Робкая любовь

– Точно? – недоверчиво покачала головой. – Может голова болит? Ты как спишь?

– Неплохо, – солгала я, отворачиваясь.

Она не должна узнать о том, что кошмары, преследовавшие меня несколько лет, опять вернулись, причем слишком четкие, чтобы испугаться и проснуться в поту, задыхаясь среди ночи.

– Ну, хорошо. – Тетя вернулась к своей тарелке, продолжая увлеченно жевать тушеное мясо и овощи.

Я же смерила взглядом свою полную тарелку и нахмурилась. Нужно поесть. А после вернуться в комнату, чтобы в сотый раз пролистать журнал о путешествиях. Пожалуй, мое единственно развлечение.

– Я уж тут подумала, – тетя заговорила резко, вызвав во мне легкую дрожь. Ох, как я не любила, когда тон ее голоса становился таким. Жёстким, низким, подавляющим и не терпящим возражений.

– Да? – притворилась, что все в порядке. Я вздрогнула, хотя она и не увидела.

– Про соседа. Думала, что из-за непрекращающегося шума ты себя чувствуешь некомфортно.

Я открыла удивленно рот. Шум? Откуда тетя могла знать, что там действительно днем шумели рабочие, когда что-то активно ремонтировали в доме. Она же была глуха на одно ухо, а во втором носила слуховой аппарат. В ее глухоте виновата была только я. Из-за меня она получила тяжелую травму, которая привела именно к этому. Но тетя изогнула бровь. Мол, она все знала и слышала. И была вполне себе здорова, несмотря на то, что ее беспокоил желудок, садящееся зрение и прочие неприятные мелочи, с которыми сталкиваются люди в ее возрасте.

– Нет, не беспокоят. Я даже не обращаю внимания. – Пожала плечами, продолжая буравить теперь взглядом тарелку. Нужно срочно заткнуть свой рот едой и притвориться, что все в порядке.

– Хорошо, – проговорила тетя. – Я уж хотела пойти поругаться с ними.

– Не нужно. Думаю, там скоро все закончат. И будет спокойно.

– Я тоже на это надеюсь, – недовольно проворчала тетя.

Все-таки она была не рада, что у нас вновь появились соседи. Ведь с другой стороны от нашего дома не было никого. Большая и пустая лужайка, на которой разве что животные появлялись. Дети там не играли. Виной тому были опять же те самые слухи, про которые я думала третий день подряд.

Матвей улыбнулся мне тогда. Но на этом наше вроде бы как общение закончилось. Он почти не появлялся. Рано утром уезжал, возвращался вечером. И опять же очень редко бывал во дворе. Рабочие занимались ремонтом, и что-то делали с бассейном. Конечно же, он нуждался в ремонте. Ведь им не пользовались почти год.

Вот же тетя разозлится, когда там опять будут появляться люди в купальниках.

В плавках.

Ох, ты ж!

Я залилась румянцем и чуть не подавилась. Матвей будет там плавать! Иначе бы не ремонтировали бассейн. А если будет плавать, то без одежды. Только плавки. И я… я увижу его тело.

Это кошмар. Или… Нет, это кошмар!

– Ты себя точно хорошо чувствуешь? Вон щеки покраснели. – Тетя уставилась на меня, вновь сощурив глаза. – Температуришь?

– Нет, просто жарко. – Я даже обмахнулась ладошкой.

Жарко, не то слово. Я помнила тело Матвея. То есть его торс, спину, руки… А что там было под спортивными брюками? Нет, Лола, хватит думать о мужском строении. То есть о конкретном мужском строении. Матвею бы точно не понравилось то, что кто-то не просто следил за ним, подглядывая. Так еще и то, что мечтал поглядеть на него в плавках. Или в шортах. Да какая разница. Безумие! Наверное, это гормоны – так бы выразилась тетя.

– Я доела! Пойду к себе? – Натянула беззаботную улыбку.

Тетя отмахнулась. Конечно же, она была не против. Вернется к своим кроссвордам. Или уйдет в спальню, чтобы тайком от меня посмотреть сериал. Телевизор находился только у нее в комнате. И с этим я давным-давно смирилась. Да и не хотелось смотреть непонятные сериалы, когда меня увлекали интересные журналы о путешествиях, о научных открытиях. Возможно, я бы смогла стать ученым, путешественницей или просто образованной девушкой с дипломом в руках, если не была такой трусливой, и все же окончила онлайн-курсы. Но даже с ними у меня возникла проблема. Проблема в общении. Чужие люди, голоса, лица. Они пугали. После очередной накатившей паники мне пришлось отказаться от занятий, но надежда, как говорится, умирает последней. Поэтому я не оставляла затею вернуться к занятиям. Когда-нибудь… Когда страх перестанет преследовать меня на каждом шагу. Трусливая Лола.

Я была трусливой девчонкой, которая даже поговорить не смогла нормально с Матвеем. Что-то мямлила себе под нос. Смущалась, бледнела и краснела, когда могла просто поинтересоваться как у него дела. Нравилось ли ему в новом доме. Хоть что-то узнать полезное, а не жить в мире, построенном на иллюзиях, фантазиях и догадках.

Ополоснув за собой посуду, я поднялась в спальню. Опять же по привычке выглянула в окно, встретив там совершенную тишину. Перевела взгляд на водную гладь.

Бассейн был полон кристально-чистой водой. И его голубое дно манило им любоваться. А в лучах дневного солнца так и вовсе был изумительный вид. Я уже успела позабыть, каким он был.

Вздохнув, я посмотрела на стопку журналов, затертых до дыр. Потом опять на водную гладь. Даже там было больше свободы, чем у меня в четырех серых стенах.

– Да так больше невозможно! – простонала я, падая на кровать.

Журнала зачитаны и выучены, дела по дому сделаны и переделаны. А я хотела чего-то. Не понимаю, откуда во мне появилось желание дышать. Поерзав на покрывалах, я услышала, как стопка из блокнотов рухнула на пол. Полезла следом за ними, намереваясь поднять. Собрать все в кучу и закинуть в коробку, но открывшаяся страница меня смутила. Надо же!

Я никогда не увлекалась живописью, да и мои рисунки были больше любительскими каракулями, нежели чем-то профессиональным. Неровные линий, живущие своей собственной жизнью тени и контуры. Но все же там, на открытом листе, было его лицо.

Матвей.

Из дома я выбралась в сад, решив, что послеобеденная прогулка на заднем дворе, пока тетя будет бродить по местному магазину и задержится у одной своей знакомой на лишний часок, никому не повредит.

Забравшись в садовые качели, я разложила перед собой блокнот и карандаши. Хотелось порисовать что-нибудь, что не будет напоминать лицо соседа. Но в итоге вместо цветочков и неба затянутого пушистыми облаками, на меня смотрели светлые глаза Матвея.

– Да за что?! – прорычала, комкая лист.

Моя одержимость соседом начинала выходить из-под контроля. Не хватало, чтобы еще тетя узнала про это. Тогда уже не только я не оберусь проблем. Она постарается испортить жизнь Матвею. Но хуже всего будет, если тетя сообщит родителям…

Бросив как можно дальше бумажный комок, я схватила карандаш и усиленно начала чиркать стрекозу, сидевшую на цветке. Вот такие рисунки были правильным и не вызывали ничего, кроме улыбки и спокойствия, когда черточки, отставленные на вырванном листе, заставляли сердце биться чаще.

Углубившись в свой очередной шедевр, я не сразу заметила, как мимо мелькнула тень. Подозрительная черная тень, каждый раз заставляющая меня подпрыгивать и ругаться. Соседский кот по кличке Бандит сел напротив качелей и, не мигая, смотрел на меня.

– Чего уставился? – проворчала я, усмиряя дыхание.

Пусть в этот раз я и не дернулась, но все же его появление настораживало. Ибо каждый раз, когда Бандит наведывался в гости, что-то происходило. То он кусок колбасы в доме стащит, то кашпо с цветами уронит. Чаще всего последствия, оставленные Бандитом, приходилось устранять мне, потому что тетя грозилась отравить животину, а я слезливо умоляла ее не трогать кота. Он же просто кот!

Вот только для меня он был занозой, который решил, что раз я терплю его выходки, то не буду против того, чтобы он еще что-нибудь отчудил.

– Слушай, дома вся еда спрятана. Я даже цветы перетащила, чтобы ты не смог уронить. Тут тебе ловить нечего. Иди уже прочь. Займись своими кошачьими делами, – прошептала, взмахивая рукой, указывая ему на выход.

Бандит не шевелился. Следил за рукой, изредка моргал, а его узкие зрачки не предвещали ничего хорошего.

– Ну и что ты задумал в этот раз? – выдохнула, убирая карандаш и блокнот. – А хочешь я тебя нарисую?

Кот не реагировал. Лишь легкий ветерок, трогающий зеленые листья деревьев и кустарников, будто отвечал мне. Шелест, появившийся от очередного дуновения, подхватил бумажный комок, лежавший в паре метров от качелей, и помчал его по зеленой траве. И тогда-то Бандит напрягся, подскочил на лапы, выгибая спину и оттопыривая свою тощую пятую точку. Прижал уши, зашевелились усы. Хвост дернулся… Бандит помчался за комком, вызывая во мне ощущение беды.

Я подскочила следом, бросая уже все свои карандаши на землю. Побежала за котом, который уже гнал лапами комок.

– Нет! Остановись! – кричала я, подбегая к прошмыгнувшему под забором коту.

Вот только не успела схватить его за мелькнувший в небольшой ямке хвост. Бандюга умчался во двор к Матвею вместе с клочком бумаги, на котором бы нарисованный мной немного кривой, но все же удивительно узнаваемый портрет парня. Задыхаясь от бега и выброшенного в кровь адреналина, я смотрела в заборную щель и злилась, ругая кота. А тот, весело подскакивая, гонял по лужайке бумажку, приближаясь все ближе к дому. И если он не загонит клочочек в какую-нибудь яму, в которую никто и никогда не заглянет, тогда-то Матвей не узнает о том, что я не только следила за ним, но еще и рисовала как озабоченная его портрет. Но если Бандит решит проявить свое имя во всей красе и оставит подарок на пороге, то Матвей, скорее всего, пересмотрит свое отношение ко мне. От второго мне становилось дурно. Паника подкатывала к горлу, оставляя в голове гудящий шум, а во рту тошнотворный привкус.

Врач называл такие моменты, когда мне становилось плохо от пережитых сильных эмоций, панической атакой, и учил бороться с ними. Но не всегда получалось, так как говорил он. Чаще всего я впадала либо в ступор, либо, как бывало по ночам, кричала во всю глотку. Сейчас же я хотела упасть на землю и зарыдать. Но впервые я заставила себя проглотить слезы, дышать и срочно хоть что-то придумать.

Матвея не было дома. Он уехал рано утром и, судя по тому, как обычно поздно возвращался, то до его приезда у меня было еще несколько часов. Тетя тоже задерживалась. Значит, заболталась с подружками, которых здесь у нее было мало, но обсуждать последние сплетни или сериальные новости она могла часами. Поэтому поджав губы, я решительно двинулась за растущие на углу двора яблони. Там, за самым крепким и старым деревом были две доски, которые из-за ржавых гвоздей держались на основе благодаря чуду. Вырвать эти доски мне не составило труда. Уязвимое место в заборе я обнаружила пару месяцев, когда также гоняла Бандита по двору за его очередную проделку. Тогда он забрался от меня на дерево и хитро щурил зеленые глаза.

Плюнув на собственный страх, я забралась в образовавшуюся дыру и оказалась в соседском дворе. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто меня не увидит, я погналась за продолжающим беситься котом. Вот только его черные лапы так мощно и ловко орудовали, а острые зубы вцепились в бумагу, что мне не сразу удалось за ним угнаться. Но когда Бандит остановился около бассейна, завидев мое перекошенное от злости лицо, дернулся, роняя бумажку в воду. Сердце пропустило удар. Надо же!

– Вот я тебя поймаю! – зарычала я, подбегая к бассейну, пытаясь на ходу сообразить, как забрать улику, которая уже тонула.

Хотя, возможно от бумаги не останется и следа или рисунок станет настолько не различим, что и волноваться не стоит. Но когда до меня дошло осознание того, что проблема в принципе уже устранена, я запнулась, вытягивая перед собой руки, и полетала вниз, встречаясь лицом с прохладной водой.

Глава 6. Тайна русалки

– Матвей, я не хочу с вами спорить, но все же не советовал бы вам возвращаться на такие усиленные тренировки. Ваша травма все еще под угрозой. Если что-то произойдет вновь, я уже не смогу вам помочь.

Доктор, оперировавший меня в прошлом, сейчас рассматривал рентген, который он заставил сделать прежде, чем дать мне допуск к тренировкам и тем более позволить войти в команду.

– Валерия Вячеславович, я в норме.

Но Тарасенко, человек, которого так просто не пробить и не умаслить, покачал головой, показывая на результаты.

– Помнишь трещину, которую ты заработал два года назад?

Я согласно кивнул, понимая, куда он вел. В тот раз со мной действительно произошел не самый приятный случай для человека, профессионально занимающегося парашютным спортом. И если бы было дело в прыжках. Глупая случайность, из-за которой я заработал травму, была связана с обычной пожарной лестницей, по которой я спускался в новом помещении, арендованным нашим клубом. В тот день я явно не планировал угодить на койку в палате, но пришлось прописаться в больнице на некоторое время. С тех пор, хоть травма и перестала меня беспокоить, но новый прыжок, который уже привел к нынешним проблемам, остро отзывался ноющей болью. Конечно же, я никому не признавался, что приходилось терпеть и учиться жить и работать иначе. Но Тарасенко не обмануть. Тем более тогда, когда он так внимательно смотрел на снимки и прикусывал губу, будто что-то намереваясь мне сказать, но пока не мог придумать верных слов.

– Ладно, док, говорите как есть, – выдохнул, прижимаясь спиной к прохладной поверхности стула.

Валерия Вячеславович кивнул, перекладывая результаты исследований в папку.

– Матвей, если ты хочешь вернуться в большой спорт, то уже как участник вряд ли сможешь, – его голос, чуть скребущий и твердый, вовсе заставил меня потерять дар речи. – Либо меняй направление, чтобы ногу больше не травмировать, либо уходи в тренеры. Благо, у тебя уже есть клуб и многолетний опыт.

Горько усмехнувшись, я сложил руки на коленях.

– Вы предлагаете мне сидеть за столом и перебирать бумажки?

– Так ты хотя бы будешь ходить на своих двух, – он согласно кивнул, – или жди беды. Поверь, еще один перелом оставит тебе боль уже на долгие годы. Если не навсегда.

Я никак не мог поверить в его слова. Еще накануне делая разминку в зале, я чувствовал, что мог двигаться без боли. Чувствовал себя окрепшим и способным чуть ли не на боевые подвиги. А сейчас получалось, что все к чему я стремился – бесполезная трата времени?

– Я подумаю над вашими словами. – Сдерживая злость, которая очень редко бывала во мне, я поднялся на те самые ноги, которые еще пока ходили по заверениям доктора и, прощаясь, вышел из кабинета.

Как добирался до парковки, я не помнил, но отчетливо осознал всю серьезность ситуации, когда оказался за рулем своей машины. Повернув ключ в замке зажигания, я нажал на педаль, как тут же боль выстрелила, ударяя в колено.

Зарычав, я сбросил ногу с педали и остановил машину, пытаясь понять, что произошло. Все же было в порядке! Вернуться обратно? Нет!

Я с гневом глянул на правое крыло больницы, из которой совсем недавно вышел, совершенно не хромая. Накрыв колено ладонью, осторожно помассировал. Боль постепенно уходила. Или я хотел думать, что она исчезала. Но занимаясь самовнушениям, мне удалось уговорить тело перестать испытывать это колюще-режущее чувство, и лишь тогда я смог покинуть парковку ненавистной больницы. Как же я не хотел становиться постоянным клиентом этого места, но если Тарасенко окажется прав, то прощай моя карьера и здравствуй бумажная работа.

– Возможно, стать тренером не так уж и плохо, – проговорил вслух, барабаня пальцами по рулю, пока ждал зеленую стрелку на светофоре, чтобы съехать с трассы и оказаться в поселке.

Сегодня я уже был на работе, и возвращаться туда не с самыми приятными вестями не хотелось. От меня ждали новостей и готовились к усиленным тренировкам, надеясь, что я возьмусь за подготовку к новым соревнованиям. Но, увы, после разговора с врачом мне стало совсем худо. Остановившись перед домом, я загнал машину в гараж, закрыл ворота и прошел в дом.

Задумавшись о планах, я прошел по гостиной, заглянул в кухню и поймал себя на мысли, что бездумно блуждаю, пока промелькнувшая тень за окном не заставила меня напряжено вытянуть шею и уставиться на то, что я явно не ожидал увидеть на собственной лужайке.

Лола, со смешным пучком на голове, в светло-серой футболке и джинсовых шортах гонялась за черным котом по двору, что-то причитала себе под нос, вытягивая руки вперед. А четырехлапый мчался от нее во весь опор, и лишь белое пятно в его зубах навело меня на мысль, что пушистый что-то стащил у девушки. Иначе она бы не устроила марафон в моем дворе. Залюбовавшись девушкой, я не торопился выдавать себя. Чудесная картина – запыхавшаяся Лола, хитрый котяра и их короткий, но такой яркий забег. Забег мог увенчаться хоть чем, но не тем что Лола резко остановится, покачнется и полетит вниз. Точно туда, где в солнечных лучах блестела вода в бассейне.

– Лола… – выдохнул я, подрываясь с места.

Вылетел пулей во двор, рванул к бассейну, совершенно не заботясь о боли, которая вмиг исчезла, а тело наполнилось выплеснувшимся адреналином. Я мчался так быстро, как только мог, не понимая, почему она не выныривала. Ударилась головой? Нет! Там достаточно глубоко, чтобы не достать дна при падении. А если о борт?

Сердце готово было выпрыгнуть из груди, но я не терял драгоценных секунд. Нырнул следом, отыскал ее замершее тело и, крепко обняв, потянул вверх. Мгновение спустя мы оказались на поверхности, еще немного и я вытащил Лолу на борт, а после и вовсе переложил на землю. Нависнув над девушкой, я попытался прислушаться к ее дыханию. Но она не дышала…

– Лола! – Потряс за плечи. Никакого ответа.

И тогда пришлось действовать еще решительнее. Курсы первой помощи я проходил в те годы, когда только пришел в спорт. А после много лет повторял их, совершенствуя. Так что я умел профессионально делать искусственное дыхание. Что и спасло Лолу, когда она закашлялась и из ее рта потекла вода, которой девушка успела наглотаться.

– Как же ты меня напугала, – прошептал, практически касаясь ее лица губами. Мои мокрые волосы прилипли к ее коже.

Девушка вздрогнула, услышав мой голос. Она хлопала влажными ресницами, уставившись на меня.

– Матвей, – прошептала, будто не веря глазам.

Пришлось убедить ее в том, что она не ошиблась. Хотя, сейчас я выглядел не самым лучшим образом. Впрочем, и Лола была насквозь промокшей и ошарашенной.

– Да, это я, – улыбнулся, помогая ей приподняться.

Она нерешительно обхватила мою ладонь и присела. Пучок рассыпался, и волосы прилипли к лицу. Футболка обтянула ее худое тело, и я мог поклясться в том, что видел все ее ребра и кромку белья. От последнего стало немного не по себе. Будто что-то интимное, чего я не должен был видеть или о чем не имел права думать.

– Ты как? – Мой голос захрипел.

– В порядке, – выдохнула она. – Кажется, в порядке. Что произошло?

Я удивленно уставился на Лолу. А если все-таки ударилась или слишком долго была под водой?

– Ты упала в бассейн. Я вытащил тебя из воды и сделал искусственное дыхание. Ты наглоталась воды. Разве не помнишь?

Она покачала головой. Сначала из стороны в сторону, а потом утвердительно.

– Кажется, помню. Теперь, – прошептала девушка, прикрывая рот ладошкой. Коснулась пальцами губ, чуть побледневших, и изумленно посмотрела на меня.

– То есть ты? – она шептала, касаясь своих губ. А я как завороженный дурак смотрел на ее бесхитростные движения и жадно желал, чтобы длинные тонкие пальчики оказались на моих губах. Нет! Сейчас не время думать об этом!

– Да, я спас тебя. – Пришлось срочно менять тему, чтобы не помнить, как я касался ее губ своими. Это же всего лишь первая помощь… Ведь так? Потому что Лола как-то иначе восприняла то, что я прикасался к ней. – Эй, ты в порядке?

Лола покачала головой. Задумчиво осмотрелась по сторонам.

– Ты же не ищешь того кота, за которым тут гонялась? – снисходительно улыбнулся, отмечая то, как щеки девушки резко запылали. Она явно не подозревала, что за ней наблюдали.

– Прости, – ответила Лола, смущено пряча глаза. – Я думала, что тебя нет дома.

– Да, уезжал, – я присел рядом с ней, ощущая, как адреналин стал покидать тело, возвращая боль в колене. – Но видимо я вовремя вернулся. Потому что вернись я на пару минут позже. Черт! Даже не хочу думать.

Лола сжалась. Ее плечи затряслись.