Полюби меня

– Нет! Не в порядке! – голос шефа дрожал от негодования и возмущения.

– Вам чем-нибудь помочь?

–Да, принесите мне зеркало!

Маша не совсем поняла: если ему плохо, зачем зеркало? Что, в туалете нет зеркал? Она принесла из сумки свое небольшое зеркальце для макияжа. Протянув руку в приоткрытую дверь, она снова позвала босса.

– Что у вас случилось? – спросила она скорее из любопытства.

– Что случилось?! – Скалов высунул голову из-за двери. Судя по проступившим красным пятнам на лице и шее, ему было не так уж и плохо. Можно было даже сказать, что он совсем не был похож на умирающего от сердечного приступа или инфаркта. Наоборот, он походил на разъяренного быка, перед глазами которого усердно махали красной тряпкой.

– Кто-то, – прорычал он, едва сдерживая себя. – И я даже знаю кто! Поработал ножницами над моим замком в ширинке брюк. И теперь она, – он стал прыгать на месте, чуть склонившись в сторону. – Черт побери! Не застегивается!!!

Машка не смогла сдержать улыбки. Алина в приступе ревности не подумала, что босс может снять брюки не только для утех с любовницей.

– Ну что ж, – произнесла она, чуть отступив от двери. – Может быть, вам принести пиджак. Это решит проблему.

– Нет, не решит, – он снова задергался, прыгая на месте. – Я ее почти вырвал нафиг, потому что она заела с трусами! И теперь не хочет двигаться.

Машка засмеялась, представив, как босс прыгает на месте в попытке застегнуть штаны. Какую бы цель Алина ни преследовала, та была достигнута. Пусть и ценой сорванных переговоров.

– Что Вы ржете, Маша?! – чуть не заорал Скалов, приходя в еще большее бешенство. – Помогите мне сейчас же. И задержите, задержите эту… из Италии.

– К сожалению, такого пункта в моем контракте нет, – набравшись наглости, сообщила Маша, решив тут же воспользоваться этим. В конце концов, не каждый день босс попадает в нелепые ситуации, а ей предоставляется шанс поквитаться с ним. – Но мы сможем договориться, если вы подпишите заявление на два дня отгулов в счет отпуска.

Ее предложение возымело эффект разорвавшейся бомбы. Босс покрылся пятнами почти целиком, волосы на макушке встали дыбом, и, выпучив глаза, он заорал.

– Да я уволю тебя! Маша!!!

Машка попятилась спиной назад и натолкнулась на Макса.

Это словно оказаться меж двумя хищниками. Не то, чтобы взгляд Макса предвещал что-то нехорошее, не дурак же он. Парень стоял так, словно кол проглотил, и Маша, отступая от буйствующего босса, давясь от смеха, чуть не обожглась спиной о грудь горячего Макса, на секунду прижалась к нему, обернулась, от его взгляда ей захотелось спрятаться. Скалов на нее уже смотрел так сегодня. Грозно, испепеляюще.

– Что здесь происходит? – тон Макса казался обманчиво спокойным.

Глаза Машки сверкали озорным весельем. Она отпрянула, чувствуя, как по спине, по нервам поднимается сквозная волна сладкой покалывающей истомы, словно тело ждало этого прикосновения. И от неожиданности свершившегося разлилось через край в каждой клеточке тела горячим теплом.

– У Алексея Владимировича, – к веселью прибавилось замешательство с едва сдерживаемыми смешками, – техническая проблема интимного характера.

Она начала изображать пальцем круговое движение, подбирая слова.

–Там, там…

– Маша, принесите нитку с иголкой! – вконец растратив яд, приказал Скалов, вероятно придя в себя от присутствия еще одного человека.

Машка, стараясь больше не задевать подозрительно смотрящего Макса, прошмыгнула мимо, наткнувшись в приемной на шатенку.

– Прошу прощения, – давясь от смеха, выдавила она, не в силах скрыть улыбку. – Вот договор. Ознакомьтесь и подпишите наш экземпляр. Может, чаю?

– Чаю я уже напилась на неделю вперед, – раздражаясь, поинтересовалась шатенка, глядя в сторону туалета с выходящим из него Максом. – Где он?

– Ну, – Маша открыла договор на последней странице, протягивая бумаги с ручкой, улыбаясь во весь рот. – У него возникла маленькая техническая проблема.

– Что? – в приемную, наконец, вплыла Алина.– Прямо маленькая? Я думала, он у него большой!

В ее голосе было столько недоумения, отчего в глазах шатенки всколыхнулся боевой задор «кошки», и Машка, вспыхнув, всучила другой рукой виновнице нитку с иголкой и под обвиняющими взглядами шатенки и Макса прошипела, кивая в направлении туалета.

– Живо иди в туалет! Не знаю я какой, не разглядела.

Шатенка дернула документы к себе и неохотно вернулась в кабинет, Алина, улыбнувшись, взяла швейные принадлежности и направилась на битву с ширинкой босса, бесстрашная и отчаянная, как будто не она час назад рыдала в женском туалете. Макс же остался стоять у стойки, никуда не собираясь и не сводя с девушки пристального взгляда. Он знал этот ее взгляд шкоды. Видел много раз.

Маша уже подумала, а не смыться ли и ей тоже по какому-нибудь важному поручению, но бросать шатенку наедине с договорами, да и босса с Алиной тоже, все-таки страшновато. Беседовать с Максом тоже особо не хотелось. Ну не нравится он ей ни капельки. Совсем. Он, конечно, обаятельный парень и тело у него, что надо, и нежный. Гормоны подскочили в крови, напоминая ей, каким и где именно он был нежным в тот раз. Машка вспыхнула, чувствуя, как ей становится жарко под пристальным взглядом Макса. Его знойность не мешала ему быть чутким, когда он ласкал ее, и тело отзывалось. «Хорошо, что он об этом не знает» – подумала она, пытаясь взять себя в руки, и подняла на него глаза.

– Нужно поговорить, – сказал Макс. – Наедине.

Из-за двери туалета донеслись совсем уж громкое кряхтение и странные оханья. Шатенка тоже услышала, выйдя в приемную посмотреть, что же творится.

– Что там происходит? – спросила она, явно не борясь с воображением.

– Ну, еще, – донеслись из-за двери туалета потуги Алины. – Еще поднажми! Да! Вот так!

– Производственное внушение, – весомо сообщила Машка, едва сдерживая смех и не веря своим ушам под очередные страстные «Да» и «Еще», прекрасно понимая, что вряд ли та представляет сейчас, как босс и Алина вместе застегивают ширинку брюк, и посмотрела на серьезного Макса.

Женщина резко крутанулась на каблуках, сунула сумку под мышку и пулей вылетела из приемной. От душащего смеха Машка упала в кресло и засмеялась, слушая очередное оханье. По крайней мере, одной конкуренткой у ее коллеги стало меньше.

– Пошли, – произнес решительно Макс, беря ее за руку.

Это прикосновение приятно обожгло ее, но он тащил ее так по-хозяйски, словно они снова в школе, и Макс хотел разобраться с ней за очередную шалость. А так и было. Как старосте класса и лидеру, ему приходилось разбираться с шутками и издевательствами, а уж за вещи, типа жульничества на всяких мероприятиях, и подавно.

Был один случай, за который она ненавидела его особенно. Когда их девятый класс вышел в составе двух команд в финал КВН, им дали домашнее задание. С их стороны задание готовил Владик. И Машка никогда не забудет день, когда тот прискакал с утра пораньше и, заламывая руки, умолял не сдавать его, иначе ему конец, в его сторону никто не посмотрит и быть ему лохом до конца дней своих. Машка и сама не знала, почему вдруг пожалела его, может потому, что капитаном команды был Макс.

Подлянку разыграли как по нотам, и все сводилось к тому, что декорации к заданию сломала она. Аукнулось ей это. Ох, аукнулось. В результате Макс зажал ее в подсобке класса. Первые пару минут они молчали в полутьме, слыша дыхание друг друга, и Макс не знал, как лучше поступить. Ну не бить же ее. Девчонка как-никак, да и на целую голову ниже. Он схватил ее, прижав к себе, заломил хрупкий девичий стан на коленку, после чего до Машки дошел смысл действий, и она начала с утроенной силой беззвучно сопротивляться. Если бы она закричала, последствия были бы самые плачевные. И когда она затихла, Макс занес руку и ударил, а она поклялась, что отомстит ему. Он отшлепал ее как первоклашку, да так, что она неделю не могла сесть. Не было в этом ничего эротического, только обида. Как же она его ненавидела, но даже тогда она поняла, что одновременно со злостью, он возбудился. Именно с этого дня она начала яростно мстить ему, и Владик, верный ее заложник, помогал ей во всем.

– Зачем?

– Нужно пообщаться.

– О чем?

Машка перестала смеяться и начала усиленно тормозить, упираясь подобно козе и ногами и руками, а будь у нее рога, то и ими тоже уперлась бы.

– Хватит, – она попыталась выдернуть руку. – Я уже достаточно оставалась с тобой наедине, чтобы понять, насколько это чревато.

– Насколько? – не тормозя спросил Макс, продолжая тащить ее в кабинет.

– Один раз пострадала моя жопа, а второй раз, – она прикусила язык, потому что Макс таки остановился и уставился на нее.

– Продолжай. Что там у тебя еще пострадало?

Он так внимательно на нее смотрел, что она зарделась повторно. Живо вспомнив, как он вонзался в нее, и как сладостно, до полусознания, пьянящего разум, ей было хорошо под ним.

– Э-э, самолюбие, – промямлила она, подталкиваемая за порог кабинета.

Макс захлопнул дверь, приблизившись.

– Самолюбие, говоришь? Ты уже была у гинеколога?

Машка ничего не забыла, более того, тянула время, надеясь, что он передумал или сам забыл, искренне надеялась. «Ответственный, зараза» пронеслось в ее голове. Она соображала, как выкрутиться из ситуации, которая и без того зрела, подобно грозовой туче.

После ухода Макса домашний «банкет» продолжился. На десерт в меню значился вопрос «Когда звонить или не звонить Джефри». Или может быть по скайпу? Машке, которой и без того было тошно, пришлось выбрать скайп. И надо же, в этот вечер случился глобальный сбой по всему миру. Она выдохнула, но ровно на пять минут. Все равно пришлось звонить и объясняться. И это было подобно смерти. Как объяснить человеку, что ты не девушка легкого поведения? Ну, получилось так. Стечение обстоятельств. Со слезами на глазах она призналась, что если Джефри немедленно ее бросит, то так тому и быть. Где-то какая-то часть души Маши уже смирилась с этим, а другая часть по-позорному радостно возликовала, снова водрузив на чашу весов все сомнения по поводу будущей свадьбы. Все обошлось, чудесно и легко – Джефри, шокированный поведением невесты и случившимся, сообщил, что срочно покупает билеты, благо виза оформлена, и скоро приедет, потому что по телефону судьбоносные вопросы не решаются. Семья перевела дух. А Маша, наблюдающая день за днем за Максом, работающим с вице-президентом до потери пульса, неспециально вынуждена была думать о нем, себе, ребенке и женихе.

– Нет, – солгала она, понимая, что завтра приедет Джефри. Они вместе планировали сходить к врачу, по назиданию бабушки. Но также подвисло обещание Алине, и Машка подумала, почему бы не совместить.

– А когда собираешься? – Макс не шутил и не собирался от нее отставать.

А она так надеялась, что все-таки обойдется. Рассосется само собой. Она сообщит родителям вместе с ним, а затем Макс забудет о своем отцовстве.

– Завтра, – прошептала она вдруг севшим голосом, проклиная себя за непрошенный приступ солидарности и помощи подруге.

– Во сколько?

– Талон на двенадцать.

– То есть в обед. Вот и отлично, – произнес Макс деловым тоном, снова открывая дверь. Больше ему от нее ничего не было нужно. – С работы и пойдем. Надеюсь, от тебя не стоит ждать никаких фокусов?

У него во вторник в ВУЗе свободный день, а Машка, судя по ее каждодневному присутствию на работе, прогуливала учебу по договоренности с преподавательским составом. А почему бы и нет, когда бабушка полиглот, да и внучка под стать ей.

Маша зарделась, ей вдруг показалось, что он видит ее насквозь. Выдержав взгляд, она отрицательно помотала головой, и Макс отпустил ее. Она прошмыгнула мимо него, сама не понимая, чего так испугалась. Может быть потому что она уже видела у него такой взгляд на той единственной в ее жизни студенческой вечеринке. Взгляд твердого собственника, способного удержать в руках любую власть над ней, принять от нее любой вызов и, если потребуется, наказать ее. Ни до, ни после этого Макс на нее так не смотрел, но вчерашнее признание что-то изменило. Макс больше не смотрел на нее просто. Словно в этом его взгляде читалось, что она часть его, принадлежит ему. Это пугало и, странным образом, непонятно почему обнадеживало.

Оставшаяся часть дня прошла относительно спокойно. Мысли Маши то и дело устремлялись в воспоминания о школьных годах. Теперь что-то изменилось.

Часть 3

Прилетел поздно утром, его встречало в аэропорту все семейство Маши, но без нее. Сама Маша в тот день, как и положено, вышла на работу и, переступив порог офиса, сразу столкнулась с Максом. Маша так и не решилась ему сказать, что на консультацию они пойдут втроем, полагая, что это не вызовет никаких эмоций со стороны Макса. Почему у него должны быть какие-то эмоции? Да, у них общий ребенок, но не более того.

И когда в обед Макс вышел из кабинета, и они сели в такси, Маша тоже промолчала, но как только они дошли до кабинета гинеколога, Макс все понял по победному взору бабки Маши и по взгляду парня с желтыми тюльпанами.

– Твой жених не знает, что у тебя аллергия на тюльпаны? – спросил он проницательно, оглядев того с ног до головы и провожая ее к гардеробу.

– Познакомьтесь, – от волнения у Маши появился акцент. – Это Макс – биологический отец ребенка. Макс, это Джефри – мой жених.

Парень оказался вполне дружелюбным на вид, хоть и ниже Макса на целую голову. Мужчины пожали друг другу руки. То же самое она сообщила гинекологу, та посмотрела на обоих и сухо выговорила.

– Отец остается, остальные за дверь. Развели тут гарем отцов.

В течение двадцати минут выяснилось, что Макс довольно многое знает о Маше. Такие вещи, как вес, рост, аллергии, вредные привычки и даже некоторые заболевания. Пока Маша одевалась, Макс вышел.

– Надеюсь, у вас это не войдет в привычку, – спросила бабка, недовольно морщась на Макса, но Макс терпеливо дождался возвращения в офис и, только оказавшись наедине с Машей, по привычке навис над ней, словно грозовая туча.

– Пока твой жених здесь и пока ты не родишь, я против того, чтобы ты вела половую жизнь и жила с ним под одной крышей!

Маша, никак не ожидавшая услышать подобных требований, удивленно посмотрела на Макса.

– Кто ты такой, чтобы мне приказывать?

Он действительно был ей никем. Но сама мысль, что какой-то канадец корейского происхождения будет тыкать членом в его ребенка, выводила его из себя. А уж тот факт, что любой нормальный мужчина, а тем более жених, не захочет держаться подальше от такой прелестной девушки как Маша, был для него непреложной омерзительной истиной. Пару секунд он смотрел на нее, недовольную, скрестившую руки на груди, не зная, что ей сделать, чтобы она просто послушалась его, затем тяжело вздохнул, стараясь успокоиться.

– Я отец твоего ребенка, Маша.

Маша надула губы, не особо его опасаясь. Макс никогда не вредил ей по-настоящему. Даже сегодня он вполне сносно отреагировал, когда бабушка начала возмущаться, утверждая, что Джефри не нужна никакая гостиница, у них вполне большой уютный дом. Макс лишь сузил глаза и со злостью посмотрел на Машу.

– Я против, чтобы он жил с тобой!

– Но он ее жених, – не преминула напомнить бабушка.

– А это мой ребенок, – ответил Макс.

– О чем они говорят? – спросил Джефри Машу, и та, пожав плечами, мстительно глядя на Макса, перевела: – Макс говорит, что у нас ужасные гостиницы, а бабушка рассказывает про тараканов и других насекомых. Они переживают за тебя.

Джефри расплылся в вежливой улыбке и заулыбался обоим, кивая.

Бабка хохотнула, а Макс вздохнул, еще больше помрачнев.

– Передай своему таракану, что пока ты не родишь, он к тебе ни одним своим щупальцем не притронется.

– Держите себя в руках, молодой человек! – возмутилась бабка.

А Джефри посмотрел на невесту в ожидании перевода.

– Макс говорит, что в нашем доме тебе будет хорошо.

И теперь, когда он говорил о члене и прочем, это сердило ее, как тогда в комнате.

– Макс, мы с Джефри любим друг друга, – мягко напомнила она, надеясь, что он поймет, насколько его требования неуместны. С Джефри они дружили уже пять лет, познакомившись между первым и вторым курсами в языковом лагере, куда тот приехал на лето по студенческому обмену.

Ее признание вызвало в душе Макса желание что-нибудь сломать, возможно, челюсть Джефри. Тот оказался приверженцем направления фри-чайлд, а потому данная ситуация была выгодной для него. Маша любит Джефри, Джефри любит ее, а ребенок у Маши от Макса. Теперь, когда они оба знали, что Джефри любит ее настолько, что готов принять чужого ребенка, проблемой становился сам Макс. Он становился лишним. И эта ситуация бесила его невозможно. Ведь он и в самом деле не знал, его ли это ребенок, во всяком случае, сомневался.

Он сердито посмотрел на Машу и сообщил:

– Как только родится ребенок, я докажу, что я отец и буду оспаривать право его выезда из России.

Маше, только что осознавшей, сколько проблем в личном плане способен доставить Макс, показалось, что небеса рухнули. Она не сможет бросить ребенка в России, а тем более забрать, это разрушит ее отношения с Джефри, а расстояние и безысходность довершат дело. Джефри же не может остаться здесь, у него бизнес в Канаде.

– Хорошо, мы будем жить отдельно, – согласилась она, побежденно кивая. – Это все?

– Нет, – произнес Макс. – Ты будешь жить со мной.

Девушка ошарашенно уставилась на него, не веря услышанному. Это требование подписывало смертный приговор ее отношениям с Джефри.