Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2

— Да постой же ты! — человек дотронулся до его плеча. Тут он и “проснулся”. Обернулся. Его хмурое лицо, перед тем как повернуться преобразовалась в счастливое. Маска, и не более.

— Да, что Вам? — Мэттью ещё не видел, кто перед ним стоит, но не молчать же, пока делаешь непроизвольные действия?

— Да это я, дурачёк, — произнесла девушка. — Ты мне понравился, но я боялась там подойти… А сейчас подумала… вдруг тебя больше не увижу. Ты ведь сам наверное знаешь, что таких как мы — мало? Я считаю, надо держаться в такой ситуации вместе. — Она шевелила губками, а её щёчки прыгали. Крайтон совсем и не слушал, а восхищался её красотой и робостью. — Давай начнём с того, что мы пока приятели? Я ведь тебя совсем не знаю, вдруг ты окажешься пьяницей, любящий читать книги? — Эта фраза до Мэттью дошла. Он засмеялся. — А что, ты в курсе, что по статистике, в каждой третьей семье, имеется муж-алкоголик, либо мать-алкоголичка? — сказала она, с умным видом. Да ещё и как палец вздёрнула. Видно хотела подчеркнуть это.

— Ого! Я и не знал, что оказывается людей, проживающих напрасно жизнь даже больше, чем я предполагал. Получается, эта большая честь разговаривать с Вами мисс…, — Он встал на левое колено, — Как Вас там? — его неловкая улыбка рассмешила её.

— Сара! Мисс Сара Кобб! — сказала она.

— Мисс Сара Кобб, какое чудесное имя! Ну так продолжим. Это для меня большая честь разговаривать с Вами Мисс Сара Кобб, — в этот момент говорил он как настоящий принц — в меру низким голосом, так ещё и смазливо. А вслед за речью он легонько поцеловал её правую руку. В ответ она хихикнула.

Вслед за этим Крайтон встал, и они дружно пошли обратно в парк. Гулять и разумеется — разговаривать о творчестве, чтобы и у того и у другого развеялись теории о том, что перед ним самый простой человек, который только притворяется, дабы подкатить своим якобы “умом” проходящему парню, или понравившейся девушке, что каждый день сидит на одной и той же лавке и читает «Таинственный сад» Фрэнсиса Элизы Бёрнетт.

Через пять лет, они стали женаты. Ей 24, ему 26. Он помнит, как они не закатывали праздник в честь этого — творческих людей до сих пор не имелось в наличии, а в посёлке городского типа их вообще не сыщешь. Поэтому у них и не было друзей. Зачем нужны друзья, если они матерятся, пьют и курят? Это бескультурье. В конце концов, с кем поведёшься, того и наберёшься.

Бывали и дни, когда Мэттью ещё не встретил свою первую любовь — его терзало от того что нет единомышленников. Ведь если не говорить по долгу — это социальная деградация… или как это называется? Асоциальность вроде. Да. Однако, когда наступали такие “пасмурные” дни, он сам себе твердил: “Затусуешься с пятью бомжами, станешь шестым. Затусуешься с пятью миллионерами станешь шестым”. Его эта мысль немного утешала. Про миллионера, конечно он утрировал, но ведь так оно на самом деле и бывает. Правда жизни, ничего не поделаешь. Не просто ведь так Гоголь по большей части оставался один. А дружил только с такими людьми, как Пушкин (хотя они были по большей части приятелями, ведь Александр Сергеевич был его на десять лет старше), Александр Семёнович Данилевский — лучший друг Гоголя (он являлся писателю в детстве одноклассником, а в последствии он стал корреспондентом. А также, Данилевский директор училищ Полтавской губернии). Ещё дружил с искусным художником, который в наше время считается вековым — Александром Андреевичем Ивановым, он в своей знаменитой картине "Явление Христа народа", изобразил Гоголя в правом нижнем углу. Вдобавок, Гоголь дружил и с Одоевским Владимировичем Федоровичем. (а он на минуточку являлся русским писателем и мыслителем эпохи романтизма, один из основоположников русского музыкознания. И это далеко не вся его деятельность). А в марте 1833 г. Одоевский вместе с Гоголем и А. С. Пушкиным задумали издать сборник «Тройчатка, или Альманах в три этажа», однако этот проект, как мы можем наблюдать, увы, остался не осуществленным. Но главное в этой истории не это. Вы обратите внимание какие у Гоголя друзья! Такой же, как и он. Совместите параллели — они все ЛЕГЕНДЫ.

Только всё же есть одно “но”. Гоголь смог уехать в Санкт-Петербург, когда ему было 19 лет, из села, (Великие Сорочинцы) в настоящий город, с целью выбиться в люди. (на тот момент он ещё не начинал свою творческую карьеру). И не в МОСКВУ, хотя она была ближе, а совсем на другой конец, так скажем планеты. Кем он только себя там не пробовал, но Гоголь знал одно — что ему однажды предстоит широкое поприще.

А в Алимровке что? Куда поехать, если нет денег? Только и выживать среди идиотов. Зато, с тех пор, когда в жизни Крайтона появилась Сара, его реальность поменялась новыми красками. Однако Сара очень много курила, из-за давления в школе. Ради снятия напряжения, она крала сигареты у мамы втихую, после чего покуривала, держась за руку с Крайтоном по дороге. Во смеху то было, когда её мать каждый раз думает о муже, впоследствие чего ругани естественно невозможно избежать. А так как он бывало — попивал, все отговорки можно было его и не выслушивать, а сразу давать по лицу табуреткой. Сару отдали в школу рано, в шесть лет. И, когда ей исполнилось двенадцать, достигая шестого класса, сверстники её вконец достали. Причём ещё в пятом. Однако тогда она не думала сбегать от проблем, а просто училась смирению. А вот потом, что из этого выросло — постоянная дрожь даже ещё до захода к школе, негативные мысли везде и повсюду, ОКР… В-общем сложно это пережить без болеутоляющих. Когда в её жизни появился Крайтон, то покуривать она стала значительно меньше, чувствуя немного себя в безопасности… тем не менее личные психологические травмы… вот эта затюканность не оставляла её в покое. В колледже естественно такого не было. По одной простой причине: школа не имеет права выгонять ребёнка ни при каких обстоятельствах, (если разве что все родители соберуться и подадут петицию о каком-либо спиногрызе) а вот учебные учреждения, что идут дальше уже имеет. Стоит только пожаловаться. А кому нужны проблемы? Никому. Мэттью производил попытки отговорить её — всё тщетно. Человека не изменить. И по итогу он принял её такой, какая есть. По-одной простой причине: где ещё найдёшь человека, с которым будет иметься предоставляться возможность поговорить о вечном, о творчестве, как не с ней? Покупала она сигареты тонкие, потому что они мягкие, ароматные и приятные. И при этом являлись относительно недорогими. Пачку “Glamour” можно было приобрести в магазинах города за 165 рублей. А в посёлках, деревнях и сёлах совсем другой расклад. Там любой ассортимент в два раза дороже. Объясняется всё тем, что фуры с продуктами приезжают в крупные города на базы. Оттуда газелями их развозят по малонаселённым пунктам. Вот, грубо говоря эти газели они и оплачивают. Так что, ещё не состоявшийся Мэттью ездил в город Н не только работать на трёх работах, (разнорабочим) но ещё и за сигаретами своей даме. Почему же он работал в городе? Да всё просто. Там и оклад больше.

Шли дни, месяца, года… настал тот день, когда Сара прошла жизнь. Прожила она недолго (31 год) и затем умерла от эмфиземы легких.8 (12 ноября 2004). От курева. Крайтон стал очевидцем её конца. Они вместе, в гостиной пили чай на мягких креслах, после очередной затяжечки Кобб. Их беседа велась о том, кто же основатель идеи жанра антиутопии: Джордж Оруэлл или Евгений Замятин. Разговор прекратился. Часы время от времени постукивали, а шум за окном, говорил о выпадении осадков. Они успокаивают. Настолько сильно, что Сара заснула, обронив кружку с чаем (в который имелся сахар) на узорчатый ковёр.

Мэттью кушать перестал. Ну, хотяб сэкономлю, — улыбнувшись, подумал он. Однако от этой мысли ему лучше не стало. В его душе таилась пустота. Он ничего не мог поделать. Роковой день всё же наступил, когда ему было тридцать три, в год Христа.9 Однажды (через год) Мэттью записался на сеанс психотерапевта, но и это не помогало. Глотать таблетки он был не намерен. Анализируя от знакомых, ни к чему хорошему данный выход из положения не приведёт. К психологу пробовал. Однако врач говорил донельзя банальные вещи понятные каждому, кто хоть чуточку углублялся в философию. Крайтон разочаровался в диагностиках, но все таки принял решение не пить. Пить — это путь из которого ещë тяжелее выбраться. Он дал себе слово никогда не употреблять эту дрянь. Также как и курево. И любые другие психоактивные вещества. Мэттью стал, спустя полгода преподавать в первой(и единственной) школе ЭТИКЕ, но до того как устроиться на работу ему дали учебники, с целью изучения материала. В посëлке городского типа совсем мало преподавателей. И это понятно. Неблагодарная профессия, а ещë при этом малооплачиваемая в городе, не говоря уж о посёлках… Поэтому учителей искали самоучек. Пошëл Мэттью на эту обязанность, чтобы детей научить уму разуму. В надежде, что они не совершат глупых ошибок, каких совершил он в их возрасте. Независимо, что шло по учебной программе — он говорил за жизнь, поскольку в школах многим вещам (поистине ценным) не учат. К примеру: какие последние слова сказать близкому тебе человеку перед его смертью? Что такое настоящая любовь (а не влюблëнность), как их различать и как правильно выражать свои чувства. Некоторые темы могут показаться для школьников слишком взрослыми, но кто их такому научит, если не он? Жизнь? Думаю, будет уже поздно. Родители этим, как показала практика поголовно не занимаются. У них есть свои, личные проблемы.

Спустя четыре года, он взял под своё руководство ещё одну дисциплину — обществознание. Благодаря школе он не забывал как это — говорить. Чуть ли не каждый день в молодые годы что-то да пересказывал. В первую очередь не для оценок, а ради прокачивания ораторского искусства и умения выступать на публике. Теперь же, Крайтон делал тоже самое, но учителем. Работу он любил, как любил Сару… По прошествии трёх лет, подал заявку на должность директора, так как нынешней достаточно стар и ему пора выходить на пенсию. Преподаватель понаслышке знал, что у Джордано Ниязова имелись проблемы с сердцем. Место директора Мэттью Крайтон получил не прилагая (практически) никаких усилий. И он впоследствии понял почему. Мэттью чувствовал себя заложником системы.

Во-первых, директор делал замечания своим подопечным, а они в свою очередь его не слушали.(исключение: тех. персонал). Возможности уволить равным образом как таковой не имелось, иначе банально не будет учителей. А они данный момент прекрасно понимали.(скорее чувствовали). Следовательно никогда не слушались его.

Во-вторых, по законам учебного учреждения, в которой Мэттью начальствовал, не имелось возможности подать в отставку, пока другой не объявлялся. Предлагать и рекомендовать работу ни в коем случае нельзя, размещать рекламу соответственно — не полагается. Если только сам человек проявит инициативу. И это ещë при условии, коли отработаешь двадцать один год. Так. Для приличия. Сколько там прошлый “пастух” правил? Едва ли пятьдесят? Грёбаное проклятье.

Вот уже целых три с половиной года он мучается с профессией.

Усталый от жизни Крайтон вернулся в реальность и положил портрет обратно на комод.

Ещë семнадцать с половиной лет…, — выдохнул он и лëг вспять на скрипучую от пружин кровать, окончательно уснув.

Глава 3

Было два часа пополудни, когда дети переходили дорогу, выходя их “Хвойной долины” к продолговатому жёлтому дому Ричарда с красной крышей. Считается, что именно такие дома с данной покраской больше привлекают клиентов, нежели иные комбинации цветов. По расписанию, родители должны были заявиться только завтра вечером, и как следствие, ребята начали работу без промедления, когда ступили за порог дома. Однако беспорядка как такового не находилось, не принимая во внимание "ведра" — просыпанного попкорна, всë было в порядке. Марта пошла в обратную сторону, к себе домой отпрашиваться, а Ангелина с телефона позвонила, пока они шли ещё от школы. Трубку никто не взял. Оно и очевидно. Родители сейчас заняты более “важными” делами. Лина больше звонить не стала.

Марте с Обри никогда невозможно договориться по трубе.

Марту отпустили, на прощанье поцеловав в лобик.

“И чтоб дома была завтра вовремя!”

Марта и Ангелина остались на внеплановую ночëвку. Поддержать друга в мистический момент жизни.

Ричард был рад своим друзьям. Как же он их обнимал и благодарил, что решили остаться с ним. Время девятнадцать: тридцать шесть. Закат как полчаса назад уж закончился, поэтому начинались посиделки у камина. Говорили они: насколько дома хорошо, а с чаем так ещë лучше. О природе. Ведь скоро июль, а это значит, что они вновь увидят бесподобные пейзажи, окутанные голубоватым небом и конечно же землянику, напоминающие, будто у самой матушки Земли появились волдыри. О родителях, жаловались на них, говоря, какие те неполноценные.

— Всë, давайте не о плохом… — Ангелина раскинула руки назад, оперевшись на них. Сидели они на ковре, чаёвничали. Она оставила свою кружку подле своих ног в позе недолотоса. — Скорей бы лето… жду не дождусь его.

— Видимо время пришло, — начал Ричард. Он поспешно встал, выдохнул из себя воздух и вдохнул побольше нового. Дэвис начал своё повествование.

– -

— То есть Мистер Белый заставляет тебя терять сознание при каждом его появлении? — Марта.

— Вот-вот. А поделать с этим ничего невозможно! — на последних словах он прокричал. Установилось молчание. — Стойте! Я кажется вспомнил, он давал какие-то наставления в конце… А может он мной просто хочет манипулировать… Не знаю точно.

— Не помнишь, о чём он тебя просил? — Марта встала и прижала его к груди.

"Начинается… ", подумала Ангелина. — "Скоро они явно про меня забудут". Барлоу не сдвинулась с места. Ей показалось, что поступок, который она задумала будет неуместен. Да и странно это — повторять за Мартой каждый раз, когда она обнимает Ричарда.

— Я кажется вспомнил! — Дэвис отдался от неë. — Это было ещë в марте, но я почему то совсем про это забыл…

— А тот дядька и напомнил, — подсказала Лина.

— Точно! — сказал Ричард и помчался к сидящей Ангелине. — Ты у нас гений! — Он присел и обнял еë, после чего похлопал по спине напоследок. — Молодчинка.

У Барлоу непроизвольно засияла улыбка.

— У Мистера Белого лицо было как у того хулигана Васьки…

— Оллскопа? — перебила его Марта.

— Да, — подтвердил Ричард.

Девочки ахнули, но продолжали с интересом слушать.

— Я сейчас припоминаю первый его визит…

— Около фонтана? — спросила Ангелина.

— Именно! В тот момент, Белый сказал что-то типа: Вася не тот за кого себя выдаëт.

— То есть как? — сказала Марта.

— А вот этого я не знаю… хотя постой… — Ричард присел на диван, подальше от камина. — Кажется… его родители упрекают в том, чем он увлекается…

— Ну ещë бы! — вскинула руки Ангелина вспоминая недавний туалет.

— Нет, нет, нет… Там совсем о другом… Он вроде пишет… а родителям это не нравится.

— Он писатель? — в мартиной фразе слышались нотки смешка.

— Я так полагаю он в моральном тупике…

— Погодите! Если он любит писать… то… помните, как я вам рассказывала, что вместо церкви, которую мы знаем, когда-то был театр? Мне мама ещë об этом говорила. Ну вот. Он был закрыт по довольно простой причине — люди перестали ходить. А они в свою очередь раньше посещали его, благодаря своим детям. Однажды это стало невыгодно, и власть дала “простор” своим гражданам.

— Ааа, я поняла что ты хочешь сказать! — подхватила Марта. — Писательство не исключение, поэтому родители его осуждают…

— За безделье… — вставил своë Ричард. — Возможно.

— Точно! И от злости теперь он и другим жить недоëт… — додумала мысль Ангелина.

— Следовательно, Мистер Белый пришёл ко мне за просьбой… чтобы Оллскоп не наделал глупостей?

— А почему именно сейчас? — задалась вопросом Лина.

— Этого видимо мы никогда не узнаем, — сказал Ричард. Пламя в камине резко потухло. — Вы видели? Не я один? — Он указал прямиком на печку. У Дэвиса разыгрались гормоны счастья от ожидания. Вот сейчас, сейчас! Они это увидят!

Как вдруг — камин зажëгся, когда девочки повернули головы назад. Они обернулись на исходное положение и смотрели с секунду в глаза Ричарду как на идиота, но тотчас вспомнили — развивается шизофрения или же это всё наяву, неважно. В порядке вещей заведено, надо поддержать и поверить в происходящие вместе с другом. По вышеуказанной причине, они сдержали смех, удачно удержав его в себе.

— Мне это опять приводилось? — возмутился Ричард. — Мне становится страшно. Что будет со мной через минуту? А вдруг я лопну? — Он схватился за голову.

— Не переживай ты так, мы с тобой. Любые преграды пройдëм вместе, поверь, — сказала Марта у которой на душе главенствовало смятение. "А вдруг это всë от удара по яйцам, и теперь он такой навсегда? Вдруг это всë то что друг говорит — сущий вымысел? Вдруг он просто бредит? Вдруг это какой-нибудь синд…". Мысли прервала Ангелина, которая встала подле неë для поддержки Ричарда. "Окееееей", подумала про себя Марта. "Во всяком случае надо подойти к Оллскопу и убедиться, что то, что транслируют его вещие сны оказалось правдой. А если история будет набирать совершенно другой ход событий, идущий в противоположную сторону… нет. Я даже думать об этом не хочу".

— А давайте спать сегодня вместе? Ричарду сегодня хорошо досталось, если ещё вспомнить, что ему пришлось ворошить прошлое… согласна, Ангелин?

— Ну погнали, а где? Трëхспальной кровати нету и…

— Да прям тут! Закинем сюда подушку, наволочку, чтоб не жëстко… А одеяло нам и вовсе не понадобиться!

— Как так? — удивилась Лина.

— Нас будут с умилением согревать камин…, и объятья!

– -

Наутро, две неизвестные фигуры стояли на полу, где и спали дети. Тени силуэтов облегали ребят целиком. Руки у очертаний приставлены к бёдрам. Сколько перед подростками они стояли? Одному Богу только известно. Камин давно потух. От тепла мокрого места не осталось. Над ними мог зависать кто угодно: Мистер Белый… А мог стоять и Оллскоп с его бандой. Для начала они бы намазали их своим молочком, а потом сожгли, подставив пряди под разгорающийся камин волосы сверстников. Однако две фигуры не шелохнулись. Они ждали. У Ричарда тем временем заканчивался довольно странный сон: он лишается своих подруг (их отнимают какие-то неизвестные Дэвису люди, затаскивая силой девочек в левую сторону) и ведут мальчика на казнь обидчики. На нём сзади застёгнуты наручники, а слева и справа, за локти тащат Алексей и Илья. В качестве зрителей, что располагались по бокам — все те, кого он знал: школьный состав, вожатые с лагеря. “Где мои друзья?”, — думал про себя он. Ричард направил взгляд вперёд, на гильотину. Пройдя чуть больше, он заметил его окровавленным. И вот, она опустилась вновь. Звук упавшей банки с полки в погребе. Палач поднял голову и всё окружение воздалось бурными аплодисментами. Кто-то присвистывал. А Дэвис распознал в этой поварёшке ту самую Ангелину. Он резко подался вперёд. Алексей и Илья не были готовы, словно репетиции прошли насмарку. Ричард побежал к палачу. Вокруг крики: “Остановите его”. Подросток наполнен яростью. Пора совершать месть. Сзади плелись Гарднер и Фултон. Дэвис переступил через одну ступеньку, молниеносно поднимаясь на эшафот. Мешок палача(его маска) являлся белым, как и перчатки — остальное чёрное. “Руками ударить как следует его не получиться, но вот…”. Ричард размахнул свою ногу. И в этот момент, силы, чтобы покалечить палача заметно спали, а время будто замедлилось. Палач, не напрягаясь повернулся. Конечность, не доходя до брюха палача была приостановлена рукой, обхватившая его за берцовую кость. “Господи, пускай всё закончится…” На его виске образовались капельки пота. “Господи, допусти вариант с неприятным розыгрышем надо мной”. Каратель стал закручивать ногу. Мальчик подлетел. Дэвису почудилось, будто он вначале летает прямо в воздухе, а потом совсем плавно падает, будто действия происходят на освоенном, модернизированном Марсе. Затем исполнитель снимает с себя белый головной убор. Ричард только приземлялся лицом вперёд, не подставив руки. Послышался со всех сторон смех. Трибуны. Какая-то некая сила мешала произвести ему безболезненное падение. Паника нарастала у подростка ещё пуще. Во всяком случае, ему удалось после мягкой посадки повернуться на спину и он распознал в лице — Оллскопа. Василия Оллскопа. До боли неприятная Дэвису злая улыбка говорила за человека всё. Прыщей стало в разы больше. И многие из них зияли гноем. Он улыбался и его скулы выдавливали их часть, что находились рядом с мышцами рта. Белые тоненькие колбаски тянулись вниз под видом паутины, которой конца края не предвещалось. В одночасье, пацан что-то достаёт из заднего кармана. Там был пистолет. Пистолет тридцать восьмого калибра. Ковбойский. Улыбка у Оллскопа так и сияла, а его нитки всё шли вниз, покуда он улыбался. Сердце Ричарда застучало сильнее.

— Ты не можешь так пос…

Послышался оглушающий грохот.

Глава 4

Прогремел гром и Дэвис встрепенулся, подняв шумом всех девочек. Подросток первый, кто увидел двое фигур. Его маму и папу. Они оба показывали свою безучастность к происходящему.

— Я вижу, ты сегодня с подругами торчал, пока нас дома не было? — Отец Престон любил обращаться к сыну на его молодёжном языке.

— Мам, Пап, это не то, что вы подумали…, — у Ричарда пронеслась мысль, его семья пытается закрывать глаза на события, происходящие с ним. Зачем он так засуетился? — Впрочем, — Дэвис встал. — это уже не ваше дело.

Грубый ответ, так нельзя говорить с родителями, но что поделаешь. Другие слова-отговорки, (как родители любят говорить) Ричард посчитал, приведут их в неловкое положение и они ещё больше будут себя ненавидеть за свою беспомощность. За то, что у них слабый характер.

Девочки, следуя примеру Ричарда, встали. Их волосы растрёпаны, не ухожены, но по своему прекрасны. Они смотрели прямо в глаза родителям мальчика, щёки от накала страстей становились пунцовыми. Им захотелось высказаться, доказать обратное. Но как? Искренних слов в запасе не находилось. “Поверьте, мы этого не делали.”, “Это не то, что вы подумали”. Звучит и правда неубедительно, не правда ли?

Престон подумывал о том, что он с женой будет делать, если всё таки одна из девочек забеременеет.

— Вы будете пить чай? — выдавил он. Его руки охватывали грудь.

— Спасибо, но нам надо идти. Новый день — новые возможности. И как никак по хозяйству надо помочь своим родителям. Два дня осталось до конца каникул, — вступила в бой Марта. У Лины тем временем ноги вросли в землю.

— Мы очень рады, что вам понравилось у нас, — улыбаясь, как манекен ответил Престон.

Мама Ричарда — Лорейн, одаривала их сомнительной улыбкой. Видимо сейчас она чувствовала боль. Боль от того, что она ничего не может поделать. В любом случае, у Дэвиса созрел вопрос. В каком это месте ей не безразлично?

По итогу, девочки ушли. Ричард остался. Стоит отметить, ему никто не приказывал оставаться. Должно быть хочет погасить недоразумения в глазах родителей и добиться взаимопонимания, чтобы в дальнейшем диалоги с ними не шли напряжённо, в худшем случае отчуждённо.

— Мам, пап, вы наверное помните этих девочек… — Действие проходило на кухне. — Они живут в соседних…

— Мы знаем, — ответила мама.

— Они мои друзья.

— Мы это тоже знаем, — ответил отец.

— А почему тогда…

— Сынок, давай завтракать? — Лорейн приоткрыла духовку. — Лазанью будешь?

Ричард пребывал в состоянии поражёния. К нему поступили мысли: “Да уж. За милу душу бы схавали, знал бы я только. Им же в первую очередь важно, сыт ли я, поэтому не думаю, что они возмущались бы на меня”.

— КОГДА?

— Мы вместе с мамой приготовили! — с восторгом сказал Престон. возводя перед собой руки. — Подумали, что с утра кушать нечего тебе. Представляешь, даже я приложил к такому искусству, как кулинария руку! — улыбнулся во всю ширь папа. Он за десятилетия столько не радовался, сколько за сегодня. Продолжительностью в пять минут взял да побил свой рекорд.

Лазанья аппетитно пахла, а её хлебушка… кажется хрустящие будут. Через прозрачное прямоугольное блюдо для духовки, Ричард смог разглядеть катышки мяса из которых текла раскалённая вода. Походу фарш. И ещё какая-то зелень внутри, ложившаяся между прослойками. Точно Дэвис не помнит, поскольку ел такое блюдо три года назад, на день рождения. Раздался запах по всей кухне и у Ричарда зажурчал живот.

— Значит это будет необычным блюдом, благодаря тебе! — Ричард легонько замахнулся и ударил ладонью о папино плечо, — обожаю новинки! — на лице Престона чувствовалось недопонимание. — И это не сарказм, — добавил Ричард, облегчив папу. — Я так понял, инициатива твоя, мама?

— Да.

— Какая же ты у нас молодец! Знаешь как обрадовать сына, я это ценю. — Ричард подошёл к ней и обнял за талию, осторожно положив свою голову на грудь. Лорейн не знала как поступать в данной ситуации, поэтому как и раньше она всегда делала: применяла защитную функцию для организма — смирение. Престон отвернулся, закрыв глаза пальцами.

– -

Марта Додсон зашла к себе в дом, тот у которого фасад красный, а окошки голубые, голубые. Крыша оттенка “Розового леса”. Аромат корицы по дому не заставил долго ждать привести Марту в растерянность. Она зашла в гостиную и увидела — её мать сидит неподвижно. Додсон стала готовиться к любому высказыванию от матери. Начиная: где был твой телефон всё это время, заканчивая — я так сильно переживала. Девочка подошла ближе. Заметила в ушах родителя беспроводные наушники. Издалека их практически невозможно разглядеть, принимая вдобавок во внимание тот факт, что текстура средства для передачи музыки бежевого цвета. “В точности слуховой аппарат”, Марту эта мысль улыбнула. Зная свою мать, обычно она предпочитает смотреть всякие хозяйственные вещи по ютубу. Однако не в этот раз. Ребёнок стал очевидцем перемен. Нынче — на мужское ремесло. Громкость всегда стояла на середине и она никогда её не смещала.

— Везде должна быть золотая середина, — сказала когда-то Обри Додсон своей дочери.

Но сейчас мать в наушниках. Это что-то новенькое. Да ещё и в беспроводных. На стиле.

Марта опустилась на кресло напротив дивана Обри. Их отделял журнальный столик. Веки, которые оберегали глаза закрыты, а её дыхания и вовсе не было слышно. Может она умерла, подумала Марта, правда это смотрелось бы странно. Ну не может человек откинуть ноги, после чего всё ещё находясь с прямой осанкой. Марта выбросила эту глупую мысль. Обри открыла глаза. Она приятно удивлена. Её глаза вновь стали голубыми, от чего девочка была ошеломлена. У Марты гулко забилось сердце. С этой минуты она пошла на поправку, подумал подросток.

Лицо, в первые секунды появления дочери — Обри не забудет никогда. У её ребёнка был озабоченный, тревожный взгляд. Волосы были слегка помяты. (сразу видно, находилась на вечеринке у Ричарда). Спустя секунду, скулы постепенно образовывали улыбку, обнажая, конечно не совсем белые, зато родные зубы. Её дочь в розовой пижаме и о, как же здорово — вновь видит улыбку за столько лет. Жизнь оказывается существенно меняется, когда перестаёшь чересчур привязываться к ребёнку.