Помоги проекту - поделись книгой:
Тактику, выбранную оу Готором для общения с фааркоонцами, кратко можно было охарактеризовать словами: «Не ваше дело».
Никаких извинений, оправданий и прочих признаков слабости. Отсутствовали — значит, так надо было, и не ваше собачье дело знать почему. Более того, пришедшей «по его голову» с жалобами и претензиями делегации горожан он ясно дал понять, что в случившемся скорее склонен видеть их вину.
Ведь войсковые части военных вождей дрались, пока городские суматошно носились по городу, охая и спасая свое имущество. И хоть бы с умом спасали! Ведь могли же сформировать пожарные команды, организовать помощь раненым. Так ведь нет! Важные городские чиновники, в числе которых были владельцы торговых домов и представители ремесленных цехов, обычно довольно толково справляющиеся с организацией и руководством, когда дело касается своего кармана, внезапно повели себя как стая куриц во время пожара в курятнике, едва речь зашла о владениях короля.
— Говорите, любезные, что давно такого не было? Аж без малого тридцать лет Фааркоон не подвергался нападениям пиратов? Значит, будете учиться! Я вам тут не там… Терпеть не стану! Разгильдяйства и расхлябанности не допущу! Вы у меня ужо! Завтра же организовываем смотр городского ополчения! Списки… Как это — нет списков?! О чем думает городской голова? Каждый Торговый дом, каждый цех, каждая улица! Переписать всех мужчин от семнадцати до пятидесяти лет. Организовать отряды. Вооружение. Боеприпасы. Все должны знать свое место при обороне города… Я сказал: сутки! Что значит «не успеем»? Нападение было почти месяц назад, и чем все это время занимались вы? Стонали, охали и ахали, подсчитывая убытки, вместо того чтобы сделать выводы и исправить выявленные недочеты и ошибки? Ну держитесь! Я вам устрою сладкую жизнь!!! Работайте хоть всю ночь, но чтобы завтра списки были!
И устроил! На следующий день смотр действительно состоялся. Естественно, это было жалкое зрелище. Толпы бестолково сбивающихся в кучу людей, не знающих, куда податься. Лишь у немногих имелись в руках мушкеты, у большинства же были либо какие-то дедовские допотопные шпаги-мечи, либо вообще — топоры-вилы и прочий подсобный инвентарь. Иные и вовсе пришли с голыми руками. Вся эта разношерстная компания растерянно толкалась, наступала друг другу на ноги и даже не предпринимала попыток организовать какое-то подобие строя.
Дедушка оу Готора мог бы гордиться своим внуком. Без слов, одним своим суровым видом и гневным взором он наводил ужас даже на королевских чиновников, не имеющих к ополчению никакого отношения, что уж говорить о простых обывателях! А рядом с ним бродил не менее свирепый и злой оу Дарээка, нашедший повод отыграться хоть на ком-то за немилость короля, по поводу которой он искренне переживал.
Жаловаться, обвинять? Теперь фааркоонцы были способны только трепетать и подчиняться да с радостью выплачивать наложенные штрафы, благодаря богов, что еще легко отделались.
Запугав население до икоты, вожди берега проявили снисхождение и душевную щедрость. А именно — самолично расписали план подготовки grazhdanskoj oborony (как назвал это оу Готор), куда входила организация боевых отрядов, отрядов пожарных и отрядов санитаров. Весь город был разбит на зоны ответственности. И над каждой зоной поставлен smotrjashchij — особый чиновник, отвечающий за наличие в районе склада оружия и боеприпасов; специальных рогаток для перегораживания улиц на случай прорыва врагов; багров, топоров, ведер — тушить пожары; а также за подготовку зданий для размещения временных госпиталей, к каждому из которых прикреплялся отдельный лекарь, ответственный за наличие медикаментов и перевязочных материалов (все оплачивалось за счет города).
Через месяц был назначен новый смотр, по итогам которого, если все пройдет не так, как нужно, Готор обещал серьезно наказывать за недоделки.
— Ну вот, — удовлетворенно подвел итог оу Готор, когда они с Ренки наедине решили обсудить сделанное. — Народ загружен работой, теперь им будет не до жалоб и упреков. Потому как от жалоб и упреков пользы все равно никакой. А тут хоть на случай следующего нападения какая-то польза может быть. Да и вообще больше порядка будет.
— Толку-то? — пробурчал Ренки. — Вояки из них все равно никакие.
— Ничего! — махнул рукой Готор. — Сначала пусть хоть как-то организуются, потом дадим им инструкторов и начнем проводить занятия. Надо будет придумать какую-то систему поощрений наиболее отличившихся, тогда пусть не все, но многие начнут пахать. Но это — дело будущего. А теперь — что там с нашими войсками?
— Из двенадцати больших пушек, — хмуро ответил Ренки, — осталось всего пять. Ту батарею на Малом холме все-таки накрыло несколько раз, и весьма основательно. Да и на второй две пушки разорвало. Говорят, им за двести лет было. Треть пушкарей, что ты готовил, убита, а пушкари, сам знаешь, на дороге не валяются, и новых нам за просто так не дадут. Зато хоть малые пушки все целы. Они себя отлично показали при отражении десанта. Наш, как ты его называешь, гренадерско-егерский полк берега потерял всего около пяти десятков человек, потому что стреляли они из укрытий и окопов. Да и опыт у них — сам знаешь. Там ведь чуть ли не половина сержантов — из «тиндских»!.. А королевские, из Двадцать седьмого… Полк новый, ветеранов там почти не было, а обучали их раньше по старой тактике, хотя обучали и неплохо. Так что они на кредонцев в полный рост вышли. Держались вполне достойно, да только изрядный урон от картечи и ядер понесли. Там три сотни убитых, сотни две еще в госпиталях Лекари говорят, что все, кому суждено было умереть, — уже умерли, а остальные, коли боги будут милостивы, выживут. Пополнять оба полка — за наш счет. А после предыдущего набора дело это будет непростым. Говорят, в прошлом году едва ли не слепых-глухих из деревень выбирали — лишь бы ходить мог да мушкет удержать. Пушки, порох, ядра и пули — тоже за наш счет. Порох-то еще ладно. Но я тут узнавал, сколько новая пушка стоит… Даже не знаю, хватит ли у нас денег на такие покупки.
— Да… — тоже нахмурившись, подтвердил Готор. — В изрядные расходы нас кредонцы ввели. Да еще и так не вовремя. А с другой стороны — и назад не сдашь. Герцога Моорееко нельзя подводить, раз уж в кои-то веки в его ведомстве разродились более-менее осмысленными правилами взимания налогов. Надо будет что-то придумывать.
— И что тут придумаешь? — с надеждой спросил Ренки, подсознательно все же ждущий от приятеля каких-то чудес.
— Как ни странно, пока не знаю, — улыбнулся Готор. — Видать, так старался придерживаться запрета на прогресс, что напрочь гнал от себя подобные мысли. Хотя во время подготовки я прочитал немало книжек про попаданцев — одно время у нас
— Может, чем строить ремесленные мастерские, чтобы заработать деньги на новые пушки, сразу попытаться начать отливать их самостоятельно? — поинтересовался Ренки неуверенно. — Кажется, королевским указом нам даровано подобное право? Да и ты что-то про это говорил.
— Даровано-то даровано, — пробурчал Готор. — Да только вырубать окрестные деревья на дрова мы не можем. Считается, что это строевой лес, и принадлежит он королю, хотя и находится на «наших» землях. А возить топливо из джунглей — дороговато нам те пушечки обойдутся… Вообще, что ни говори, а грамотные адвокаты у нашего герцога служат. При множестве обязанностей с правами у нас туговато. Особо толком не развернешься, чуть ли не на каждый шаг приходится испрашивать королевское разрешение. Но, полагаю, если подключить к делу адмирала оу Ниидшаа и Риишлее, насчет налаживания литья пушек можно будет и договориться. Только сначала придется съездить и посмотреть, как их у вас делают, и попытаться мастеров сманить. Пушки ваши, прямо скажем, от совершенства далеки. Хотя бы отсутствием упорядоченных калибров. Заодно под это дело можно будет и еще какое-нибудь оружейное производство наладить — не зря же мне в голову столько знаний по металлургии вдалбливали. Качественные замки для мушкетов — полагаю, это мне по силам! Ладно, первостепенные задачи обсудили. — Готор расслабленно откинулся на стуле. — Теперь давай думать, как вернуть расположение короля. Тебе не кажется, что наша история сделала своеобразную петлю?
— Ну да, — согласился Ренки. — От нас опять требуют подвигов…
— Угу. Только не забывай, что сказал Риишлее: «Подвигов, достойных военных вождей». Так что теперь понапрасну рисковать головой мы не можем.
— Военные вожди берега должны были защищать побережье от пиратов и сами наносить удары по врагам, — осторожно напомнил ему Ренки.
— Последнее в переводе на менее куртуазный язык означает: «Пиратствовать сами», — усмехнулся Готор. — Вообще, с нашим «вождизмом» вышла довольно интересная ситуация. С одной стороны, мы вроде как самостоятельная территория, и королевство Тооредаан может в любой момент сказать, что знать нас не знает. А с другой — мы и пискнуть без королевского приказа не можем. Ты заметил, что во всех официальных объявлениях было сказано, что кредонцы напали на «владения военных вождей». Следовательно, и пиратствовать будут эти самые вожди, и по шее, ежели что, тоже получат они, в смысле — мы! Впрочем, тем, кто еще несколько лет назад гнил на каторге, особо жаловаться на свое положение не приходится.
— Если нападать на корабли кредонцев и их союзников, — возразил Ренки, — это будет никакое не пиратство, а война. Нам надо построить быстроходное судно вроде «Чайки», хорошо вооружить его и отправиться в плавание. И чем скорее, тем лучше!
— Узко мыслите, молодой человек! — укоризненно покачал головой Готор. — Не как военный вождь, а как простой… э-э-э… не будем говорить, кто. Что толку для Тооредаана, если мы отправим один-единственный кораблик пакостить кредонцам? Парочка удачных рейдов, а потом кредонский флот соберется большой толпой и врежет нам по первое число.
— Но что ты тогда предлагаешь? — растерянно спросил Ренки, уже мысленно представлявший себя стоящим на мостике славного морского охотника, одно только имя которого наводит ужас на кредонских купцов. Точь-в-точь как это описывалось в балладах и романах о подвигах героев былых времен.
— Не расстраивайся так, — усмехнулся, словно прочитав его мысли, Готор. — Возможно, нам тоже придется попиратствовать разок-другой. Так сказать, подать пример. Но главное… В вашем мире существует понятие «каперского патента»? Это… Что-то вроде разрешения пиратам всех мастей грабить врагов государства. В идеале мы должны собрать всю шваль с обоих океанов, создать для них базу, где можно будет отдохнуть, отремонтировать судно, сбыть добычу. И еще неплохо на этом наживемся, кстати! А вот они будут наносить урон кредонцам, рискуя своими шеями во славу Тооредаана.
— Как-то это звучит не особенно благородно! — Ренки хоть и привык к определенным особенностям мышления своего друга, однако иногда даже его коробили высказанные им идеи.
— В общем-то — да, — согласился Готор. — Но, с другой стороны, сам подумай — так мы сможем натравить на Кредон множество опытных бандюганов, которые сейчас либо сидят без дела на берегу, либо вообще подстерегают на морских дорогах абсолютно все корабли, включая и наши. Что может быть приятнее, чем стравить своих врагов друг с другом? Впрочем, давай подробно опишем этот план верховному цензору Тайной службы. Ведь если что, именно его ребята придут по наши души!
Следующие два месяца приятели провели, разбираясь с хозяйственными делами, и эта скучная рутина сумела изрядно помотать им нервы. Надо было восстанавливать разрушенное кредонцами, одновременно замещая порушенную конторой Моорееко налоговую систему новыми правилами. И конечно же пользуясь удобным моментом, строить что-то новое.
Прежняя налоговая система базировалась на традициях, королевских указах, которым подчас было чуть ли не полтысячи лет, различных уточнениях и распоряжениях казначейства, решениях органов местного самоуправления и еще на непонятной груде документов, выпущенных уже не существующими структурами, а подчас и вовсе относящимся к временам феодальной раздробленности. Естественно, все это создавало жуткий бардак и хаос, от которого, впрочем, местное купечество и чиновничество не спешило отказываться, потому что
За долгие годы сложилась своеобразная практика, когда одни королевские указы как бы игнорировались и заменялись распоряжениями казначейства, а распоряжения казначейства, в свою очередь, корректировались решениями уездных администраций. И во всем этом в некотором роде был свой смысл. Подобно тому, как из деревянных кубиков, брусков и пирамидок ребенок возводит собственное здание, из хаотичного нагромождения законов и традиций в каждом регионе Тооредаана «возводили» свою систему сбора налогов, выгодную и купцам, и королевству, и чиновникам. Так что любая попытка заменить этот хаос четкой и прозрачной системой неизбежно сталкивалась с недоверием, сопротивлением и даже саботажем.
Оу Готору пришлось много поработать языком, убеждая, разъясняя, уговаривая и запугивая… Было множество собраний, споров и даже криков. А как-то раз ему даже пришлось посадить десяток особенно буйных смутьянов под арест и поставить остальных перед выбором — подчинение или конфискация имущества. В результате чего с последней почтой от Риишлее ему была переслана толстенная пачка доносов от «верноподданных короля» на «обманщика и узурпатора, скрывающегося под именем оу Готор Готор».
Доносители были вызваны в ратушу, ставшую временной резиденцией военных вождей, где у «верноподданных» появилась возможность обсудить свои доносы непосредственно с самим «обманщиком и узурпатором». После чего с буйной стадией сопротивления было покончено, и началась стадия волокиты, засовывания палок в колеса и конечно же поисков путей обмана системы.
Так что неудивительно, что в результате всех этих волнений оу Готор стал злым, раздражительным и все больше походил на своего дедушку, о котором по городу уже поползли жуткие слухи, благодаря ставшей уже привычной присказке самого оу Готора: «Не будите во мне дедушку».
С этим «дедушкой», и не только, вообще произошла необычная история, спровоцированная не всегда правдивыми рассказами матросов «Чайки» о приключениях загадочного военного вождя в чужой стороне, о некоем заброшенном храме на дальнем берегу Срединного моря, о тайных обрядах, в которых могут участовать исключительно те люди, в чьих жилах течет древняя благородная кровь, и о многом другом.
В общем, после долгих обсуждений и споров наиболее мудрые (или просто крикливые) фааркоонцы пришли к выводу, что таинственный оу Готор Готор происходит из тех самых мест, где его дедушка — несомненно, ужасный
Едва матросня после третьей кружки вина в трактире начала заливать подобные байки, нашлись люди, пожелавшие угостить морячков вином и поподробнее расспросить как о плавании в целом, так и о загадочном оу Готоре Готоре в частности. И если говорить об особенностях конструкции и мореходных качествах «Чайки» матросам строго-настрого было запрещено, то вот на разговоры о ее пассажирах этот запрет точно не распространялся (подобное никому даже в голову не пришло).
Что именно смогли услышать от своих пассажиров и офицеров матросы «Чайки», как поняли услышанное и сколько во всем этом было правды, а сколько вымысла — разобраться было непросто. Но слухи о некоей зловещей многотысячелетней тайной секте, практикующей кровавые обряды и колдовство, быстро заполнили город. И с каждым новым днем обсуждения секта становилась все более тайной, более кровавой и более могущественной.
— Где это видано, — осторожно спрашивали фааркоонские мудрецы друг у друга, — чтобы люди из самых низов, с каторги, пусть даже и ставшие, благодаря подвигу, простыми солдатами, за несколько лет поднялись столь высоко и даже обзавелись знакомствами в ближайшем окружении самого короля и получили от него поместья и титулы?! Нет, судари, это не просто колдовство! — отвергали мудрецы самое простое и очевидное объяснение. — Возможно, конечно, без него и не обошлось, хотя едва ли кому-нибудь удалось бы околдовать верховного жреца, не говоря уж о короле… Но вот род оу Дарээка — древний и весьма известный. Его предки пришли сюда еще с самим королем Даагерииком Первым. Ну что же тут непонятного? Секта благородных существовала еще тогда, и наверняка тут все куда более сложно и таинственно, чем кажется на первый взгляд.
Сразу всплыли и слухи о некогда важном положении рода Ваксай, раньше обычно обсуждавшегося исключительно в свете его утраченных богатств. И воспоминания о том, что к богатствам прилагалась и благородная кровь, удачно легли в рамки изобретаемой версии.
— А случайно ли, — вопрошали едва ли не шепотом важные фааркоонские купцы друг у друга, — что эти непонятные вожди с самого начала стали оказывать такое предпочтение именно этому Торговому дому и его наследнице? Вот вы бы стали вести дела с сопливой девчонкой? И я бы не стал. А вот они — стали! И заметьте, судари, оу Готор Готор — из Южных Земель. Оу Ренки Дарээка — наш, с запада. А род Ваксай прибыл сюда из Валкалавы, из Северных Земель. Чувствуете, как широко раскинулось влияние этой страшной тайной секты? Три континента, территория всей Старой Империи… Можно ли удивляться тому, что эта секта повелевает королями (не нашим, конечно), землями и народами, при этом оставаясь никому не известной?.. Как это: «Что с этим делать?» Присоединяться!!! Против такой силы не попрешь!
Сам Готор узнал обо всем этом из очередной пачки доносов, присланных ему из ведомства Риишлее. Сначала долго ржал, потом сказал Ренки, что это надо будет использовать.
— Гы-гы… Создадим младшее подразделение секты благородных, что-то вроде секты очень богатых, и будем брать ежемесячные взносы в пару тысяч золотых монет с рыла. Да шучу, конечно. Но шутки шутками, а такая организация со временем могла бы стать довольно опасной. И надеяться, что удастся вечно держать ее под контролем, довольно наивно. Вопреки площадным пьескам, очень богатые редко бывают очень глупыми. И вообще, мое мнение — не стоит связываться с религией. Но сложившуюся ситуацию грех не использовать. Так что для начала — любые намеки на существование секты надо отвергать с негодованием, желательно — с чрезмерным негодованием. Впрочем, тут тоже лучше не переигрывать, так что холодного молчания будет достаточно. И еще… Точно! Просто классика! Организуем Sojuz mecha i orala. Помнишь, я тебе идею с сиротами рассказывал?
— Это собрать по королевству детей, оставшихся без родителей, и воспитывать их по-своему? Оу — как будущих офицеров и чиновников. А простолюдинов — как мастеровых, моряков и даже инженеров? Но мы же вроде говорили об этом на тайном совете и пришли к выводу, что пока придется это дело отложить — денег в казне сейчас на что-то подобное нет.
— Вот и заставим наших купчиков раскошелиться! — радостно потирая руки, сказал Готор. — На все разговоры о тайной секте будем отвечать, что хотим заняться угодным богам делом — заботой о сиротах. Мол, собираем на это деньги. Из герцога Моорееко выбьем налоговую скидку подобным доброхотам, небольшую, ясное дело. Но жертвователям преподнесем это как некое благо, тайные преференции, которых в будущем якобы станет больше. Достойнейший оу Ваарииг Сиин, кажется, тогда был в большом восторге от нашей идеи? При всей его своеобразности к делу просвещения он относится весьма серьезно, так что, думаю, тут можно положиться на его поддержку. А вот планы обучения, чувствую, придется составлять самому… Ну по крайней мере, участвовать в их составлении.
— Но к чему все эти сложности? — оборвал разгулявшуюся фантазию приятеля Ренки. — Зачем эти игры в тайные общества и прочее?
— Увы… — печально развел руками Готор. — Но люди не так уж склонны что-то давать, не получая взамен.
— И ты хочешь их обмануть? — возмутился Ренки. — Подумай, что станет с твоей репутацией, когда все эти купцы поймут, что их надули.
— Во-первых, никакого надувательства, — возразил Готор. — Взамен денег мы им даем мечту! Во-вторых, опять же никакого надувательства. Деньги мы берем на детей, дети их и получат. В-третьих, женщины! Жены, дочери, сестры купцов. Сейчас они сидят по домам и скучают. В моем мире благотворительность — отрада богатых женщин. Она не только позволяет им почувствовать себя значительными, но и дает возможность чаще встречаться, организовывать балы — пиры — праздники. А еще благородной даме не стыдно прийти на бал к купчихам ради благотворительности: один только ее приход — это уже благое деяние. Жертва, если хочешь. А купчиха, сумевшая заманить на свой праздник кого-то из благородных, начнет так высокомерно посматривать на своих подружек, что те заставят своих мужей изрядно раскошелиться, чтобы утереть ей нос! Надо будет обсудить это с дамой Тиирой. Уверен, у нее возникнет множество мудрых мыслей на этот счет, и она сумеет нам что-нибудь подсказать. Также поговорим с Риишлее как с верховным жрецом. Пусть найдет идеологическое обоснование подобной благотворительности, увы, я с вашими богами и их заветами не очень хорошо знаком. И пусть подключит к этому делу жрецов… Ну не знаю. Проповеди там всякие, может, гадания какие-нибудь, типа «Пожертвуй копеечку детям — и будет тебе удача». В результате в идеале — не потратив даже медного грошика, уже лет через пять-десять наш король получит грамотных, преданных и честных чиновников, обязанных ему буквально всем. Ну и кучу хорошо обученных мастеровых вместо бродяг, воров и каторжников! А жертвователи, помимо всеобщей славы (можно будет даже какую-нибудь награду ввести), будут получать и различные преференции, вроде государственного заказа или доступа к уху высокопоставленного чиновника.
— Знаешь, — подумав, согласно кивнул Ренки, — а ведь в законах Старой Империи уже было что-то подобное… Видать, и впрямь вы с Манаун’даком были из одного мира. Можно это отнести к возрождению старых традиций.
— Тем более! — довольно кивнул Готор. — Теперь, позаботившись о благих делах, поговорим о делах военных. Что у тебя?
— Набрать солдат в наш полк было несложно, — начал Ренки, вопреки собственным словам почему-то печально вздохнув. — А вот в королевский идти желающих немного. Недобор человек в триста… Одивия Ваксай оба наших заказа приняла, но без особого восторга. В первый она вообще не очень-то верит, а насчет второго сильно сомневается. Учитывая, что расплачиваться за все мы обещаем «потом, после удачного применения», она сильно недовольна!
— Но к работе она приступила? — В голосе Готора было больше утверждения, чем вопроса.
— Этот твой колокол уже практически готов, — кивнул Ренки. — Осталось доделать судно, с которого его будут спускать-поднимать. Но, признаться, я что-то и сам сомневаюсь… Даже в откровениях Манаун’дака ничего подобного не упоминалось, иначе, наверное, давно бы построили. Это какая-то новинка, о которой он не знал?
— В моем мире это уже сотню лет как использовать перестали — научились делать кое-что получше, — махнул рукой Готор. — Наверное, Манаун’дак про это просто забыл. А что с кораблем и командой?
— Корабль строится, — довольно кивнул Ренки, мысленно предвкушающий новые приключения. — Он будет не таким быстрым, как «Чайка», но зато сможет нести больше груза, в смысле — пушек. Команду из моряков и солдат я подобрал. Сейчас они учатся абордажу, работе в тройках и тем вещам, которые ты показывал. Корабль будет готов через пять месяцев. А что, кстати, пишет по этому поводу Риишлее?
— В целом идею он одобрил, — слегка недовольно буркнул Готор. — Хотя и зарубил многие частности. Во-первых, корсаров набирать придется преимущественно из тооредаанцев — Риишлее боится, что таким образом мы приманим к своим берегам разбойников, от которых потом придется долго избавляться. А во-вторых, «пиратское гнездо» он велит организовывать не в Фааркооне, а на каком-то острове Литруга, где подобное «гнездо» уже было, причем совсем недавно.
— Да, — кивнул Ренки. — Как раз наш адмирал оу Ниидшаа его и разгромил.
— Ну судя по письму Риишлее, разгромил, но не захватил. Так что нам предлагается это сделать самостоятельно, собственными силами… Лишние проблемы!
Глава 5
Экипаж в очередной раз дернулся, изрядно накренился и будто бы даже подпрыгнул с подворотом, словно бодрый, но неумелый танцор, так что почтеннейший Йоорг сначала зловеще лязгнул зубами, потом едва не шандарахнулся головой о стенку кареты, а в довершение почти вылетел через противоположную дверь, распахнувшуюся со скрипом и грохотом.
— Как вы там, почтеннейший? — Кучер соизволил остановить свой пыточный экипаж и проведать несчастного мученика в его узилище. — Вы уж потерпите немного, — с издевательски-сочувствующими интонациями сказал этот изверг. — Всего пара верст осталась, а там уж фааркоонские земли начнутся и новая дорога. Будто по скатерти поедем!
Профессор лишь бессильно махнул рукой, поднимая упавшие вещи и пытаясь поудобнее устроиться отбитой задницей на жестком сиденье. И возница, правильно истолковав этот жест, сначала зачем-то задумчиво подергал колесо, потом печально вздохнул, закрыл двери и, взобравшись обратно на козлы, возобновил движение.
— Проклятый Фааркоон! — скрипнув зубами, пробормотал почтеннейший Йоорг.
Тридцать прекраснейших лет он провел в библиотечных залах и хранилищах университета Западной Мооскаа среди печатных книг, древних рукописных фолиантов, свитков и табличек, когда можно было вдыхать пыль веков и впитывать мудрость древних, баловать себя радостями бесед с умнейшими людьми современности и нести тяжкое бремя наставничества над молодыми и пытливыми студентами. Получение профессорского звания и кафедры в одном из лучших университетов мира стало наградой за почти двадцать лет усерднейшего труда сначала простым учеником, затем студентом, а потом и ассистентом профессора оу Яриикии. Впереди маячили еще лет двадцать этой чудесной тихой и спокойной жизни, полной, однако, волнующих поисков и раскрытия древних загадок и тайн. И все оставалось бы по-прежнему, если бы не этот проклятый Фааркоон, а вернее, один из непонятно откуда взявшихся военных вождей берега, который вдруг возомнил себя большим знатоком древних рукописей и зачем-то потребовал к себе эксперта для расшифровки неких древних табличек.
Почтеннейший Йоорг, конечно, активно сопротивлялся поездке… Приводил аргументы, что если те таблички и правда чего-то стоят, то расшифровывать и изучать их будет куда удобнее тут, на кафедре древних языков столичного университета, и уж точно не в какой-то там фааркоонской дыре. Но увы, когда профессору сказали, от кого исходит эта просьба-приказ, осталось только подчиниться.
И теперь он вынужден трястись в этой ужасной карете по этим ужасным дорогам, постепенно покрываясь синяками от макушки до отбитого мизинца на левой ноге, ради блажи какого-то там военного вождя берега.
Профессор вообще поначалу даже подумал, что ослышался, когда при нем впервые произнесли этот титул. Нет, он, конечно, был специалистом по древним векам, а не по новейшей истории, но ведь любой образованный человек знает, что всех этих разбойников и бунтовщиков, в которых выродились некогда полезные для королевства военачальники, Ваарасик Второй передавил как котят, вместе со всем их бандитским окружением.
И вот — новость! Оказывается, нынешний король зачем-то решил возродить этот институт, хотя время ясно показало, что, принося определенную пользу вначале, в конечном итоге эти буйные нравом вожди становятся лишь обузой для короля и королевства. А уж для него — почтеннейшего Йоорга — они таковой обузой стали уже сейчас.
«Ну, не нам, простым смертным, обсуждать решение монарха, — думал Йоорг. — Но в конце-то концов — военный вождь берега! Стоит произнести эти слова — и воображение рисует портрет этакого красномордого от вечной пьянки и пребывания на морском ветру громилы, с абордажным протазаном в руке, мечом на поясе и кинжалом в зубах. А тут вдруг — такая тяга к учености и древним текстам… Обезьяну из леса можно приручить, заставить носить очки и даже перелистывать страницы в книге. И она будет
Возок вдруг внезапно перестал подпрыгивать, раскачиваться и скрипеть. Даже колеса будто бы начали шуршать совсем по-другому. И шуршали так почти целых два дня, пока экипаж почтеннейшего Йоорга не въехал в какое-то поместье.
«Колхоз», — прочитал он надпись над воротами в поместье и поморщился. Пусть слово и было написано согласно грамматике времен Объединения, однако только полный бездарь и профан мог назвать свои владения этим древним и очень специфическим философским термином.
Как минимум девять величайших философов древности посвятили целые трактаты толкованию истинного смысла этого понятия. Среди них были жрецы, глубоко проникшие в мир духов, естествоиспытатели, бесстрашно вторгающиеся в святая святых бытия, и даже откровенные еретики, опровергающие очевидное и испытывающие на прочность общепризнанные догмы в надежде на прорыв. А этот мужлан повесил табличку «Колхоз» над своим курятником, вероятно полагая подобным образом прослыть образованным человеком… Просто отвратительно!
«Однако надо признать, библиотека у этого красномордого вождя довольно неплоха, — подумал почтеннейший Йоорг спустя пару часов, когда слуги, удовлетворив настоятельные требования профессора, отвели его (после весьма изысканного обеда) в эту важнейшую из комнат каждого приличного дома. — Есть даже довольно редкие фолианты… Не может быть! Точно!!! „Сборник свитков Манаун’дака, составленный ученым бот’аником Биириисиком“. Несомненно, книга украдена из библиотеки университета Западной Мооскаа! Уж я-то знаю каждую трещинку на пергаментной обложке, каждый загнутый или оторванный уголок страницы. Три года своей жизни я посвятил изучению этого сборника и ошибиться не могу!»
Возмущению почтенного ученого мужа не было предела!
Три дня пришлось ждать, пока военные вожди (оказалось, что их уже двое. «Плодятся будто тараканы», — подумал почтеннейший Йоорг.) соизволят прибыть в свои владения.
Прибытие сие было обставлено с немалой помпой. Слуги за два дня начали суетиться — скоблить полы и вытирать пыль со всех поверхностей, видимо опасаясь злобного нрава своего хозяина. А из кухни начали доноситься такие запахи, что невозможно было сосредоточиться даже на классическом труде «История Старой Империи, писанная императором Клюючесиком Вторым», также обнаружившемся в этом пиратском гнезде и тоже, несомненно, украденном из какой-нибудь библиотеки.
В знак протеста против подобного произвола почтеннейший Йоорг выходить встречать хозяев дома отказался. Однако до конца выдержать характер не смог и осторожненько выглянул в окно. Сбылись его худшие ожидания! Два громилы… Один — еще сравнительно молодой, однако уже успевший где-то обзавестись изрядным шрамом на голове. Из окна второго этажа это было ясно видно. Второй, кажется, несколько постарше, но ненамного. Оба по возрасту могли бы еще быть студентами, коли вздумали бы приложить усилия к изучению каких-нибудь серьезных наук, а не тратили бы время на пальбу, махание железом и отвлечение почтенных профессоров от их важных дел.
И конечно же оружие! Причем не просто шпаги, как у всех оу. За поясами торчали пистолеты и кинжалы. А следовавшая сзади парочка таких же увешанных оружием головорезов тащила за военными вождями целую кипу мушкетов. Они тут что, воевать собрались?
Идти обедать почтеннейший Йоорг тоже отказался, сославшись на недомогание. Так что первая встреча со своими новыми патронами у него состоялась только поздним вечером.
Из-за толстых дверей гостиной дома, куда его пригласили хозяева, доносились неприлично громкие голоса людей, явно проводящих свои будни не в тишине библиотек, а постоянно устраивающих всяческие безобразия и побоища.
— Ни фига не хотят делать по шаблонам, — раздавался из-за двери грохочущий голос, похоже, одного из вождей. — Эти идиоты искренне верят, что каждую детальку в замке надо подгонять относительно другой, а потом третью ко второй, и только так!
— Я, конечно, в этом мало что понимаю, — так же громко отвечал ему собеседник. — Но разве можно как-то по-другому? Ружейный замок — работа тонкая. Ты ведь сам говорил, что для того чтобы не было осечек, зазоры должны быть минимальны!
— У нас, — ответил первый голос, — можно разобрать десяток мушкетов, перемешать все детали и собрать из них новые десять образцов, и все будут работать идеально. От местных работяг я, конечно, такого не требую — не доросли еще. Но ты пойми, что, если следовать единому стандарту, работа пойдет гораздо быстрее. В этом и суть
Почтеннейший Йоорг вошел в отворенную слугой дверь, застав картину, словно бы всплывшую из древних времен феодальных войн. Полутемная зала. В камине пылает огонь, бросая красные отблески на стены и потолок. Над столом, за которым сидят уже виденные ранее (хоть и в окно) военные вожди берега, горит лампа. Стол (на удивление изящный, очевидно, украден с судна, перевозящего дорогую мебель) завален мушкетами, пистолетами и клинками, живописно разбросанными посреди кувшинов с вином и блюд с закусками, на которые активно налегают четверо дюжих головорезов. Судя по небрежным позам и вольным движениям, эти четверо, несмотря на солдатские мундиры и простонародные лица, не столько слуги, сколь боевая дружина вождей.
— Да, судари. — Почтеннейший Йоорг сдержанно поклонился, стараясь держаться холодно и независимо, несмотря на то что эти вооруженные громилы его несколько пугали. — Профессор университета Западной Мооскаа, почтеннейший Диирик Йоорг.
— Замечательно! — Красное (как и ожидалось) лицо одного из громил расплылось в довольной, словно у людоеда при виде пищи, улыбке. — Мы вас давно ждали… Позвольте представиться — военный вождь берега благородный оу Готор Готор. А это — также военный вождь берега благородный оу Ренки Дарээка. Собственно, он хозяин этого дома. Как ваше самочувствие? Нам сказали, что вы немного приболели.
— Благодарю вас, судари, — холодно ответил профессор, не желая, чтобы какой-то пират обошел его в любезности. — Я чувствую себя лучше. И готов немедленно ответить на все ваши вопросы. После чего надеюсь отбыть обратно в Мооскаа, и как можно быстрее.
— Вот и чудненько! Гаарз, возьми-ка мушкет, — умеющий говорить любезно громила начал расчищать угол стола. — Дроут, подай ящик. Вот, собственно, о чем пойдет речь, — продолжил оу Готор, принимая из рук своего головореза, даже тут, в доме, разгуливающего с тесаком на поясе, небольшой сундучок и откидывая крышку. — Извольте видеть — глиняные таблицы. Вам знаком такой вид письма?
— Но… Это же… Узелковые письмена Первого Храма! — От волнения почтеннейший Йоорг забыл про всю свою холодность и важность, так что даже его голос внезапно дал петуха, а руки, потянувшиеся к таблицам, затряслись. — Как? Откуда?
— Привезли недавно из путешествия в Южные Земли, — весело ответил оу Готор. — Благородный оу Ваарииг Сиин заверил нас, что вы лучший и едва ли не единственный знаток подобных вещей в королевстве, и если кто-то и сможет прочесть их, так только вы!
— Я… Да… Но ведь это работа на многие… даже не месяцы — годы! — едва ли не в бреду забормотал почтеннейший Йоорг, не спуская влюбленного взгляда с табличек. — Я должен забрать их в университет и там…
— Годы меня совсем не устраивают! — покачал головой оу Готор. — И увозить таблички я вам, к сожалению, позволить не могу.
— Но вы же ничего не понимаете! — возмутился Йоорг, разом теряя свою годами нарабатываемую важность и солидность. — Во всем мире сохранилось не более шести-семи десятков образцов этого письма. И, к большому сожалению, ученые смогли разгадать значение лишь тридцати двух подобных значков, каждый из которых означает целое слово, а то и предложение! Только на копирование всех табличек у меня уйдет не меньше полугода! Ведь малейшие крючок или петля, направленные не в ту сторону, могут привести к ужаснейшим ошибкам. Необходимо написать другим ученым мужам, занимающимся чем-то подобным, и дать им возможность…
— Стоп! — рявкнул оу Готор таким тоном, что остановился бы не то что престарелый профессор, но и идущий в атаку гренадерский полк. — Раз и навсегда запомните, почтеннейший: никому, никогда, никаких писем. Содержимое этих находок может быть необычайно важным для всего королевства. И за попытку сообщить о содержании или хотя бы внешнем виде этих табличек своим коллегам вас казнят! Повторяю: казнят. И это не аллегория, не фигура речи, а суровая реальность. Вы меня поняли?
— Но… — растерянно забормотал почтеннейший Йоорг, которому вдруг показалось, что он попал в глупую и нелепую площадную пьеску. — Эти письмена… Им ведь может быть от пяти до трех тысяч лет… Какое отношение они могут иметь к нашему королевству?
— Вообще-то, — физиономия оу Готора внезапно опять расплылась в довольной улыбке, — во-первых, у меня есть весьма веские основания предполагать, что возраст этих табличек колеблется в диапазоне между временем первого путешествия Манаун’дака на Южные Земли и двумя-тремя столетиями спустя. Во-вторых, я уже сделал копии и расположил таблицы по порядку. В-третьих…
Поделиться книгой: