Помоги проекту - поделись книгой:
Анатолий Багрицкий
«Яд»
Веня Д’ркин
«Бесимся»
Флирт
«Я их рана»
Олеся Садомова
«Снегурочка»
Антонов Антон Станиславович
«Джин тоник»
Дуева К./Ксюха Ильинская
«10 мая»
Буготак
«Нет судьбы (Янке Дягилевой)»
Глава 3
Анализ текстов
§ 1. Анализ стихотворений Янки Дягилевой
«Если ты знаешь стихи, то сразу поймёшь, что за человек – безумно талантливый, но несчастный».
1985
Пропустите в мир, стаи волчьи (1985)
Стихотворение «Пропустите в мир, стаи волчьи» написано в Новосибирске в 1985 году. Этот текст звучит как призыв? на что указывают повелительное наклонение глаголов и восклицательная интонация: «Пропустите в мир, стаи волчьи! / Уступите путь, своры гончие!»[5] Лирический герой пытается пробиться если не через толпу, то через стаю нелюдей, собак, мешающих проходу. Герой бросает вызов и намерен дальше идти вперёд, несмотря на помехи. К слову, помехи создаёт и пространство: наш герой готов двигать стены, вернее, велит им разойтись в ночи, лишь бы не стать сволочью, идущей по головам: «Разойдись стена чёрной полночью / Или дай мне стать лютой сволочью». Сложная жизненная ситуация, бросающая вызов, проверяющая на стойкость героя, ставит перед ним вопрос: «То ли зверем стать с серой шкурою». Здесь ставится проблема выбора: стоит ли уподобляться врагам? «То ли омутом с тиной бурою» – эта строка отсылает к более поздней песне «На чёрный день»: «И в тихий омут буйной головой». Лирический герой задаётся вопросами: «Кем стать? Как быть? Что делать?» Эти шекспировские вопросы видим в Янкином тексте: «Голодать ли? Жрать? / Быть ли умною, быть ли дурою?» Как видно, здесь решаются вопросы жизни и смерти, чести и бесчестия. Затем обнаруживаем отсылку к «Мастеру и Маргарите» Булгакова: «Может, на метлу – и до города». А в том городе мосты из камня и золота, как в «Городе золотом» Анри Волохонского: «Где мосты из камня и золота». Завершается стихотворение уже не восклицанием, как в первой жизнеутверждающей части, не вопросом, как во второй, философской, но обречённым и отчаянным повествованием: «Помереть ли там /Может, с холоду / Может, с голоду…»
Порой умирают боги (1985)
Стихотворение «Порой умирают боги – и права нет больше верить…» написано в Новосибирске в 1985 году. Именно тогда Янка создавала первые ставшие известными тексты. В этот период она попадает в рок-тусовку, знакомится с Ириной Литяевой, известной как «рок-мама». В декабре этого года Дягилева знакомится с Александром Башлачёвым, который не раз обращался к темам веры и религии. Он оказал колоссальное влияние на её творчество. Однако сама Янка была достаточно далека от религии, несмотря на то что крестилась в сознательном возрасте. Об этом вспоминает её отец: «Имя Яна было дано не при крещении, она ведь крестилась позже, крещение было не в купели, она сама потом ходила. Сказать, что она вот так уж фанатично относилась к Богу, к религии – нельзя, конечно, но какие-то свои представления об этом она, безусловно, имела. Ведь это ж нетрудно заметить, если человек в религии, то это всё равно как-то обнаружится, тем более что она любила повторять фразу, которую я даже взял на вооружение: что такое Бог для нас, для людей? Бог – это, оказывается, по её понятиям –
Проанализируем это стихотворение с учётом того, что Янка, как и её папа, различали понятия веры и религии. Помним, что в монотеизме один Бог. В православии – триединство (Отец, Сын и Святой Дух). Говорят, что боги бессмертны, потому что живо то, во что верят, кого помнят. Об этом и стихотворение Янки: «Порой умирают боги – и права нет больше верить / Порой заметает дороги. Крестом забивают двери / И сохнут ключи в пустыне, а взрыв сотрясает сушу». Боги умирают потому, что их забили, забивая крестом (который, к слову, является символом веры) двери, уходя навсегда. Богини, в свою очередь, тоже оставляют людей, и случается апокалипсис, сжигая всё: «Когда умирает богиня, когда оставляет души / Огонь пожирает стены, и храмы становятся прахом». Души остаются без богов (вспомним, что, по воспоминаниям Станислава Ивановича, Янка считала, что боги живут внутри нас), а тела – без душ: «И движутся манекены, не ведая больше страха / Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином».
Следующая часть стихотворения показывает, в какую сторону перенаправилась вера людей в Советском Союзе. На смену богам пришли социальный статус, пропаганда и наркотики: «Теперь больше верят погонам и ампулам с героином / Терновый венец завянет, всяк будет себе хозяин». Затем проявляется советский атеизм – лирический герой беспокоится, что ветхозаветный сюжет об убийстве Каином (сыном Адама и Евы) своего брата (за то, что его дар оказался Богу больше по нраву) через какое-то время потеряет автора (люди забудут источник притчи) и превратится в сказку: «Фольклором народным станет убивший Авеля Каин». И тогда, в будущем, люди перестанут ставить свечи и зажигать лампады с надеждой на светлое будущее: «Погаснет огонь в лампадках, умолкнут священные гимны». А коль скоро исчезнет вера, то умрут и боги, и вера, и святость: «Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут / Так иди и твори что надо, не бойся, никто не накажет / Теперь ничего не свято…» Лирический герой переживает, что если исчезнет вера, то вместе с ней исчезнут и праведники, без которых не стоит ни село, ни вся земля наша[7].
1986
Нарисовали икону (1986)
Стихотворение «Нарисовали икону – и под дождём забыли…» написано в 1986 году в Новосибирске. Именно в этот период Янка теряет маму, поэтому в её текстах прослеживаются горе, отчаяние, боль, безысходность, обречённость, печаль… Биографический код, конечно же, повлиял на тематику поэзии Янки. В этом тексте видим сочувствие как творцу (не только в плане веры, но и в творческом аспекте), так и к самой вере: «Нарисовали икону – и под дождём забыли / Очи святой мадонны струи воды размыли / Краска слезой струилась – то небеса рыдали». Лирический герой сочувствует иконам, но не винит людей в том, что они не берегут атрибуты веры и религии: «Люди под кровом укрылись – люди о том не знали». Тем не менее герой чувствует вину за себя и за людей, которые лишь в трудную минуту обращаются к небесам, а благодарят их гораздо реже. Небеса олицетворяются, злясь на людей и мстя им за такое поведение: «А небеса сердились, а небеса ругались / Бурею разразились…» Буря пугает не только людей, но и зверей: «Овцы толпой сбивались». Примечательно, что и овцы тут антропоморфны, потому что обычно животные сбиваются в стада, а в толпы объединяются люди. Получается, что люди в трудный момент объединяются, поддаваясь звериным инстинктам. Конец света настигает жилища, разрушая их: «Молнии в окна били, ветры срывали крыши / Псы под дверями выли, метались в амбарах мыши». Только тогда люди вспомнили о высших силах. Поняв, что они разгневались, старшее поколение начало молиться: «Жались к подолам дети, а старики крестились / Падали на колени, на образа молились…»
Молитвы спасли. Небеса были задобрены, и буря успокоилась: «Солнышко утром встало, люди из дома вышли / Тявкали псы устало, правили люди крыши». Однако этот страшный урок не пошёл на пользу. Никто так и не понял, что произошло, и люди не стали восстанавливать икону: «А в стороне, у порога клочья холста лежали / Люди забыли бога, люди плечами жали…»
1987
Будешь светлым лучом (1987)
Стихотворение написано в 1987 году в Кемерово. Текст представляет собой шесть вопросов, предполагающих выбор ответа и имеющих разделительный союз «или» между вариантами ответов. Каждый вопрос начинается со слова «будешь», что указывает на интерес к будущему. Но, как известно, будущее невозможно без прошлого.
Как отмечает А. Малиновский, Янка бывала в Кемерово летом 1987 года и осталась у Юлии Шерстобитовой, где расширила круг знакомств с художниками. Именно тогда она задумалась о миссии каждого человека на Земле. Юлия отмечала парапсихологические способности Дягилевой, например снятие рукой головной боли.
Первый вопрос предлагает выбрать сторону добра в мире зла или зло, порождающее добро:
Этот вопрос отсылает к «Фаусту» Гёте и «Мастеру и Маргарите» Булгакова: «Я – часть той силы, что вечно / хочет зла и вечно совершает благо». А. Малиновский уловил влияние художников на восприятие мира Янкой. По его мнению, тень, порождающая светлый луч, зиждется на законах графики, так как на рисунке простым карандашом иногда первым штрихуется именно тень, следовательно светлая часть проявляется только по завершении тёмной.
Второй вопрос ставится ребром – быть результатом чьего-то действия или принимать решение самостоятельно:
А. Малиновский отмечает, что строки второй строфы не сильно разнятся с первой по образной структуре. Из тучи, как и из тени, рождается что-то новое. Оба образа – хаотичные тёмные образования. Дождь, как и луч, подвижны, а туча и тень могут оставаться без движения. С одной стороны, А. Малиновский прав, но с другой – любое облако медленно, но движется, как и тень от физических объектов.
Третий вопрос предлагает выбор – стать лидером или идеологом:
Как отмечает А. Малиновский, образ золотой цепи может отсылать к волшебному миру «Руслана и Людмилы» А. С. Пушкина: «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том».
Четвёртый вопрос становится продолжением третьего – предложен выбор между теорией идеологии или практикой:
А. Малиновский видит в образе тропы отсылку к строкам В. С. Высоцкого, где «тропа» прямо связывается с ситуацией выбора, с мотивом преодоления трудностей и опасностей:
Пятый вопрос предлагает стать частью чего-то большего или самодостаточной целостностью:
А. Малиновский видит в этом вопросе проблему действия и бездействия. «Идеал недеяния и отрешенного созерцания, почерпнутый из восточных религиозных и философских учений (буддизма, даосизма), вызывал интерес у многих советских хиппи и рок-певцов в 80-е годы. С таким идеалом связывался путь углубленного самосовершенствования. Это следует иметь в виду, рассматривая дилеммы, обозначенные поэтессой.
Последний вопрос ставится ребром – быть «одному из» или той базой, на которой всё и держится:
А. Малиновский замечает: «Кувшин принадлежит к числу предметов, нередко изображаемых художниками. В поэзии Янки он больше нигде не фигурирует. Можно увидеть в его упоминании еще одну примету пребывания поэтессы в кемеровском общежитии»[9]. Кроме того, филолог сопоставляет образы земли, дождя и луча в стихотворениях М. Цветаевой («Я – страница твоему перу…») и Я. Дягилевой.
Таким образом, это онтологическое стихотворение о вопросах проблемы выбора жизненного пути и ответственности за него.
Мало слов для стихов… (1987)
Стихотворение «Мало слов для стихов…» было написано в Омске в 1987 году, когда Янка тесно общалась с Егором Летовым и всерьёз задумалась о карьере музыканта и поэта. Тогда же её огорчило выступление измождённого Александра Башлачёва, из последних сил дававшего квартирники, лишённого вдохновения. Неизвестно, этот текст Янка писала о себе или об Александре, но можно с уверенностью сказать, что это стихотворение о творческом кризисе, когда стихи не пишутся: «Мало слов для стихов, мало веры для слов, / для неё мало снов». Каждый по-своему воспринимает такие моменты творческой пустоты и беспомощности: «Те, кто знают, молчат, те, кто хочет – орут». Здесь вновь ставятся проблемы веры, которые волновали Янку в 1985–1986 годах: «Кто летит, тот на небо не станет глядеть». Очевидно, что летящий не будет бросать взгляд к небу, так как он сам уже в небесах. Его судьба в его руках, а полёт, возможно даже последний, – его ответственность. Тут же видим проблему дезертирства: «Кто сбежал, тот и снят с караульных постов». Затем проблематика расширяется, выходя на уровень философский – как мы помним из А. С. Грибоедова: «Счастливые часов не наблюдают». Если мы забыли о важном, то не так важны мелочи: «Кто забыл про часы, не боится минут». Люди, имеющие возможности, не стараются их использовать на благо: «Тот, с крылом, не спешит никуда улететь». Вдохновение иссякло: «Мало звуков для струн, мало песен для драк». Видимо, всё-таки этот текст о Башлачёве, ведь именно у него в «Поезде № 193» раскрывались темы любви, дороги и жизненного пути: «Он поёт – он не слушает стука колёс / Телефон, что на восемь, вмещает весь свет / А с вокзалов звонит автомат просто так». Чувствуете струнки и слова Александра Николаевича? Это он. Тогда – с Янкой. Сейчас – с нами. Но если абстрагироваться, то получается, что мы видим какие-то явления невпопад: человек не в тренде, как сейчас говорят. И это его, безусловно, ранит. И тревожит.
Завершается стихотворение отсылкой к «Гамлету» У. Шекспира: «Кто молчит, те и знают какой-то ответ / Кто орёт, тем и нужен какой-то вопрос». Эти строки отсылают к психологической теории о том, что люди, молчащие, например, в компании, возможно, понимают больше нас и молчат, чтобы не вступать в бессмысленную дискуссию. Но и Сократ не зря сказал, что в споре рождается истина, следовательно, взывающие к спору хотят истины, а знающие её – молчат. Жизненно. Не так ли?
На дворе трава, на траве дрова… (1987)
Стихотворение «На дворе трава, на траве дрова…» написано в Омске в июне 1987 года – это переосмысление русской народной скороговорки. Янка берёт первую строку из фольклора и добавляет к ней описание тяжёлого и печального быта. «Два пустых ведра да в стене дыра» указывают на бедный интерьер старой избы. «Дверная петля да мокрая земля» отсылают к теме смерти, так как петля ассоциируется в первую очередь не с дверью, но с верёвкой для повешения. Однако дверь как пограничный образ указывает на экзистенциальный кризис, состояние между жизнью в доме и смертью, которую, как и петля, олицетворяет сырая земля.
«На земле изба, на избе труба / Из трубы дымок, на дверях замок» – эти строки указывают на то, что в доме кто-то живёт, но этот кто-то не особо открыт внешнему миру, недоверчиво запирая двери на замок. Более того, эта территория охраняется: «У порога пёс», а хозяин редко принимает гостей и практически не покидает своё жилище: «У дверей песок, да прогнил порог / И травой зарос».
У хозяина дома два домашних животных – пёс-охранник и неухоженный несчастный кот, который гуляет сам по себе там, где ему вздумается: «У порога пёс, / Да облезлый кот у косых ворот». Ворота скосились, вероятно, оттого, что хозяин не сильно следит за бытом. С другой стороны, здание построено на зыбкой поверхности с шатким грунтом, который смывается водой. А вода, как правило, в поэзии Янки символизирует смерть. В данном случае смерть подкрадывается к хозяину, протекая недалеко от двора:
Обратите внимание, что стихотворение завершается описанием маршрута воды-смерти в небытие – абсолютную пустоту.
Вечное утро (1987)
Стихотворение «Вечное утро» тоже написано в Омске в июне 1987 года. Этот текст экзистенциален: ночь исчезает, но день не начинается («Ночь исчезает, и день не начнётся»). Вечное ожидание прекрасного, которое вот-вот должно случиться, превращается в патологическую безысходность – счастливое ожидание начинает настораживать и огорчать:
Обратим внимание на термин «синкопа», использованный поэтом. Известно, что у этого слова, которое произошло от древнегреческого и переводится как «обрубание», есть несколько значений:
1. обморок;
2. выпадение звука в слове (как мы помним, Дягилева большое внимание уделяет звукам: см. «Ударение на слоге выше» или «Фонетический фон»);
3. музыкальный термин – смещение ритмического акцента с сильной доли такта на слабую.
Как мы знаем, Янка имела базовое музыкальное образование, обучалась в музыкальной школе, поэтому смещение естественного ритма, смены ночи и дня может переноситься на творчество, диалектически отражающее природу. Мир замирает, теряя сознание, и акценты смещаются: мы начинаем видеть то, что прежде не замечали. Время останавливается, становясь зыбким зеркалом, отражающим «тебя настоящего», «тебя естественного»: «Времени лужа в стекло превратилась / Если коснуться, то треснет-растает». Мы попадаем в зазеркалье, как Алиса из известной с детства сказки. В этом параллельном мире перестают работать законы физики. Вернее, они работают, но иначе: «С камня гора вверх и вбок покатилась / Камни с холмов – вниз и впрямь». Такая структура пространства напоминает картину Сальвадора Дали «Постоянство памяти», где изображены плавящиеся текучие часы.
Далее тема времени развивается: «В чёрной оправе времени линзы». Эта строка показывает, насколько время корректирует взгляд на жизнь, управляя им. Иными словами, культурно-историческая эпоха формирует восприятие мира в данный момент. Затем автор подводит нас к теме изобразительного искусства, сравнивая его со сном, что вновь возвращает нас к сюрреализму Дали: «Кто-то картины печатает где-то / Нарисуйте мне сон!»
Вечное утро Янки становится переломным моментом между ночью и днём, схлопывая переходный момент рассвета: «Я подумаю – нету рассвета / Я погляжу через синие призмы». Вместе с поэтом понимаем, что ночь исчезает, но сон, наоборот, углубляется, как это и бывает в предрассветные часы: «Рушится ночь, обрывается леска / Сон неподъёмный уходит в глубины». Сновидения обнажают больные места в сознании человека: «Рваная рана, кривая железка». Переходный момент времён суток сравнивается с переломным моментом в жизни поэта: «Кончить – начать тяжело с середины, / Если с конца – потемнеют седины / Сколько мне лет?» Стоит отметить, что в апреле 1987 года Дягилева знакомится с Егором Летовым, и это событие в корне меняет её жизнь.
Классический депресняк (1987)
«Классический депресняк» – это текст о безысходности, открывающийся образом круга, символизирующего безвыходное положение, связанное с мотивом покаяния: «Кр
Сплин усиливается чувством страха: «Неестественность чёрных фобий». Внутреннее состояние лирического героя отражается и на внешнем пространстве, которое разрушено, причём, вероятно, в состоянии аффекта: «Легкомыслие битых окон». В разбитых чувствах лирический герой обращается к вере, но и она не помогает, молитвы героини остаются неуслышанными: «Светлоглазые боги глохнут». Те, кто мог помочь, остаются бездействующими экспонатами: «Заражаясь лежачим танцем / Покрываясь стальной коростой / Будут рыцарями в музеях». Однако героиня не винит, но наделяет человеческими чувствами антропоморфных божеств, сочувствуя им, так как они разделяют её состояние: «Под доспехами тихо-тихо / Из-под мрамора биться долго / Обречённости и колодцы / Подземелья и суициды». С темой смерти связан образ реки: «Стынут реки, и ночи меркнут».
В последнем четверостишии возникает мотив пути. Если обратиться к сборнику «Русское поле экспериментов», то видим другой вариант строки, отягощающий этот путь: «Стынут реки, и ноги мёрзнут… / Два шага по чужому асфальту». Обратите внимание, что дорога пролегает в неизведанные края чужих эмоций и чувств: «В край раздробленных откровений». Этот край может трактоваться как небытие: «В дом, где нету ни после, ни вместе». Здесь дом – это пространство смерти, нивелирующее религиозные представления о жизни после смерти: «В рай без веры и в ад без страха».
Таким образом, депрессия лирической героини настолько глубока, что ей уже всё равно, что её ждёт после окончания безысходной жизни. В 1989 году Янка напишет стихотворение «Пустошь – ветошь звонкий дым…», развивающее тему депрессии от безразличия до абсолютной апатии. При этом в раннем тексте есть конечная точка пути – это дом, а в более позднем её нет, движение происходит «наугад». Дом возникает только в финале, но и он нереальный, но сказочный: «Пробирается домой / Горизонтом рыба-кит».
Итак, мы видим развитие депрессивного состояния лирического героя.
Ждём с небес перемен (1987)
«Ждём с небес перемен» – стихотворение, как бы продолжающее сюжетно-образную линию текста «На дворе трава, на траве дрова», где «дверная петля да мокрая земля». В более позднем произведении лирические герои вновь видят петли взамен, обращаясь к высшим спасительным силам: «Ждём с небес перемен – видим петли взамен / Он придёт, принесёт. Он утешит, спасёт, / Он поймёт, Он простит, ото всех защитит». В этих строках видим состояние разочарования героев в вере: обращаясь к высшим силам за помощью, они получают не надежду и помощь, а, напротив, безысходность и петли, как символ суицида, как единственный выход из этого порочного круга. Герои иронично сравнивают представителей небесной канцелярии с канцелярией земной, где царят бюрократия и коррупция: «По заслугам воздаст да за трёшку продаст / Будет радость, почёт – только встань на учёт».
Вторая часть этого стихотворения напоминает более позднюю песню «От большого ума». Сравним эти два текста.
Поделиться книгой: