Замок. Откровение черного колдуна

– Я хочу поговорить на счет спасенной и принятой к нам девушки. Она…

– Я знаю все, что ты собираешься мне сказать, друг, и про ночь тоже. Не беспокойся, я разберусь с этим.

– Как знаешь, – только и смог он ответить.

Он вернулся назад к Эстэру, продолжая начатую беседу, а мимо них, нагоняя Тима, промчалась Соня.

– Зря молодой император взял ее с нами, быть большой беде, уверен, – голос Эстэра прозвучал несколько неодобрительно.

– Высший! – сказала девушка, опустив голову и глаза.

– Я знаю про эту ночь. Ты ходила вокруг, я не спал!

Она еще больше опустила голову, пытаясь спрятать заливающее краской лицо в золотистых волосах. Соня натянула поводья, конь заржал, дернулся в сторону, и она уткнулась губами в его щеку, но не удержала равновесие и свалилась между лошадьми.

Впереди на пригорке показался волк.

– Стая! – прошептал Эстэр.

Тим схватил барахтающуюся в густой траве девушку и взволок в седло позади себя, развернул коня и поскакал к отставшим воинам.

Перегруппировка заняла около минуты. В три линии выстроились мечники и пикинеры, взяв в полукруг лучников и арбалетчиков. Соня, со своими людьми, заняла тыл позади всех. Первый волк сбежал с горки достаточно быстро. За ним показался второй, десяток, два, сотня, другая… По подсчетам Эдуарда, их было чуть больше четырех сотен. Пикинеры опустились на колено, воткнув древко копья в землю и, выставив острие на приближающихся животных, вынули мечи из ножен и положили рядом. За ними, дыша в затылок, стояли пять десятков мечников с оружием в руках. Между людьми последней линии устроились лучники: одни опустившись на колено, другие стоя. Арбалетчики, разделившись, отошли вправо и влево. В центре стояли Тим, Эдуард и Эстэр.

Волки приближались с огромной скоростью, казалось сам ветер гнал их вперед. Они были не простыми хищниками, а превышали их в полтора, а то и в два раза. «Колдовство? Нет, оно вымерло. Тогда что?» – думал юноша. Он поднял вверх руку с мечом: послышался звук натягиваемой тетивы, арбалетчики прижали к груди арбалеты, целясь в серую волну мяса, дыхание участилось, мечники, заскрипев железными перчатками, сжали рукояти, опустив лезвие вниз. Подпустив голодного врага на минимальное расстояние, Высший опустил меч, указывая на лавину бегущих. Сотня стрел и железных болтов устремились вперед, сметая первую часть хищников, второй заход уничтожил столько же, но порождения леса достигли воинов, и первая сотня, ломая пики, насаживаясь на них как на вертел, давала беспрепятственно затопить людей остальными волками. Лучники с арбалетчиками резко подались назад, а задние ряды, слившись в один, сделали шаг вперед и взметнули мечи вверх. С секундным опозданием то же проделал и первый ряд пикинеров, те, на кого еще не успела наброситься стая. Трава моментально обагрилась кровью. Люди и животные слились воедино, пытаясь уничтожить друг друга. Мечи, сверкая на солнце, опускались на головы волков, вспарывали им животы, разрубали шеи, лапы… Хищники пытались прокусить железные латы, но только скребли клыками сталь и изредка слышался крик человека не облаченного в доспехи. Трупы устилали поляну, но забрызганные кровью, мозгами, погрязшие, по колено, в развороченных внутренностях тварей, люди не ослабляли защиту. То там, то здесь слышался визг и предсмертный хрип раненого зверя. Арбалетчики, еще не утонувшие в разъяренной, изголодавшейся волне, отбежали на несколько ярдов назад и дали залп по остатку приближающихся падальщиков. Натиск ослабевал. Не прошло и четверти часа, как единицы выживших, поджав хвосты и, озираясь по сторонам, углубились в чащу, оставшегося в нескольких милях восточнее, Вековечного леса, зализывать свои раны.

Люди собрались и выстроились перед Тимом. На удивление и Соня, и ее спутники оказались живы–здоровы и отделались меньшей кровью. Эдуард с Эстэром осмотрели убитых и помогли раненым.

– Тридцать шесть не добрались до Этилии и останутся здесь навсегда, – склонив голову, сказал карот. – Восьмерым нужна помощь, из них у одного обезображено лицо. Остальные готовы к дальнейшему переходу.

По приказу Высшего, для слепого, с искромсанной ногой мужчины, сделали носилки и, решив достичь Этилии до захода солнца, бросились в путь.

Проходя мили, люди всматривались в даль открывавшейся равнины, с опаской поглядывая на кажущимся добрым лес. Местность опустела, даже не стали попадаться одиноко растущие деревья и кусты, но зато появились первые признаки людей – полуразвалившиеся и покосившиеся от старости, ветхие деревянные строения. С приближением к Этилии они увеличивались в своем числе, но представляли такие же грязные, нищие, убогие жилища.

Ближе к восьми вечера, отряд вошел в Этилию – самое дальнее восточное поселение империи Крониуса. Оно представило прибывшим свое нутро – жалкое существование населения… города? Едва ли. Это с трудом можно было назвать городом, скорее вымирающая деревенька, где каждый житель доживает свою жизнь, совершенно не интересуясь заботами других. Здесь был поросший мхом и кустарниками замок, обшарпанная, обвалившаяся стена вокруг, но это все, что напоминало о городе. Выливающиеся на улицу помои прямо с порога дома, реки зловоний, едкий режущий запах гари и дыма, кучи гниющего мусора, костей животных и вызывающие отвращения колодцы, из которых люди, похоже, берут воду для питья… Все увиденное вызывало тошноту и немедленное желание убраться отсюда на много, много миль дальше, забыть, стереть воспоминания и никогда больше не возвращаться, но судьба распорядилась иначе – здесь суждено жить.

«Нет! Я не буду вспоминать. Жалкий народ, пусть копается в своей мерзости. Ненавижу его!» – эти слова как будто кто-то прокричал издали, будто разломал разум юноши и стал диктовать свои условия. Тим схватился за голову, но это закончилось так же быстро, как и началось.

Он, держась за виски, подождал, когда соберутся жители: в изорванных, грязных одеждах, неумытые и не причесанные, и, посчитав количество достаточным, привстал в стремях и крикнул:

– Кто из вас староста, мне нужно с ним поговорить!

Вперед вышел старик с клюкой и, подняв морщинистое загорелое лицо, сказал:

– Я буду старостой, но позволь тебя спросить, молодой господин, что тебе нужно в этих краях?

– Как раз это я и хотел обсудить. Меня зовут Тим, я младший сын барона Крониуса, сына Нимбуса. Будучи в состоянии несправедливого гнева, он изгнал меня и обрек на существование здесь, в Этилии…

Народ отпрянул от этих слов. Волна нескрываемого шепота прошлась по стоящим впереди. Ужас и страх вновь завладели сознанием людей. Они вспомнили старое и постигли боль.

– … и видя ваше ничтожное существование, я помогу вам, но вы поможете мне…

Староста упал на колени прямо в лужу и заговорил:

– О Великий Господин, мы – жалкий народ, не достойный твоего внимания. Не гневайся на нас, мы всего лишь рабы! Нас прокляли и обрекли на вымирание, но мы продолжаем жить в этом аду, лелея надежду лучших дней.

– Мир меняется. Ваша надежда стоит перед вами.

Он спустился с коня, помог старику подняться и продолжил:

– Нам нужно добраться до замка. Сопровождай нас!

Тот поклонился и робко зашагал вперед. Воины последовали за ним. Тим бегло осматривал народ, проходя между ними. И тут он заметил девушку, чумазую, смешную, но в то же время прекрасную. Юноша остановил взгляд и она, не выдержав, смущенно подалась назад, скрываясь в толпе.

– Много ли у вас людей? – спросил он.

– В самом городе сотни две, да за его пределами, если хорошо поискать, едва ли пять наберешь. А ты, верно, в какой-то поход собираешься? – прищурив глаз, спросил он и, подумав, все-таки осмелился спросить. – Не на барона ли?

– Нет, отца я чту, но мне нужны все, способные работать. Через неделю начнется восстановление города. В таких отбросах невозможно жить – это самоубийство. Мы должны воскресить прежнее могущество!

– Ты только что приехал, а уже думаешь о таком несбыточном…ты молод, Господин и многое не знаешь.

– Все обращаются ко мне: Высший. Зови так! Мне рассказывали кое-что в детстве, да и сам многое читал из летописи. И все-таки я не знаю большего, да и говорилось обо всем полушепотом, или вообще молча, а из уст видевшего, события принимают истинный смысл. Что произошло? – проигнорировал он слова старосты.

Старик вздохнул. Было видно, что прошлое доставляет ему боль, но он лишь поморщился, закрыв глаза и, как показалось Тиму, пошел быстрее; видимо, намереваясь скоро закончить разговор.

– Когда это произошло, я был еще совсем маленьким. Мы жили независимо ни от кого, своей уединенной общиной, своим городом, выстроенным собственными руками, но пришел тот, кто подминал под себя народы и рассыпал прахом замки. Это был барон Крониус, сын Нимбуса, в таких же годах, как и ты. Три года длилась осада, с каждым месяцем уничтожая наших людей и истощая запасы продуктов. Сам борон показался только при самом последнем штурме и с триумфом разъезжал по разоренному городу. Его пять тысяч солдат исправно пополнялись новыми людьми, присланными с уже покоренных земель, и все чаще и чаще бросались они на стены города. Последний оплот сопротивления был подавлен в самом замке, уже после поголовного истребления населения. Мне чудом удалось спастись. Едва ли найдется десяток человек, которые пережили творившейся тогда ад. Но даже после взятия города, продолжали пропадать люди барона, провозгласившего себя впоследствии императором всего покоренного Альвеста; а потом находились зверски убитыми в разных концах Этилии. И возненавидел нас за это Крониус, что не сумел до конца покорить людей, подмять под свою железную руку, и разрушил храм Спасителя, и проклял это место десятью десять раз, но забоялся его и не оставил здесь ни единого своего воина, а только тех, кто по его мнению заслуживал кары. С тех пор прошло много времени: население увеличилось, мы кое-как существуем, немного отстроились и даже возвели небольшую церквушку, но это все, чем можно гордиться. Земля продолжает оставаться проклятой. Горный сокол давно улетел и своим исчезновением положил конец всему нашему, некогда, великолепному миру. Горное Королевство прекратило свое существование полвека назад. Герб Горного Сокола перестал виться над замком. Все ушло в прошлое. Люди отчаялись!

Старик остановился. Они находились у входа в замок – пугающий и страшный в своих теперешних очертаниях. Он с трудом воспринимался центральной твердыней города. Выбитые, разрушенные, покосившиеся стены взирали на нового хозяина.

– Здесь мы останемся на ночь! – сказал юноша войску – Разбивайте лагерь! – и повернулся к старосте. – Приходите на рассвете, мне нужно, чтобы вы отвели меня к настоятелю, да и с народом необходимо поговорить.

Тим всегда с уважением относился к старикам, понимая их мудрость. Старец ушел и до утра, решено было, не приниматься ни за какие работы.

Единственное, что было сделано – это возведение палаты-врачевальни, где оказали слабую, практически бессмысленную помощь покалеченным воинам, лишь на время продлив жизнь. Ее поставили вблизи замка, чуть в отдалении от главного входа в холл.

Находящиеся среди войска Тима воины – лекари оказались слабы в своем недавнем освоении знахарства и целительства. Здесь, как нельзя лучше подошли бы настоящие врачеватели, обучаемые за пределами Океании, куда пока не добрались вечно враждующие империи людей. Разумеется, империя людей была и там, но в отличие от настоящего места, войны за пределами Океании никто не слышал, да и проникающих оттуда слухов было настолько мало, что никто не обращал на них особого, как ранее, внимания. Никто из простых не посвященных не сумел проникнуть в эту закрытую, от посторонних глаз, землю, даже шпионы всех империй ничего об этом не знали. Океан жесток, никому из смертных не удалось переплыть его и найти то загадочное место. О тех людях складывалось только одно мнение…

Конечно же, и в Альвесте находилось немало первоклассных лекарей далеко не первого ранга, но в таком убогом место как Этилия, о подобном можно было даже и не думать, а на чью-либо помощь никто не рассчитывал. Она нужна самому городу, какое тогда уж дело до каких-то искалеченных волками воинов.

С первыми лучами солнца проснулись все, и Тим раздавал указания, стремясь закончить еще не начатое, то, благодаря чему Горный Сокол вновь воспарит в небе. Эдуарда и Эстэра, со всеми его людьми, он отправил в ближайшие (до десяти миль) поселения, с целью найма людей; три десятка ускакали за едой, не только для своих, но и для всего города; полсотни – на исследование предгорной территории, а остальных – на очистку земли перед замком и осмотр его самого. Тим, выбрав пятерых мечников и лучников, отправился со старостой к местному священнику, больше узнать о происходивших здесь событиях и не только в жизни города.

Ему вновь повстречалась та девушка, которая еще вчера произвела на него вспышку впечатлений и эмоций. Тим сначала не поверил себе и не признал то, что она ему понравилась, но теперь, видя ее во второй раз, он убедился, что она ему нужна. В замке барона он мало общался с людьми вне пределах имения, предпочитая отсиживаться за каменными стенами или в саду. Сад… Сколько воспоминаний и не сбывшихся мечтаний отозвалось в сердце. Но эта девушка, простая девушка, зацепила его чувства и душу. Что-то странное происходило в сознании юноши, возможно первое рождение любви? Да, он мечтал полюбить не знатную, а нежную и прекрасную, чтобы жизнь подарила ему сладкие моменты и вот, похоже, все исполнилось. Юноша снова остановил на ней свой взгляд. Ее глаза, цвета девственного неба, заметались в поисках укрытия, а на щеках выступил румянец. Она отвернулась, подхватила два ведра воды и удалилась в избу, спрятавшись от незнакомца. «Неужели любовь бывает такой… красивой? Постоянные учения и тренировки воинов не давали мне полной свободы, да и пристальное внимание отца наложило отпечаток на уединение и покой. Но его нет, его указания и приказы больше не распространяются на меня. Все прошлое ушло. Настоящее началось именно сейчас, при виде совсем обычной, на удивление красивой девушки».

– Я смотрю, тебе приглянулась наша Джен, Высший? – старик проследил за взглядом юноши, но теперь уже не боялся его и не трепетал как раньше, а узнал поближе и, возможно, действительно считал спасителем.

– Она – прелесть, – скорее для самого себя прошептал Тим.

Староста усмехнулся, потер бородку и сиплым голосом произнес:

– Джен одинока, ее родители, как и два старших брата, умерли несколько лет назад, когда по городу прокатилась страшная всеуничтожающая болезнь. Город опустел наполовину.

– Значит она сирота?

– Нет, у нее есть младшая сестра, но та слишком мала, чтобы заботиться о себе. Мы опекаем и помогаем Джен, и, по возможности отвращаем нападки всякого сброда, – он посмотрел на Тима.

– Хотите сказать, кто-то уже хотел взять ее в жены?

– Да, – старец опять усмехнулся. – Последнего, она заколола вилами на пороге собственного дома. Мы не возражали.

Юноша, стараясь скрыть удивление, повел бровью и замолчал.

Дверь открыл мужчина в летах, опрятный, умытый, причесанный, как и подобает настоящим служителям церкви. Он зорким проницательным взглядом осмотрел пришедших и впустил в дом, с другой стороны которого находилась церковь. Сопровождающие воины удобно расположились у входа на крохотной полянке, забавляя друг друга рассказами.

– Я знаю, зачем ты пришел, Тим, сын Крониуса, – сразу же начал священник. – Возможно, именно ты и был написан в священном писании, заложенным в основание бывшего храма.

Внутреннее убранство превосходило все ожидания. Здесь существовала совершеннейшая противоположность уличному запустению: идеальная чистота, тишина и спокойствие, никакого излишества, только самое необходимое: стол, два стула, дощатая кровать, икона Спасителя и несколько других предметов обихода, но не заменимых в хозяйстве.

– Разве пророчества говорили о чьем-либо пришествии? – удивился Тим.

Сидя на стуле, он с интересом разглядывал собеседника, который почему-то сразу же внушил доверие, но изо всех сил старался изобразить обратное.

– Они уточняли десятилетие и то, что это будет человек, дающий жизнь. Ты появился в назначенное время, как раз в промежутке лет и, по словам Найдэна, – он указал рукой на старца, – даешь жизнь. Я прав, сын мой? Старейшина не ошибся в своих домыслах, и ты правду сказал тогда на дороге?

– Все, что я говорил вчера – чистая правда. Я намерен возродить королевство Горный Сокол, перестроить город и дать живущим лучшую жизнь.

– Это громкие слова, юноша, исполнишь ли ты их?

– Я готов поклясться на библии, если вам это нужно. Я собираюсь основать красивейший, на протяжении всей империи, город. Центральная его часть – замок, обнесенной высокой крепкой стеною. Вторая же стена, более прочная и укрепленная, должна опоясывать весь остальной город.

Он поделился всеми своими идеями и планами относительно Этилии. Говорил Тим уверенно и, поясняя все, что требовалось. За время, проведенное у настоятеля, они обо всем договорились. Михаэль оказался весьма не глупым человеком и знал намного больше старосты. Он часто молился, принимал исповеди и покаяния и мог рассказать о каждом, но время для этого еще не подошло.

Они вышли на улицу, вдыхая тонкий аромат полудня (церковь находилась на пригорке, в небольшом отдалении от самого города и каким-то образом отвращала все дурные проявления), но не спешили расходиться. Тим никак не мог решиться и спросить о давно волнующих его мыслях. Эдуард, сам того не зная, зародил в друге сомнения.

– Я вижу, тебя что-то тревожит? – спросил настоятель. Подол его рясы касался травы и стряхивал с нее еще не высохшие капли росы.

– Вы знаете что-нибудь о Войне Магов?

Михаэль остановился, на морщинистом лбу появились новые глубокие борозды, он сцепил позади руки и продолжил движение.

– Война Магов? Да, летопись и пророчества говорили об этих кровавых днях. Тогда мир канул в бездну, и раскрылись врата ада. Огромными потерями люди добились победы и изгнали магов за пределы мира Большой Бабочки. Где они сейчас – никто не знает, но те же пророчества предостерегают об их возвращении и приходу Сатаны со своими воинами.

– Большой Бабочки? Что это такое?

– Это наш мир, сын мой. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но кажется, ты хотел спросить другое!

– Да. Неужели не нашлось ни одного Белого Мага в противостоянии с ними?

– Белого? Видишь ли, все они были людьми, но люди подвержены искушениям и если оно берет над ними верх, то они превращаются в рабов. Да, среди них были и Белые, но в далеком прошлом. Даже Белые не могут удержаться от соблазна и становятся Черными, и этим все сказано. Чего ждать от людей, все мы грешны. Нужно уповать только на Спасителя, только вера в Него способна творить чудеса.

– А как же быть, когда город в осаде, а вера не помогает?

– Брать меч и с именем Господа на устах идти в последний бой.

– Говорят, все колдуны и чародеи также бесследно исчезли?

Михаэль долго смотрел на юношу, играя скулами и, закрыв глаза, произнося молитву, долго молчал, потом тяжело вздохнул и сказал:

– Идем!

Они дошли до какой-то одинокой постройки и спустились в подвал. Тим никак не ожидал, что это окажется темницей для заключенных. «Неужели здесь кого-то держат?» Запустение царствовало везде, многое проржавело, осыпалось и заросло паутиной. Больше половины дверей в камерах не оказались на своих местах, расползлась грязь, сырость, зловонный запах; земляной пол местами провалился, открыв глубокие ямы. Пройдя по длинному, почти не освещенному коридору, они остановились около идеальной во всех отношениях двери и настоятель, легко надавив рукой, отпихнул ее в сторону. Свет факелов занял все пространство. Тим шагнул вперед. Посреди довольно большой комнаты располагалась жаровня с еще тлеющими углями, где, накалившись докрасна, лежали щипцы, пруты и другие подобные предметы. Только через минуту он разглядел в дальнем темном углу сидящего мужчину, скрестившего руки на груди, а в противоположном прикованного цепями к стене человека. «Пыточная!» – ужаснувшись, вздрогнул юноша и отступил на шаг назад.

Немного привыкнув к полумраку, он подошел к узнику.

– Боже мой! – вырвалось у него.

На цепях висела молодая девушка, вся в шрамах, ссадинах и кровоподтеках. Ее полуобнаженное тело покрылось коркой запекшейся крови и грязи. Тим поднял ее голову, упавшую на грудь, но она никак на это не отреагировала. Сознание отсутствовало, она полностью принадлежала палачу, и тот мог вытворять с ней все, что считал нужным. Юноша провел тыльной стороной ладони по замасленной щеке, плечу…

– Это и есть чародейка. Мы поймали ее, когда она хотела отравить воду в колодце. Над ней уже неделю работает палач, но она так еще и не призналась в пособничестве дьяволу.

– Откуда вы знаете, что она искусна в волшебстве?

– До этого, она много месяцев, притворяясь, помогая людям, вынашивала злые помыслы и однажды натравила на город лесных зверей. По одному ее голосу они сбегались и устраивали настоящую резню среди населения. Тогда мы чудом отбились. А когда подходила к колодцу, то держала в руках свои снадобья и шептала заклинания. При попытки схватить ее, она заперлась в одном из ближайших домов и запечатала его заклинаниями. Только святая вода Спасителя разрушила ее чары и скоро она предстанет перед Ним на Его суд.

«Чародейка? Она не похожа на злого обезумевшего монстра. Она также юна, как и я, не может быть, чтобы тьма поглотила ее и сделала своей рабыней как тех магов. У нас много работы, хватит и на нее».

– С чего вы взяли, что она шла портить воду?

– Мне много приходилось видеть чародеев и колдунов, принадлежащих Тьме, и все они, стремясь разрушить созданное, поступали подобным образом. Она не исключение.

Задумчиво покачав головой, поддерживая настоятеля, Тим резко выхватил меч и одним дугообразным движением разрубил цепи, сковывающие руки. Подхватив падающее тело, юноша бережно опустил ее на земляной пол и обратился к священнику.

– Пока я здесь, я не позволю, чтобы издевались над людьми, даже если они чародеи и колдуны. Она еще слишком юна, чтобы сотворить пятый круг ада! Церковь всегда преследовало тех, кого считала уличенными даже в малой волшбе. Она пойдет со мной!

Настоятель шагнул назад, сложив руки в молитве, и кивнул головой. Это был знак. Сидящий до этого без движения и просто наблюдающий за происходящим палач, встрепенулся, в одно мгновение оказался около жаровни, и резко вытащив острый раскаленный прут, швырнул в юношу. Тим сделал оборот вокруг себя, левой рукой выхватывая и бросая спрятанный у пояса кинжал, а правой взмахивая вверх. Натренированная рука сделала свою работу и лезвие, по самую ручку, вошло в горло, раздробив хрящики. Палач хлебнул ртом воздух, издав протяжный стон, дрожащей рукой нервно схватился за шею и с хрипом распластался на полу. Тим поднял согнутой дугой, от удара меча, прут и отшвырнул его в сторону.

– С этого момента казнить или миловать будут только с моего ведома. Никто не окажется убитым, пока я не узнаю обо всех его прегрешениях.

Михаэль нахмурился, отошел в сторону и указал рукой на дверь.

– Можешь идти, сын мой, надеюсь, ты совершил правильный поступок, но что скажет город, узнав о случившемся?

– Город может и не узнать, если все держать в тайне. Я укрою ее в замке, подальше от посторонних глаз.

– Но вечно она не сможет прятаться.

– Этого и не нужно. Достаточно переждать год или два – остальное само придет.

Юноша бережно поднял легкое, почти невесомое тело девушки на руки и поспешил убраться из страшного подземелья, причинившего столько боли и унижения людям, включая и это светловолосое создание. Обходными путями он добрался до лагеря, передал девушку Сони, и, рассказав о произошедшем с ней, попросил, по возможности, удобно расположить ее в здании.