Дом с приведениями

- На меня напала рука скелета! - прошептала Лаура и потеряла сознание.

5

Она сидела в кресле, еще не оправясь от потрясения, а они в два голоса рассказывали, что произошло за те три часа, когда ее никак не могли привести в сознание. Собственно, рассказывал один заместитель директора, директор только поддакивал. Главным событием трех часов ее обморока было именно то, что ее не могли привести в сознание. Они уже опасались за ее жизнь, хотя прогноз медицинского автомата обещал быстрое восстановление здоровья. Они оба, директор и заместитель, облазили всю "шестерку", но и следа от привидения не осталось. Призрачная рука сгинула. Правда, не совсем бесследно: фотоавтомат около хроноустановки зафиксировал туманный силуэт, - возможно, ту самую проклятую руку, ухватившую ее за плечо. Она может сличить снимок с виденным. Вот он, глядите, друг Лаура!

Лишь при очень большом или очень болезненном воображении можно было отождествить страшную картину зыбкой костистой руки, хищно потянувшейся к Лауре, с извилистым туманным облачком, повисшим на отлично переданном фоне хроноустановки. Лаура увидела и себя - кусочек правого плеча, волосы, упавшие на шею: сама она тоже вышла отлично. Лаура твердо знала, что никогда не страдала душевным расстройством и не брала силой воображения. Сознание отказывалось отождествить увиденную жуткую картину и невыразительную фотографию.

- Больше снимков нет? - спросила она.

- Только один, - ответил Чернов. - Вы так стремительно бросились к стене, что ударили по фотоавтомату и отключили его.

Директор заметил:

- Вы не находите, дорогая Лаура, что изображения призраков, которые я вам показывал, гораздо, так сказать, физичней, чем этот. В смысле вещественности привидения.

- Нахожу, - ответила она. - Даже добавлю: на ваших снимках я видела почти отчетливый целый человеческий скелет. Была, правда, и одна рука, нажимающая на кнопку пускателя, но и она получилась много рельефней, чем в моем случае. Вы, наверное, делаете отсюда вывод, что я чрезмерно преувеличила явившееся мне видение. У страха глаза велики, так?

- В "шестерке" творится что-то странное, - мягко сказал директор. Мы предупреждали вас об этом. Но согласитесь...

- Не соглашусь! Мой вывод покажется вам странным, вы, уверена, не ожидаете его от меня. Изощренная техника, считаете вы, может творить то, что обыденному разуму покажется волшебством и чарами. Я правильно излагаю вашу гипотезу, друг Ростислав? Так вот, я переменила свое отношение к ней. Теперь я иду дальше вас. Теперь я убеждена, что в лаборатории обитают призраки. И что эти призраки связаны с тематикой тех работ, которые вел Герд Семеняка. И что они сегодня ночью пытались воздействовать на процесс в хроноустановке, чуть не доведя до взрыва генераторов. И что нападение костлявой руки преследовало эту же цель: заставить меня изменить процесс.

Ситуация была отнюдь не смешная, но Матвей Чернов и тут нашел повод захохотать. Этот человек, вызвавший поначалу чуть не отвращение, начинал Лауре нравиться. Его улыбка, усмешки, ухмылки, его шумный смех развлекали, не нанося обиды.

- Призрак, который пытается участвовать в отнюдь не призрачной научной работе! - воскликнул он. Лаура ответила улыбкой на его насмешку.

Берроуз хмуро сказал:

- В общем, мы склоняемся к одному мнению. Загадка связана с тем, что делал Герд. Но чего он такого натворил, может сказать только он.

Лаура спросила, не пробовали ли связаться с Гердом. На Земле найти любого человека - задача не хитрая, а ротонная сверхсветовая связь обеспечивает быстроту вопросов и ответов. Герда никто не искал. На Урании любой работник имеет право в любое время дать себе отпуск, каждый работает по способностям и собственному хотению. Запрос на Землю показался бы нетактичным. Кроме того, в запросе не было нужды, лаборатория Герда закрыта. И хотя Герд просил не останавливать подачу энергии, а они прекратили ее поступление, когда появилось то, что назвали призраками и что, теперь видно, возможно и не призраки, а что-то более серьезное, несмотря на такое отступление от просьбы Герда, жизнедеятельность заторможенных биологических растворов была сохранена.

- Теперь надо отыскивать Герда, - сказал Берроуз. - Без его пояснений могут случиться и худшие неожиданности, чем та, в которую вы попали. Прошу вас, Лаура, до разъяснений Герда Семеняки не посещать "шестерки".

- Я немедленно свяжусь с Латоной, - сказал Чернов. - Там знают, на каком звездолете Герд улетал на Землю.

Оба ушли. Лаура размышляла. Новые мысли, полонившие ее, были так странны, что она не решилась сразу их высказать. Хотя почему странны? спросила она себя. В научных городках Урании все странно по земным представлениям. Урания специально создана для необычного, опасного прежде всего этим - своей необычностью. То, что не поражает, не ставит в тупик, и не следовало переносить для изучения с Земли на Уранию. Главная опасность всех работ на Урании - именно так объясняют на Земле - в непредсказуемости их результатов. Землю от непредсказуемого стараются обезопасить, здесь, наоборот, предсказывают, что в экспериментах должно получиться непредсказуемое, предвидят непредвидимое. Она будет рассуждать в духе научных исследований на Урании. Она допускает невероятное в качестве естественного. На фантастической планете, названной Уранией, фантастичность - рядовое явление. Что ж, допустим, что здесь и сверхъестественное естественно. Вполне по логике директора Института Экспериментального Атомного Времени: в старину, в неразвитом обществе, вера в чудо свидетельствовала о суеверии, а ныне техническая изощренность позволяет производить чудеса: волшебство стало рядовой технической операцией. Вот на этом фундаменте надо возвести объяснение. Привидения в шестой лаборатории поселились, это неоспоримо. Стало быть, есть естественные - физические и технические - причины для подобного сверхъестественного явления. Каковы они?

Дальше абстрактных рассуждений о технической естественности неестественного размышление не шло. Раньше надо было выяснить, какова разумная цель в появлении привидения, а уж потом дознаваться, какими техническими приемами оно порождено. Но на вопросе: для чего? - мысль спотыкалась, как нога о камень.

На столе лежал альбом схем шестой лаборатории. Лаура не раз перелистывала его. На первой странице альбома Герд Семеняка поместил свой портрет. Лаура без особого любопытства глядела на него. Мужчина как мужчина: он не интересовал ее. Ученый, бросивший свою лабораторию и трусливо сбежавший с Урании на Землю, не заслуживал внимания. Механизмы, им сконструированные, схемы включений аппаратуры были важней - она равнодушно переворачивала страницу с портретом и шла дальше.

А сейчас Лаура почувствовала, что первая страница с портретом важней всех остальных. Только сегодня она поняла, что, видя, не постигала. Лицо Герда сегодня воспринималось по-новому. Оно не повторяло уже совершившегося знакомства, оно являлось как неожиданное открытие.

Все было в нем таким, как уже много раз виделось, - мужчина средних лет, некрасив, глаза серо-голубые, рот большой, брови густые, лоб невысокий, но широты необычной, а подбородок столь же необычно узок, худощавые, розоватые, как у юноши, щеки. Лаура поворачивала портрет вправо и влево, наклоняла и поднимала вверх и вниз. При каждом движении выражение почти треугольного лица менялось. Все было то же каждой отдельной чертой и все становилось иным: лицо оживало, по нему как бы бежали гримасы, ни один звук не вырывался из полураскрытого рта, но Герд говорил. Вот глаза его, вдруг вспыхнув, смеются, как-то странно смеются, скорей печально, чем весело. Вот он хмурится, он недоволен собой, только собой, а не чем-то посторонним, это явно. Вот он озадачен, а вот обрадован, а вот ликует, а вот подавлен, смертно, до безнадежности подавлен...

И чем дальше Лаура изучала лицо Герда в разных поворотах, тем глубже чувствовала: он замечательный человек, этот таинственно исчезнувший из своей лаборатории хронофизик, он очень неоднозначен - способен фанатически увлекаться, буйно радоваться, горько сетовать, безжалостно упрекать себя, искренне, без самолюбования и самообожания, восхищаться собой... И самое главное - он добр, он необычайно добр. Нет, что там этот человек ни сделал, что бы ни принудило его бежать - зла он никому не сумел бы причинить, бежал не для того, чтобы создать затруднение другим. Произошло несчастье - вот отчего он бежал!

Лаура захлопнула альбом, закрыла глаза. Перед ней стоял Герд Семеняка. Он тревожил ее. Она, не отдавая себе отчета, почему, сочувствовала ему, печалилась о его непонятном, угадываемом ею горе. Она хотела встретиться с ним. Она должна с ним встретиться. Здесь или на Земле - все равно.

Не то размышления, не то мечтания Лауры прервало появление директора и его заместителя. Оба выглядели порядком ошарашенными.

- Так скоро? - сказала Лаура. - Видимо, сверхсветовая связь с Землей работает отлично.

- Связываться с Землей не пришлось, - ответил Чернов. Директор, по своему обыкновению, только кивал, подтверждая объяснения заместителя. - Мы связались с Латоной. Этого было достаточно.

Лаура поспешно приподнялась в кресле.

- Герд Семеняка на Латоне? Неужели он не улетел на Землю?

- Герда на Латоне нет. И он не улетал на Землю. Он вообще не появлялся на Латоне. Он не покидал Урании.

Лаура сказала первое, что пришло в голову:

- Но эта его записка вам, Ростислав! Неужели он солгал!

- Камуфляж! - торжественно объявил Чернов. - Вспомните, он признавался в записке, что здорово запутался в своих экспериментах. Очевидно, какие-то катастрофические неудачи. Герд - парень правдивый, но с отчаяния чего не сделаешь. Самолюбие помешало честно признаться в своих провалах, так я это расцениваю.

- Лаура, вы понимаете, что произошло? - сказал Берроуз. - Раз Герд не покидал Урании, то, значит, он здесь притаился. А это означает...

Лаура прервала его. Ситуация внезапно прояснилась.

- Я согласна с вами, друг Ростислав. Это означает, что загадочное привидение шестой лаборатории - сам Герд Семеняка!

6

О том, чтобы Лауре одной работать, теперь не могло быть и речи. Директор довольно робко предложил снова закрыть лабораторию, но заместитель воспротивился. Лаура уже уяснила себе, что Берроуз - высший судья только в научных проблемах, а все, что называется административными делами, решает Матвей Чернов. И хотя при первом знакомстве Чернов намеренно передал решение о возобновлении работ в лаборатории самому директору, это не меняло реального положения: слово Чернова было решающим. Лаура воззвала к Чернову о содействии, и Чернов содействие оказал.

- Вздор - вторично заколачивать помещение! - высказался он. - Герду Семеняке захотелось из не вполне нормального, но живого человека превратить себя в привидение - его личное дело. Он, возможно, почему-то заинтересован, чтобы лаборатория стояла закрытой. А мы - наоборот. Надо наконец раскрыть тайну дома с привидениями. Конечно, Лауру оставлять без помощников опасно. Нападение призрака может повториться, а это отнюдь не призрачная акция. Кого-нибудь найдем для Лауры, хотя это и не просто.

На Урании автоматизация была выше, чем на Земле. Многие лаборатории работали без людей, в них лишь изредка заходили. Академия Наук разрешила пребывание на Урании только специалистам, каждый вел свою особую тему. В помощники Лауре могли выделить лишь ученого, отказавшегося от собственных экспериментов или решившего совмещать их с заданиями Лауры. Чернову удалось найти такого человека. Питер Юркин, так звали этого человека, интересовался проблемами хронофизики, хотя его прямой специальностью была атомная биология. Он явился к Лауре в гостиницу - добродушный лохматый увалень с носом картошкой, широченными плечами и руками со среднюю лопату каждая: Чернов уверял, что Питер способен своими громадными ручищами проделывать ювелирные работы, а Берроуз добавил, что в его специальной области Юркину нет на Урании равных. Питера увлекла перспектива близкого знакомства с подлинными, а не выдуманными привидениями.

- Я в детстве, друг Лаура, увлекался старинными книгами, а там столько рассказывается о злых и добрых духах, - сказал он медленно гудящим басом. - Вы их знаете, уверен: ведьмы, гномы, рыцари в шлемах, императоры в тогах и сюртуках, президенты в цилиндрах. ...Никогда не думал, что реально буду общаться с этими потусторонними фигурами!

Лаура могла бы многое возразить против познаний Питера Юркина, смешивавшего историю с демонологией, но ограничилась указаниями на непосредственные задачи своего помощника. Общение с привидениями не входит в круг его научных обязанностей - разве что сами призраки захотят с ним знакомиться. Он будет продолжать исследования Лауры по возбуждению в живой клетке разновременности, вместе с нею, естественно. Что до остального, то будем действовать, как сложится ситуация.

Лаборатория номер шесть бездействовала три дня, пока Лаура оправлялась от потрясения. Она не смогла преодолеть страха, когда вошла в комнату, где к ее плечу потянулась зловещая рука скелета, но постаралась не показать Питеру своего состояния. Ему ни страх, ни сомнения не были свойственны. Он с таким удовольствием осматривался, так живо интересовался, на какой высоте в воздухе возникла костлявая рука, куда она двигалась, что намеревалась сделать, как будто расспрашивал о красочном спектакле. Он шагал из комнаты в комнату, заглядывал во все уголки, раскрывал самописцы, проверял настройку автоматов - все здание наполнилось гулом его шагов, звяканьем металлических рычагов и кнопок, громкими возгласами, не менее громкими вопросами. А когда он угомонился, усевшись у хроноустановки, и стал проделывать те командные операции, которые вела раньше сама Лаура, меняя процесс по показаниям приборов, то стало не намного тише - шаги больше не грохотали, но голос звучал столь же громко и столь же часто. Лаура с досадой сказала, что если он хочет пообщаться с призраками, то ему необходимо умерить свою любознательность и поменьше задавать вопросов. Она где-то читала, что привидения смертно боятся шумов, абсолютная тишина, так сказать, питательная среда для призраков.

- Мне очень хотелось бы пожать костлявую руку, явившуюся вам, друг Лаура, - почти прогремел Питер. - Если владелец этой руки нас слышит, пусть он знает, что с удовольствием предвкушаю наше знакомство. Но еще больше хочу справиться с вашим заданием по разновременности живых клеток, а эта штука немыслима без выспрашивания об особенностях процесса. Должен вам сказать, прекрасная Лаура, что ваша исследовательская тема чертовски интересна, вы выбрали себе превосходный предмет для экспериментов.

Лаура, оставив Питера у хроноустановки, обходила не торопясь одну комнату за другой. В помещении генераторов она задержалась. Несколько дней назад здесь произошел недопустимый всплеск интенсивности. Почему совершилось такое нарушение режима? Как оно стало возможным? Есть ли связь между форсированием генераторов, невозможным без вмешательства человеческой руки, и той призрачной рукой, что протянулась к ее горлу?

Я думаю не о том главном, о чем надо думать, с досадой одернула себя Лаура. Вопросы, которые она задает себе, продиктованы эмоциями, а не логикой. Надо поставить по-настоящему важные вопросы, найти на них однозначные ответы. Леонид, ее бывший муж, с возмущением говорил: "При такой покоряющей женственности, у тебя жесткий, непереносимо логичный рассудок! Ты способна дать десять очков форы самому безукоризненному компьютеру. Иногда мне кажется, что я живу не с античной богиней, как поначалу воображалось, а с могучей электронно-механической установкой. Поверь, это слишком!"

Лаура улыбнулась, вспоминая мужа. Он был веселый, талантливый глуповатый парень, ее Леонид. Ему можно посочувствовать - ему с ней было нелегко. И хотя он заплакал, расставаясь, радость освобождения от гнета более сильного ума перекрыла горечь разлуки. Он плакал от потери любви и одновременно испытывал гигантское облегчение от выхода из неволи. Он уверял, что никогда не забудет ее, так безжалостно бросившую его, всегда будет искать встречи с ней. Все это были прекрасные, но пустые слова. Она еще полгода прожила на Земле после развода, он и не пытался хоть по стереовизору поглядеть на нее: о встречах и помина не было, Леонид побаивался встреч. Она не уверена, знает ли даже он, что ее уже нет на Земле: она не афишировала отлет на Уранию, хотя у молодых ученых принято гордиться такой почетной командировкой.

Она присела в соседней комнате, положила перед собой альбом Герда Семеняки. Пусть Питер - он видел ее сквозь раскрытую дверь - думает, что она изучает схемы хроноаппаратов. Она снова рассматривала портрет Герда. Ей нужно напрячь все способности своего рассудительного ума, чтобы проникнуть в логику этого по наружности столь обаятельного человека. Вот они, три главных вопроса: что, как, зачем? Найти хотя бы приблизительные ответы на каждый, хотя бы предварительное представление составить о поведении создателя лаборатории номер шесть! Итак - что? Что такое те странные видения, запечатленные еще два года назад фотоавтоматами в пустой лаборатории, пропавшие, когда лабораторию отключили от энергопитания, а по приходе Лауры снова возникшие? На этот вопрос она имеет ответ, и с ним согласились и Ростислав Берроуз и Матвей Чернов: привидение - сам Герд Семеняка. Его нет ни на Латоне, ни на Земле, он на Урании, а на Урании его тоже нет в его прежнем телесном облике, стало быть, он превратился в привидение, можно сказать и по-иному: привидение - то, что осталось от Герда. Какой бы ни был ответ, а ответ! Физика протестует, логика не восстает.

Теперь второй вопрос - как живой, жизнерадостный, здоровый человек мог реально превратиться в призрак? Что вообще означает формула - реальный призрак? Две стороны противоречия даны в своей логической несомненности: появилось нечто призрачное, нечто почти невещественное - один факт. Это почти бестелесное, почти невещественное - существует реально: второй факт. Как оно может существовать? Ответ, вероятно, надо искать в экспериментах Герда над биологическим временем живых клеток, - примерно, та тема, какой посвятила себя она, Лаура, и какую сейчас усердно ведет ее новый помощник. Но из самой этой темы призрачности Герда Семеняки не вывести. Буду думать не о физике явления, это потом, а о логике. Логика говорит, что привидение - нечто кажущееся, но вещественно в данный момент не существующее. Может быть, ударение нужно сделать на - "в данный момент"? Герд исследовал замедление и ускорение молекулярного времени. Что, если он нашел способ замедлить свое собственное биологическое время? Или, наоборот, - ускорить его? Тогда он выпадет из нашей сиюминутности, из нашего медленно передвигающегося вперед "сейчас". Мы всегда в "сейчас", он в прошлом или будущем. И тогда в наше настоящее время, в наше "сейчас" он может проникнуть лишь как бледный высвет из прошлого, лишь как призрачный отблеск из будущего. Выпадение из нашего времени превращает в тень, в силуэт, в привидение. Такова логика. Логика снова безупречна, физика опять возмущается. Подвести под логическое рассуждение физическую основу такова задача. Ее нужно решить.

И последнее. Для чего в их настоящем времени, в их "сейчас" появляется призрачная тень из прошлого или столь же призрачный силуэт из будущего? Решения возможны разные. Одно из решений - Герд захотел вернуться в наше время. Он ушел в иное время, это удалось. Теперь старается вернуться, и это не удается. Каким-то отчаянным усилием он вырывается в наше "сейчас", но лишь частично - на большее, чем облик привидения, не хватает. Логически безукоризненно, но какой все же фантастической безукоризненностью!

- Лаура, можно вас отвлечь? - прогудел из соседней комнаты Питер. Полюбуйтесь на забавные превращения с клетками.

Она подошла и ужаснулась: он задал слишком большую трансформацию времени! Она собиралась постепенно создавать и усиливать разновременность отдельных элементов живой клетки, а он почти разорвал связь внутриклеточного времени. Практически клетки уже не существовали в "сейчас", одни их составные элементы еще не выкарабкались из прошлого, другие уносились слишком поспешно в будущее. Питер ухмылялся. Он не из тех, кто чикается, он рубит с плеча. Он испытывает клетки на разрыв времени. Он хочет узнать, при какой разновременности клетка погибает. Его интересует граница биологического существования. Насколько жизнь крепка вот что он жаждет выяснить. Опыты, задуманные прекрасной Лаурой, дают удивительные возможности точно ответить на извечный вопрос вопросов: где граница между жизнью и смертью?

- Посмотрите, восхитительная Лаура, что получается в ваших экспериментах, если их, так сказать, по-настоящему пришпандорить! восторженно грохотал Питер. - Клетка вот здесь, в сосуде, практически в едином времени не существует, половина ее заторможена в близком прошлом, половина угнана в недалекое будущее. А клетка живет. Связь времен не разорвана, время только растянуто, а не рассечено. Жизнь в разновременье, конечно, не конфетка, но она продолжается, так сказать, в призрачной своей консервации. Жуткая штука - биологическая жизнь! В каких переделках она способна сохранить себя! Какие испытания выносит, не уничтожаясь! Если мне кто теперь скажет, что жизнь - это штука хрупкая и деликатная, я плюну тому нахалу в глаза! Жизнь гибче резины, крепче стали - вот что показывает эксперимент с клеткой.

Лаура хотела резко оборвать восторженную речь Питера, сделать ему строгое внушение за нарушение режима. Но, бросив взгляд на одну из тысяч клеток, плававших в растворе, - эту клетку Питер поймал в микроскоп и цепко держал в поле зрения, - она сразу забыла о выговоре помощнику. В клетке было создано разновременье, регистратор показывал, что она реально и в прошлом и в будущем и что она еще продолжает жить - Питер точно описывал картину. Он только не указал, какова эта жизнь, которая не "конфетка". Клетка не изменила ни размеров, ни габаритов, но потеряла телесность. Она была силуэтом, тенью бывшей клетки, она давала лишь абрис того, чем еще недавно была. Она существовала призраком самой себя.

Питер Юркин сиял. Он не сомневался, что обрадует Лауру.

- Вы даже не подозреваете сами, как важна ваша находка! - воскликнула Лаура. - Я говорю не о ваших философских обобщениях насчет природы жизни. Но на загадку привидений в нашей лаборатории вы бросаете верный свет!

7

Нужно было привести в систему мысли и наблюдения, потом предлагать решение. Лаура все снова и снова всматривалась в портрет Герда. Теперь ее связывало с этим человеком взаимопонимание: как будто постоянные мысли о нем, молчаливые разговоры с портретом сделали их близкими людьми. Ночами, одна, она беседовала с Гердом, он не отвечал, он не мог отвечать, он был призраком, но она понимала, что он рассказал бы ей, если бы сумел говорить, - ее захлестывало горячее желание помочь этому взбалмошному, доброму, бесконечно несчастному человеку.

"Ты влюбляешься в мужчину, с которым никогда не встречалась и который понятия о тебе не имеет!" - упрекнула она как-то себя. И ответила с вызовом: "Ну и что? И влюбляюсь! Пока не влюбилась, а влюблюсь. Он, этот превратившийся в привидение Герд, вполне стоит, чтобы в него влюбились!"

Ростислав Берроуз изредка бесстрастно осведомлялся, обнаружено ли что новое в шестой лаборатории, а Матвей Чернов каждый день бесцеремонно приставал: давайте, давайте, дорогая Лаура, как там, в "шестерке", выкладывайте свои новости. От директора она отговаривалась, с заместителем огрызалась. Директор молчаливо вздыхал, заместитель смеялся - ну и штучка их новая сотрудница, такой на язык не попадайся!

Настал день, когда она решила объявить свои выводы и обосновать предложения.

- Приходите в лабораторию, - сказала она Берроузу и Чернову. Обсуждение лучше вести там. Я хочу, чтобы меня слушали не трое, а четверо.

- Кто будет четвертым? - придя в лабораторию, немедленно спросил Чернов: около хроноустановки сидела Лаура, а вокруг нее трое - Берроуз, Чернов и Питер Юркин.

- Четвертым будет, возможно, Герд Семеняка, - спокойно ответила она. - Я говорю "возможно", а не определенно, ибо не знаю, способен ли он сейчас воспринимать наши речи. Но если такая способность у него есть, хочу воспользоваться ею. Раньше всего посмотрите, как выглядит живая клетка, в которой нарушена одновременность ее составных частей. Открытие сделал Питер, а я предложу вам выводы из его открытия.

Итак, - продолжала она, - вы сами убедились, что некоторое растяжение времени в живой клетке, превращение времени из точки, называемой "сейчас", в линию между неким прошлым и неким будущим, вовсе не предрекает ее гибели. Гибель наступает при разрыве, а не при растяжении времени. Зато привычные формы существования трансформируются. Клетка есть, и ее нет, она частично в прошлом, частично в будущем, частично в настоящем. Она превращается в призрак самой себя, в реальное привидение, она становится неким материальным фантомом. Я бы назвала явление, открытое Питером, фантомизированием клетки. И в этом процессе фантомизирования, считаю, нет ни мистики, ни мистификации, он основан на реальных физических основах - и потому физически реален.

Мне кажется, Герд в своих исследованиях открыл фантомизирование, говорила Лаура. - Он был блестящим экспериментатором, созданная им аппаратура свидетельствует об этом. И он был фанатиком науки, романтиком поиска, его безмерно увлекала мысль углубиться в тайны времени так далеко, как еще никто до него. Он поставил опыт на самом себе. Он фантомизировал себя после того, как убедился, что на элементарных клетках процесс фантомизирования проходит надежно.

Берроуз изменил своей обычной бесстрастности:

- Лаура, вы говорите ужасные вещи! Герд не просил разрешения на такие чудовищные эксперименты. И я никогда не дал бы его.

Лаура кивнула.

Герд знал, что разрешения не получит. Он захотел поставить неразрешенный эксперимент. Не он первый, не он последний, кто безрассудно жертвует собой в неутомимой жажде познания. В кабинете уважаемого директора Института Экспериментального Атомного Времени висит прекрасный портрет создателя института академика Чарльза Гриценко. Она позволит себе напомнить, что при жизни Гриценко три его сотрудника, хронофизики Павел Ковальский, Эдуард Барсов и Жанна Зорина, втайне от директора института, провели эксперимент над собой. Эксперимент окончился трагично - Ковальский погиб, Барсов превратился в инвалида. Только после гибели Ковальского узнали, какие опыты ставили эти трое. Строжайший запрет внеплановых исследований стал еще строже, но никто и не подумал отрицать, что научные результаты трагедии были очень высоки: именно тогда узнали, сколь эффективно можно воздействовать на биологическое время такого сложного организма, как человек. Герд Семеняка отлично был осведомлен и о научных результатах опыта трех хронофизиков и о несчастье, какое их постигло. Он не остановился перед возможностью гибели. Жизнь, возможно, показалась ему не столь важна, как те научные результаты, каких можно достигнуть, жертвуя ею. Думает, впрочем, что он не сомневался, что останется жив. И так подготовил процесс, чтобы большой угрозы жизни не представилось.

- Итак, Герд Семеняка фантомизировал себя, - продолжала Лаура. - Он при помощи хроноустановки изменил течение времени в клетках своего организма. Он, вероятней всего, хотел уйти в будущее, а потом, затормозив ход времени в себе, дождаться настоящего, которое равномерно двигалось к будущему. В этом случае он то исчезал бы, то появлялся - носился бы как на качелях между прошлым и будущим. Но задумка не удалась. Опыт Питера показал удивительное явление, оно-то и является ключом к происшествию с Гердом. Питер подал слишком большой потенциал на преобразователи времени, чтобы установить, где время в клетке разрывается. Но время не разорвалось, а растянулось, одни элементы клетки ушли в будущее, другие погрузились в прошлое. Равномерного движения - то назад, то вперед - не получилось. Да Питер и не добивался этого. Питер стремился создать разновременность в клетке, а не просто убыстрить или замедлить время. Но Герд и не думал разгармонировать свое биологическое время, он хотел лишь равномерно изменить его скорость. И создал в себе разновременность!

Именно в этот час, полностью уяснив, в какое впал отчаянное положение, он и написал записку, что запутался в экспериментах и намерен улететь на Землю отдохнуть. Он уже знал, что предстоит исчезнуть из "сейчас" и что его хватятся. Постороннее вмешательство могло страшно осложнить, а не помочь выпутаться из беды, - сообщение, что он на Земле, даст возможность без помех продолжать попытки самоспасения. Вот почему он и просил не отключать лабораторию от энергопитания - это-де погубит биологические растворы. Дело было не в простых биологических растворах, а в том чрезвычайно сложном биологическом объекте, который назывался Гердом Семенякой. Думаю, каждая следующая попытка вернуться в гармоничное время, в наше "сейчас", лишь усугубляла беду. Разновременность все нарастала, Герда размазывало по разным временам, он был в прошлом, в настоящем, в будущем. И в каждом времени своей разновременности существовал лишь частично, а не целостно, лишь виделся в каждом из своих времен. Так он стал из тела привидением, так реальная жизнь превратилась в жизнь призрачную. Он стал призраком для прошлого, для настоящего, для будущего. А вы, обнаружив какие-то видения, отключили энергопитание и сделали невозможным возвращение к жизни: Герд замер в разновременном, верней, вневременном существовании. Он законсервировался в своем призрачном бытии. Так продолжалось два года, так могло продолжаться и сотню лет. Потом явилась я, было подано энергопитание, призрак ожил и опять продолжались попытки вернуться в свое время. Форсирование генераторов, которое чуть не привело к аварии, - одна из таких отчаянных попыток. Она не удалась. Все, что было под силу призраку, оставалось лишь призрачным усилием.

- Один вопрос, - деловито сказал Чернов. - Вот вы, дорогая Лаура, все твердите: призрак, привидение, фантом... Но, между прочим: прежние привидения, я имею в виду их средневековую разновидность, являлись испуганным людям в самых разнообразных видах: с лицами, глазами, фигурами, даже произносили речи и, по свидетельству древних, вполне разумные, не междометия: ах, ох, увы! Например, знаменитая тень отца некоего древнего деятеля Гамлета. Как она красноречиво выступала в своем саване, просто доклад держала! А в нашем случае? Жутко - скелет, и даже не целый, одна рука... Есть у вас, так сказать, научное объяснение такому вырождению современного призрака?

- Есть, - сказала Лаура. - Напомню, что Герд - разновременен. Если бы он мог полностью выявиться в одном времени, он перестал бы быть призраком. Но некоторые части его тела мало меняются от перехода из настоящего в будущее. Я имею в виду кости. Если бы они были из камня, то могли бы сохраняться неизменными даже миллионы лет. Герд является в виде скелета, потому что кость - единственное, что не меняется при близких преобразованиях времени. Реальная возможность Герду появиться перед нами предстать в облике скелета. И наверно, это тоже страшно трудно, ибо он ни разу не сумел этого полностью добиться.

Ростислав Берроуз, не спускавший с Лауры внимательного взгляда, медленно, словно прислушиваясь со стороны к своим словам, проговорил:

- Вы уже, стало быть, не думаете, что та страшная костлявая рука тянулась к вашему горлу, чтобы задушить вас?

- Нет, не думаю больше! - с волнением сказала Лаура. - Я знаю ваше мнение о Герде, как о добром, великодушном человеке. Я часто рассматривала его портрет - Герд выглядит именно таким, каким сохранился в вашей памяти. Он не может причинить зла. Он тянулся ко мне костлявой рукой... Я уверена, что он просил помощи! Он знает, что мы способны вызволить его, способны вернуть в нормальное существование.

- Вы в этом тоже уверены, друг Лаура?

- Да! Что нельзя совершить призрачной рукой, то вполне под силу обыкновенной человеческой руке. Друг Питер в опытах с живыми клетками проделывает и размазывание их в разновременность, и обратный сбор в единое время. Герд показал нам путь, когда пытался своей потерявшей телесность рукой форсировать генераторы атомного времени.

Чернов обернулся к директору и хотел что-то сказать, но Берроуз заговорил сам:

- Действуйте, Лаура. Питер будет вашим помощником, а я с заместителем окажем любое содействие. Если потребуется, все энергетические ресурсы Урании предоставим в ваше распоряжение.

- Осталось пять минут! - сказала Лаура.

Она не отрывала глаз от хроноустановки. По экрану стереовизора переваливался медведем лохматый Питер Юркин - он наблюдал в соседней комнате за генераторами, изредка поворачивал лицо и радостно улыбался: генераторы шли на неслыханной интенсивности. Питер успокаивал улыбкой сбоев нет, аварий не предвидится. Ростислав Берроуз с сочувствием смотрел на Лауру, она была очень бледна. Чернов молча переводил глаза с Лауры на стереовизор - на долю Питера выпала главная роль, он решал, удастся ли "скомковать разновременность в нечто единое", так он сам сформулировал свою задачу.

- Есть пик нагрузки! - объявил Питер с экрана. - Начинаю отсчет три, два, один, ноль!..

Лаура вскрикнула. Посередине комнаты, у самой хроноустановки, закачался зыбкий, расплывчатый скелет человека. Лаура хотела кинуться к призраку. Чернов поспешно схватил ее за руку и оттащил к стене. К ним отошел и Берроуз.

- Вижу, вижу! - заорал с экрана Питер. - Секунда в секунду по расчету! Три минуты я удержу нагрузку, этого хватит.

Призрак менял облик. Скелет терял зыбкость, становился все устойчивей, на костях появились ткани, на голом черепе быстро вырастали волосы. Лаура не дыша глядела, как привидение становилось человеком. Чернов и Берроуз держали ее - один за руку, другой под руку, ее возбуждение тревожило их.

- Он, он, наш Герд! - восторженно прошептал Чернов, на громкое восклицание у него не хватило дыхания.

А Лаура увидела в оживающем призраке человека, в портрет которого так часто, с такой нежностью всматривалась.

Это было то же лицо - доброе, милое, немного наивное, какое-то радостно-растерянное.

- Готово, сбрасываю нагрузку! - крикнул Питер. - Еще хоть минуту опасно!

Преобразившееся в человека привидение зашаталось, раскинуло руки и повалилось на пол. Лаура вырвалась и подбежала к распростертому телу.

- Надо его поднять и перенести на диван! - крикнула она.

Чернов и Берроуз подняли Герда за плечи, подоспевший Питер подхватил ноги.

На диване теперь лежал нормальный человек, отнюдь не привидение. Он открыл глаза, губы его шевелились, он хотел говорить и не мог. Голоса не было, лишь по движению губ угадывалось одно, медленно повторяемое слово: "Спасибо! Спасибо!" Внезапно тело затрепетало и вытянулось, глаза закрылись, на щеки, только-только порозовевшие, легла безжизненная бледность.

- Он теряет сознание! - крикнула Лаура. - Прошу вас, дайте какое-нибудь лекарство! Питер, скорей вызовите врача!

- Лаура, Герд потерял не сознание, а жизнь! - скорбно сказал Берроуз. - Вы возвратили его к жизни, Лаура, чтобы он удостоился смерти.

Лаура лихорадочно хватала руки Герда, трясла его за плечо, гладила щеки - и ощущала, как все холодней становится тело, ставшее из привидения человеком.

- Вы возвратили ему одновременность всех клеток организма, - с печалью говорил директор института. - Вы собрали его в нечто целостное из разных времен. Но гармонизировать в этом новообретенном едином времени невозможно. Я это предвидел, но не хотел заранее вас огорчать. Успокойтесь, Лаура. Уход из своего времени кончается уходом из жизни. Против законов природы не пойти! Возьмите себя в руки, прошу вас!