Лишь бы не было войны

Юрий Васянин

Лишь бы не было войны

Юрий Васянин

Лишь бы не было войны

***

Начальник вызвал Алексея Казарина к себе и когда он сел в кресло, сказал:

– На Сухогорской шахте произошел взрыв, съезди и на месте разберись в причинах происшествия, только не копай глубоко – директор шахты мой друг.

– Хорошо, – ответил Алексей Казарин.

Остаток рабочего дня прошел в приготовлениях к командировке. Утром Казарин встал, приготовил кофе и включил телевизор. Первый канал транслировал последние новости. Россия проводила на Украине специальную военную операцию.

Дослушав новости, Казарин отправился в Сухогорск. Прибыв на место, он сразу же направился к главному инженеру шахты, где его ожидали несколько человек.

– Что случилось? – спросил Казарин и указав рукой на главного спасателя шахты предложил: – Давайте с вас начнем.

–Взрыв произошел в середине дня, – начал рассказывать спасатель. – Мы гуськом спустились в шахту и через триста метров наткнулись на первое тело. Рядом лежал зажженный фонарь и самоспасатель. Шахтер или не успел им воспользоваться, или истек срок его действия.

– Какой срок действия самоспасателя? – спросил Алексей. – Есть ли надежда, что кто-то еще остался жив?

– Прошло двенадцать часов. Срок действия спасательного аппарата четыре часа плюс один час самоспасатель. Вот и думайте есть надежда или нет.

Спасатель опустил глаза вниз и продолжил свой рассказ:

– Мы пошли дальше, второй резкий хлопок раскидал нас в разные стороны, а взрывной волной снесло бетонные перемычки и перебило электрический кабель. Появилась гарь, исчез воздух, пропала видимость. Мы упали, чтобы включить самоспасатели, но они не включились. Я даже не помню, как мы выбрались наверх.

Алексей перевел взгляд на пожилого мужчину:

– Вы кто? Родственник?

– Да.

– У вас есть что-то мне сказать. Представьтесь, пожалуйста.

– Конов Евгений, на этой шахте проработал двадцать восемь лет, – ответил мужчина и кивком головы поблагодарил Казарина.

– Хозяев шахты интересовал только уголь. Человеческая жизнь ими вообще не ценилась. Шахтеров заставляли нарушать технику безопасности! Им говорили, если не хотите работать на шахте – никто не держит, идите домой.

Пожилой человек взглянул на главного спасателя шахты:

– Сын неделю приходил домой и говорил, что количество метана в шахте зашкаливает. Он на этой шахте отработал пятнадцать лет и постоянно с начальством ругался по этому поводу. Так они его несколько раз пытались уволить.

Главный инженер недовольно поморщился.

– Директор спускался в шахту только один раз в месяц. Но его только беспорядок волновал, а не то что растет концентрация газа. Директора больше выполнение плана беспокоило. Говорил, что не будет угля – не будет зарплаты.

– Почему сын соглашался работать в этих условиях? – спросил Алексей.

– Каждый год сокращения! Где ему работать? Наверху зарплаты копеечные, на них не проживешь. Кто его семью кормить будет? Люди на это идут, потому что деваться некуда.

У мужчины проступили слезы.

– Месяц назад загазованность была выше трех процентов и продолжала расти каждый день. Датчики пищали, фонари моргали, но они заклеят датчики и дальше работать. У шахтеров было предчувствие, что произойдет беда. Почему директор не остановил работу шахты?

Пожилой человек ткнул пальцем в главного инженера.

– Начальники относились к шахтерам не по-человечески. Их жизнь ничего для них не стоила. Они были для них рабами. Начальники знали, что в шахте растет концентрация газа, но не остановили работу. Поэтому они должны ответить за смерть шахтеров. Возьмут сейчас стрелочников. А кто вернет мне сына?

Мужчина протер глаза носовым платком.

– Дегазации никогда не проводилось. Мой сын однажды отравился газом, так начальник по ТБ попросил его не уходить на больничный. Сказал, что проведут это время рабочими днями.

Казарин повернулся лицом к главному инженеру.

– Какая сейчас загазованность шахты?

– В шахте загазованность метаном более 7 процентов, окись углерода более 0,5 процентов и это является взрывоопасной концентрацией. Вероятность третьего взрыва очень высока. Поэтому мы взяли паузу и до утра приостановили спасательные работы.

– Николай, расскажи, как ты остался живым, – вдруг встрял в разговор Конов.

– Мне повезло, я не смог уехать в лаву из-за вышедшего из строя дизеля и остановился возле вентиляционной трубы. После взрыва по всей шахте прошла взрывная волна, а потом наступила такая гробовая тишина, что я услышал свист воздушной струи. Я открыл одну банку самоспасателя, другую, но они не работали. Я двинулся наверх, но идти было нелегко. Потому что два-три вздоха делаешь и теряешь сознание: – сказал Николай.

– Как начался рабочий день? – спросил Казарин.

– Как обычно. Мы шутили, смеялись, получали наряды и даже мысли не было, что произойдет беда. Многие строили планы на следующий день, но когда начали спускаться в шахту я почувствовал, что оттуда несет смертью.

– Какая концентрация газа была в шахте? – задал вопрос Казарин.

– Шесть процентов, а до этого дня грунт пучило и крепеж гнуло. Шахта предупреждала о надвигающейся беде. И кроме того она горела месяц назад. Шахтеры своими руками ее потушили. Тогда огнетушители срабатывали через один. У них истек срок действия.

– Почему вы не отказались работать?

– Да потому – что мне скажут пиши заявление на увольнение. И где мне потом работать? Наверху без разницы, что я буду кушать завтра.

– Как ваши фамилия, имя, отчество? – спросил Алексей.

– Матвеев Николай Иванович.

Вечером Казарин вернулся домой и, выйдя на балкон недолго раздумывал о том, как поступить ему в этой ситуации. Пойти на сделку с совестью? Нет.

Алексей набрал номер телефона начальника.

– Ну, что там.

– Нарушений более, чем достаточно. К трагедии могло привести загазованность лавы из-за недостатка воздуха и работа электрического оборудования во взрывоопасной атмосфере. А также аппаратное и программное вмешательство в работу газоаналитической системы. Нужно провести техническое расследование и передать материалы в следственный комитет.

– Директор мой друг, – напомнил начальник.

– Я не могу закрыть глаза на нарушения. Возвращусь – напишу заявление.

– Это твое право.

Теперь Алексей стал раздумывать уже о том, чем он займется, когда покинет любимую работу. И тут он вспомнил, что на Донбассе в Мариуполе живет его бывшая жена. До этого Алексей часто вспоминал как они расстались. Все произошло по глупой причине. Поэтому он твердо решил, что он должен разыскать бывшую жену.

– Поеду на Донбасс, мне нужно найти Ольгу, – сказал он сам себе.

***                                                                                                                                                                                                                                                                                                         Вернувшись домой Алексей обнаружил в почтовом ящике письмо из Центрального архива Минобороны России. Казарин распечатал дома конверт, достал из него казенную бумагу и стал читать ответ по своему деду Казарину Михаилу Дмитриевичу.

"В бою под Витебском 9.7.41 г. Казарин прикрывал отход своей воинской части и под сильным огнем танков противника обеспечил ее отход, при этом показал себя смелым и бесстрашным танкистом. Два раза лично ходил в атаку и уничтожил одно противотанковое орудие и отошел только тогда, когда немецкая пехота подошла вплотную.

На северной окраине города своим огнем сдерживал пехоту противника на переправе и уничтожил большую группу пехоты, затем дал своевременные и ценные сведения о противнике, на основании которых командование приняло правильное решение. В боях за Витебск Казарин проявлял мужество и стойкость, в разведку шел смело”

Алексей оторвал глаза от бумаги и, представив на один миг взметывающие столбы взрывов и отходящие под обстрелом советские части, возвратил взгляд на страницу.

“В дни самых напряженных боев за Москву товарищ Казарин неоднократно водил в бой танки своего подразделения и проявлял при этом храбрость и мужество. Он смело, решительно шел в атаку и личным примером воодушевлял бойцов своего подразделения в самые опасные моменты боя. Это имело огромное значение для разгрома врага.

7.12.41 г. товарищ Казарин получил задачу с группой танков атаковать станцию Крюково. Он повел танки в атаку вдоль железной дороги по изрытой ямами и канавами местности. Учитывая трудности передвижения танков, Казарин вышел из танка и под ураганным огнем противника лично провел каждый танк к месту боя.”

Алексей опять представил себе, как вокруг деда свистят пули, взрываются снаряды, свистят пули, а он, сжимая в руке наган ни на что не обращал внимание.

“В районе кирпичного завода, неожиданно столкнувшись лицом к лицу с немецкими автоматчиками, товарищ Казарин из нагана уложил на месте одного автоматчика, другого и в то же время сам был ранен в руку. Но не обращая внимание на ранение он продолжил бой до полного выполнения задачи и вместе с пехотой сбил оборону противника в деревне Крюково и Каменка, что положило начало наступлению наших частей на Волоколамском направлении.”

– Дед, да ты просто герой! – восхитился Алексей и ему стало жаль, что он раньше ничего не знал о своем деде. Так уж получилось – он родился, когда деда уже в живых уже не было, а отец о нем ничего ему не рассказывал. Поэтому ему вдвойне было радостно, что он прояснил для себя этот пробел.

Алексей продолжил чтение фронтовых документов.

“18.12.41 г. танковая группа товарища Казарина получила задачу уничтожить противника в деревне Покровское /по Волоколамскому шоссе/. Натолкнувшись на сильный огонь в районе шоссе, товарищ Казарин повел танки в обход и с боем занял деревню Гряды и станцию Чисмена. Видя, что пехотные подразделения отстали от танков и залегли под минометным огнем противника, товарищ Казарин вышел из танка, организовал пехоту и вместе с танками повел в наступление. В это время он вторично был ранен в руку, но продолжил выполнять боевую задачу и выполнил ее до конца, до полного уничтожения фашистов в деревне Гряды, на станции Чисмена, Покровском и только после этого ушел в госпиталь.”

Алексей читал документы из архива до полуночи.

***

После начала российской войсковой специальной операции на Украине, киевское командование большие надежды возлагало на укрепления на Донбассе. Они надеялись измотать, остановить российские и союзные войска, и сохранить линию фронта.

Вначале марта, когда отключили газ, воду и отопление, украинские боевики неожиданно обстреляли из установки РСЗО дом, где проживала Кравцова. Резкий грохот больно ударил в уши. Посыпалась штукатурка, квартиру затянуло пожаром. В черном дыму появились жадные языки пламени.

Обстрел прекратился так же неожиданно. После грохота наступила обманчивая тишина, но она продержалась недолго. Кравцова услышала стрельбу из автоматов. Пули влетели в комнату веером.

Вдруг на улице резко и зло заорал украинский боевик:

– Сепары, вставайте, на работу пора!

В сердце Кравцовой учащенно застучала кровь. Она перешагнула порог квартиры и почувствовала, как под ботинками скрипнули кусочки штукатурки. Возле лифта учительница вытащила из кармана иконку Донской Божией Матери и стала страстно молится тому, от кого зависела ее судьба и жизнь.

– О, Пресвятая Владычице Дево Богородице Заступнице наша благая и скорая!

Через пять минут автоматный обстрел прекратился и cтало тихо. В воздухе возник пепел, из квартиры потянуло жаром. Ольга Васильевна несколько минут посидела на ступеньке лестницы, но едкий дым мешал дыханию. Поэтому Кравцова встала на ноги и в слезах вышла во двор, который исковеркался до неузнаваемости. Знакомый до боли дом разнесло снарядами. Из разбитых окон валил густой черный дым. Его сильным ветром относило к Азовскому морю.

Кравцова насухо вытерев глаза, подошла к жильцам и поздоровалась как на школьном собрании.

– Здравствуйте, Ольга Васильевна! – ответил за всех Леонтий Савенко.

Люди обступили Кравцову, и она в силу своей профессии остро почувствовала свою ответственность перед подавленными людьми. Учительница без раздумий взвалила на свои плечи груз сбежавшей из города местной администрации. У неё возникло стойкое чувство, что так надо и что никто не справится с этим делом лучше, чем она.

– Погибшие есть? – тихо спросила Ольга Васильевна.

Пять человек подняли руки.

– Нужно похоронить погибших во дворе и за это дело возьмутся мужчины. В это время остальные приготовят продукты, медикаменты и то, что может пригодиться для жизни в подвале. Только прошу взять с собой только самое необходимое. – Учительница обвела потрясённым взглядом лицо Савенко. – Не копайте глубоко – все равно придется перезахоранивать. Только не забудьте установить таблички с именами погибших.

Ольга Васильевна глубоко вздохнула.

– Наш подвал не годится для убежища. Я договорюсь, чтобы нас приютили в соседнем доме.

После траурных мероприятий и недолгих сборов толпа двинулась к соседнему уцелевшему дому. Внезапно из центра города заработали украинские установки “Град”. Начался второй жестокий обстрел. Снаряды с завывающим воем проносились прямо над головой. Северную часть города залило недалекое зарево. Оно поднялось над городом высоко. Казалось, что загорелась вся окраина Мариуполя.

– Бегите! – закричала что есть силы Кравцова.

Старики, женщины, дети, стиснув зубы, чтобы не завопить от страха бросились бежать. За одну минуту они добежали до уцелевшего дома. Просторный и мрачный подвал плотно набился охваченными паникой людьми.

Ольга Васильевна огляделась. На столах тарелки, кружки, в середине чадил масляный светильник. По обеим сторонам матрацы на деревянных поддонах и отдельные части от диванов. На трубах грудилась одежда.

– Товарищи, мы не стесним вас? – спросила Кравцова.

– Что вы, Ольга Васильевна, не стоит об этом говорить, – ответила Галина Михайловская.

И здесь Кравцова взяла на себя роль главного, и снова все с этим согласились. Она сразу же попросила составить список людей и выявить общее количество продуктов и воды. Это нужно было для того, чтобы экономно распределить продукты на каждого человека.

Ольга Васильевна заметила, что жильцы охотно подчинились. Они доверяли ей как учительнице и это было важно. В ней было то, что притягивало людей. Ученики слушали ее внимательно, а родители любили и уважали. И это нарабатывалось годами.

– За что они обстреливают нас? – вдруг спросила Михайловская.

– Это не настоящие украинцы. Мой сосед выглянул в окно и получил пулю в глаз. Так могут поступать люди с нормальным человеческим рассудком? – отозвался Леонтий и тут же обратился к Кравцовой: – А вы как думаете, Ольга Васильевна? Это может быть случайностью?

– Нет, здесь нет случайности. Они хотят истребить русский дух. А как его истребишь? Если он в наших сердцах и умах. Они хотят нас уничтожить и духовно, и нравственно, и физически. Но это не удалось Наполеону, Гитлеру – не удастся и им. Донбасс никто не ставил на колени! Русские и украинцы сейчас сражаются за свое будущее.

Кравцова обвела людей горящими глазами, как уроке истории. Учительнице было отрадно, что люди сейчас все понимали. Они знали, что она никогда не подведет их. Отчасти это было заслугой самой Кравцовой.

– Они надеются жестокостью и обстрелами запугать нас. Чтобы мы драпали со своей земли и не оглядывались. Только зря они на это надеются. У нас в ответ на их жестокость злость и решимость разжигаются.

Ольга Васильевна остановила взгляд на Михайловской.

– Моя мама всю жизнь говорила: лишь бы не было войны, а я глупо улыбалась в ответ. И только сейчас я поняла, что это очень важно, когда над головой мирное небо.

– Но сколько мы сможем находиться в подвале? – неожиданно спросил Ивановский.