Гаражное чтиво

Слезная бомба было разорвана, снаряды летели на ее джинсы, на чехлы переднего пассажирского сидения, на бежевого цвета шерстяную футболку прямо по щекам, по носу, по шее.

– Дорогая, вспомни как он читал! Ну как такое существо божественное может кого-то всерьез обидеть? Он же развлекался, ты смеялась – я смеялся – все смеялись! Как лучик чистый в безжалостной этой войне! Не плачь, детка! Не надумывай себе лишнего! – пытался все успокоить ее я, применяя уже другие нано-технологии.

– Рэй, ты кретин! Я чувствую себя беззащитной рядом с тобой! Как пустая банка из-под Колы, которую каждый норовит пнуть ее, потому что она болтается на пешеходном переходе – ненужная и забытая, выкинутая! От одной стоп-линии до другой при помощи чертового ботинка, Рэй! – хорошо прослезившийся взгляд был направлен на меня с ядовитым негодованием возмущения.

– Крошка, я же тебя люблю больше жизни! Тебя никто не смеет обижать! Хочешь, я с ним поговорю?

– Ты, ты не мужик! Ты баба, Рэй! Почему ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощно? – все завывала она. Пульс начинал резко подниматься, на глаза чувствовалось давление давления.

– Мне поговорить с ним? Начистить ему хайло? Этому избалованному придурку?! – неожиданно вывалилось из меня по воздействием психа-травмирующей ситуации. Вынужденно-естественное.

– Хочу! Хочу! Сделай ему уже что-нибудь! Убей его ради меня, размажь его!

– Детка, я не думал, что он тебя так обидел! Чертов идиот, возомнил себя всемогущим! Пойдем, накажем его! Вылась из тачки, малыш! – приободрил ее я, разрядив свою фирменную двойку в воздух. Правый апперкот и левый боковой в весок. Я уделаю эту муху.

Мы зашли в гараж. Основная масса горожан уже свинтила с триллера в Маниле, с этой смерть приносящей будущей перестрелки, но главный злодей прятался в своей коморке. Дрожащий и неуклюжий писатель Лин Томпсон. Я достану тебя, Лин Томпсон, достану из твоей чертовой конуры и отрублю твою мерзкую и гениальную голову.

– Эй, писака отсталый, вытаскивай свою белую задницу из-под прилавка! Сейчас твоя копилка наполнится золотыми монетками! Либо ты извинишься перед моей красоткой – Рейчел, да детка (шёпотом), либо твои зубы растекутся по сцене мелким бисером!

Я оживлял и разминал кулаки, в подкачивая кровь в будущие деревянные безбольные биты формой его лица. Драться я сегодня и не собирался, тем более последний мой боевой рык визжал в средней школе. Поэтому злости во мне было ровно в два раза больше, чем должно было быть. Страх от позора поражения перед любимой и желание причинить вред другому человеку (желательной размазать его череп по всем известным углам этого заведения), вызывали во мне бурю эмоций, свойственные загнанному под копье дикому животному. Я кинусь на тебя, я убью тебя, Лин Томпсон. Мужественный и отважный. Детка полюбит меня снова. Ее никто не смеет трахнуть, пока не трахнут как следуют меня.

– Выходи, пес! – пытался вселить улетающую от меня уверенность.

– Да, выходи, отшельник! Мой малыш заставить тебя обмочиться в собственные трусы! В смысле твои собственные трусы! Не его! – подбадривала меня Рейчел.

Пот лил градом, попадая в глаза и заливая уши. Зрители оборачивались на нас пока мы оттягивали момент нашей триумфальной победы над злодеем. Оборачивались на двух трясущихся от страха и злости мышей, что хотят причинить вреди хи божеству. Старый хрен прятался за своими кулисами. Вот бы ему было страшно как и мне. Хоть бы ему был также страшно.

Я закатал рукава своей вытянутой замшевой рубахи и еще раз размял свои кулаки. Это уже были две стальные кувалды, что пройдутся отбойным молотком по его невежливой морде.

– Несчастный ублюдок! Люди! – обращалась она в своей манере к оставшимся слушателям. – Видели, как это мурло запускало в меня свои крученные бутылки? Сейчас он ответит за свой пиздешь! Малыш убьет его! Он просто зверь! – продолжала она.

– Неужели этот пес так и останется сидеть в своей конуре? Пришло время отвечать за свои слова! Лопух, выходи! – все наращивала объемы негодования Рейчел.

Желание драться у меня с каждым выкриком Рейчел настойчиво угасало все. Да и он, видимо, драться особо и не собирался сегодня. Может быть он уже уехал? Да, он точно уже уехал! Мне повезло! Повезло! Я – чертов счастливчик.

– Ладно, пугало, мы тебя поняли! Мы тебе поможем выплеснуться на сцену! Ты не уйдешь от нас просто так!

Шторка дрогнула и старина выпал на сцену.

– Кто там? нихуяшеньки не вижу! Кто это там пищит как мышь-малютка? Кто вал меня? – пробубнил невнятно Лин Томпсон.

– Держи, держи его! – вскричала Рейчел. – Он наш! Разделаем эту тушу!

Интуитивно, в сопровождении с боевым кличем Рейчел я вскочил на сцену.

– Ну что, ублюдок?! Извинись перед этой красоткой или тебе кранты! – раз уж такое дело, продолжал я.

– А вы, собственно, кто? – все бубнил Лин Томпсон. Эти гении что и умеют, так это бубнить, засунув язык себе в жопу.

Я пошатнулся к нему поближе и схватился за грудки, за ворот и его волосатую грудь. Последняя целая пуговка аккуратной дугой катилась по полу, пока мы с Лином Томпсоном смотрели на нее.

– Какого хрена от тебя так воняет, мудак!? Извинись перед Рейчел кретин недоношенный! – вынужденно-естественно извергся ему в лицо я.

– Что? – сонно, не поднимая взгляда, бормотал он.

Ни секунды не сомневаясь, поглощенный не привычной для меня паникой, я взглянул на свою обмякшую губку, еще раз пустил крови

к пальцами, завел руку, подготавливая удар, и хлестким движением направил ее прямо ему в морду.

Действие № 3, беспечный организатор

– Да, малыш! Мы закончили! – сообщи я Никки.

– Скоро будите? Хорошо все прошло? – спросила она.

– Да! Сегодня золотая обезьянка принесла нам две тысячи золотых бананов!

– Ух ты! Последний два месяца просто выходят на ура, дорогой! Сколько же там было народу?

– 60 или 65 человек! Это рекорд новый, детка! Это заводная лошадка бьет в десятку своим последним сборником! – плюхнувшись в кресло, пока Лин где-то болтался, может быть он где-то ссал, подумал я.

– Как вас встретили?

– Жара! Просто жара! Публика его любит! Этот чертов концерт я готов закатывать каждый день, пока Лин кружит голову этим недоумкам!

– Я так рада слышать, дорогой! Это просто восхитительно!

– Такими темпами, малыш, мы возьмем домик в самом Хьюстоне, черт бы его побрал! Главное не прозевать эту макаку! Кажется, он сегодня не много пришел в себя во время выступления! Тримеперидин с метаквалон уже в равных пропорциях мешаю! Здоровый конь нам достался, дорогая, но мы с ним справимся! Золотая птичка в наших руках!

– Что значит пришел в себя? Только не говори, что этот придурошный может нам все испортить! Это ведь наша единственная золотая лошадка, милый!

– Милая, так работает его иммунитет! В последний год нам обошлось его сознание ровно в полтора раза дороже, чем в предыдущий! Пока мы вливаем витаминки в него – это наше домашнее животное! Не беспокойся, детка, у меня все под контролем!

– Я рада это слышать! Давайте домой уже, я соскучилась!

– Я тоже, дорогая! Скоро будем!

Искусственным движением губ, я сделал вид, что целую Никки в ответ. Моя малышка, моя крошка. Сделаю все, что ты была счастлива. Вколю этому чудику мета, если совсем одичает. Лин Томпсон нужен нам, и мы загнали его в беспросветную яму из фантазий, домыслов и иллюзий. Единственное, что у него осталось из своего, так это потрепанный внешний вид. Слушателям это нравится, ведь они так похожи на него. Несуразные, кривые, косые ошметки людишек. Как же они, бедные эти твари, любят находить нечто похожее на них. Такие же несчастные как он, такие же грустные как он, такие же вонючие и склизкие как он. Глубоко мне срать на их жизнь, на их судьбу, на их путь и чертово их предназначение. Это был мой гениальный ход – найти из этой кучи самую одаренную тварь, отмыть ее, побрить ее и вынести на общее обозрение для сбора их пожитков в свой толстый и упругий карман. Ну я и обвел их. Не надо тебе не корчиться, не притворяться, не угождать кому-то. Просто вытаскивай это их же чудище на показ, и, але-оп, наличка катиться тебе в за пазуху. Как бы еще облапошить этих недоумков. Вот бы Лин Томпсон мог еще в процессе своего чтения готовить, скажем так, коктейли, или подкидывать красиво кегли и ловить их, я бы накинул пару баксов за билет. Я – Колизей. Я – Арена большого цирка. Я – Боксерский пружинистый ринг. Я Постановщик, Продюсер, Режиссер этого Гаражного чтиво. Надо потренировать это пса, может он чего еще может полезного для нас сделать. Где же ты, Лин Томпсон, пора ехать домой и вести денежку Никки, моей малышке! – подумал я, и немного привстал, чтобы крикнуть окрикнуть обезьяну.

– Лин, черт бы тебя побрал, где ты?

Пустое молчание пронеслось в ответ. Схожу посмотрю. Сидит там за своим троном и хлещет вино. Ну и пуская, расслаблюсь не много.

Я закинул ногу на ногу и утопился еще не много в кресло. Надо поменять его, а то и я же тут сижу.

Глухой стук раздался из-за кулис. Что-то упало на деревянную сцену. Сухой и хлесткий звук.

– Что там происходит, уроды? Только не троньте мою сцену! – крикнул я в зал с гримерки.

Придётся возиться еще из-за этого Лина Томпсона. Точно-точно развозил что-то по сцене! – подумал я.

Ни звука в ответ. Я шагнул в сторону кулис, злобно отдернув их.

– Что за хрень? – вырвалось из меня, когда на сцене передо мной предстал худощавая низкорослая белоснежка со своей подругой-мулаткой.

Лин Томсон лежал недвижно возле своего рабочего места. Красная тягучая лужа медленно растекалась по сцене, образуя сплющенный сверху-снизу шар. Лин Томпсон терял остатки своего накаченного метаквалоном сознания, пребывая в горизонтальном положении относительно стоящих на сцене.

– Что за хрень, я спрашиваю? – легкий пот вышел на моем лбу. Надеюсь он жив. – подумал я.

– Рэй, ты убил его! Зачем ты убил его, мать твою!? Зачем ты убил его, Рэй? – мулатка трясла своего мальчика из-за спины, пробивая своими маленькими черными кулачками ему в темечко.

Парень был совсем потерян. Тер свою руку от сокрушительного удара, спровадившего Лина Томпсона в непробудную спячку.

Лин лежал с закатанными полуоткрытыми глазами. Зрачки совсем недвижно упирались в брови, предсказывая скорую точку проходивших в нем процессов невозврата.

– Лин, очнись, дружище! Ты слышишь меня? – приземлившиеся на колени возле него, я начал давить ему на грудь. Что я делаю? – подумал я. Пытаюсь наладить дыхание парня с кровавым земным шаром вокруг башки?» Отсутствие дыхания – вряд ли это сейчас его беспокоит! Надо бы проверить пульс! – продолжал развлекать себя я.

– Есть тут доктор? – крикнул я в пустой и черный зал.

– Есть ли тут доктор, мать вашу? – крикнула черномазая мне в след.

Не подыхай мать твою! Это было лучшее твое выступление, мы только начали набирать обороты, малыш! Этот подвижной состав уже выбрал направление движения.

Кровь была свежая и отдавала ярким запахом метала. Я проверил пульс. На столько редкий, что пальцами пришлось сдавить ему гланды до характерного хруста.

– Зачем ты убил его, дружище? – повернулся я в сторону трясущегося парня.

– Да, Рэй, что с тобой случилось? На какой черты ты пришиб беднягу? – подпиздывала эта его подружка.

Белоснежку трясло серьезно. Помочь мы ему ничем не могли. Поглощенный ситуацией, он навалил себе в штаны. Запах на сцене не был похоже уже на пряную кукурузу, которую Лин постоянно глодал после своих выступлений.

Черт, как же там теперь будет моя малышка? Единственный способ нашего существования в последние полтора года – это труп с рваной рубашкой, что распластался посредине сцены и делает вид как будто он мертв. Вставай Лин Томпсон! Ты еще нужен мне! Ты еще многое можешь, дружище! – думал я, пока ничего вокруг нас не происходило.

– Послушай меня, болван! – я встал и подошел к парню, как следует прихватив его за грудь.

– Тебя и твоей маленькой мышки сегодня тут не было, тебе ясно! – тряхнул его я.

– Угу! – промычал он.

– Сейчас вы берете свои жопы в руки и уезжаете отсюда! Никто вас

не видел?

– Вроде были люди, когда мы зашли, но потом они вышли! – ответила мне подруга.

– Отлично! Запомни, тебя здесь не было, про гаражные чтения тебе ничего не известно, Лин Томпсон – какой-то забытый хоккеист прошлого десятилетия!

– Ну я же его убил! – бормотал мальчишка.

– Забудь! Ты конкретно обосрался! Тут тебе этого не простят, даже если ты его воскресишь! Давай хотя бы уберем за тобой, а для этого делаю, что я скажу, усек?

– Угу! – промычал он снова.

– Уебывайте отсюда и никому никогда об этом не рассказывайте! Я вас никогда тут не видел, и вы меня узнать никоем образом не можете, даже если я – ваш чертов сосед с постоянно сущей вам на забор собакой!

– Мы тебя поняли, пойдем Рэй! Пошли! – тянула мулатка его за волосы в сторону выхода.

– Мпасибо, спасибо, спасибо! – выдавливал он, запоминая эту картину. Меня, Лина, Лужу крови, Сцену, Стол, Кулисы.

Они закрыли дверь гаража, их машина завелась и звук исчез где-то в воздухе.

Как мне теперь найти такую же золотую обезьяну? – смотрел я на неподвижно лежащего, как будто претворяющегося, Лина Томпсона. Сколько времени снова нужно потратить мне, чтобы привести эту обезьяну в соответствующий мне вид? – я схватил его за подмышки, волоча его за кулисы. Вот и закончился твой последний концерт, Лин Томпсон! – подумал я. Мне будет не хватать твоих денег, собака! – укутывая его в большой белоснежный плед, крутил я в совей голове. Где-то у меня тут был плотный черный брезент! Сейчас завернем его как следует, замотаем скотчем, чтобы не размотался! Интересно, если бы я вызвал полицию, то они бы и меня когда-нибудь взяли за эту кучу мяса под метаквалоном и без документов? Я бы сказал, что знать его не знаю и он просто читал в моем гаражном клубе. Просто бездомный, веселый мужичок, что заставлял публику ссаться от смеха! – подумал я, заматывая оставшуюся часть крепко-на-крепко скотчем. Зачем мне лишние вопросы, тем более от сотрудников в форме? Сделаем фарш из гениального Лина Томпсона на скромной лесопилки на берегу озера Айоки, куда и пустим его на корм местным чайками и рыбехам.

Так, все готово! Лин Томпсон, залезая ко мне на плечо! – обратился к объемному брезенту в скотче и закинул его поудобнее, второй рукой набирая номер телефона Никки.

– Малыш, у нас тут проблемы, придется задержаться на часа два! Ужин готов, милая? – спросил я ее, пока закидывал писаку в багажник.

– Ничего страшного я вас жду! Целую!

– И я тебя, дорогая! – проворачивая замок зажигания по часовой стрелке, искусственным движением губ, я сделал вид, что целую Никки.

И отмыть сцену и пол – тогда делов-то на все часа три! – подумал я, отжал сцепление, выкрутил на первую скорость и поддал газу.