Дороги детства

Бараны

Бараны, «баранухи» и «баранята» жили у нас в одном загоне с задиристыми наглыми бодатыми козами. Бараны были, пожалуй, самыми безобидными и простейшими существами в нашем дворе. Они жили своей неприметной тихой семьей, жуя себе свежее сено в загоне с высоким, бугристым от стоптанного помёта полом. Они не ссорились с другими обитателями. Казалось, они были вполне довольны, обитая в своём тёмном сарае, где они спали, и в загоне, где им давали корм. Они не любили свободу, казалось, забор был им добрейшим другом.

Только козы всегда норовили отобрать у них корм или просто так внезапными бросками накидывались на какого- нибудь первого попавшегося барана, прижимая беднягу к забору. Бараны терпеливо и даже как-то равнодушно сносили их выходки и не спешили дать отпор. Меня всегда удивляло это их покорное непротивление насилию. Лежит ли в этом бесконечная мудрость или отсутствие мужества?

Некоторые бараны тоже были с рогами. Это были вожаки. Стадо или, по-нашему, отара, держалась за вожаком. Говорили, что, если отпустить баранов на волю, они будут идти против ветра. Такой у них инстинкт. Не знаю – правда или нет. Держались они всегда кучкой. Не помню – уходили ли наши бараны из дома. Кажется, они всегда возвращались с пастбища вместе с коровами.

Когда приходил вечером с пастбища скот, все бегали по дворам, спрашивая «чужой есть?!» или «чужой барма?»1. Если, бывало, заблудится какая-нибудь овца в чужом стаде, то её легче было запустить в загон в надежде, что её хозяин сам придёт и заберёт, взвалив себе на плечи, как это обычно делали, чем гоняться по всему загону и тревожить и без того пугливое семейство.

У баранов был свой язык, но нюансы не могу сейчас точно вспомнить. Обычно они блеяли, когда их пора было кормить или когда их разъединяли, и они искали друг друга.

Иногда, зимним вечером, когда мама с папой управлялись в сарае, и мы помогали заносить в дом уголь и дрова, мы стояли у бараньего загона и дразнили их, подражая их блеянию. Некоторые бараны действительно отзывались, смотря на нас своими зеленовато-жёлтыми глазами и шевеля длинными ушами. Такими я их и запомнила – внимательными и доброжелательными собеседниками. Вот только что именно они нам тогда отвечали – так и останется для меня загадкой.

Страх и свобода

Дети боятся гнева взрослых. Гнев – это взрыв негативных эмоций. Это лавина, обрушивающаяся на тебя со всей скоростью. Может снести напрочь. Засыпать снегом презрения. После этой лавины ты будешь чувствовать себя ниже всех живых и неживых существ. Ниже плинтуса.

Да-да, вот это ощущение и будет у тебя, если попадёшься под горячую руку гневного взрослого. Где это может случиться чаще всего? Наверное, в школе. Если не выучишь урок, то тебе попадёт. Тебя вызовут к доске, и ты не сможешь ответить, не сможешь пересказать урок. Учитель рассердится и будет ругать тебя. Страх быть опозоренным перед всем классом у доски будет заставлять тебя учить уроки. Страх оказаться униженным будет заставлять тебя делать домашние задания.

А если ты не хочешь оказаться «ниже плинтуса», но и не можешь заставить себя делать уроки? Ничего не идёт в голову. Играть на улице с друзьями интереснее. Будь что будет. Пусть учитель будет ругать. Я переживу. Дети не имели права голоса. Учителя могли и ударить в порыве.

«Сам виноват, доигрался». Не слушал на уроке. Мешал объяснять тему. Хихикал, отвлекал соседа по парте. «Что за тупой такой, а? Ты что, глухой?! Ну-ка, сиди смирно! Или забыл, что ты на уроке?! Ему всё как об стену горох!» – нескрываемая злость кипит в раздражённых словах учителя.

В начальных классах нам не приходилось участвовать в таких сценах. В четвёртом или в пятом классе, когда мы уже учились в «большой» школе, к нам перешли второгодники, такие ругательства учителей стали для нас в порядке вещей.

Признаться, вначале меня это шокировало. Не имев ранее знакомства с грубой руганью и тем более со взбучками, мне становилось в такие моменты очень неуютно. Я бы морально не выдержала такого давления, но нашему двоечнику Толику, казалось, всё было нипочём.

Каждый день он появлялся в школе без выученных уроков, с неизменной улыбкой на лице и озорным огоньком в зеленоватых своих глазах. Какую бы пропаганду тогда ни вела партия страны в лице учителей нашей школы, непреклонное нежелание, а возможно, и неспособность нашего Толика к учёбе вызывали во мне неподдельное к нему уважение. Удивительная стойкость.

В то время как я в тревожном страхе получить тройку или выговор за плохо сделанную работу сидела над учебниками, заучивая параграфы, всеобщее осуждение окружающих его, казалось, абсолютно не беспокоило.

Никакие ругательства и выговоры не могли его заставить учиться. А когда его ругали учителя и замахивались на него указками, он каждый раз только беззащитно съёживался и наклонялся, уворачиваясь от ударов, как будто пытаясь спрятаться под парту… И в эти минуты мне его было почему-то бесконечно, бесконечно жаль.

Фигурное катание

Зимним утром выйдешь на порог. А там – чудесная картина. Как в сказке. Вся улица покрыта инеем. Вот диво! Небо голубое, высокое-высокое и доброе такое. Улыбаются тебе небеса. И тебе от этого радостно становится на душе.

Деревья белые стоят, с густыми пушистыми ветками. Склонились от снега немного. И птицы тут. Воробьи да сороки-белобоки. На дерево присели и трещат о чём-то. И не холодно им?

А мороз какой на улице! Одеваться надо потеплее и лицо шарфом укутать хорошо. Ох, какой мороз сердитый. Не успеешь оглянуться – может щёки отморозить. Жжёт лицо.

Надо срочно щёки потереть рукавицей сухой.

Снег скрипит под ногами. Скр-р-рст. Скр-рст. Скр-рст.

Гуляем по двору возле дома. Вот лужица замёрзла. Превратилась в маленький каток. Гладкий лёд, без крошек снежных и камней. Хорошо на нём кататься. Будем играть в фигурное катание! У нас нет коньков, но это не беда. Можно по льду скользить и в войлочных сапогах. Кто может делать волчок? Кружиться, сделав «ласточку»? Фантазии нет предела. Довольно и этого льда для нашего местного катка.

По телевизору как раз идёт чемпионат по фигурному катанию. Фигуристы бодро выходят на лёд, улыбаясь. Красивые костюмы с блестящими узорами. Одно загляденье. А как они танцуют! Как они так умеют?

Разбегаясь в паре, отталкиваясь всем телом, набирают скорость, взявшись за руки, фигурист и фигуристка. Развевается короткая юбочка, отлетает от блестящих коньков раскрошенный лёд, и тут на скорости подхватывает пар тнёр свою партнёршу аккуратно вверх и катится дальше, подняв её над головой. Партнёрша парит, раскинув руки, выпрямившись в руках партнёра. Полёт на льду.

Для произвольных танцев подбирались часто красивые музыкальные композиции. Движения спортсменов, синхронные с тактом и мотивом мелодии, завораживали необыкновенно. Способность фигуристов мастерски владеть телом.

В начале танца всегда вступление, разогрев. Потом страсти накаляются, музыка подводит к кульминации. Тут выдаются волчки и тулупы. Броски. Вот это вообще круто. Когда партнёр на всём лету отцепляет от себя партнершу и выбрасывает её на лёд. Она при этом перекручивается в воздухе несколько раз и благополучно приземляется. А зрители в этот момент задерживают дыхание, следя за каждым её оборотом. Успела. Не упала. Молодец! Ещё один прыжок, ещё одно вращение. Волчок – вращение с приседанием, вытянув одну ногу вперёд.

А вот неудача. Одно неточное движение – и сломан танец, вырывается партнёрша из синхронности. Кубарем падает на лёд. Больно, вздрагивает от удара всё тело, коньки врезаются в лёд. Зрители и судьи не должны заметить замешки. Музыка тоже не ждёт, она звучит, не прерываясь, зовёт обратно в танец. И уже через малые доли секунды возвращается улыбка. Партнёр протягивает руку, помогая встать. Как будто ничего не бывало, продолжается танец.

Вставать, всегда подниматься с колен и продолжать свой танец, несмотря на падения и промахи. Учиться на ошибках, усложнять пируэты. Стремиться к победе. Быть лучшими.

Фигуристы снова скользят по льду, приготовившись к оче редному прыжку. «Никогда не сдаваться! Мы можем ещё победить!»

Танец приближается к финалу. Раздаются заключительные звуки мелодии. Теперь уже не будет опасных трюков. Фигуристы готовятся к завершению номера и, как в знакомой детской игре, замирают в миг, когда замолкает музыка. Аплодисменты. Голос невидимого ведущего объявляет на чуждом уху английском имена выступающих. Доверительный голос нашего комментатора за кадрами. Он искусно сопровождает телезрителя, предоставляя ему одновременно возможность самому смотреть номер и снабжая его ненавязчиво в нужный момент важными деталями. Это тоже искусство. Присутствовать самим и не мешать другим тоже здесь быть.

Фигуристы, в контраст откатанному живому, динамичному номеру, теперь медленно и как будто бесцельно скользят вдоль бортов, принимая букеты от зрителей и детей, помогающих им собрать цветы со льда. Идут за бортики. Там, на скамеечке, их ждёт тренер. Они садятся, всё ещё тяжело дыша, в ожидании решения судей. Чувствуется их волнение.

Комментатор ещё раз делает обзор исполнения фигуристов, технические особенности, допущенные ошибки, которые показывают нам в замедленном режиме. Доверившись доброму голосу комментатора, ты слушаешь и переживаешь вместе с ним за наших, удивляешься мастерству профессионалов из других стран, узнаёшь подробности из удивительного мира фигурного катания. Голос диктора с эхом объявляет оценки, на экране появляется табло. 5.9, 5.8, 6.0, самая высокая – 6.0. Первый балл за техничность, второй – за артистичность. Какая пара сейчас на первом месте? Какие соперники еще впереди? Комментатор дове ряет телезрителям важные подробности чемпионата.

После того как выданы все оценки, спортсмены удаляются. На каток выходит другая пара. Такая же красивая. Фигуристы стоят в центре катка, прижавшись недвижно друг к другу, чтобы ожить от первых же ритмов музыки, призывающей их к танцам на льду. А в это время вся страна смотрит внимательно на телевизионные экраны, болея за них и желая им высоких баллов.

Прялка

Козы у нас были белошерстные, с белым нежным ангорским пухом, который вычесывали специальной металлической щёткой. Бабушка пряла потом их шерсть на своей прялке. Сначала у неё она была ручная – деревянное колесо-штурвал с педалью внизу и катушкой для наматывания сверху. От нажатия ногой на педаль колесо приводилось в движение, разрезая воздух тихим ритмичным шуршанием. Прялка послушно затягивала хлопья шерсти, которые не спеша подавала ей баба, погрузившись в своё молчаливое занятие, сгорбившись над нитями. Потом у нас появилась электрическая прялка, она стояла на табурете, и, словно маленькая хищница-пчела, с жадностью заглатывала шерсть она из бабиных морщинистых рук.

Воздушный козий пух превращался в тонкие нити, наматываясь на катушку прялки. Из ангорки потом вязали кружевные шали. Раньше они были в моде, и они были очень тёплыми, согревая в наши колючие морозы. Баранья шерсть пахла сараем, крошки сена и сухого навоза запутывались в этой жёлтой вате и осыпались потом в подол ба биного фартука. Потом, когда баба распутывала накрученные нити, наматывая их нам на запястья, мы помогали ей перевязывать мотки в четырёх местах. Так их потом стирали или иногда красили специальной краской. Крашеная пряжа добавлялась к белой или превращалась в радужные полоски на шерстяных носках и каёмках для шарфов.

После стирки нитки становились мягкими, шелковистыми, с особым душистым домашним духом, которым пахли наши вязаные шапки, шарфы и рукавицы. Особенно когда приходишь домой весь в снегу после катания на санках и кладёшь рукавички сушиться.

Урок химии

Из всех учителей, преподававших нам, запомнилась мне больше всех учительница по химии Алия Кажибековна.

Она могла преподнести свой предмет так, что волей-неволей приходилось, если не полюбить, то уважать его. Когда она объясняла тему, невозможно было её не слушать, потому что она рассказывала с каким-то необычайным, можно сказать, чарующим благоговением.

Она улыбалась, рассказывая нам про химические соединения, валентность, молекулы и атомы, нейтроны и протоны… Никогда больше я не встречала таких учителей. Это был дар, для нас – удача. Для неё – кто знает? Может, она просто любила свой предмет? И любила делиться своими знаниями с учениками? Ещё в ней чувствовалось уважение к нам. Да, именно уважение к нам, маленьким слушателям. Казалось, каждый урок был ей в радость, а у школьников не было томительного ожидания звонка на перемену. Не было напряжения. Уроки проходили удивительно легко.

И воспоминания остались только приятные.

Вот от чего это зависит? Не все же оставили такой след.

Ты можешь думать, что ничего не значишь в жизни других. На самом деле достаточно одного взгляда, чтобы врезался он навсегда в чью-нибудь душу. Те далёкие школьные уроки влияют на нас и сейчас. Потому что мы можем забыть химические формулы и грамматические правила, но навсегда сохраним в душе то отношение, с которым учителя общались с нами.

23 

февраля

В наши школьные годы у нас в классе была традиция поздравлять друг друга на праздники. 23 февраля девочки готовили мальчишкам сюрприз. Пока мальчишки были на перемене, мы раскладывали у каждого на парте небольшие подарки.

Простой карандаш или новая шариковая ручка, тетрадка и подписанная открытка. На расчерченных простым карандашом линиях старательно выведены имена и поздравления. «Желаем тебе здоровья, счастья и мирного неба над головой…»

Непоседливые, шумные и всегда находящие повод для шуток и смеха, наши мальчишки вдруг становились серьёзными и торжественными, заходя в кабинет. Вот они, будущие защитники отечества. Тогда, во время холодной войны с США, и даже потом, во времена перестройки, всегда ощущалась невидимая угроза. Враждебно настроенный капиталистический Запад хочет уничтожить нашу светлую страну. Пусть всегда будет мир над головой, и не придётся мальчишкам воевать.

Но никто и предположить тогда не мог, что времена поменяются, и нерушимый Союз разрушится. Мой одноклассник Валера и двоюродный брат Сергей будут служить в Чечне на войне. Их призовут в армию в России. Но пока это ещё не случилось. На дворе вторая половина восьмидесятых.

После уроков мы устраиваем с нашей классной руководительницей Карлыгаш Орынгазиевной чаепитие у нас в кабинете. Каждый приносил что-нибудь с собой из еды. Заваривали чай. И слушали хиты тех лет на магнитофоне «Романтик», который приносил с собой Нурлан…

Звуки домбры

Зима. За окном темно, лишь светятся окна на заснеженной улице. Дома тепло. В печке потрескивают угли, отбрасывая красные тени сквозь щели чугунных «кружков». На кухне на стене у окна висит маленькое радио. Из коробочки раздаётся музыка. Звуки домбры. Вечерний концерт. Исполняются музыкальные народные произведения – кюи.

Трогательные мелодии домбры. Грусть, радость, печаль, сладость любви, зов родных степей, разлуки и встречи, нежность, неистовость сражения, расставания и много- много всего ещё может передать двухструнная домбра. Чудо. Казахская народная и композиторская музыка удивительно красива. Казахский народ музыкален. Кто-то сказал, что домбра – душа казахов. С этим невозможно не согласиться.

И сейчас, когда слышу звуки домбры, уносит музыка меня назад, в детство. В бескрайнюю, живую, молчаливую Степь, благодарно внимающую радостным трелям жаворонков над высохшей травой.

Стрижка овец

В конце весны, перед самым летом, когда становилось совсем тепло и солнечный ветер приносил с собой запах зелёных холмов, выгоняли на пастбище скот. Взрослые коровы и их дети-одногодки, тёлочки с маленькими рожками и рыжие, с белыми пятнами по бокам бычки, бараны и козы – всем семейством выходили они из загонов.

Выгоняли их с раннего утра, когда ещё лежал на горизонте солнца алый шар, озаряя густое небо и редкие тёмные тучи.

Утро дышит прохладой, пахнет мокрой от росы землей и парным молоком… За селом, от нашего двора рукой подать, совсем недалеко, возле конюшни ожидает пастух, он на лошади верхом, в руках у него длинный бич. Коровы медленно идут, обмахивая себя хвостами с метёлочками, бараны, блея, толкая друг друга пузатыми боками и выпучив зелёные глаза, уже знают дорогу, идут с невозмутимым видом на сборы.

За зиму козы и бараны обрастали шерстью, ходили они в эти тёплые весенние дни в толстых шубах. Не по сезону были одеты. Самое время назначать им стрижку.

В этот день баранов оставляли дома, они стояли в загоне, ожидая своей очереди. Но так как они ни в коем случае не хотели подвергнуть себя этой процедуре добровольно, их приходилось ловить, выволакивать из загона, связывать им ноги и держать, прижав к полу, чтобы они, не дай Бог, не воткнулись брюхом или шеей в острие ножниц. Ножницы были интересные, не такие, как обычные дома, а похожие на железную рыбку, с длинной ручкой и большими широкими лезвиями.

Вначале мы только помогали держать их, пока мама с бабушкой ловко состригали шерсть с замерших от ужаса животных. Потом и сами приловчились их стричь. И даже это было очень интересное дело – осторожно поддев лезвием очередной клочок мягких, пахнущих навозом волос, освобождать баранью кожу от тяжёлого шерстяного груза. Вжик-вжик, вжик. У нас были ручные ножницы. Бывали и электрические, с ними, наверное, было бы быстрее. Но зато не так бы, может, запомнились эти дни. Вжик-вжик. Одна сторона готова. Переворачиваем. Брыкается, но потом успокаивается. Лежит, замерев. Ждёт.

У каждого барана – своё поведение. Каждый из них – разный, по-своему реагирует на стресс. Одни сильнее, другие – нет. У одних больше испуга, у других – меньше. А когда их наконец-то распутывают и толкают легко в бок, давая знак подняться, они всё ещё лежат, будто парализованные. Лишь несколько мгновений спустя, после того как резкой волной прошла дрожь по оголённому светлому телу, они поднимаются, встав сначала на колени, и убегают обратно в загон.

Удивительно другие, преображённые. Из пышных, солидных и тучных превратились вдруг в бедных, худых и стройных.

Весна

В марте далёкое солнце уже не спешило прятаться за холмы. Всё дольше оставалось оно на небе, согревая старые высокие сугробы своими лучами. Плотные, белые, искристые на солнце, превращались они в серые, сочные, тяжёлые глыбы. Ночью мороз покрывал прозрачной ледяной корочкой подтаявший снег. Если отломить кусочек этого ледяного кружева и посмотреть через него на свет, можно увидеть в нём множество маленьких чёрных точек. Так таял снег, обнажая всю собранную за зиму пыль и грязь…

Снег, лежавший до этого незаметно на крышах, начинал таять. Ледяные сосульки обрамляли крыши. На улице пахло весной, талым снегом, тёплым ветром. Весна приходила медленно, отдавая зиме с каждым днём ещё немного тепла. Пока не выдержит зима однажды и не уступит нежному её напору. И зазвенят по всей улице ручьи. И солнце будет радоваться их песне, отражаясь в лужах, переливаясь в мутном течении больших и малых ручейков. А дети будут радоваться вместе с солнцем и ручьями.

Наконец-то можно надеть резиновые сапоги и ходить по улице, отмеряя лужи.

– Вот эта – не заходи туда, она глубокая. Наберёшь воды!

– А вот эта, давай посмотрим как здесь глубоко.

– Ого, смотри, как мне. Чуть воды не набралось в сапоги.

Почему дети так любят ходить в сапогах по лужам? С замиранием сердца заходят в самую середину лужи, шаг за шагом отыскивая то место, где вода ещё доходит до самого верхнего бортика сапог, остановившись в миллиметре от критической черты.

Детвора в восторге. Весенние каникулы. Солнечные дни.

Звонкие ручьи.

«А давайте будем кораблики делать и пускать, и смотреть чей дальше проплывёт!» Бумажные кораблики бодро отправлялись в плавание по бурным талым водам, но скоро они промокали и обездвиженные прибивались к берегу. Лучше всего плавают деревянные плоты, сделанные из щепки или обломков веток.

У каждого своя палочка-лодочка. Внимание, на старт! И поплыли деревянные палочки-кораблики. Чей кораблик самый первый попадёт вооон в ту большую лужу-океан? Чтобы не потерять кораблик из виду, надо бежать рядом с ним вдоль ручья. И помогать ему плыть, направляя в нужное русло, устраняя помехи. Течение несёт кораблики вперёд. Дети смеются, догоняя их. А солнце улыбается, отражаясь в мутной воде. Весна.

Кнопка

Дети, выросшие во время холодной войны с США, знают про зловещую Кнопку. Это такая кнопка, нажав на которую, злые американцы могут вмиг уничтожить весь наш Советский Союз, сбросив на нас атомную бомбу. Не знаю, как у вас, но я почему-то настолько сильно запомнила это ощущение леденящего страха, что мне до сих пор становится не по себе. Это чувство нависшей над мирным небом угрозы, что как будто весь этот беззаботный мир, эти каникулы, шелест листвы, эти закаты и восходы, детские игры по вечерам – как будто всё это может вмиг исчезнуть. Появляется страх за свое существование. Ты чувствуешь хрупкость этого мира.

Я не любила передачу «Сегодня в мире». Неприятным мне казался ведущий в очках, вся эта навязчивая интонация его голоса, все эти чёрно-белые фотографии и отрывки из документальных фильмов, повествующих о напряжённой обстановке в мире. В середине восьмидесятых шла война в Афганистане. Уже не помню точно какой обзор делал ведущий. Но эта передача появлялась регулярно на экране телевизора, как бы снова напоминая об угрозе. Одного нажатия на кнопку будет достаточно, чтобы мы все погибли. Этот ужас мы впитали в себя, не принимая всерьёз, не осознавая это до конца. Сейчас это кажется странным, как в нашем сознании укладывались такие понятия, как «дружба народов» и «холодная война».

Взрослые старались не вести с нами разговоры о политической ситуации в мире. Советский Союз сильнее и сможет себя защитить. И всё же эта идея с кнопкой не давала мне иногда покоя. Мы выросли в обстановке угрозы со стороны ненавистного американца-капиталиста, который хочет уничтожить нашу родину одним лишь нажатием на Кнопку.

Как бы в подтверждение беспокойных мыслей об угрозе «конца света» на уроках начальной военной подготовки военрук объяснял нам правила безопасности и поведения в условиях атомной войны. Как пользоваться противогазом, как вести себя в условиях катастрофы глобального масштаба. Не ужас ли?

Учитель по НВП любил приговаривать во время контрольной работы: «Перед смертью не надышишься». Вот правда. Учишь материал – как выжить в условиях атомной войны, и тут тебе через каждые пять минут приговаривают такое: «Перед смертью не надышишься».

Сразу представляю себе апокалиптические сцены. Американцы сбросили атомные бомбы, люди погибли, города горят. Зловещее слово «ЧП». Чрезвычайное происшествие. Повсюду пожар и отравленный воздух, на месте нашего села – выгоревшая степь. Оставшиеся в живых прячутся в противогазах. Но куда бежать? Ведь здесь нет ни леса, ни скалистых гор. Всё открыто под небом. И сколько им ещё осталось жить?..

Охватывает тревога. Смотрю в окно со второго этажа. Там – такое же спокойное майское небо, голубые сопки на горизонте, серые кустики караганников, дороги, люди и птицы. Всё – как всегда. Скоро каникулы. Пишем контрольную по НВП. «Перед смертью не надышишься», – говорит опять учитель, окидывая напряжённо притихший над тетрадками класс своим насмешливым взором.

И опять внутри недоумение. Эта его фраза так и осталась для меня связанной с атомным апокалипсисом, как напоминание о тех, казалось бы, беззаботных и хрупких мирных днях…

Огород

Запах свежей земли люблю ещё с детства. Может быть, поэтому всегда с удовольствием копаюсь в моём маленьком садике с цветными клумбами. Быть на земле – значит быть у себя дома.

Помню, как мама учила меня строить с помощью тяпки бортики для грядок, потом разравнивать землю граблями и в самом конце всей работы высыпать из горсти семена в продавленные пальцами ямочки-точечки или в борозды- ряды. Мамины уроки никогда не проходят напрасно.

Цвет земли бывает разный. Чернозём – самый благородный, высший сорт, это очень плодородная, привезённая из степи земля. Без него не бывает хорошим урожай. А ещё без пресной воды. И всё же, несмотря на скудные условия для роста, у нас всегда была свежая редиска, которая созревала самой первой.

Сначала проклёвывались из семян росточки в виде двух сердцевидных лепесточков. Но взошли уже семена. Надо поливать и ждать. День за днём грядка с жиденькими росточками становилась всё зеленее и гуще, пока вся не покрывалась зелёной ботвой. Розовые шарики редиски проглядывали сквозь сочные стебли ботвы. Вкусная свежая редиска вприкуску с хлебом и солью. А ещё вкуснее – в салате со сметаной и зелёным луком.

Он рос по соседству с редиской. Вечером, когда польёшь огород, срываешь его тонкие, нежные, пахучие пёрышки, относишь пучок в летнюю кухню и разрезаешь на тонкие колечки. Чувствуете запах? Лук, который не успевали сорвать молодым, взрослел на грядке, превращаясь из тонкокожего юноши в доброго молодца с пышной шевелюрой из семян в бледно-розовой плёнке. Толстые, плотные трубки его уже не были пригодны для еды, и в них можно было дудеть.

А какой же огород без огурцов? Самый первый огурчик встречали как самого почётного, долгожданного гостя. Казалось, ещё вчера только цвели они жёлтым цветом своим, показывая всем видом, что ещё не скоро будет урожай, а тут, смотри-ка, прячется за листьями созревший огурчик.

Вот какие огурцы-молодцы, любят удивлять.

Морковь тоже росла, но редко доживала до крупных размеров, потому что кто-то постоянно выдёргивал ещё молоденькие пучки и съедал их прямо на месте преступления.

Молодая морковка – ароматная и вкусная. А ещё пахучие зонтики укропа.

Помидоры… Помидоры были самыми нежными из всех обитателей огорода. Росли они в длинных узких «траншейках». Подвязаны к рейкам, чтобы не сломались от тяжести. Сначала цветут они, потом опадают сухие лепестки и появляются зелёные отпрыски. Помидоры не всегда успевали созреть под солнцем, потому что перед наступлением ранних заморозков их срывали зелёными. А ещё мама сажала капусту. И болгарский перец. Всё росло.

Как хорошо иметь свой огород – Царство овощей и пряных трав, мир запахов душистых и радужных цветов…

Цыплята