Прошу, останься

— Ты звонила? — спросил Киллиан, удивленно приподняв брови и округлив глаза.

— Да, — скопировав его мимику и ни разу не поверив. — Я обошла все в округе!

— Могла просто уехать домой.

— Мог просто предупредить, — одна бровь выразительно изогнулась, а руки скрестились на груди.

— У меня появились срочные дела.

Девушка, наконец, удосужила Ника вниманием, быстро пройдясь по нему взглядом, который на секунду задержался на его щеке.

— Спасибо, что так сильно меня ценишь, — снова обратилась она к Киллиану.

— Просто чтобы уточнить: вы встречаетесь? — вмешался Ник, когда ему надоело молча наблюдать за их словесным пинг понгом. Але, я все еще здесь!

— Да.

— Нет.

После одновременно выкрикнутых ответов наступила тишина. Киллиан с опаской смотрел на разгорающееся буря, у которой от возмущения раздувались ноздри, а Ник сжал губы, чтобы не рассмеяться явному проколу друга.

Девушка взяла со стола чашку, из которого Ник отпил лишь пару глотков (он не любил черный кофе), и, поднеся ее к макушке Киллиана, разлила ему на голову. Ландре лишь прикрыл глаза, пока давно остывший напиток стекал по его лицу, оставляя за собой темные тонкие полосы.

— Хорошего вечера, — та ушла в сторону бара, громко стуча длинными каблуками.

— Лучше молчи, — Киллиан мрачно уставился на откровенно усмехающегося друга, а затем, обведя глазами темные пятна на своей футболке, ловко стянул ее через голову, вытер лицо и шею и надел кожаную куртку на голый торс. До Ника не сразу дошло, что именно тот делает, поэтому довольно поздно отвел взгляд в сторону. Ну что ж, татуировок не было. И почему у всех на виду раздевается Киллиан, а неловко стало ему?

Недоделанный натурист послал своей, видимо, уже бывшей подруге воздушный поцелуй, на что та показала средний палец.

— Ну что, идем?

Киллиан оставил щедрые чаевые (теперь расстановка приоритетов Майка обрели больший смысл), и они вышли из кафе, остановившись на секунду возле мусорки, в которую тут же полетела мокрая футболка. Она наверняка стоила дороже чем все, что было надето на Ника.

Шагая в сторону парковки у концертной площадки, он надеялся увидеть супер дорогое и пафосное авто, но завидев мотоцикл, сбавил шаг, а затем и вовсе остановился.

— Удивлен? — спросил Киллиан, вытаскивая ключи из кармана.

— Да не особо, — вот теперь точно сложился весь образ.

— Знаешь, для чего в Нью-Йорке нужны машины? Чтобы стоять в них в пробках.

— А ты слишком ценишь свое время и решил перехитрить систему, — проворчал Ник, устраиваясь на сидении позади друга. На самом деле он считал данный вид транспорта не самым безопасным. Но он не боялся!

— Просто держись крепче, — усмехнулся Киллиан, застегивая молнию на куртке.

— Оставь эти фразы для девушек, ладно, — отсутствие шлемов он решил не комментировать, а просьбу друга он выполнил сразу после рева мотора.

Прокатившись "с ветерком" по ночному городу, Ник решил, что он лучше украдет деньги на такси у какого-нибудь прохожего, чем снова сядет на мотоцикл.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — Киллиан раскрыл перед ним дверь в квартиру, расположенную хер знает на каком этаже.

Обитель оказалась такой же скромной, как и его хозяин. Внутри играла тихая красивая музыка, которая стихла сразу после хлопка двери.

— Вив, у нас гости, — крикнул Киллиан, направляясь в просторную гостиную с панорамными окнами. — Это Ник.

Вивьен, сидящая в кресле у окна со скрипкой в руках, бросила на них безразличный взгляд. Похоже, появление Ника ее совсем не удивило.

— Я иду спать, — она встала и прошла мимо них, смотря прямо перед собой.

— Тебя окружают такие милые дамы. По жизни, — прошептал Ник, провожая ее взглядом.

— Эти женщины меня убивают, — устало произнес Киллиан. — Устраивайся здесь, — указывая на огромный диван. — Сейчас принесу одеяло с подушкой.

— Киллиан, — окликнул его Ник, когда тот уже пересек дверь, ведущую в коридор, — спасибо. За то, что приютил.

— Приютил, — усмехнулся тот, развернувшись к нему лицом. — Ты что, бездомный пес? Хотя выглядишь соответствующе.

— Говорит человек, у которого кофе на волосах.

— Поправочка, — Ландре выставил вверх указательный палец, — дорогой кофе, а ты своей синтетикой из секонд-хенда оскорбляешь все, что есть в этой квартире. И прими душ, пожалуйста, мое постельное белье из чистого шелка.

— Иди уже, — рассмеялся Ник.

— Я серьезно, сходи в душ, — Киллиан шагал спиной вперед, широко улыбаясь.

Уже лежа в постели — сытый, чистый и очень уставший — Ник думал о том, как ужасно начался этот безумно долгий день и как хорошо закончился. А о том, что будет дальше, он думать не хотел. Сейчас ему хотелось остановиться на этом моменте. Впервые за долгое время он чувствовал себя в безопасности.

Глава 2. Родные души

Семь лет назад

Коридор полон школьников, спешащих с одного урока на другой. Обычно на перемене всегда шумно, но сегодня этот шум раздражал больше обычного. И дело было в слове, которое слышалось со всех уст и лезло со всех дыр. Хэллоуин.

Он не праздновал Хэллоуин в прошлом году и в этом тоже не собирался. Он вообще не праздновал ни один праздник с прошлого лета. Огромная дыра в груди не затянулась ни на миллиметр даже спустя пятнадцать месяцев и восемь дней (кто придумал белиберду о том, что время лечит?), а весь мир стал серым и холодным. Его жизнь превратилась в эдакий нуарный фильм, где веселье и смех не были прописаны в сценарии. И тем более там не было места для уродливых бумажных гирлянд с тыквами, которые с большим сомнением можно было назвать украшением. Но кто его спрашивал?

Ник без всяких угрызений совести сорвал их со школьного шкафчика и отбросил на пол, чтобы без препятствий добраться до своих книг.

— Эй, Чейз, — послышалось у него за спиной, — тебе ведь даже с костюмом не надо париться. Просто разденься и все, — вслед за противным голосом последовал не менее противный смех.

Он с силой захлопнул шкафчик, сжал кулаки и, развернувшись, уставился на одноклассника, задрав голову вверх. Он вообще на всех смотрел снизу вверх, причем в буквальном смысле: для своего возраста он был довольно маленьким и худым.

— Ой-ой, вы только гляньте на него, — Питер подошел вплотную и схватил его за грудки. — Силенок то хватит? — показывая свой хищный оскал.

Он подготовился нанести первый удар. Сейчас ему было все равно, что силы не равны (впрочем, как и всегда): Ник видел только способ вымещения злости. Хотя ему самому достанется сильнее. Плевать, физическая боль отвлекала его, заставляла чувствовать себя живым. Просто заставляла чувствовать.

— Что с тобой случилось, уродец? — показался из-за спины Питера второй-придурок-Мэтт с любопытным выжидающим взглядом, будто Ник сейчас возьмет да и расскажет им все. За чашечкой чая, ага. Этого они ждут после того, как стащили его одежду, когда он принимал душ после физкультуры? А потом подбрасывали его лохмотья друг другу, пока он бегал между ними, обернутый в одно полотенце, в то время как остальные ребята из класса разглядывали его и тихо перешептывались. И все это то ли ради того, чтобы узнать, где начинаются уродливые шрамы, пересекающие его правую щеку, то ли просто потому, что в подобных местах принято искать неудачников, над которыми все будут насмехаться. И Ник стал этим козлом отпущения из-за наличия отметин, которые никак не укроешь от чужих глаз, и положения в социальной иерархии, которое выдавала его потрепанная одежда и изношенные книги.

— Оставьте его, — голос Киллина прозвучал как обычно невозмутимо и слегка надменно. Он стоял, лениво оперевшись на противоположную стену и засунув руки в карманы брюк. Его поза была расслабленной, от него исходило привычное спокойствие, лицо же не выражало никаких эмоций. Полная противоположность Ника. И если с ним не общались потому, что он был эдаким отбросом общества, Киллиан же сам не подпускал к себе людей.

— Да что ты в нем нашел, Ландре? — нахальства в голосе Питера поубавилось в несколько раз. А вопрос он задал, между прочим, весьма актуальный. Ник размышлял об этом последние два месяца. Видимо, у богатых свои причуды. — Водишься со всяким сбродом.

— Разве? — Киллиан неспешной походкой приблизился к ним и так же неспеша перевел взгляд с Мэтта на Питера. — Я с вами вроде как и не общаюсь.

Двое недообидчиков, посовещавшись на ментальном уровне, решили промолчать и скрылись из коридора еще до того, как прозвенел звонок на урок.

— Не стоило, — бросил Ник и снова полез в шкафчик.

— Что-то потерял? — Ландре прислонился головой к соседнему шкафчику, наблюдая, как он переворачивает все верх дном в своем.

— Не могу найти тетрадь с записями по английскому.

— Может, выронил на прошлом уроке?

"Когда тебя якобы случайно толкнули и ты распластался на полу со всеми вещами", — опустил лишние подробности Киллиан.

— Может, — Ник развернулся и зашагал в кабинет математики. Прозвенел звонок, и он ускорил шаги. Киллиан быстро поравнялся с ним. — Нам сейчас надо в другую сторону.

— Знаю.

— Не обязательно идти со мной.

— Ага.

— И заступаться за меня.

— Да.

— Тогда зачем ты это делаешь? — он остановился перед дверью и развернулся лицом к Киллиану.

— Мы ведь друзья. Или нет? — добавил тот после недолгого молчания, чуть прищурив глаза. Ник неопределенно пожал плечами. У него раньше не было друзей. Хотя нет, мама была ему другом.

— Тоже хочешь спросить про шрамы? — он толкнул спиной дверь и зашел в пустой класс.

— Не спорю, мне интересно.

— Тогда будь готов поделиться со своими секретами, — тут же перевел стрелки Ник. По лицу Ландре пробежала тень. — Вот ты и ответил на свой вопрос.

— Если я не хочу что-то тебе рассказывать, это не значит, что я не хочу дружить с тобой.

— А я хочу знать, с кем общаюсь. Не каждый день встретишь человека, желающего смерти собственным родителям.

"Вот бы и моя тоже", — услышал он от Киллиана после того, как признался, что его мама умерла. Что такого должно произойти, чтобы говорить подобное? Он бы все отдал, чтобы вернуть свою маму, а тут такое…

— Я расскажу, если ты расскажешь про свои шрамы.

— Ну уж нет, я на это не поведусь. Не у тебя одного проблемы с доверием, — вспомнив, зачем он сюда пришел, Ник, наконец, отошел от двери и прошелся вдоль парт, осматривая пол в поисках тетради. Пропажа нашлась довольно быстро.

— Раньше у меня не было друзей.

Какое совпадение. Стоп, что? Ник слишком резко поднял голову и ударился о край парты, выронив при этом тетрадь.

— Но кому-то надо пойти навстречу. Прояви инициативу, — предложил Ник, потирая ушибленный затылок. — Я умею хранить секреты, — уже более серьезно.

Киллиан заговорил не сразу. Было видно, с каким трудом он выдавливает из себя слова. Всегда расправленные плечи ссутулились, а взгляд приковался к полу. За пару минут монолога на его лице отразилось больше эмоций, чем за прошедшие два месяца. Ник сразу понял, что он впервые решился на подобное откровение.

— Место, в котором я живу, язык не поворачивается назвать домом. Отца вижу только по выходным, он все время пропадает на работе. Из-за этой самой работы мы и переехали в Нью-Йорк, до этого жили в Марселе.

А моя мать… она всегда мне все запрещает. Не разговаривай за столом, не повышай голос, не сутулься, не мни свою одежду, не опаздывай, не ешь в своей комнате, не упрямься, не общайся с людьми ниже твоего статуса, не порть свою сестру, не заставляй меня краснеть, не позорь меня. Она не отпускала меня гулять, сама выбирала, как и с кем проводить мне время. Я даже в школу не ходил, был на домашнем обучении.

Я стал сбегать из дома, просто чтобы посмотреть, как живут другие люди, и очень скоро начал брать с собой Вивьен. Это моя сестра, она младше меня на два года. Мы гуляли по паркам, катались на аттракционах, ходили в кино и в кафе. Когда мама поняла, что меня наказывать без толку, она перешла на Вивьен: ее запирали в комнате на целый день, оставляли без ужина, а прислуга по просьбе матери игнорировала все ее просьбы. Она нашла идеальный способ, чтобы меня контролировать. После этого мы с Вивьен начали общаться все меньше и меньше, пока не стали ограничиваться сухими "доброе утро" и "спокойной ночи". Конечно же, во всем произошедшем она винит меня. Мать оказывает на нее очень сильное влияние. Уверен, она мечтает стать такой же.

Хорошо, хоть в этом году меня отправили в школу. В обычную школу. Правда пришлось пойти на уступки: безупречное поведение, безупречные оценки. Ты ведь знаешь, что у меня есть личный водитель. Это так смешно, тут идти-то минут пятнадцать. Но я знаю, зачем он нужен: чтобы я шел прямиком домой. И я ухожу из школы один не потому, что стесняюсь тебя, а потому, что он расскажет матери, с кем я общаюсь. Приходиться во всем угождать ей. Но это лучше, чем продолжать оставаться дома. Там бы я с ума сошел.

Повисла тишина. У Ника не было слов. Он целый год жил дома, который перестал являться таковым. Его там не ждали, не утешали, не любили, даже не улыбались. Все тепло и уют мама забрала с собой. Он и представить не мог, как Киллиан жил так всю жизнь. Неудивительно, что он держал всех на расстоянии вытянутой руки.

— Ну а ты? — тихо спросил Киллиан. — Откуда у тебя эти шрамы?

— Упал на осколки стекла, — все еще будучи в собственных размышлениях быстро ответил Ник, не собираясь вдаваться в подробности.

Ландре то ли хмыкнул, то ли вздохнул, и, не поднимая глаз, потянулся к дверной ручке. Не удивился? Неужели он настолько не верит в людей? Но ему же он доверился.

Как-то мама сказала ему: "Будь добрее, Никки. Я не могу обещать, что люди отплатят тебе тем же, но для некоторых даже одна улыбка может стать спасательным кругом". Спасти кого-то он вряд ли сможет, спасать нужно было его самого. Но что, если он поделится своими тайнами с тем, кто действительно сможет его понять?

— Моя мама болела, — негромко начал он. Рука Киллиана замерла в дюйме от своей цели. Он развернулся к нему с нескрываемым интересом, отчего Нику стало немного некомфортно, поэтому он устроился на ближайшей парте и принялся рассматривать пальцы рук. — Но это была необычная болезнь, понимаешь? Иногда она целыми днями лежала в постели, ничего не ела, печалилась, плакала. А иногда она была полна энергии, слишком веселой, хотела сделать все и сразу. Она любила меня, правда. Мы вместе играли, дурачились, она помогала с уроками, читала мне книги, рассказывала кучу интересных историй и говорила, что я должен объездить весь мир, чтобы своими глазами увидеть, насколько он прекрасен.

Прошлым летом мы были в гостях у знакомых папы. Мама поднялась на стеклянную крышу террасы, чтобы показать, что не надо бояться высоты. Я умолял ее спустится, но она лишь смеялась, кружась прямо на тонком стекле. Дома никого не было, и я полез за ней. Одно деление треснуло и полностью посыпалось на пол. Я ухватился за раму, но все равно упал. Было так много крови… Наложили кучу швов, я несколько недель ходил в бинтах. Шрамы остались везде: на бедре, руке, ребрах, даже на лице, — пояснил он, потому что вчерашнее представление в раздевалке Киллиан не видел. Хотя наверняка слышал, потому что об этом говорили все, кому мне лень. — Когда мама поняла, что произошло, ей стало плохо… и, — Ник опустил голову еще ниже, зажмурив глаза. Не хватало ему разрыдаться перед Ландре, — я лежал в больнице, папа был рядом… а она… — голос дрогнул и по щеке пробежала слезинка. Он быстро вытер ее рукавом, но так и не смог закончить предложение.

— Ник, — Киллиан осторожными шагами приблизился к нему и встал прямо напротив, — она убила себя? — еле слышно одними губами. Он кивнул и снова вытер лицо рукавом.

— Папа начал пить, его выгнали с работы. В школе все узнали о случившемся (видимо, учителя рассказали), и в меня стали тыкать пальцами. Не только из-за шрамов. "Смотрите, сын сумасшедшей и алкаша", — говорили они. Все считали меня психом. И даже здесь многие так обо мне говорят, хотя и не знают ничего о моих родителях.

— Я не считаю тебя психом, — Киллиан, чтобы его не смущать, присел рядом на парту. Ник отвернулся в противоположную сторону и вытер мокрое лицо. — Ты самый умный в классе, терпеть не можешь командные игры, вспыльчивый, грубый, и, может, мелковат для одиннадцати лет, но точно не псих, — видимо, в наступившей паузе нужно было сказать "спасибо", но он просто усмехнулся, потому что непривычно было слышать от Ландре слово наподобие "мелковат". — Скажи честно, Ник, откуда у тебя синяки? Отец бьет тебя?

— Бывает иногда, — он отвел взгляд в сторону, что было красноречивее любого ответа.

— Почему ты никому не говоришь?

— А ты почему никому не рассказываешь?

— Но это же совсем другое!

— Да? А по-моему, эффект тот же, — к месту заметил Ник. — Думаешь, в детдоме будет лучше? Там такие же ребята, как Мэтт и Питер.

— Ты наказываешь себя так? — не унимался Киллиан. Почему он задает такие вопросы? Ник решался раскрыть последнюю тайну. Самую страшную.

— Папа как-то сказал, что это из-за меня мама вскрыла себе вены.

Ландре широко раскрыл глаза, его брови устремились вверх.