Кхаа Тэ

– Доброе утро! – звонко поприветствовала родителей девочка, оглядывая двор.

Аэлтэ и Артур, улыбнувшись, кивнули дочери, но не прекратили заниматься делами. Нужно было успеть все закончить до завтрака.

– А где эти два бездельника? – поинтересовалась Ребекка, заметив, что братьев нигде не видно. – Ты, опять им разрешила поспать подольше? – с укором она посмотрела на мать, которая виновато улыбнулась.

Аэлтэ постоянно делала сыновьям поблажки. Ребекка не одобряла мягкость матери в этом вопросе. Мальчишки нагло пользовались снисхождением и порой не только ленились, но и капризничали, когда им в чем-то отказывали. Златовласка относилась ревностно к такому проявлению материнской заботы со стороны Аэлтэ и терпеть не могла, когда братья стремились и у нее выпросить послабление. А с каждым днем это происходило все чаще и чаще.

Тор и Кор были близнецами. Аэлтэ помнила, как тяжело выносила их, и чуть не потеряла во время родов. Мальчики родились недоношенными и немощными. Аэлтэ сковывал ужас, когда в ее голове мелькала мысль, что близнецы не выживут. Но к счастью, ее любовь и забота совершили чудо. Женщине удалось выходить своих слабых новорожденных детей, несмотря на то, что повитуха и местная знахарка, ей изначально твердили, что такие болезненные младенцы вероятнее всего отправятся в сакральные покои Темноликой. Невзирая на неутешительные прогнозы, Аэлтэ посчастливилось выиграть этот бой у Собирательницы душ. Возможно, поэтому она и прощала мальчишкам шалости, постоянно балуя их.

Братья, хоть и родились в один день, совсем не походили друг на друга. Белокурый Кор с большими небесно-голубыми глазами, чей взгляд постоянно был устремлен за горизонты Темной Дубравы, обладал твердым, но временами вспыльчивым характером. В его голове роем кружились мысли о том, что как только ему стукнет двадцать лет, он тут же отправиться во дворец на службу к королю, а затем на Большую землю, туда, где его ждут долгие путешествия и приключения. До долгожданного момента оставалось целых шесть лет, и Кор считал эти дни, выводя черным угольком на обрывке пожелтевшего пергамента цифры. Нередко, в его светлую голову заползали думы о том, как за него будут переживать родные. Ведь стань он Странником, ему волей неволей придется посетить враждебные страны. Хотя, что там враждебного? Кучка эльфов, да оборотней и тройка чародеев?

Частенько у Тора с Кором возникали конфликты, касающиеся королевской службы. Порой споры заканчивались дракой, но впоследствии братья мирились. Вот только стоило минуть нескольким дням и все повторялось заново: шутки, ссоры, потасовки.

Темноволосый и кареглазый Тор, был копией Артура. Он до безумия любил Мендарв, почитал писание Тарумона Милосердного и был настроен неблагосклонно к нелюдям и магическим штучкам. Он не стремился постичь тайны чужих земель. Его вообще не интересовала та часть Нирбисса, где обитала всякая нечисть. Мальчик мечтал до конца своих дней прожить в Дубках, занимаясь фермерством, как и отец. Его устраивала тихая и беззаботная жизнь. Он пользовался успехом у деревенских ребятишек и был заводилой в играх. Тор любил подшучивать над сестрицей и братом. В его кудрявой голове редко блуждали серьезные мысли. А, если такие и закрадывались, он тут же гнал их прочь. Вообще он был заурядным озорником, лишенный какого-либо рвения становиться героем, который жаждет изнуряющих битв с драконами и мечтает спасать принцесс из высоких неприступных башен.

– Мам, ты сама разбудишь Тора и Кора или мне это сделать? – поинтересовалась Ребекка. Она не сводила взгляда с задумчивой Аэлтэ, у которой на губах блуждала улыбка, вызванная воспоминаниями о близнецах.

– Милая не тревожься, они уже проснулись, – мягко произнес Артур, кивнув в сторону порога дома, и вновь принялся проверять сбрую лошади.

– Доброе утро! – хором произнесли близнецы, довольно улыбаясь во весь рот. Лица их еще носили следы сна, но мальчишки уже оделись.

Ребекка подавила смешок, глядя, как Аэлте внимательно изучает сыновей.

– Так, так. Я вижу, кто-то забыл с утра умыть лицо, – произнесла неторопливо она. Улыбки моментально слетели с губ озорников, и они заговорщически переглянулись, словно между собой решали: врать матери или нет. – Даже не думайте провести меня. Быстро умываться и за стол. Завтрак ждать не будет.

Златовласка довольно хмыкнув, показала язык братьям, которые опустив головы, молча направились обратно в избу, где в сенях находилась лохань с чистой водой, да деревянный ковш.

– Пойдем, накроем на стол, – произнесла Аэлтэ, взяв Ребекку под руку. – Артур, ты еще долго? Настало время подкрепиться перед дорогой, – обратилась она к мужу. Тот кивнул и, еще раз осмотрев лошадь да повозку, направился вслед за женой и дочерью.

Бескрайняя пустошь, усеянная высокими белесыми валунами, утопала в мертвой тишине. Редкая колючая растительность и ветер затаились в испуге, дабы не привлечь внимание колдуньи Сеньи. Нет, она не могла причинить им вред, но страх перед пожирательницей энергии напрочь затмевал здравый смысл.

Милдред Битвейн, присев на корточки и подобрав полы фиолетового бархатного платья, склонилась над скелетом, обтянутым иссохшей кожей и облаченным в дорогое одеяние. Неподалеку лежал мертвый конь всадника, такой же увядший, как и его хозяин.

– Купец или гонец? – задумчиво произнесла женщина, облизав тонкие алые губы. – А впрочем, неважно.

Внезапно за спиной Милдред раздался укоризненный вздох. Ведьма неспешно поднялась на ноги и, оскалившись, развернулась к незваному гостю. В ее морских глазах, отразились искры азарта. О, как она любила сюрпризы, особенно, когда надменные глупцы намеривались застать ее врасплох. Но, как только колдунья увидела визитера, ее лицо омрачилась презрительной гримасой.

– И что от меня понадобилась Создателям или тем, кто вас гоняет по свету? – недовольно процедила она.

Перед Теневой ведьмой в воздухе витала фигура. Мужчина или женщина трудно было разобрать. Обнаженное тело, отливающее голубым свечением, было почти прозрачным и покрывалось рябью.

– Два раза может отказать… – начало петь звенящим голоском создание, короткие волосы которого лазурным пламенем стремились ввысь.

– Да, да, я знаю. Не надо мне напоминать. Давай сюда послание. Я не намерена уходить от ответственности перед высшими силами. Лучше с первой попытки с этим покончить.

На лице эфирного существа застыло удивление. Обычно Призванные стремились оттянуть срок и лишь по третьему зову соглашались принять сообщение.

– Ну, что ты на меня смотришь, разумное облако, давай сюда свой свиток и лети дальше на крыльях ветра, – нетерпеливо молвила Милдред и поджала губы.

Призрачный силуэт дрогнул и под ноги ведьмы упал тонкий футляр из голубого металла.

– Теперь твой долг не нарушить клятву, а выполнить…

– Может, хватит. Я, по-твоему, что деревенщина какая-то? Я достаточно долго училась и прочла кучу книг. И знаю о вас больше, чем вы можете представить, – колдунья подняла футляр из дорожной пыли и гневно взглянула на фантомного посланника, но тот словно растворился в воздухе. А может и сам он был воздухом.

Милдред Бетвейн, открыла коробченку и вытащила тонкий пергамент, где на языке Первородных было начертано всего несколько строк. Тонкие брови Теневой колдуньи нахмурились, а ноздри зашевелились от ярости. Но, увы, повернуть время вспять женщина не могла. Придется оказать услугу Найгари, даже если ради этого суждено рискнуть собственной жизнью.

Аэлтэ возилась у плиты. Ее лицо раскраснелось от жара печи, и на лбу выступили капельки пота, но женщина и не думала отрываться от дел, чтобы немного отдохнуть. Тушеный кролик с пряными травами, да сладкий картофель, запеченный в молочном соусе, требовали постоянного присмотра. Немного отвлекись, и еда подгорит. А Аэлтэ, терпеть не могла оплошности в кулинарном искусстве. До приезда в Мендарв ее познания в приготовление яств были весьма скудны, но местные хозяйки с превеликим удовольствием поделились рецептами и научили молодую чужестранку лихо справляться с кухонной утварью. Спустя шестнадцать лет Аэлтэ могла конкурировать в приготовление изысканных блюд даже с королевским поваром.

Женщина взяла ухват и мастерски поддев горшок с картофелем, вытащила его из печи. Она аккуратно опустила чан с ароматно пахнущим кушаньем на металлическую поверхность рядом с плитой и улыбнулась. Часть ужина готова.

Прислонив ухват к стене, Аэлтэ опустилась на небольшую скамью, подле кухонного стола, и убрала со лба, выбившуюся из-под чепчика, прядь. Она устала. В последнее время силы, покидали ее с неимоверной скоростью. Ей был ведом способ, как восстановить энергетический баланс организма, но к сожалению женщина не могла воспользоваться им. Слишком опасно.

В Мендарве, под страхом смертной казни, была запрещена магия, как и любая другая связь с чародеями. Король, а до него его отец, и его прадед, и прапрадед чтили закон беспрекословно. Немало отщепенцев, отважившихся пренебречь вековыми догмами, сложило головы на плахе. Храмовники и королевские солдаты, то и дело отыскивали правонарушителей и предавали их огню либо виселице. Костры ярким пламенем взвивались на площадях, тела раскачивались на прочных веревках, а ликующая толпа удовлетворено лицезрела последние мучения отступников.

Никому не было ведомо, каким образом ищейкам короля удавалось обнаружить сведения о волшебстве и его приверженцах. Хотя многие догадывались, что последние двадцать лет, церковники находят еретиков при помощи пресловутых медальонов, которые изобрели Верховные жрецы.

С нелюдями было куда проще. Сами жители отлавливали чужеземцев и волокли к страже или же линчевали на месте незваных визитеров. Но обладателей магической силы, мирянам было непросто отличить от обычного человека. Распознать волшебника в соседе-аптекаре или же в знатной даме, увлекающейся цветами, было невозможно.

Среди народа ходила боязливая молва, что два капеллана, возглавляющие орден, сами являются чародеями. Но большинство жителей предпочитало думать, что священнослужители наделенные благословением Тарумона Милосердного всего лишь могут видеть темный ореол вокруг чернокнижников, продавших душу демоническому искусству. Но каковы бы не были слухи и предположения, граждане страны людей, не горели желанием совать нос в высшую политику и церковный уклад, копаясь в религиозных тонкостях и, тем более, не связываться с волшебниками.

Аэлтэ было чего опасаться. Она знала, что рано или поздно, кто-то догадается, кто она такая или пронюхает про Жезл Пророчества. Женщина всячески старалась избегать магии, которой она не владела, но носила в себе.

Она тяжело вздохнула, взглянув в маленькое кухонное оконце, распахнутое настежь. Почти рядом со стеной дома росла груша. Ее ветви согнулись от тяжести зреющих плодов. Если бы Аэлтэ могла прикоснуться к ее листве или же обнять ствол… Слабость бы ушла, и силы потекли бы в нее бурным ручьем. Но она не осмелиться на такой шаг! Вероятность, что враги учуют еле заметное присутствие волшебства – велико! Да и помимо мендарвских ищеек, на Нирбиссе обитали неприятели куда страшнее, чем тщеславные храмовники.

От раздумий женщину отвлек стук во входную дверь. Она удивленно вздернула брови. Супруг с детьми не мог так рано вернуться! Скорее всего, это кто-то из соседских кумушек, решил перемолвиться словцом или же одолжить горсть муки. Аэлтэ поднялась со скамьи, поправила фартук и чепчик и отправилась открывать дверь незваному гостю.

На пороге стояла женщина в сером потрепанном плаще, на котором кое-где даже виднелись заплатки. Капюшон был натянут на голову, и скрывал лицо, из-под ткани лишь торчали длинные смоляные пряди волос. Вначале Аэлтэ приняла незнакомку за нищенку.

Попрошайки в преддверии Ярмарки наводнили весь Мендарв. Они, подобно крысам, выбирались из потайных нор и канализационных стоков, в которых прозябали весь год, и начинали странствовать по городам и селам, в надежде набить живот съестными подаяниями и пополнить свой ветхий гардероб обновками.

Оборванка подняла голову и взглянула на Аэлтэ большими карими глазами. Женщина побледнела и, почувствовав слабость в ногах, схватилась за дверной косяк,.

– Ну, здравствуй, Тара, – тихо произнесла гостья и иронично улыбнулась, глядя на растерянное лицо хозяйки дома. – Ты меня впустишь или мы станем вести беседы здесь, на виду у всех жителей деревушки?

Аэлтэ безмолвно пропустила незванку в дом, а затем, оглядев окрестности, нет ли вблизи любопытных соглядатаев, и убедившись, что таинственный визитер не привлек внимания сельчан, закрыла дверь.

– Что ты здесь ищешь, Табора? – произнесла Аэлтэ, глядя на демоницу, которая скинула капюшон и обнажила маленькие рога. Гостья беззаботно расположилась на дубовой скамье возле кухонного стола и, сверкая глазами, ухмылялась.

– Тот же вопрос я могу задать тебе, – непринужденно произнесла девица, принюхиваясь к чему-то. – Не желаешь проявить гостеприимство и угостить меня обедом?

Аэлтэ нахмурила брови, подошла к деревянному буфету, и, достав оттуда глиняную миску, наполнила ее картофелем. Затем она вытащила из печи кролика, и доложила к гарниру несколько ломтиков ароматного мяса.

– Приятного аппетита, – сухо промолвила она, поставив тарелку и приборы перед демоницей.

– Благодарю, – опять хитро улыбнулась Табора. – Я поем и мы поговорим.

– Поторапливайся, скоро мой муж с детьми вернется. Мне бы не хотелось, чтобы они застали в доме нелюдя, – процедила Аэлтэ.

Демоница рассмеялась, взяв деревянную ложку в руку.

– Нелюдя… – проговорила она сквозь смех.– Ты, кажется, совсем позабыла о своих корнях, Тара.

Аэлтэ стиснула зубы, на ее гладком лице, на переносице пролегла еле заметная морщинка. Первая за долгое время, что она находилась в Дубках.

– Доедай, а затем выкладывай: зачем явилась ко мне в дом.

Табора кивнула и стала торопливо уплетать угощение. Уже несколько дней она не ела нормальной пищи. Пребывание в Мендарве, весьма неприятное занятие для демоницы. Еды не купишь на рынке, да и воровством промышлять опасно, можно угодить в поле зрение либо сельчан, либо солдат, либо храмовников. А погибать от вил или алебарды Табора не спешила. Единственное пропитание, которое удавалось добыть, были грибы да ягоды Темной Дубравы. Конечно, можно было рискнуть и поохотиться на зайца или куропатку, вот только сырое мясо не вызывало аппетит у демонессы, а костер мог привлечь внимание пограничных стражей.

Наконец, гостья покончила с едой и, облизнув губы, убрала тарелку в сторону. Аэлтэ, сложив руки на груди и опершись о стену, молча уставилась на демоницу, ожидая, что та начнет говорить. Табора улыбнулась в десятый раз и завела разговор:

– Спасибо за сытный обед. Ты в разы стала лучше готовить, чем прежде, – поблагодарила она хозяйку, но та даже бровью не повела, продолжая молча созерцать девицу. – Что же, я утолила голод и теперь самое время обсудить наши с тобой дела, Тара.

– Прекрати меня звать Тарой! – перебила демонессу Аэлтэ, сверкнув глазами. – Здесь в Мендарве меня именуют иначе. Я Аэлтэ. И у нас с тобой нет общих дел!

Демоница задумчиво почесала правый рог и пожала плечами.

– Аэлтэ? Как пожелаешь, – согласилась она. – Вот только насчет общих дел ты ошибаешься. У тебя есть кое-что. И это кое-что не принадлежит ни тебе, ни твоей семье. Ты должна добровольно отдать мне его.

Женщина нахмурилась, презрительно глядя на демонессу. Она отошла от стены и присела напротив нее.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – холодно промолвила она.

– Прекрасно знаешь, – ухмыльнулась Табора, рисуя пальцем на поверхности стола, какие-то невидимые знаки. – Может эти олухи Тарумона Милосердного и не догадываются, что ты хранишь столько лет, но мой нюх меня никогда не подводил. Отдай мне его, дриада, и я забуду о том, что видела тебя здесь. Никто и никогда не узнает в этой унылой деревушке, что соседствовал с нелюдем.

– Я повторю еще раз, – тон Аэлтэ зазвучал, подобно металлу, – Я ведать не ведаю, о чем ты держишь речь.

Табора покинула скамью и, приблизившись к женщине, пристально взглянула в ее древесные глаза, которые не выражали ни капли страха.

– Лгать подруге – это так не благородно, – покачала она головой. – Видят Создатели, я мечтала, чтобы мы пришли к мирному соглашению.

– Ты давно потеряла честь называться моим другом, – прошипела Аэлтэ, резко поднявшись на ноги. От неожиданности Табора отступила на шаг назад.

– Хорошо, Тара, если ты не желаешь отдавать Жезл Пророчества по доброй воле, я заберу его без твоего разрешения, – уведомила Аэлтэ девица и, накинув капюшон на голову, скрыла маленькие рожки, единственное, что могло отличить ее от обычного человека.

– Ты слишком самоуверенна, Табора, – Аэлтэ твердо направилась к входной двери и, распахнув настежь, указала жестом во двор, – Убирайся, пока я не позвала соседей. Если здесь соберется вся деревня, то ты об этом горько пожалеешь. В отличие от меня – ты вылитый нелюдь. Не думаю, что после того, как твоя личность будет раскрыта, тебе удастся хоть немного понежиться в теплых лучах солнца, сияющего над Мендарвом.

Демоница вновь загадочно улыбнулась, поправляя капюшон, и приблизилась к распахнутой двери.

– Я умру, и на мое место придут десять других. Но к твоему счастью, в мои планы не входит свидание с Темноликой. Поэтому сегодня я уйду ни с чем, – Табора, с еле заметной тоской в глазах, посмотрела на бывшую союзницу. – Выполни мою просьбу, дриада. Отдай мне жезл. И ты сможешь прожить долгую и спокойную жизнь в Мендарве.

Аэлтэ натянуто улыбнулась и, схватив демоницу за плечо, вытолкнула ее за порог. Та, споткнувшись, чуть было не растянулась в пыли, но вовремя сохранила равновесие, опасливо держа капюшон, готовый слететь с головы.

– Миру придет конец, Табора, если исполнится Пророчество! Тебе это известно, как никому другому, – Аэлтэ покачала головой. – Ты служишь Дейре! А он люто ненавидит Нирбисс и всех его обитателей. Миру придет конец, если я выполню твою просьбу! – женщина захлопнула дверь перед демонессой. Она сжала кулаки, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. Из ее груди вырвался немой крик, ощущаемый лишь эфирными существами.

Они нашли жезл! Тара не справилась со своей миссией! Она подвела Найгари и Археса! Дриада где-то оступилась, и слуги Тени отыскали ее след в Мендарве! В стране, куда не сунется ни один маг, ни один тролль, ни один демон! О, как она ошибалась! Таборе удалось найти ее… А значит скоро все на этом материке прознают про “тихую гавань”.

Аэлтэ сняла чепчик и распустила длинные каштановые волосы, вьющимися змейками, рассыпавшимися по плечам. У нее разболелась голова, и ей было наплевать на осторожность. Толку дальше хранить секрет, о котором, скоро всем будет известно.

Невзирая на острую боль, женщина пыталась проанализировать сложившуюся ситуацию. Она должна была предпринять что-то, пока слуги Тени не добрались до артефакта…

– Табора, Табора, не стоило тебе появляться на моем пороге, – прошептала Аэлтэ, опускаясь на пол. – Да, простит меня Мудрый эльф за то, что мне придется совершить.

Аэлтэ прислонилась к деревянной стене и тяжело вздохнула. Демоница не отстанет от нее, пока не получит то, зачем пришла. Темная тварь, пославшая ее в Мендарв, не прекратит охоту, до тех пор, пока все препятствия на ее пути не будут уничтожены.

– А’l anuren Khaa te, – прошептала Аэлтэ, обхватив голову руками, – Храни судьба Золотое пламя, – повторила она на всеобщем языке.

Но уберечь от уничтожения Жезл Пророчества было под силу лишь чуду, а не дриаде, которая не владела волшебством, но обладала магией в крови, способной растворить ее в могуществе природы.

Темная Дубрава искрилась ярким лунным светом, отражающимся от глянцевой листвы. Вековые деревья мирно дремали под стрекот печальных сверчков, скрывающихся в высокой траве, и под уханье неугомонной совы, притаившейся в густых ветвях. Крик одинокой птицы, словно стремился предупредить кого-то об опасности. Ночной ветер уснул крепким сном, удобно устроившись в кроне огромного дуба, и до утра не собирался беспокоить, почти притихший лес.

На небольшой поляне, находящейся в глубине непроходимой чаще, мелькали два силуэта. Со стороны могло показаться, что там расположились на привал: невысокая женщина с толстым ребенком. А если бы любопытные свидетели подошли поближе, то их удивлению не было бы придела. В Мендарве! Да еще у самой границы, что-то затевали два нелюдя, которым каким-то чудом удалось миновать Дозорную тропу.

На ветке широкого и приземистого дуба, свесив ноги, удобно расположился кряжистый Мрачный эльф. А внизу, вокруг морщинистого ствола раздраженно расхаживала демоница. Странную парочку, по-видимому, совершенно не беспокоил тот факт, что если их обнаружат здесь, в государстве людей, то им светят огромные неприятности.

И действительно два чужеземца не волновались о том, что угодят в лапы королевским копейщикам или вездесущим храмовникам. Смерть от рук людей, была куда слаще, чем гибель от яростного взора Темного Господина.

– Табора, может, ты прекратишь ходить туда-сюда! У меня уже в глазах рябит от твоего вышагивания,– сладко потянувшись, произнёс эльф, взглянув на хмурую союзницу, которая явно прибывала в гадком расположении духа.

– Отстань, Науро! Не лезь ко мне!– зло прошипела девица, с рожками на голове, не прекращая отмерять шагами поляну.

Она зря надеялась, что коротышка оставит ее в покое. Любопытство и жажда поглумиться над спутницей, были куда важнее, нежели личное пространство Таборы.

– Не дождешься! – ехидно воскликнул эльф. – Я от тебя не отлипну, пока ты не поведаешь мне, что с тобой случилось? Ты какая-то нервная, совсем на себя не похожа.

– Естественно, не похожа! – фыркнула демоница. – Какое у меня должно быть настроение? Ты сидишь себе здесь, как король на троне! Отдыхаешь! А я должна выполнять всю грязную работу!

Науро прищурился. В его маленьких свиных глазках мелькнула тень подозрения. Он крайне негативно относился к новостям, которые доходили до него в последнюю очередь.

– Постой, постой! О чем это мы? О какой работе ты говоришь?

Табора остановилась под ветвью, на которой, полулежа, восседал эльф. Ей жутко хотелось схватить толстяка за ногу и сдернуть на землю, но она умерила свой пыл.

– Я говорю о том, что пока ты тут дрых, я навестила нашу давнюю знакомую.

Эльф клацнул клыками от удивления и нагло ухмыльнулся. Вот оно, что! Теперь ясен пень, в чем дело!

– Ну, хочу уточнить: не “нашу”, а твою знакомую. Это ты с ней по молодости дружбу водила. Я в глаза ее не видел, твою лучшую подругу! – гордо промолвил он, с удовольствием отметив, как лицо демонессы побагровело от гнева.

– Она мне не подруга… – процедила Табора сквозь зубы и, угрожающе шагнула к стволу дуба.

Науро вскочил на ноги, да так резко, что чуть не оступился и не свалился вниз. К счастью эльф вовремя успел схватиться за соседний сук и удержаться на ногах. На его лице заиграла озорная улыбка.