Помоги проекту - поделись книгой:
Олег Борисов
Кобун
Пролог
Перебитые колени горели огнем. От боли в голове мутилось и мне приходилось с огромным трудом ловить чужие слова. Слова, которые здесь и сейчас ничего не решали. Но — зудели, лезли в уши и пытались достучаться до измученного сознания.
— Толенька, То-ля… Скотина ты неблагодарная. Вот скажи, зачем ты вообще все это устроил, а? С какого хрена ты решил, что сможешь меня перехитрить?
С трудом вздохнув, попробовал пошевелить исполосованными плечами. Кровь уже запеклась и не капала густыми каплями на бурую лужу под стулом. Руки примотаны к подлокотникам, живот прихвачен скотчем к спинке. Парни все сделали правильно, сам обучал. Хотя до последнего надеялся, что сумею соскочить и меня минует чаша сия. Но — облажался.
— То-ля… — гундит Миша. Михаил Тимофеевич, если точнее. Мой босс. И одновременно с этим — главарь Мамонтовской группировки, которая насчитывает на сегодня больше ста человек. И я — Анатолий Шоц, бывший детдомовец, бывший ликвидатор Мамонтовских, пробившийся мозгами на должность «компьютерного решалы». Кибербезопасность, шифрование информации, безопасные каналы связи с клиентурой по всему свету. А еще счета в иностранных банках, отмывание денег, видео-наблюдение и сбор компромата. Все, что так или иначе связано с железом и софтом. Человек, которого считали левой рукой Михаила. Правой всегда выступал его брат, Сергей. Бывший борец, чудом умудрившийся не загреметь в дисбат в армии за излишнюю жестокость. Старшенький отмазал. Зато уже на гражданке на пару они и развернулись.
У меня, в отличие от большей части братвы в группировке — законченное высшее. На год выдернули срочником из института, но по возвращению восстановился и доучился. Потом семь лет умудрялся совмещать работу в официальной конторе и контракты от Мамонтовских. Жрать было что-то надо, вот и крутился. А когда пришли шальные деньги, незаметно шкала ценностей встала набекрень и я превратился в монстра. Честно говоря, и раньше-то был не особо честным и хорошим человеком, но став чистильщиком преобразился в настоящее чудовище.
Нет, я даже кичился какими-то дурацкими принципами и не трогал женщин и детей. Но в остальном ничем не отличался от братцев и набранных боевиков. Разве что следов не оставлял, просчитывал любую комбинацию и пути отхода, готовился к каждой акции тщательно и без дураков. Поэтому на меня до сих пор у органов ничего серьезного нет. Материал набрали уже позже, когда Михаил отметил мои умения в компьютерах и предложил завязывать с мокрухой и обеспечить группировке техническую поддержку. Тем более, что именно по кибер-безопасности я вуз и закончил. Хотя до сих пор в Управлении «К» считают руководителем отдела, где сидит штук двадцать студентов-хакеров. И вряд ли теперь узнают правду.
— Может, ему яйца поджарить? — это Сергей. Известный любитель над жертвой поизмываться. Это он меня на куски строгать начал и колени раздробил. Хотя — с меткой мишени на лбу без разницы, как именно ты подохнешь. Я все равно уже труп.
Все началось четыре года тому назад. Встретил разведенную уставшую женщину с двумя малышами: Колей и Снежаной. Помог с коляской, потом продуктов чуть прикупил. Как-то за полгода сблизились и осознал — вот то, чего мне не хватает. Семья. Родные люди. Которых буду беречь и которые никогда не узнают правду обо мне. Всю правду.
Расписались. О своей личной жизни на «работе» не распространялся и никого во внутренний круг не допускал.
— Зачем паленым мясом здесь вонять? И так гараж кровью уделали, — Михаил недоволен. Он еще не знает, что я не просто сорвал ему сделку по перепродаже долгостроя. Я выпотрошил счета группировки и заложил пару информационных бомб для людей, кто мечтают вцепиться в глотку Мамонтовским. Потому что последние полгода собственными глазами видел, как братцы методично начали истреблять всех потенциальных конкурентов в банде. И моя очередь была близка. Слишком близка. Ощущал это загривком, но опередили буквально на несколько дней.
— Тимофеич, на пару слов, — еле узнаю собственный голос. Хриплый, с присвистом. Похоже, когда меня били, не только потрохам достались. С левой стороны при каждом вдохе простреливает болью. Да я вообще — мешок с костями, переполненный болью. А еще ненавистью. И я знаю, как именно подгадить напоследок ублюдкам.
— Да? Ты решил меня чем-то порадовать?
— Помнишь ту красотку с пижоном, которым с неизвестных щедрот обломился мерс «эс»-класса? Перламутрово-синий, с брелком на ключах «На долгую память».
Босс застыл, вперив в меня взгляд. В котором непонимание медленно менялось на дикую ярость.
— Вспомнил, ага… Ты еще так расстраивался, что твои любовнички слиняли, не оставив даже весточки. Вместе с кодами доступа к Багамским счетам… След на Канары, который я тебе нашел — ложный… Извини, но я тебя обманул. Зато могу сказать, где именно их похоронил. Прямо в машине. С брелком и двумя чемоданами, набитыми гламурными шмотками.
Теперь — все. Я не просто ударил в болезненную точку. Я выбесил Михаила максимально. Потому что не просто оттоптался по его эго. Я выставил его идиотом. А он подобное не прощает…
— Что там с компьютером? Нашли что-нибудь? — поинтересовался главарь банды, медленно доставая пистолет из кобуры. Понтовый, с позолотой и костяными накладками на рукоятке. Насмотрелся дешевых боевиков, косит уже год под колумбийских компаньонов.
— Есть! — орет радостно в ответ Сергей. Он наконец-то нашел документы на коттедж. Долго же ему пришлось ковыряться в единственной доступной папке. — Есть домашний адрес! Там его семейка, зуб даю!
Давай, давай. Уверен, вы всей толпой попрете. Но Вероники с детьми там нет. Они уже неделю как по чужим документам в другой стране, с надежным прикрытием. И пусть я не смогу быть хорошим отцом в будущем, но эти четыре года я хотя бы старался. И обеспечил семье нормальное будущее. А по выложенному адресу ждет братву только заминированный коттедж, как прощальный подарок.
Добро пожаловать в Ад, ублюдки. Мне там одному будет скучно. Так что — составьте компанию.
Михаил щелкнул предохранителем и уткнул ствол в залитый кровью лоб:
— Я твою суку и крысенышей сам на куски порежу. Хотя — нет… Сергею отдам. Он любит поразвлечься. А я буду сидеть рядом и смотреть. Жаль, ты этого не увидишь. Везти тебя — только багажник заляпаем. Да и не жилец ты, вон, пузыри кровавые пускаешь. Но просто так ты не сдохнешь. Нет… Я тебя лично убью, гнида продажная. Ведь чувствовал, что с тобой что-то неладно. Пригрел зме…
— Импотент болтливый. Был мудаком, мудаком и…
Вспышка, раскаленный шар перед глазами и темнота. Если знать, на какие болевые точки давить, то человеком легко управлять. Удивительно, как с таким характером и кучей тараканов в башке Михаил умудрялся столько продержаться на плаву. Наверное, благодаря звериному чутью на неприятности. Умению заводить нужные связи и при необходимости идти по трупам. Но я знаю одно — вчера Мамонтовские стояли на краю бездны. Сегодня они сиганули вниз. Радует, что я им помог в этом, отвесив хороший пинок в спину. Да, я был монстром, и мне не искупить накопленных грехов. Но хотя бы с этими уродами посчитаюсь. Хотя бы чуть-чуть…
Тьма. Пустота. И боль. Боль, которая вернулась назад. Вгрызлась в меня, словно бешенный зверь.
И голос. Визгливый, неприятный, совершенно незнакомый:
— Эй, этот кэцумэдо [
Глава 1
— Эй, этот кэцумэдо еще не сдох!
Кто сдох? Я сдох? Не дождетесь, черти… Встать с первого раза не получилось. Но чьи-то руки вздернули и поставили тушку вертикально. Самое забавное, что разбитые колени не подломились и держали. Правда, кровь заливала глаза и разглядеть что-нибудь не получалось. И штормило, мотая из стороны в сторону. Но — боль была другая. Не такая дикая, как за секунду до этого. И за две. И за пять минут, когда меня резали на куски. Скорее — будто по ребрам напинали от души и по голове прилетело. Явно брови рассекли или лоб, вон как льет.
— Юма, да он еле стоит.
Мокрой тряпкой провели по лицу и удалось проморгаться. Трое молодых парней рядом, яркий свет фонарей сбоку. Под ногами ровный асфальт, в ночной тьме с трудом угадываются стены каких-то складов. И здоровый парень напротив с битой в руках. Точно «юма» — лишний килограммов набрал с избытком, пузо буквально выпирает из-под рубахи.
В голове звенело, но это и спасло меня. Потому что действовал буквально на вбитых рефлексах. Спасибо Габриэлю, натаскал в свое время. Как говорил наставник: «Лишь идиоты дерутся, профессионалы убивают, экономя силы и время». Поэтому шагнул навстречу удару битой, пробил согнутым коленом в чужое бедро и швырнул толстяка вниз. Сам развернулся, покачнулся на трясущихся ногах и согнулся в приступе рвоты. Блевал как раз на Юму. А что он под ногами валяется, другого места не нашел?
— Кайбутцу безродный, ты что творишь?!
Тычок в плечо заставил отшатнуться назад. Похоже, троица заодно с ублюдком, махавшим битой. Четверо на одного? Как-то не по-джентльменски выходит.
Израильская крав-мага — она практичная. Главная проблема — армейский бой адаптировали для гражданских, убрав оттуда лишь раздел работы с автоматом. А когда сбалансированная система выживания и уничтожения противника обрела популярность, на нее, как и на кёкусинкай, слетелась прорва «преподавателей». Поэтому найти действительно знающего и понимающего человека в мутном потоке «сертифицированных» достаточно сложно. Мне повезло — друзья на рыбалке познакомили с бывшим бойцом Цахала, подвизавшимся на почве работы телохранителем. Два года он вдалбливал в меня основы и то, что не дают людям с улицы. Попутно я перенимал у него фишки, полезные для спасения жизни подопечному. Заодно думал, как это адаптировать под свои нужды, когда тебе такого подопечного нужно гарантированно спровадить в мир иной. Потом Габриэль вывез семью в Израиль, сцепившись с бывшим работодателем на тему не выплаченной премии. Я успел его разок навестить, сказать спасибо и заодно пройти курс молодого бойца в открытой им конторе анти-террора.
Сейчас вся эта наука работала против нападавших.
Удар в горло и подшаг назад. Тычок в глаза и ребром ботинка по голени. С разворота локтем в зубы, на противоходе боковой еще одному в ухо. Тело слушалось плохо, как деревянное, будто чужое. Поэтому обычно смертельные удары не уничтожали идиотов, не калечили, а лишь сшибали с ног и пускали кровь. Да, неприятно, но они могли снова подняться. Как Юма, который опять на ногах и с битой в руках. В этот раз ублюдок старался приложить так, чтобы я остался на асфальте с разбитой головой. Деревяшка отсушила левое плечо, но мы уже покатились, сцепившись в рычащий клубок. Бита в одну сторону, два перепачканных в грязи пацана в другую.
Похоже, голову мне Юма знатно обработал, потому что через полминуты возни в партере я понял, что проигрываю. Он был тяжелее, сильнее и умудрялся наносить акцентированные удары, обжигавшие даже сквозь драный пиджак и рубашку. А ненависть в его глазах говорила лишь об одном — кого-то будут хоронить и этот кто-то — явно я. Перед глазами плыло, снова начала кровить открывшаяся ссадина, сил становилось все меньше. Понимая, что все равно дорога в один конец, решил в этом кошмаре поставить точку по своим правилам. Голову наклонил, очередной удар прошел вскользь, а я уже рванул вперед, потянулся к оседлавшему меня врагу. Тот не успел отпихнуть, как зубы уже вцепились в чужую плоть, обрубая дикий вопль, переводя его в истошный хрип. Из разорванного горла хлестнуло черной кровью, Юма наконец-то отпихнул меня и завалился на бок. Засуетился, с трудом поднимаясь на ноги и прижимая руки к дыре вместо кадыка. Выпучив глаза, бросился к дружкам. А те с бледными лицами шарахнулись в стороны:
— Акума! В Тэкеши вселился дух! Бежим быстрее!
Троица метнулась прочь. Толстяк Юма на заплетающихся ногах просеменил метров десять, затем ноги его подломились и он сначала рухнул на колени, а потом завалился на бок. Руки еще пытались удержать вытекающую кровь и уходящую жизнь, кроссовки скребли по асфальту, но я знал — агония будет короткой. Для меня же главное сейчас — унести ноги и привести себя в порядок. В таком виде попадаться на глаза случайным прохожим — это однозначно визит в полицию. Учитывая, что только что организовал труп, встречаться с блюстителями порядка никакого резона не было. Главное — не сдохнуть в процессе эксфильтрации. Потому что физкультура и танцы с битой здоровья точно не добавили. Единственное — нужно чуть-чуть подчистить за собой. Ибо, как говорят мудрые люди: нет тела — нет дела.
Пока в морской воде застирывал рубашку и пытался хоть как-то смыть кровь с черного пиджака, понемногу пришел в себя. Ну, как пришел. Хотя бы в глазах перестало двоиться и стук в ушах сменился с набата на легкие молоточки. Заодно разглядел в отсветах фонарей чужую рожу: с шикарным бланшем на левой скуле и глубокой царапиной поперек лба. Кстати, обладатель узких глаз красовался двумя шрамами на правой щеке. Похоже, бывший владелец тела вел достаточно активный образ жизни.
Почему бывший? Потому что когда тебя битой долбят по башке и роняют на асфальт парковки, то здоровья может и не хватить для существования под луной. Не знаю, что за проблемы с организмом были у бедолаги раньше, но моя душа попала в уже остывающее тело. Попала, возмутилась фактом повторной возможной смерти и совершила явно невозможное — дала такой пинок, что Тэкеши Исии вернулся из-за грани и дал финальный бой. В котором по очкам я выиграл с разгромным счетом. Как говорится — один: ноль. Покойника за мной запишите, только не наказывайте за это сильно.
В наследство от старшеклассника достались обрывки прошлого в голове, мышечная память и лицо со шрамами, коллекцию которых я пополнил. А еще понимание, что с этого момента жизнь придется менять. Потому что в драку с чужой бандой Тэкеши ввязался не от хорошей жизни. Новые мозги в молодом теле — чем не шанс начать жизнь с чистого листа? Или почти чистого…
Вздохнув, отжал рубашку, заправил в брюки и натянул пиджак. Поворачиваюсь спиной к воде, взбираюсь по откосу и осматриваюсь. По левую руку офис цементного департамента Мицубиши, прямо злосчастная парковка. Любимое место шпаны для выяснения отношений — камеры давно «отпрепарированы» и лишь висят на фасадах вместо муляжей. Стекла никто не бьет — слишком заметно, а вот провода перекушены. На соседние участки никто не лезет, вот охрана и не вмешивается в разборки малолеток.
Ладно, мне направо. Мимо автобусных станций и подземки, пешком. Надо постараться и не попасть на глаза полицейским патрулям. В Йокогаме для несовершеннолетних действует комендантский час. Если меня увидят — запросто могут прицепиться. А я должен оставить как можно меньше следов. Тогда с покойником связать будет трудно. Слово против слова — это совсем другое, чем если тебя прихватили уляпанного кровью рядом с местом преступления. Так что — ножками, ножками. Часа за два и доковыляю. Заодно проветрюсь.
— Смотри, Кейташи-сан, вроде школьник бредет?
Напарник лениво скосил глаза на мелькнувший вдали черный силуэт и продолжил флегматично ковырять палочками в коробке с лапшой:
— Может и школьник. А может, кто из офиса домой возвращается.
— Проверим?
Патрульный прожевал очередную порцию и поморщился:
— Делать тебе нечего? Если бы ему нужна была помощь, то обратился бы к нам. А так — идет домой, никого не трогает. В зал игровых автоматов не лезет, пьяные кренделя по дороге не выписывает. Остановим — и до утра возиться с оформлением, звонкам к родителям. А если ошиблись и это сарариман [
Радио в полицейской машине зашипело, донесся голос диспетчера:
— Пятнадцатый, рядом с «Ночным Вельветом» группа молодежи выясняет отношения. Посмотрите, что там.
Закрыв коробку с недоеденной лапшой, Кейташи важно поднял палец:
— Вот, это уже серьезно. Это не за тенями по округе гоняться. Поехали…
Домой добрался без приключений. Двухэтажное крохотное здание за миниатюрным кирпичным забором с кованной решеткой поверх. Клумба, выложенная плиткой дорожка. И открытые двери, которые с легким скрипом распахнулись, как только потянул ручку. Встал на гэнкан, автоматически снял обувь и сунул на наклонную полку. Скользнул ко входу в зал, заглянул внутрь. Как обычно: опекун спал сидя на диване, уронив голову на грудь. Работающий телевизор еле слышно бормотал, показывая очередное дурацкое шоу.
Мать Тэкеши не помнил совсем, она умерла, когда ему и года не было. Отец вахтами работал на парней, занимавшихся ловлей краба. Огромных денег не заработал, но подремонтировать доставшийся в наследство домик в Йокогаме хватило. И концы с концами особо не сводили. Даже на старшую школу было отложено. Но с очередной вахты два года назад Нобу не вернулся. И его место занял старший брат Аки, официальный опекун несовершеннолетнего обалдуя. Аки Исии, офисный работник в департаменте учета водных ресурсов муниципалитета. Худой, с огромными залысинами, скрипучим голосом и возрастом за пятьдесят. Вечная заноза в заднице, как его про себя называл парень. И не важно, что опекун любил читать морали по любому поводу. Куда как хуже, что Аки любил почти каждый вечер оприходовать бутылку-другую пива. И на выходных обязательно ходил сделать ставку в надежде вырваться из полунищей рутины. На эти ставки, кстати, деньги за высшую школу и ушли. Десятый класс проплачен, в остальном — ёк.
Поднявшись к себе, Тэкеши повесил угвазданный костюм на плечики в шкафу, глянул остальную одежду. Нормально — на утро есть в чем идти в школу. Завтра суббота, последний учебный день на неделе. Кстати, вот на полке солнцезащитный крем, будет чем рожу замазать. Заглянул в крохотную ванную, умылся и помазал бальзамом ссадины и глубокую царапину на лбу. Одел потертую пижаму, чтобы не задубеть ночью и вернулся обратно в комнату.
Школа… Ноги подкосились, Анатолий опустился на циновку и замер. Неожиданно возведенный барьер «это не я, это не со мной» рухнул и здесь, в безопасности, пришло осознание. Старый мир рухнул, его больше нет. И не важно, какие силы перебросили его в тело подростка. Но — назад не вернуться. Никак. Потому что здесь и сейчас он ничего общего не имеет с убитым в Подмосковье бандитом, неофициальной левой рукой главаря Мамонтовских. И нет больше никакого Анатолия. Есть только Тэкеши Исии, шестнадцатилетний школьник, житель Йокогамы. А за окном — восемнадцатое февраля две тысячи второго года, о чем говорят иероглифы лежащей у выхода из комнаты газеты. Никак не осень две тысячи тридцатого, когда пуля вышибла мозги специалисту по кибер-безопасности.
Наверное, если бы в голове остались куски личности Тэкеши, я бы орал, бился о стену или просто паниковал от навалившихся вопросов и проблем. Но привычный холодный рассудок всего лишь отфиксировал текущую ситуацию, вывел краткий план на ближайшие сутки и отдал приказ отдыхать. Только будильник поставил на полчаса раньше, чем обычно. Очень мне не понравилось, как я паршиво кулаками махал на парковке. Счет по покойникам должен был быть четыре — ноль в мою пользу, а никак не единичка. Оставлять свидетелей убийства чревато. Это еще мне аукнется.
Но сейчас — спать. Все остальное — завтра.
Рис, два кусочка рыбы в отдельной плошке и комок водорослей. Завтрак.
Мятая и мрачная рожа опекуна напротив в качестве бесплатной добавки. Кстати, про мою битую физиономию он ничего не сказал. Только буркнул «привет» и кивнул в ответ на «доброе утро». Я не успел еще приступить к еде, как Аки поднялся и двинулся на выход, оставив пустые тарелки. Это моя обязанность — мыть утром посуду.
— Я сегодня поздно, ложись без меня. И, надеюсь, в школу меня не будут вызывать?
Все же заметил.
— Нет, не будут. Проблемы с улицы я домой не тащу.
— Молодец. Все, не опоздай на занятия.
Будет вечером поздно. Понятно. Опять у букмекера зависнет. Сегодня скачки и вроде очередной этап автогонок. Вернется поддатым и с пустыми карманами.
Доев, помыл посуду и побрел собираться. Первый класс старшей школы, доходить которых осталось меньше месяца. Затем — здравствуйте, весенние каникулы. С которых обратно в старшую Мейхо я могу и не вернуться. Потому что за будущий год мы не проплатили. Выпивка и лошади оказались важнее.
Закончив замазывать синяки, пригладил расческой короткий ежик черных волос и еще раз полюбовался мрачным парнем в отражении. Среднего роста, худой, без рельефной мускулатуры. Нос с легкой горбинкой, три шрама: два старых и один новый. Утром, кстати, проверил тело на общую физическую подготовку. Не фонтан, к сожалению. Тэкеши серьезно спортом не занимался. Но ничего, дело поправимое. Поотжимался, пресс покачал, растяжку сделал. Прогнал легкий разминочный комплекс. Мышцы сейчас ныли, но втянусь. Мне в любом случае необходимо восстанавливать старые навыки, оттачивать их до автоматизма. Или опять кто-нибудь попытается бейсбольной битой черепушку на крепость проверить.
Вспомнил бешеный взгляд Юмы, его ненависть и накатило. Будто снова потянулся к чужому горлу с одной лишь мыслью — порвать паскуду! Любым способом, даже если это единственный один шанс!
В ладонях закололо, будто упал на асфальт и ободрал кожу до мяса. Посмотрел — вроде не было такого, костяшки на левом кулаке чуть сбиты, а так без особых последствий. Но…
Над правой ладонью на высоте пяти сантиметров плясала крохотная оранжевая точка. Словно светлячка поймал и выпустил. Испуганно попытался стряхнуть непонятный огонек, тот метнулся вперед и влепился в раму закрытого окна. Я бы принял это за глюк после изрядно отбитых вчера мозгов — но нет, вон черная отметина размером в булавочную головку и еле заметная струйка дыма, быстро исчезнувшая в утреннем воздухе. Теперь уже меня тряхнуло конкретно — к таким штукам взрослый мужик был не готов. Что за чертовщина? Порылся в памяти Тэкеши и ругнулся: похоже, я серьезно влип. Очень серьезно… В местной Японии умеющих управлять внутренними резервами тела называют абэноши, в честь Абе-но Сэймэя, волшебника времен первого тысячелетия нашей эры. Достаточно популярная фигура в фольклоре. Если ты способен управлять огнем, водой, землей и ветром — прямая дорога на государственную службу. Правда, для этого нужно обладать серьезной силой, пройти сложные экзамены и присягнуть императору. Слабосилки, способные лишь свечку зажечь, больше клоунадой занимаются. Хотя ими гордятся в семье, на разные конкурсы самородных талантов отправляют. И процентов девяносто абэноши задействованы в различных медицинских процедурах. Очень эффективные врачи с нетрадиционными подходами. Боевиков среди одаренных практически нет. Любая шаровая молния проигрывает огнестрелу на дистанции больше двадцати метров. А чтобы изобразить огненный шторм, как в манге, надо потратить энергии больше, чем вырабатывается на всех станциях Японии одновременно.
Проблема лишь в том, что Тэкеши не обладал подобного рода талантами. А вот покойный Юма что-то похожее пытался демонстрировать. Из-за чего и сцепились в последний раз, кстати.
Вот ведь…
В школу я брел на полном автопилоте. Рюкзак за спиной, новый костюм и тонкий черный галстук. Кстати, единственная приличная сменка. Если и его уделаю, то ходить будет просто не в чем. Старые вещи я сунул в пакет и прикопал в саду на заднем дворе. Надо будет сжечь потом, чтобы никаких улик дома.
Пока топал, успел прокрутить в голове всю нескладную жизнь предшественника, автоматически разделяя факты на три колонки: это в плюс, это в минус, это пока пусть в подвешенном состоянии поболтается.
Садик и начальная школа не очень интересны. Жили тогда рядом с Тоямой, на другом побережье. Потом бабушка умерла, оставив дом в Йокогаме отцу в наследство и мы перебрались сюда.
В средней школе как чужака пытались поначалу цеплять, поэтому пришлось драться. Буллинг отверженных — это отдельная тема. Хорошо, что Тэкеши хватило мозгов проблему решить. Неплохо рисовал, для класса сначала оформлял стенды, потом шапочным знакомым делал наброски будущих татуировок: драконы, ниндзя с мечами и сложные орнаменты. Спортом каким-нибудь не занимался, хотя на физкультуре полным тюфяком не был. Так и плыл по течению.
Набранных на переходных экзаменов баллов не хватило в более приличную школу, как Сакае или Ямате Гакуин. Приняли лишь в Мейхо, где львиную часть составляли будущие неудачники. Про частное заведение вообще никто не заикался. Опекун к тому времени еще не успел проиграть все деньги, поэтому на год проплаты наскребли.
В десятом классе Тэкеши не блистал, как и большинство парней. Отсиживал время, делал вид, что готовится к тестам, пытался примкнуть к какой-нибудь местной молодежной группировке. Безденежье сразу отсекало босодзоку или хангурэ. Для первых не было крутого байка и налички на бензин и развлечения. Для вторых — родственников или серьезных знакомых среди криминалитета. Поэтому с парой дружков слепил подобие банды и пыжился, изображая крутого. Таких «зародышей» только в его десятом-«Б» классе было три штуки. А еще несколько парней крутились со старшеклассниками, надеясь в будущем так или иначе вырасти в иерархии от «подай-принеси» до крутых боссов.
Кстати, в одиннадцатом болталась пара идиотов из напавших вчера. Юма и четвертый прихлебатель учились в Сакае. Но с любителями попинать упавшего все равно придется разбираться. А еще в ближайший месяц необходимо решить, какую карьеру выбрать бывшему киллеру и хакеру. Если судьба забросила тебя в чужой мир и чужое время, то нет смысла лить слезы. Надо решить, кем ты станешь, обладая накопленным багажом. Брать пример с опекуна и вечной офисной кабалы совершенно не хотелось.
Так, за размышлениями, я добрался до Мейхо. Бетонное четырехэтажное здание пучилось окнами на улицу. Поднялся по подъездной дороге, шагнул в распахнутые двери. Не успел двинуться в сторону классной комнаты, как на плечо легла рука. Кацуо Накамура, сэмпай нашей «дерзкой банды». Негласный наставник подрастающей молодежи. А еще обладатель каких-то там титулов в джиу-джитсу, чем невероятно гордится и хвастает при случае. Кстати, сэмпаи есть у каждого из десятиклашек, кроме отверженных. Хранители неписанных законов, так или иначе завязанные на школьное руководство. Эдакие молотки, которыми бьют по башке любого, кто вздумает сдуру высунуться над толпой. Потому что «коллектив — все, одиночка — ничто». Хребет японского менталитета. Основа основ.
Поделиться книгой: