— Успокойся, ЭфКей, нет у меня с ней ничего. — говорит Такахаси: — у нас деловые отношения.
— Конечно. — кивает Хитоми и на этот раз даже не старается добавить язвительности в голос — само получается. Такахаси вздыхает и ничего не отвечает, а она снова смотрит на ринг. Вот выражение лица Темной снова меняется, но…
— Что-то не так… — говорит Хитоми, потому что на лице у Темной, вместо отчаяния, которое начинают испытывать маги, когда их атаки не достигают цели — вместо этого на лице у нее — радость?!
— Что такое? — спрашивает Такахаси и Хитоми не отвечает, следя за происходящим, Но-кун ни черта не разбирается в мимике и физиогномике, а иначе он бы никогда не связался с этой стервой, и сейчас нет времени объяснять, что на этой стадии боя никакой маг никогда не испытывал радости. Отчаяние — да. Иногда — принятие и смирение. Но радость? Хитоми встает с места и легко вспрыгивает на скамейку, бежит вниз, ступая по спинкам кресел и вызывая недоуменные возгласы у сидящих на них школьников, не успевающих что-то сообразить, когда она проноситься мимо.
На ринге тем временем твориться что-то невообразимое, Темная избивает Луизу, избивает страшно, словно это не спортивный поединок, а борьба за жизнь в темном переулке. Луиза пытается оборонятся, но Темная быстрее, Темная движется как дикий зверь, атакуя со всех сторон и под разными углами, в ее глазах плещется веселая, безумная ярость. Хитоми встает рядом с канатами, оценивая ситуацию. Вмешаться или нет? Луиза еще держится на ногах, активно движется, хоть и получает, все еще под контролем… или уже нет? Как заместитель председателя Совета Академии Боевых Искусств она знала, что нельзя вмешиваться в поединок до последнего, потому что ход поединка может быть переломлен в любой момент. Но она так же знала, что существует и точка невозврата, точка, в которой поединок превращается в избиение. Когда один из бойцов впадает в исступление и может не заметить, что второй уже сдается. И тут нужно быть очень внимательной.
Темная на ринге как с цепи сорвалась и мутузила Луизу словно бульдог тряпичную куклу, но Луиза еще была в сознании и активно сопротивлялась, вот она попыталась уйти вниз, от бокового удара ногой, но Темная в последний момент изменила угол атаки и обрушила удар сверху вниз, вбивая ее в покрытие ринга. Луиза упала и откатилась в сторону, с трудом вставая на ноги. Темная нанесла серию ударов, подойдя вплотную и действуя руками, серия из коротких тычков, разрушающих защиту, раздергивающих противника. Такие серии наносят адепты кунг-фу, короткие, прямые, стремительные удары по центральной оси своего тела. Хитоми не было жалко Луизу, в конце концов она училась в Академии Боевых Искусств и хотя то, что обычно говорят про них, что дескать вместо физики и истории у них только драки целыми днями — неправда, тем не менее за время учебы она насмотрелась на поединки. И то, что сейчас происходило на ринге не было совсем из ряда вон. Да, Темная перехватила инициативу, но не все еще так безнадежно, Луиза еще может все изменить, ей нужно только продержаться некоторое время, ее соперница не может атаковать в таком темпе все время, она неизбежно выдохнется и опустит руки, в этот момент у Луизы самые большие шансы. Правда Хитоми немного настораживал тот факт, что глаза Темной горели яростным весельем, а ее атаки — только ускорялись. Темная — берсерк?
— ЭфКей? — кто-то коснулся ее плеча. Председатель Такахаси. Он тоже подошел поближе к рингу, растолкав зевак.
— Она из тех, кто краснеет. — говорит Хитоми, не поворачиваясь: — красный тип бойца. — известно, что существует два типа людей, два типа реакции на опасность. Человек либо краснеет, либо бледнеет. Когда человек краснеет — значит, что у него приливает кровь к кожным покровам, что является свидетельством того, что кровеносная система работает с повышенной нагрузкой, в кровь вбрасывается такое количество боевых гормонов, что человека начинает трясти, глаза наливаются кровью, исчезает рациональное осознание своих действий. Такие люди имеют склонность к тому, чтобы стать берсеркерами. Берсерк — это воин, который впадает в боевой транс, перестает испытывать боль от повреждений, становиться сильней, выносливей и быстрей. Вот только он становится еще совершенно неуправляемым. Второй тип людей — которые бледнеют — имеют возможность оставаться совершенно хладнокровными в бою. Из них могут вырасти великие мастера, но в начале и середине обучения им очень тяжело, «красные» бойцы имеют преимущества в силе и скорости, их ведет вперед ярость, а у «белых» этого нет. Однако на уровне мастерства «белые» начинают брать вверх, потому что они в состоянии выстраивать и реализовывать тактические схемы, продумывать ход поединка, в то время как «красные» — слишком увлекаются.
— Красный тип? — Такахаси смотрит на ринг, хмурится. Хитоми вздыхает.
— Посмотри на ее глаза. — говорит она: — погляди внимательно. В них нет отчаяния, в них — что-то другое. — Хитоми ищет взгляд Темной Иошико, которая на некоторое время оставила Луизу в покое, чтобы пройти круг по рингу, словно мечущийся в клетке тигр. Луиза вставала на ноги, ее руки заметно тряслись, на лице были видны синяки и кровоподтеки…
— Полотенце. — говорит Хитоми и протягивает руку, нетерпеливо сжимая и разжимая пальцы: — полотенце сюда…
— Думаешь? Она же все еще в состоянии… — неуверенно тянет председатель, глядя на ринг: — и не из таких ситуаций…
— Дурак. Таких ситуаций у нее не было. — объясняет Хитоми, глядя как Луиза шатается, пытаясь сохранить равновесие: — эта Темная — действительно маг, но она не из тех, кто применяет свою силу в школьных поединках. Все это время она сдерживалась. Полотенце! — в ее руку кто-то вкладывает белый ком и она решительно бросает полотенце на ринг, прямо под ноги Темной. На какую-то секунду ей кажется, что Темная не заметит белое пятно у себя под ногами, проигнорирует жест о пощаде и рванет к Луизе, чтобы добить ее. И тогда уже ей придется выпрыгивать на ринг и успокаивать Темную, впавшую в бешенство, придется бить по нервным узлам, парализовать и останавливать на полном ходу, потому что иного способа остановить берсерка нет — они не чувствуют боли и не сознают повреждения, не испытывают усталости. Их можно остановить только лишив сознания, убив, или парализовав меткими ударами по нервным узлам, но это будет сложно, а она так давно ничего такого не делала. Хитоми сжала кулак, выставляя костяшку указательного пальца вперед, форма «финиковая косточка». Первый удар будет в левое плечо, опуская защиту и парализуя руку… а там как всегда «Ураган Шести Касаний»… эх, если бы этот увалень Такахаси реагировал бы вовремя, вот у него есть шансы остановить Темную и не повредить ей, но … Хитоми чуть присела, готовясь к тому, чтобы одним прыжком перемахнуть через канаты и встать между бойцами, но в этот момент Темная остановилась. Взгляд ее упал на полотенце, лежащее у ее ног. Какую-то долю секунды она просто смотрела на него, без движения. В зале воцарилась тишина, можно было услышать, как скрипят зубы Но-куна, совсем рядом, за спиной. Все внимание было приковано к рингу, где напротив друг друга стояли двое — Темная Императрица Тринадцатой с веселой яростью в глазах, покрытая кровью и готовая к атаке и едва стоящая на ногах Луиза Бенар, еще держащая руки у подбородка, но стоящая на одной силе воли. Ее сейчас могло свалить с ног дуновение ветерка, а если бы она упала — она бы уже не смогла подняться. Какую-то секунду Хитоми искренне полагала, что им придется останавливать Темную, вернее — пытаться остановить, потому что ни она, ни Такахаси не были магами, не имели способности Луизы и скорей всего были бы уничтожены, изломаны и выброшены с ринга в течении десяти секунд. Но это был их долг — защищать простых людей, и она даже и не подумывала о бегстве. Если Иошико впадет в психоз, если она сейчас не сможет сдержаться и добьет Луизу — все что они смогут — это купить всем вокруг несколько десятков секунд, пока она будет с ними играться. Да, она попробует парализовать ей руку… но вряд ли это получится и даже если получится — Темная вытрет ими пол и одной рукой. Если не будет сдерживаться. Только сейчас Хитоми поняла ее, поняла, как она живет, как она сдерживает себя каждый день, каждый час, каждую минуту. И могла только надеяться, что этот контроль сработает и сейчас, хотя они потратили так много сил, чтобы Иошико наконец сорвалась.
— Уфф… — наконец выдыхает рядом Такахаси, глядя как Иошико делает шаг назад и берет себя в руки, со стороны было видно, каких усилий ей стоит сдержаться.
— Это было близко. — говорит он: — зря мы это затеяли… надо прекращать с огнем играть… хорошо что она сама остановилась… — он не сказал «а иначе мы бы тут все умерли», но это было понятно. Они слишком уповали на Луизу и ее дар, но Луиза не могла прикрыть Такахаси, не могла прикрыть Хитоми, и если вдруг она проигрывала магу в обычном рукопашном бою… то у них не оставалось козырей. Они упустили такую возможность, никогда и не думали о ней — что если маг и без способностей в состоянии победить Луизу? Тогда они все останутся беспомощными перед разъяренным супером. Хорошо, что Иошико сдержалась.
— А знаешь какое выражение было у нее на лице вместо отчаяния? — спрашивает Хитоми, глядя как Луиза без сил опускается на покрытие ринга и к ней спешит медсестра, а Иошико просто отходит в свой угол, аккуратно ставя ноги и явно контролируя каждое движение.
— Это была радость. — продолжает Хитоми, не дождавшись вопроса, Такахаси слишком волнуется за Луизу, чтобы спрашивать, он как на иголках.
— Радость что не нужно больше сдерживаться. — произносит Хитоми уже больше для себя, чем для Такахаси: — так что вовремя я полотенце кинула.
Глава 4
— Я так больше не могу. — жалуется Акира и мнет двумя пальцами переносицу: — у меня скоро прыщи по всему телу пойдут от стресса. Вы знаете, сколько стоит свести хотя бы один? Мой косметолог озолотится.
— Ты просто больше на свежем воздухе время проводи. — говорит Майко, играясь с котенком у себя на коленях, котенок шипит и прыгает ей на руку, притворяясь что охотится: — а то все в офисе сидишь, вон, вся бледная стала.
— Я слышала, что прогулки на свежем воздухе снимают уровень стресса почище зеленого чая и секса. — вставляет Читосе: — действительно, ты слишком много работаешь, А-тян. Кстати, говорят, что, если завести себе питомца — тоже помогает. Вот, можешь себе Винцента оставить…
— Не дам я ей Винцента, я его себе возьму. — Майко прижимает котенка к груди и качает его из стороны в сторону: — он и так настрадался в своей жизни, а еще француз.
— С чего это он француз? — хмурится Читосе: — это же британский кот.
— Да ничего подобного, чистый шартрез. Шартрезы — французские коты, вот, смотри, шерсть почти лиловая… на свету. — Майко поднимает котенка в воздух, и они с Читосе внимательно осматривают его шерсть.
— По-моему он на русскую голубую породу похож. — замечаю я: — хотя русские — у них подшёрсток гуще немного, они такие — как плюшевые. Мягонькие. А ну, давай-ка котейку сюда, я проверю… — я тяну руки к котенку и получаю по пальцам когтистой лапой. Больно.
— Меня ваша кошка ни капельки не волнует. — говорит Акира: — а если что меня и волнует, так это то что мы сейчас сидим в борделе, с этим всем … антуражем! — она обводит рукой «венецианский номер», весь в занавесочках и картинах, с многочисленными кушеточками в красном бархате, с стальными цепями и наручниками, свисающими с потолка. На стенах развешаны плетки, стеки и прочие «инструменты» для нелегкого труда на ниве любви. Мельком вижу здоровенный «акриратор».
— А что, нормальный номер такой. — пожимает плечами Майко: — раз уж мы на время без базы остались. Но, ты смотри, какой хитрожопый попался…
— И если что-то и волнует меня даже больше, чем факт, что мы сейчас сидим в дешевом борделе — это то, что вы притащили сюда этот трахнутый богом чемодан! — она тычет пальцем на большую двуспальную кровать, то, что в народе называют «траходром». На траходроме лежит чемодан. В чемодане лежит сам Мисадзи Китано, довольно аккуратно упакованный и с капельницей. Кусочки пластыря удерживают иглу в шее. Пластырь, кстати из аптеки — узенькие полосочки с развеселыми Хеллоу Китти розового цвета. Выглядит довольно контрастно по сравнению с общей атмосферой.
— В самом деле. — говорю я, глядя, как затягиваются царапины на руке, оставленные Винцентом, который шипит на меня, находясь у Майко на руках.
— Просто «венецианский» номер находится в подвале. — объясняет Читосе: — мне Нанасэ-нээсан явку дала, тут хозяйка мировая женщина, нипочем нас не сдаст. И она на подразделение «А» работает… немного.
— А еще Нода-сан работает на гокудо. — кивает Майко: — думаю, если копнуть поглубже то нет ни одной спецслужбы или организованной преступной группы, на которую бы не работала Нода-сан. — ухмыляется она: — давайте сразу у нее все спрашивать!
— Ну и на базе у нас неприятность приключилась. Кабы не бородавки Шики, так вовсе бы окочурились. — говорит Читосе: — кто же знал, что он такой… хитрожопый. — она кидает взгляд на бессознательное тело, которое лежит в чемодане.
— Что за пакость была, кстати? Я сразу с копыт долой. А Винценту хоть бы хны… — говорит Майко, почесывая котенка за ухом. Котенок закрывает глаза и мурчит, довольный.
— Нейротоксин. Избирательного действия, очень быстро действует, но не убивает сразу, а парализует. Думаю, на тот случай, если его захватят, чтобы дать время для спасательной операции, ну а если таковой не будет, и никто не впрыснет антидот — то через полчаса угнетается дыхательный рефлекс и сердечная деятельность. — поясняет Читосе: — если бы не Шикины бородавки…
— Да не, Син бы потом нас вытащил. — машет рукой Майко: — но все-таки, какая сволочь хитрожопая… — она снова кивает взгляд на кровать: — смотри-ка…
Мы снова смотрим на чемодан, который лежит на огромной, застеленной красным шелковым покрывалом кровати, и на господина Китано, который лежит в этом чемодане. Господин Китано, профессор и лауреат — выглядит не очень. Присматриваюсь внимательнее.
— Кто операцию проводил? — спрашиваю я у нашей сладкой парочки. У меня есть подозрения, но нужно убедиться.
— Читосе. — кивает Майко: — это ее идея.
— Ты же вроде не против была? — защищается Читосе.
— Да я думала что тебе так хочется… Ай! Вот мелкий засранец! За палец укусил! — Майко отнимает руку у котенка, который превращается в мохнатый, кусательно-царапательный агрегат.
— Нет, ну… для первого раза очень даже ничего. — говорю я: — швы аккуратные, никаких признаков гноя… я не специалист, но по-моему очень даже хорошо сделано.
— Вопрос не в том, насколько хорошо это сделано, а нахрена — поправляет меня Акира: — потому что это может превратиться в паттерн. В образ действия. Я вот, так и вижу, как эти двое… — она кивает на насторожившихся Чиотсе и Майко: — и в следующий раз думают — а чего возиться с целым, отчекрыжим-ка мы ему ноги и руки, а если что — Син отрастит. Так же легче, правда?
— А ты попробуй целого человека в чемодан запихать. — парирует Майко: — он и так-то тяжелый, колесико пластиковое лопнуло, я его руками везде таскала. Еще и проводник этот — мол, давайте помогу…
— У тебя просто пуговицы на блузке отлетели и все видно было, вот бедняга и влюбился… — хмыкает Читосе: — а вообще Майко права — так же легче.
— Вот с этого все и начинается. Сперва вам так легче, а потом вы и сами не заметите, как у вас в подвале коллекция таких вот… обрубков стоять будет. Должны быть границы! — ставит точку Акира. Читосе задумывается. Майко, в отличие от нее — ни капельки не рефлексирует и продолжает изводить котенка.
— А кот откуда? — наконец задаю я мучавший меня вопрос: — и почему Винцент?
— Котенок. Он у этого изверга дома жил. — поясняет мне Майко: — что бы с ним было? С голоду бы помер. Вот я и…
— Гуманистки хреновы. — выдыхает Акира, достает портсигар и извлекает оттуда сигарету.
— Тут не курят. — говорит Майко, кивая на ламинированный лист правил, прикрепленный к стене. Лист содержит короткий список запретов, с поясняющими картинками. Мне с места не видно, но картинки многообещающие.
— Плевать. — отвечает Акира и кончик ее указательного пальца загорается красной точкой, она касается кончика сигареты и затягивается. Выдыхает дым. Закрывает глаза.
— Прекратите вы уже Акиру доводить. — говорю я: — вы же как специально над ней издеваетесь. У нее еще что-нибудь в голове лопнет, не дай Аматэрасу.
— Где мы издевались? Китано этого привезли? Привезли! А что у него в зубе был встроен резервуар с нейротоксином — откуда ж нам знать? Ууу… скотина хитрожопая… чистый барон Харконнен — грозит кулаком Майко: — теперь ждать, пока нам убежище не почистят. Акира, а может ну его? Чего его чистить, если мы все-таки оттуда живыми выбрались?
— Обеззараживать. Деактивировать. — говорит Акира с закрытыми глазами: — вы выбрались только потому, что на вас бородавки Шики были. Кстати, надо бы перестать их бородавками называть, что за детский сад. Это же получается полевой аварийный источник регенерации. ПАИР?
— Пиар! — поднимает руку Майко и котенок вспрыгивает с ее колен и бежит куда-то в угол, она вскакивает вслед за ним.
— Оставь животное в покое. Так вот, пока в убежище полный цикл обеззараживания и деактивации не пройдет — никто туда не возвращается. Кто его знает, что там за токсины и агенты в этом газе были. — поясняет Акира. Майко ловит котенка и возвращается на место, котенок протестующе мяукает.
— Подведем итоги. — говорю я, видя, как страдает наша Акира: — вы поймали Масадзи Китано у него дома, усыпили, ампутировали конечности и забрали его кота.
— Винцента! — протестует Майко, поднимая котенка вверх. Котенок мяукает.
— Винцента. — соглашаюсь я: — упаковали Китано в чемодан и привезли в убежище.
— Сперва мы приехали к Акире, за советом. — говорит Майко, опуская котенка.
— За советом — что с ним делать? Это правильно. — киваю я. Видимо, наша парочка все же может принимать взвешенные и продуманные решения, а если чувствуют, что их компетенции недостаточно — обращаются за советом. Жаль, конечно, что они переоценили свой уровень компетенции когда решили похитить этого Китано, но сейчас чего уж. Тут вопрос не кто виноват (Майко конечно же!), а что делать. Так что вполне себе молодцы девчонки, как только прибыли — так к Акире сразу. Советоваться.
— Не, — машет рукой Майко: — тут Читосе хочет за тебя замуж выйти и …
— Дура! Ты опять проболталась! — шипит Читосе и пинает Майко ногой в голень под столом, отчего та ойкает и у нее снова сбегает кот: — вот ничего тебе доверить нельзя! Болтун — находка для шпиона!
— Чего хочет? — подвисаю я. Майко делает круглые глаза, отпускает кота и закрывает рол ладонью. Читосе краснеет. Акира трет переносицу. Вот и пришел этот нелегкий день в жизни любого мужчины, думаю я, а бежать некуда, дверь заперта.
— Да, не вопрос, поженимся. — в таких случаях всегда надо идти навстречу опасности, глядя ей прямо в глаза. Свадьба, сопливые дети, подгузники, вскакивания по ночам по любому крику, синяки под глазами от недосыпания, а моя сила ну ничего не может поделать с депривацией сна… ах, да, еще тут принято составлять список всех, кто подарил подарки на свадьбу и потом отдариваться в такой же примерно сумме. Список! Ну, ничего, думаю я, ничего, бывает, а Читосе — неплохой вариант, даже возможно лучший, вот только обидеть ее сейчас не хватало. Но неожиданно, да.
— Правда?! — лицо Читосе начинает сиять.
— Да. — пожимаю я плечами: — тебя я много лет знаю, а этого кота, например — в первый раз вижу. Конечно правда.
— Уууй! — Читосе закрывает глаза и смущается. Как это у нее удается, учитывая что в миру она известна как хладнокровная убийца — ума не приложу. Но, удивительное рядом, что сказать.
— Надо свадьбу организовывать! — заявляет Майко: — я, чур я! Кстати, я же документы на опекунство подала… а я могу быть и мамой и лучшей подругой на свадьбе?
— Что ты говоришь! — вскидывается Читосе: — не прямо сейчас же! Син еще маленький, пусть сперва совершеннолетним станет, а то подумают, что я педофилка какая…
— С точки зрения технической ты и есть педофилка. — говорит Майко: — но я не осуждаю, мы все тут такие…
— Слушайте. — говорит Акира и мне кажется что сигаретный дым идет у нее не только из ноздрей, но уже и из ушей, или это пар?
— Я рада, что вы тут все решили свадьбу планировать, но … — она не договаривает. В дверь робко стучат. Условным стуком — тук-тук, тук-тук-тук.
— Кого еще черти носят? — ворчит Майко, из-за двери доносится писк Джин, у нее самый высокий голос. Майко дозволяет и в «венецианский» номер борделя мамаши Ноды втискиваются Джин, Юки, и Иошико.
— А… это вы. — говорю я: — как все прошло? Прошу прощения, что кинул все на тебя, Юки, но у нас тут срочное …
— Да все отлично! — машет рукой Юки: — ой, котенок!
— Это Винцент! — гордо заявляет Майко. Котенок удобно устраивается на руках у Юки и делает вид что он лапочка, будто это не он тут разъяренной фурией царапался и кусался.
— Какой классный номер! — пищит Джин: — мы наконец устраиваем оргию?! А я даже не приготовилась толком… говорят же, что счастье приходит неожиданно… — она встает посреди комнаты, скидывает с себя иллюзию какой-то поп-девицы, айдола современной эстрады, оставаясь в своей футболке и босиком и совершает поклон в пояс: — Пожалуйста, будьте нежными со мной, сенпаи! Это мой первый раз, но я буду стараться!
— Что правда? — вскидывается Иошико: — сегодня оргия? Блин, я тоже не готова. А можно я быстро до дома метнусь, мне кое-что забрать надо… хотя… — ее взгляд окидывает «инструментарий», развешанный по стенам и останавливается на здоровенном «акираторе», с кожаными ремешками и прочим, для крепления на бедрах.
— А, впрочем не надо. — кивает она: — я тем что есть обойдусь. В конце концов, не каждый день такое событие, вдруг пропущу чего.
— Я, я… не совсем к такому готова. — краснеет Юки: — как-то все резко и сразу… и … а, к черту, плевать я хотела! Давайте! — Юки передает котенка Иошико, которая принимает его с молчаливой благодарностью и срывает с себя блузку, оставшись в белом бюстгальтере с вышитыми на нем узорами. Заводит руки за спину, нашаривая застежку.
— Аматэрасу. — вздыхает Акира и прячет лицо в ладонях. Ее спина начинает трястись, не то от рыданий, не то от смеха.
— Не будет никакой оргии. — уверяю окружающих я: — у нас совещание. Просто… место такое вот. Не спрашивайте.
— Мы с Чи-тян нашу базу в красную зону биологической и химической опасности превратили. — пояснила Майко.
— Как не будет? — говорит Юки, которая уже расстегнула бюстгальтер и приготовилась метнуть его куда-нибудь вверх: — чего ж я зря раздеваюсь?
— Раздеваешься ты не зря — успокаиваю ее я: — мы все тебе благодарны за такое зрелище. Вот и Акира-сан… Акира, с тобой все в порядке? Точно? Кивни, если можешь… — я смотрю, как Акира начинает хохотать и думаю, что укатали сивку крутые горки.
— У меня все. — говорит Акира, вытирая слезы: — все. Я снимаю с себя ответственность за… чтобы тут дальше не происходило. Оргия, планирование свадьбы, заговор против Императора, Бостонское чаепитие, Ночь Длинных Ножей, утро стрелецкой казни, День «Д» — можете делать что хотите. Я… — она ищет что-то глазами, встает и поднимает телефонную трубку, которая вмонтирована прямо в стену у изголовья кровати.
— Да. — говорит она в трубку: — «венецианский» номер. Да, это я, Нода-сан. Нода-сан, пожалуйста распорядитесь, чтобы нам сюда алкоголя принесли. Лучшего, что у вас есть. И побольше. Спасибо. — она вешает трубку, обводит нас всех взглядом.
— Надо совещание побыстрее проводить. — говорит Майко: — Син, ты же знаешь, какая она становится, когда выпьет! Прошлого раза нам не хватило? А тут и вовсе… — Майко кидает взгляд на стену.
— А у вас мужик голый на кровати и в чемодане лежит! — раздается писк любопытной Джин: — вот это извращения! Вас все-таки мои кассеты заводят, да? А где вы инвалида достали?
— Сами сделали. — бурчит Майко: — это тот самый, который Кикуми обидел.
— Аа… око за око, зуб за зуб… по-библейски… — кивает Юки, подойдя поближе и глядя на чемодан с Масадзи Китано. Она так и не надела блузку и даже не прикрылась руками, уперев их в бока. Ее нежно-розовые, маленькие соски вызывающе торчат вперед.
— Классные сиськи. — оценивает Джин: — все-таки мне кажется, что дело к оргии идет, вон и Акира-нээсан себе выпивку уже заказала.
— Угу. — кивает Иошико, тоже подойдя к кровати и пялясь на чемодан: — так что можешь не одеваться, Юки, все равно потом снова раздеваться. А чего у него пениса нет?
— Дура ты, Иошико. В мужчине главное не пенис. — поучительно поднимает палец вверх Джин: — главное в мужчине это характер. Волевой. Стальной как стержень.
— Мне кажется, или наши кохаи — кровь от крови и плоть от плоти нашей? — говорит Майко и встает, подходя туда, где все трое кохаев стоят над кроватью: — прямо-таки горжусь вами. Иди-ка сюда. — она обнимает Иошико и треплет ее по голове: — молодец! Как все прошло?
— Кстати! — вспоминаю я: — как все прошло? Как мы и договаривались?
— Почти. — отвечает Иошико: — все хорошо прошло, не парься.
— Наша Иошико каааак даст! — говорит Джин и тычет тело в чемодане невесть откуда взявшейся палкой, приглядевшись вижу, что это стек с кожаным лоскутом на конце: — а эта, которая Бенар — шмяк! И мелкая с Академии — полотенце на ринг выбросила, а я думала что Иошико ее прямо на ринге разложит и у них будет страстная любовь!