Соль (СИ)

— Да, с Майей. Ей что-то передать?

— Не, ничего, — скромно улыбается Гаспар, будто получил от ответа всё, на что рассчитывал. Его мягкие пронзительно-голубые глаза наполнятся светом, он будто весь плавится и смеётся сам себе, глядя в окно. Пытается унять улыбку, но она возвращается, и я млею от созерцания этой сумасшедшей односторонней любви. Хочется взять Майю за волосы и притащить к брату, мол, на! Люби свою Майю. Но увы… он даже близко не смог бы соответствовать её темпераменту.

— Хорошо. Так я пойду? — Гаспар явно хочет поделиться чем-то ещё, но не может решиться, меня чуть не пробивает на слезу от его вида, но я с детства уяснила, что мой мир не может быть сконцентрирован на нерешительном брате. Ещё в школе, я, первоклассница, ходила как-то за ним по пятам целый месяц. Решила, что буду его защищать и налаживать его личную и общественную жизнь. Потом брата побили, а меня наказали, чтобы не повадно было.

— Ага, давай. Хорошего вечера…

— Если что, прикроешь перед родителями?

— Да, да. А там не опасно? Ну, куда вы идёте?

— Нет, конечно! Что ты! Просто небольшая студенческая вечеринка! — вру не думая, но этого хватает, чтобы в глазах Гаспара рассеялась тревога. Его лицо расплывается в самой добродушной улыбке.

***

Фурия “Кристина” заводится ровно, почти удивительно сговорчиво, и всю дорогу радует тем, что не кашляет на светофорах.

— Ну, это знак хороший! — говорю я Майе, которая пытается докраситься прямо в машине. — Так ты уверена, что мы едем не в гадкий притон?

— Уверена-а! — повторяет в сотый раз Майя.

— Навигатор говорит, что мы на месте, — бубню я себе под нос, сверяясь с картой в телефоне. Майя нетерпеливо ёрзает на месте. — Вот это?

Я смотрю на подругу в недоумении, потому что машина остановилась перед переполненной парковкой возле бетонного клуба, вроде бывшего спортивного комплекса. Для центра города усыпанного викторианскими постройками, кричащими о скромном, но дорогом шике, эта серая конструкция — бельмо на глазу.

Толпа у входа заранее кажется душной и не похожей на гостей светского мероприятия. Из дорогих огромных машин выходят разряженные “тёлки” в компании жирных кавалеров, от которых за сто метров разит лосьоном после бритья и тяжелым запахом виски и сигар.

— Ты уверена, что мы одеты подобающе? — я смотрю на свой незамысловатый наряд: рваные джинсы, топ и объёмная джинсовка. Майя одета чуть откровеннее, но не сравнить с барышнями из “лексусов”.

— Хочешь приодеться в пошленькое платье?

— Уже хочу домой, — вздыхаю я и глушу мотор. “Кристина” на этой парковке смотрится, как вызов обществу. Не то чтобы на неё оглядываются, но из ровного ряда премиум тачек она выделяется. К счастью, “Фурия” настолько стара, что выглядит как каприз коллекционера, а не как проклятый таз.

— Не трусь. У нас спецприглашение. — Майя достаёт телефон. — Чёртов Мик, вечно он трубку не берёт…

У Майи дурная привычка по-идиотски сокращать имена кавалеров. Я морщусь, но как обычно терплю. Подруга мне любима в любом виде, даже когда ведёт себя вот так, вызывающе.

— А если не возьмёт?

— Аллилуйя! Мик, привет, мы приехали! Ой, как хорошо, мы у входа! — она прячет телефон и тащит меня к огромному охраннику, который отсеивает случайных гостей и слишком много выпивших мужчин.

Охранник смотрит на нас, как на букашек. На эскорт богатых дядек мы обе не тянем, а для журналисток слишком молоды и неудобно одеты.

— Приглашения!

— А нам их сейчас вынесут! — щебечет Майя, пока я смотрю по сторонам.

— Тогда документы, даже если у вас есть приглашения, вам должно быть больше восемнадцати, — басит охранник. Фраза слишком длинна для этого недалёкого с виду громилы.

Я достаю права и протягиваю охраннику, морщась, когда его пальцы касаются моего розового чехольчика. Майя очень долго возится со своей сумочкой.

— Мисс? — настойчиво говорит охранник.

— Сейчас, сейчас. Ой, Мик! Вот и ты! — поёт она, невинно хлопая ресницами. Мик, светловолосый парнишка, никак не подходящий ни на судью, ни на охранника, шепчет что-то громиле.

— Пока мисс не покажет документы, не пущу.

— Вот! Вот, нашла! — она машет у него перед носом своими правами и закатывает глаза.

— Магдалена? — шёпотом переспрашиваю я, придерживая руку Майи, чтобы ещё раз перечитать имя.

— Ненавижу, когда просят документы, — Майя недовольно морщится и закатывает глаза.

— Я тебя знаю пятнадцать лет, но понятия не имела, что тебя зовут… Магдалена!

— А ты бы трепалась про такое?

Мы стоим на пороге пыльного зала, и за спиной уже раздаётся предупреждающее покашливание. В центре располагается ринг, ещё пустой, а вокруг него неудобные стулья, почти половина из которых уже занята возбуждённо перешептывающейся толпой. Мик ведёт нас прямиком к рингу, к первому ряду, и с горделивой улыбкой усаживает ровно по центру, так что до гладкого бортика рукой подать. Я борюсь с желанием коснуться ограждения ринга, будто это святой алтарь, но боюсь выглядеть ещё более глупой. По правую руку от нас сидит жирный, лысый тип с подружкой. Блондинка с невероятно пышными формами в обтягивающем платье воодушевленно щебечет что-то в телефон. Я сажусь рядом и понимаю, что в таком виде выгляжу не так уж плохо. Рядом с барышней, от которой разит дешевыми мятными духами, я будто супер-звезда, которая на такие мероприятия ходит “в чём придётся”, это, якобы, как за хлебом сходить. Блондинка косится на меня, но в глазах к счастью нет презрения. Конечно, её платье стоит вдвое дешевле моего топа.

— Я тут умру, — шепчу я, чувствуя, как от сильного запаха исходящего от дамочки, начинает кружиться голова. Пустой желудок отзывается мгновенной тошнотой.

— Ой, не преувеличивай! Битва ещё не началась! — Майя жмёт плечами, но в ответ на мою немую просьбу принюхаться, тут же изображает рвотный позыв. — Можно и потерпеть, ради таких мест.

Мы смеёмся, и блондинка на нас косится. Но Майя предпочитает отыгрывать ту же карту. что и я, делая вид, что выше всего этого. Она разводит руками, мол: “Чего уставилась?”, и блондинка отворачивается.

К тому моменту, как на ринге появляется судья и два рослых крепких тренера, зал уже полон людьми. и я понимаю, что все они намерены источать самые разнообразные запахи. Как это ни ужасно, я чувствую их все разом (вполне возможно, что это просто волнение подсовывает такую свинью). Я сижу будто на фабрике по производству освежителей воздуха и проклинаю минуту, когда согласилась прийти с Майей на это мероприятие.

— Соль, Соль, смотри! — Майя кивает в сторону ринга, и я поднимаю глаза. При этом приходится запрокинуть голову, чтобы хоть что-то рассмотреть, потому что мне пока видны только колышущиеся на ограждении ринга тени.

Когда Он появляется в поле моего зрения, зал меркнет и выцветает, как старая газета. Я вижу только соломенные волосы, упавшие на лоб, что-то смутно напоминающее изгиб губ и блеск глаз. Но энергетика, исходящая от Него, явно зашкаливает. Как натура склонная преувеличивать и додумывать, я уже представляю, как капюшон упадёт с Его головы и весь зал ахнет вместе со мной, потому что, по моему мнению, этот человек — произведение искусства, как супер популярный киноактёр. Он не такой крупный, как второй тип, более подвижный на первый взгляд, идёт легко, как будто под ним пружинит пол. Мне даже кажется, что он на меня смотрит, и хоть я понимаю, что это отнюдь не может быть правдой, мне всё равно нравится так думать. Мысленно я уже поднимаюсь по его зову на ринг после того, как его рука наносит противнику решающий убийственный удар. Мысленно я вообще уже “перевлюбилась”, потому что в голове сто и один сценарий, как этот… (как его там?) подойдёт ко мне после боя и скажет, что заметил меня в толпе. Он как Орландо Блум, который снизошёл до Соль Л… Томпсон. Орландо Блум, который снизошёл до Соль Томпсон!

— Вы готовы? — раздается голос из больших колонок. Толпа выплёвывает в ответ какую-то звуковую кашу, но первые ряды безмолствуют, а значит я даже не могу оказаться в числе тех, кто приветствует Его.

— Чёрный тигр против Серого воина! ПОШЛА ЖАРА!

И почти сразу я закрываю глаза руками, даже не успев увидеть его лица. С первого ряда и так ничего не видно, а мужчины ещё и скачут по всему периметру то спиной, то боком оказываясь ко мне. Я искренне недоумеваю, даже первые ряды оживились и подначивают то одного, то второго, нанести удар, а мне тошно от одних этих звуков.

Он пострадает, а я его так и не увижу.

— Смотри! Смотри! Он его убьёт сейчас! — дёргают меня за рукав почему-то справа, а не слева. Это не Майя, это блондинка.

— Не хочу я смотреть!

— А зачем тогда пришла? — надувает губы блондинка.

— Вас не спросила! Сами смотрите, если это так интересно!

Я снова прячусь от “приятного зрелища”, прикрывая лицо полой джинсовки. Теперь уже Майя пихает в бок.

— Смотри! Падает!

— Да к чёрту и одно и дру…

Я не успеваю договорить, потому что Майя отрывает мои руки от лица, и я возмущённо вскакиваю с места как раз в ту секунду, когда могла бы привлечь наибольшее внимание. Моё возмущение на подругу со стороны выглядит как беспокойство за… Него. Он лежит на краю ринга, в каких-то сорока сантиметрах от моего (уверена ошарашенного) лица. Лежит и смотрит! Прямо на меня смотрит, что не удивительно, коль уж я как истинная фанатка вскочила ему навстречу. Хорошо, не кинула розу или надушенный платочек, дабы кровь утереть.

Я не могу вернуться назад и сесть, потому что кажется, будто за спиной пропасть, а шагать можно теперь только в его сторону. Хочется вмиг показаться более смелой и менее перепуганной, но не могу. От его пронзительного взгляда только хуже, и я понятия не имею, отчего мужские глаза так на меня влияют. Я умоляю сама себя посмотреть уже на его лицо, волосы, на то, что с ним делает противник, но увы. Вижу только глаза… Но я готова поспорить, что не смогла бы даже сказать, какого они цвета.

— Защищайся, — я слышу свой голос, вижу его переменившиеся вмиг глаза, он усмехается.

Меня отпускает, и в голову возвращается проблеск ясной мысли: “Мне нужно выйти…”

Глава 4. Грязный клуб

Я дрожу сама не знаю почему, стоя в пыльном темном коридоре. Тут душно, сыро и промозгло, а скачок адреналина вскружил голову. Не так шокировало увиденное, как этот странный тяжёлый взгляд, будто я тут лишняя. Да, весь этот магнетизм, конечно, прикольная штука, но уж простите, я реально здесь лишняя. И он это знал, когда смотрел на меня, вскочившую не к месту на ноги.

Бой окончен. Из колонок какой-то неразборчивый шум. И я даже не хочу знать, кто победил. Я слежу за ударами сердца, они отсчитывают секунды до того момента, как откроются тяжелые двери и народ выйдет в коридор.

Шаги и скрип, двери открыты. Я бегу на чудом оживших ногах, чтобы не ощущать снова удушливый запах дешевых духов, которые моя изящная мать даже под страхом смерти не нанесёт на кожу. Мне виделось, как этот парфюм их мерзких уже стареющих тел липнет ко мне и не даёт дышать коже. Мне кажется, что я сама пропахла им и уже не ощущаю тонкий аромат собственных волос, который так люблю.

— Пожалуйста, пожалуйста, — шепчу я, пытаясь открыть хоть какую-то дверь.

За поворотом очередного коридора я уже понимаю, что заблудилась. Мало того, что не знаю куда идти, так ещё чёртов коридор бесконечен, и где я повернула не туда, понятия не имею. Все двери закрыты, и надежды, что за одной из них лестница, никакой.

Я мечусь, уже не стесняясь ломиться в глухие двери без табличек, пока очередная ручка не щёлкает, сообщая мне, что удача повернулась нужным местом.

Я в комнате, пустой и тихой, почему-то сразу становится спокойнее, как будто я нашла выход на улицу. Мысль, что поиск был затеян для совершенно другой цели, пока голову не посещает. Но стоило только выдохнуть с облегчением, как накатывает новый ужас. Я не знаю, где Майя, не знаю, как вернуться, и не помню, где оставила свою сумку. Вдруг стало так жалко «Кристину», которая стоит на парковке одна.

Тёмная каморка совсем не выглядит опасной, пока не происходит страшное: где-то вдали мелькает полоска света. Я вжимаюсь в стену. Помещение захламлено, много стеллажей и спортивный инвентарь, поэтому меня могут и не найти.

— Не прячься, я тебя заметил!

— Мамочки, — почти не слышно шепчу я.

Только бы не тот, гипнотизирующий глазами!

— Что ты тут делаешь?

— Мамочки… — снова, совсем тихо.

Я не слышу даже саму себя, куда уж ему… Стоит довольно далеко, при желании я даже могу сбежать.

— Что. Ты. Тут. Делаешь? Тебе тут не место.

Я вижу только те самые глаза в темноте, под капюшоном. Приглядевшись, замечаю кровоподтек, уже запекшуюся кровь. Немного опухшее, вероятно, довольно красивое при других обстоятельствах, лицо. По крайней мере, у него нет носа-картошки и не выдаётся вперёд уродливый подбородок.

Где мне не место? Тут в этой комнате или тут вообще?

— Так и будешь молчать?

Он приближается и останавливается так близко, что я от удивления что-то пищу, не совсем членораздельно или убедительно. От него не пахнет удушливыми духами, почему-то это очень важно. Кровью, потом, пылью от грязного ринга, но не духами. В голове не укладывалось, что стою рядом с таким человеком. А каких-то полчаса назад я представляла, что Он меня в толпе заметит и посвятит мне, счастливице, победу. От этого страшного контраста становится и неприятно, и интригующе. Одна его рука ложится куда-то за мою голову, он опирается о стену, и у меня создаётся ощущение, что это не для устрашения, а просто приступ головокружения.

Ему же черепушку стрясли, наверняка…

Я прислушиваюсь к своим ощущениям: всё ещё очень интригующе, но коленки трясутся очень сильно. Этого человека только что били. По лицу. Кулаками. Он лежал прямо напротив меня и гипнотизировал.

— Тебе тут не место.

Жестокий, очень не вежливый голос. Почему бы ему не замолчать? Просто постоим вот так молча, потом я убегу и попробую найти «Кристину».

— А… — начинаю было я, но не могу сформулировать мысль.

— Прорезался голос? Ещё чуть-чуть, очень прошу, — тихо просит он, сощурившись, наклоняя голову, будто, чтобы лучше меня разглядеть.

— А… можем помолчать? — я нервно смеюсь и даже поднимаю голову, чтобы понять улыбнулся он или нет, он не улыбнулся. Может краешком губ, но из-за крови на лице и капюшона этого не видно.

— Можем. Молчи.

Дверь открывается, и кто-то входит, Чёрный тигр разворачивается и закрывает меня собой. Я тихонько мычу, и он заводит руку, чтобы дать мне понять, что нужно заткнуться. Видимо он хотел взять меня за запястье или типа того, но наткнулся на обнаженный бок и замер, сжимая кожу. Я тоже замираю. Моей кожи, тем более на животе, ещё никогда не касались незнакомые мужчины. Её там вообще, кроме доктора Рье и может быть Ксавье, никто не касался.

— А вас там… п-потеряли…

— Да. Сейчас вернусь.

— Ждём. Журналисты спрашивают.

— Сегодня никаких комментариев. Сразу домой.

Дверь закрывается, и мы остаёмся одни. Снова. И я уже сомневаюсь, что это интригующе. Он так и стоит спиной ко мне, сжимая обнаженный бок. Большой палец давит на живот, это не больно, но грубо. Когда он всё-таки шевелится, я громко выдыхаю, прижав руку ко рту. Сейчас развернётся и отпустит. Сейчас, сейчас.

Он стоит теперь ко мне лицом, но место одной руки занимает другая. Он держит меня за талию и внимательно смотрит прямо в глаза. Мурашки разбегаются от его руки вниз и вверх. Вверх прямо в грудь, а вниз… куда-то непонятно куда. Он наклоняется чуть ниже. Я снова выдыхаю в ужасе, ожидая чего угодно, от удара до поцелуя.

— Пошла. Вон отсюда!

Глава 5. Квартира мистера Ли

Кло всегда чувствовала Кайда на расстоянии. Она была его отражением, один мозг на двоих, одни мысли и совершенная система ментальной связи. Это повелось с тех пор, как у Кло были тонкие косички с бантиками, а у Кайда красная игрушечная машинка в кармане. Они были нужны друг другу и в те годы, когда Кло мазала тональником первые подростковые прыщики, а Кайд проводил целые дни на старом футбольном поле с какой-то шпаной. Они пережили первые влюблённости, первые поцелуи и первый секс, доверяя друг другу все секреты на кухне. Впервые напились вместе, впервые попробовали сигареты, тоже вместе. В четырнадцать катались без прав и чуть было не разбили тачку. Скрывали синяки и боевые раны, учились всему, даже плохому. И все это вместе.

Сейчас, стоило ему ввалиться в собственную квартиру, держась за голову, она уже была там. На столике стояла оприходованная бутылка белого сухого, по телевизору “Дневник памяти”.

— Опять подрался? — весело спросила она, привставая с дивана и падая на спинку животом, как маленькая.

— Ага. Поможешь?

— Почему бы тебе не нанять личную медсестру?

— Личная медсестра не придёт в мою квартиру без приглашения, просто потому что поймёт, что так нужно. Открывай вторую бутылку, я знаю, что она у тебя есть.

— Э, нет, ты будешь ворчать. Я лучше виски тебе налью!