоком через пробоины в остеклении внизу кабины.
Оберст витиевато выругался, применив еще и изрядное количество русских слов и выражений.
– Jeder gewinnt 5000 Höhenmeter! – Всем набрать высоту 5000 метров! – скомандовал ведущий строя бомбардировщиков.
Кружась на порядочном удалении от ставшего вдруг смертельной ловушкой для его пилотов русского каравана, оберст фон Вилд заметил ту самую – короткую, но невыносимо яркую вспышку и россыпь трассеров в небе. Один из замыкающих «Юнкерсов» второй девятки закружился опавшим кленовым листом с оторванной по самую мотогондолу двигателя правой плоскостью.
Наушники продолжали разрываться от воплей сгорающих заживо немецких пилотов.
А тут еще забарахлил левый двигатель, стрелка указателя температуры масла резко ушла в красную зону. Повернув голову, фон Вилд увидел, что лопасти воздушного винта теперь вращаются только от набегающего потока воздуха. Пилот быстро зафлюгировал винт. Нагрузки на штурвал сразу же возросли, «Юнкерс» теперь тянул на одном моторе, летя как бы немного боком. Стиснув зубы, командир бомбардировочной авиагруппы сражался с управлением, стараясь хотя бы дотянуть до берега.
Два мотора «Jumo-211» обеспечивали бомбардировщику приличную по тем временам скорость, но из-за жидкостного охлаждения были особенно уязвимы для зенитного обстрела и огня истребителей противника. Видимо, и сейчас случайная пуля или осколок снаряда перебили систему охлаждения. Как говорят русские: «Беда не приходит одна». Стрелок-радист доложил пилоту, что из левого мотора вырывается белый шлейф. Это означало, что вода вырывается под давлением, хорошо еще, что двигатель просто заклинило. А мог бы загореться или вовсе взорваться…
Сотня с небольшим километров до аэродрома в оккупированной гитлеровцами Риге показалась оберсту фон Вилду вечностью. За ведущим самолетом пристроились еще шесть машин, все они были повреждены в той или иной мере, на борту многие члены экипажа получили ранения или вообще были убиты. Еще три бомбардировщика покинули атакующий строй раньше. Они уже приземлились прямо на песчаном берегу, недотянув до аэродрома.
Вольфганг фон Вилд сумел все-таки более-менее нормально посадить свой «Юнкерс-88» на аэродроме. Теперь, отойдя от покалеченной машины, он пытался закурить, ломая одну за другой спички о коробок. Оберст проводил хмурым взглядом укрытое окровавленной простыней тело на носилках, которые загрузили в кузов грузовика «Опель-Блитц». Совсем недавно его звали Отто. Отто из Бремена, который любил темное пиво и острые копченые колбаски… А теперь от него осталась всего лишь отломанная половинка посмертного жетона, которая отправится в официальном конверте с уведомлением в Бремен на Шваахаузер Херштрассе 17 в небольшую квартиру в четырехэтажном доме под острой черепичной крышей. К белокурой фрау Эльзе, матери двух очаровательных мальчуганов – хорошо, что они еще слишком малы для призывного возраста…
Вот только Вольфганг фон Вилд как-то не подумал: а скольких детей, матерей, отцов он и его пилоты покрошили позавчера, вчера и сегодня осколками своих бомб и безжалостным огнем бортовых пулеметов?..
Немецкий пилот как раз думал о другом. О том, что легкое воздушное приключение обратилось для его бомбардировочной морской группы огненной западней, в которой только за один вылет была потеряна почти половина новейших скоростных «Юнкерсов-88». Чего же дальше ожидать от русских? Ведь второго Дюнкерка здесь явно не получилось…
Один из друзей Вольфганга сейчас служил на юге огромного фронта – в Крыму. Так вот он утверждал, что гарнизон Одессы продолжает упорно сопротивляться, опираясь на мощь Черноморского флота «Советов». Бои идут в Крыму, город-крепость Севастополь с его мощными фортами, вооруженными бронированными башенными батареями, готовится к длительной и упорной обороне.
Победоносное наступление Вермахта все еще продолжалось. Группа армий «Центр» вместе со 2-й танковой группой генерал-полковника Хайнца Гудериана все еще рвалась в самое сердце Советской России – к Москве. А 3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота перенаправлена на северное направление – на Ленинград.
Но общая ситуация на Восточном фронте все равно показывала замедление темпов наступления Вермахта. Получится ли взять немецким войскам два главных большевистских города, Ленинград и Москву, до зимы?.. Вот главный вопрос, который волновал всех – от генерала до рядового немецкой армии. Лично оберст Вольфганг фон Вилд после того, что увидел здесь, на Балтике, уже не был так безоговорочно уверен в оптимистических планах командования Вермахта… Русские дрались жестоко, с отчаянной смелостью.
Глава 7
Очень непростой разговор…
Большая часть поврежденных немецкими бомбами транспортов причаливала к острову Гогланд. Навстречу конвою отсюда и с острова Лавенсаари из Кронштадта выходили буксиры и спасательные суда. Их героическими действиями и усилиями экипажей остальных кораблей и судов под бомбежкой в море были спасены свыше 9300 человек, еще свыше 6100 человек сошли на остров Гогланд с подошедших к нему горящих или прибуксированных поврежденных кораблей. Но это было только полбеды. Виктор Чайка знал, что утром 30 августа немецкие бомбардировщики вернутся сюда, чтобы добить поврежденные транспорты и убить еще больше эвакуированных людей.
Нужно было этому помешать. Как один из немногих морских офицеров, капитан-лейтенант Чайка принял командование на себя. Для начала он распорядился отвести еле держащиеся на плаву транспорты за остров. Чудом уцелевший пароход «Аусма» с гарнизоном Палдиски доставил около 1200 бойцов. Транспорт «Тобол» – еще около 1000 личного состава, «Калпакс», выдержавший более чем 40 атак бомбардировщиков Люфтваффе, – более 1100 человек, в том числе 700 раненых[5].
Виктор Чайка приказал снимать все зенитные орудия и пулеметы с уцелевших транспортов, у кого они были, и размещать позиции противовоздушной обороны на берегу. Сделать это надо было очень быстро, скоро рассвет, и на остров обрушатся новые волны бомбардировщиков Люфтваффе.
Естественно, капитаны судов вначале восприняли такой приказ в штыки. Кому охота лишаться хоть призрачного, но единственного шанса на защиту от воющей смерти с небес, которая обрушивается на крыльях с черными крестами?! Но то-то и оно, что защита по факту призрачная. Зенитками еще надо уметь управлять. Это и втолковывал, перемежая аргументы с крепким флотским матом, Чайка. И держал кобуру пистолета на всякий случай расстегнутой. Но авторитет командира корабля, который в бою сбил почти полтора десятка фашистских стервятников, оказался на высоте. Капитаны транспортов все же нехотя соглашались.
Зенитки разместили в скалах острова Гогланд и тщательно замаскировали. На остров разгрузили и припасы с транспортов, чтобы не отдавать их морю. Эвакуированных людей размещали в глубине небольшого клочка суши. Всех, кто был способен держать оружие, – мобилизовали. Виктор Чайка распорядился создать на возвышенностях острова группы ВНОС – визуального наблюдения, оповещения и связи для того, чтобы своевременно засекать подлетающие вражеские самолеты. Организовали даже импровизированный полевой лазарет.
Виктор Чайка связался также с капитаном 2-го ранга Святовым, который командовал отрядом обеспечения на острове Гогланд. Он был сформирован из состава сил Кронштадтской базы и насчитывал дюжину тральщиков, четыре сторожевика, шесть торпедных катеров, восемь «Мошек» – малых охотников МО-4, пару буксиров, четыре мотобота, пару катеров и спасательное судно. Вся эта группировка прикрывала и оказывала помощь транспортам на пути от Гогланда до Кронштадта. Тральщики выполняли проводку по минным полям, прикрывающим подходы к советской военно-морской базе.
Кавторанг Святов оказался мужиком дельным и понимающим, доводы Чайки он принял. К тому же авторитет командира корабля, практически в одиночку прикрывшего конвой от налетов вражеской авиации, подействовал и на него. Тем более, что все делали общее дело.
Измученный постоянным боем в течение всего дня капитан-лейтенант Чайка собрал своих офицеров в кают-компании малого ракетного корабля. Командир кормовой зенитной установки лейтенант Егор Тихонов и командир расчета носового орудия старший лейтенант Алексей Волков были, несомненно, героями дня. Штурман Александр Гравицкий задумчиво поглаживал по своему обыкновению «мушкетерскую» бородку.
«Дед» – старший механик корабля и командир «БЧ-5» Иван Зимин положил на стол пудовые кулаки. Самый сильный в экипаже корабля, как-никак… И дело свое знает на «отлично»: ни одного сбоя своих любимых дизелей за все время боя не допустил.
Командир боевой части связи и управления «БЧ-4» в очках с тонкой оправой производил впечатление рафинированного интеллигента. Таким Сергей Гаврилов и являлся, но еще у него за плечами были два красных диплома и служба в экспериментальной научной роте. Лучшего инженера-электронщика и программиста Виктор Чайка и желать себе в экипаж не мог. Увлечение у лейтенанта совпадало с должностью, в свободное от вахт время он все время что-то паял, находил на «барахолках» и в магазинах различные радиодетали. Собственно, он вполне мог собрать работающий компьютер из старых запчастей. А запасы разного «электронного барахла», как говорил старший механик Зимин, у Сергея Гаврилова были просто неисчислимы.
Капитан-лейтенант Федор Березин – единственный, кто был с Виктором Чайкой в одном звании. И не просто так: ведь именно он командовал ракетно-артиллерийской боевой частью «БЧ-2». Именно в его подчинении находился ударный ракетный комплекс. Четыре тактических «Калибра» и столько же противокорабельных сверхзвуковых «Ониксов» покоились до поры до времени в вертикальных пусковых установках.
Старшим после командира на корабле был старпом Артем Султанов. Именно он отвечал за порядок на борту, и порядок он поддерживал строго и неукоснительно.
– Товарищи офицеры, то, что мы
– Товарищ командир, разрешите? – Капитан-лейтенант Березин придерживался официального тона, ведь сейчас в кают-компании шел, по сути, военный совет. – Такова наша новая боевая задача?
– Точно так, Федор Дмитриевич. Основная наша задача – ни много ни мало, а не допустить блокады Ленинграда. Героическая оборона – да! Но только не блокада.
– Но мы ведь – совсем не линкор и даже не крейсер… Всего-то меньше тысячи тонн водоизмещением, – осторожно заметил штурман Гравицкий.
– Но восемь ракет и локатор! А еще мощный зенитный комплекс, тоже с управляемыми ракетами, – возразил ему командир «БЧ-2» Березин.
– Ракеты мы применять не будем, они – только на самый крайний случай, – отрезал командир корабля. – Слишком ценный тип вооружения.
– Хорошо, а что сейчас? Каковы наши действия? – задал вполне резонный вопрос старпом Султанов.
– Нужно во что бы то ни стало убедить Командующего Краснознаменным (пока еще не дважды) Балтфлотом вице-адмирала Трибуца в нашей исключительности и полезности самому товарищу Сталину! Думаю, Владимир Филиппович понимает, что все эти транспорты выжили только благодаря нам. Собственно, мы помогли ему, как говорят китайцы, «сохранить лицо». А в аппаратных боях в Кремле это очень дорого стоит! Будем надеяться на его человеческую честность и на то, что Командующий не забудет тех, кто уже дал ему лишний козырь в руки. Наше главное преимущество – это не только и не столько ракеты, а
– В общем, да, ты прав, командир, – кивнул капитан-лейтенант Березин.
– В таком случае командиру «БЧ-4» – отправить шифрограмму вице-адмиралу Трибуцу с уведомлением, что командир корабля «Балтийск» организует оборону на острове Гогланд.
– Бред какой-то! Как может капитан-лейтенант без согласования со штабом флота организовывать оборону?! – высказался штурман Гравицкий.
– Вот и я надеюсь, что подобная бессмыслица привлечет внимание вице-адмирала, – кивнул Чайка. – А теперь всем, кроме вахтенных, отдыхать! Мы и так сегодня совершили немыслимое, а впереди у всех нас – без малого пять лет самой страшной войны в истории человечества.
Утро следующего дня выдалось до омерзения ясным и солнечным. Бомбардировщики Люфтваффе, естественно, не заставили себя ждать. Но вот что удивительно: Виктор Чайка ожидал увидеть «Юнкерсы-88», а прилетели «Хейнкели-111» в сопровождении «Мессершмиттов-110». Двухмоторные, относительно тяжелые бомбардировщики Третьего Рейха в сопровождении двухмоторных тяжелых истребителей. Странно, но, как помнил Чайка, в особую морскую группу «Остзее» ни тот, ни другой тип самолетов изначально не входил. А это значит, что вчера они все же изрядно потрепали «Юнкерсы-88».
Поэтому, сделал абсолютно правильный вывод Виктор Чайка, немецкому командованию пришлось перебросить дополнительные силы бомбардировщиков, отобрав часть авиационной поддержки у наступавших на Ленинград сухопутных частей Группы армий «Север» под командованием риттера[6] Вильгельма фон Лееба. План Виктора Чайки уже начинал действовать.
Поделиться книгой: