Помоги проекту - поделись книгой:
Рина Разина
Diarium. Легенда одной Души
Холодный ноябрьский вечер настырно заглядывает в окна моей спальни, словно хищник смотрит на меня пристально, внимательно, наполняет шорохами опавшей листвы тёмное пространство вокруг дома, скребется замерзшими ветвями в стекло. В комнате царит полумрак, но блики огня добавляют немного уюта, трепыхаясь, словно мотыльки, на занавесках, мебели и ковре. В комнате тихо и тепло. Я сижу на подоконнике, сердито глядя на серый уснувший сад, теребя в руках белоснежный носовой платок. Последние пожухлые листья медленно и тоскливо слетают с веток, теряясь в густом, словно сливки, тумане. Сидя на верхушках деревьев, кричат вороны. В камине трещит огонь.
Протерев платком запотевшее стекло, я зло швырнула его в угол комнаты, и он остался бледным пятном лежать на буром паркетном полу. Я была очень расстроена. Хотя чего уж врать, я была возмущена до предела! Я вспоминала с яростью сегодняшний ужин и с ностальгией – свои былые беды: наказания в виде запрета покидать комнату, прочесть безмерное количество страниц Святого писания или заучить правила из книги по этикету. Вечные упрёки, нравоучения и повторение одних и тех же слов: «У тебя скверный, взбалмошный характер!». Это говорили отец и мать, нянюшки, тётушки и сонм всевозможных дам из «высшего света». Я их раздражала и сердила. Нет, не умышленно! Мне не нравилось кого-либо злить, даже бунтовать не нравилось. Я была тихой, спокойной и молчаливой, но тем не менее, не вписывалась в рамки общества. Я просто была чужой для них и вряд ли в этом была хоть чья-то вина. Но окружающим сложно понять меня, а мне слишком уж неуютно с ними. Мне были в тягость семейные ужины, когда в наш дом приходило множество гостей. А ещё необходимость каждое воскресение исповедоваться в церкви, рассказывая о содеянных грехах. Вот только я не понимала, в чём мои грехи и каялась так, как учили: «лгала, чревоугодничала…», и морщилась оттого, что приходится врать… Как же мне не нравилось всё это! Походы в храм были особенно угнетающими: я ощущала непонятный ужас, находясь в его стенах. Но какими мелочами казалось сейчас, когда злой рок был так близок! Как хотелось вернуться на несколько лет назад, чтобы не думать о предстоящем, об уготованной мне судьбе!
Внезапно дверь в комнату отворилась и вбежали, радостно смеясь, мои младшие сёстры – Лиз и Мери. Тринадцатилетние светловолосые хохотушки-близняшки, они всегда стараются меня развеселить и порадовать, но мой достаточно холодный нрав делает эту затею весьма непростой.
– Ах, он такой милый! Ты видела его глаза? Будто голубые озера!
– А как он высок и статен! Такой симпатичный! Просто красавчик!
Девушки болтали наперебой, словно и не слыша друг друга. Я же, строго посмотрев на них, отвернулась к окну.
– Джана, тебе так повезло! Ты будешь самой красивой невестой! – воскликнула Лиз.
– И жених у тебя будет самый лучший! – добавила Мери. – Ну же, скажи, что ты счастлива!
Я мрачно посмотрела на сестёр и слезла с подоконника.
– Никакой свадьбы не будет.
Они мгновенно притихли.
– Как так? Почему? – затараторили наперебой.
– Потому. Я не пойду за него замуж.
– Но ведь он так красив…
– И богат!
– Ты сможешь выйти замуж и ни в чём не нуждаться!
– Он самовлюбленный мерзавец, я не буду с ним жить! Нет, нет, нет и ещё раз нет!
– Но родители сказали, что…
– Что выйду за него, или я им больше не дочь. Это не меняет моего решения.
– Но как же…
– Хватит об этом! Я устала и хочу спать. Завтра поговорим.
Я вытолкала девушек из комнаты и заперла дверь. Переоделась в ночное платье и накинула на плечи белый, ажурный пуховый платок. В голове всё повторялся сегодняшний вечер, встреча с женихом, разговор с родителями. Было грустно и противно, обидно и безнадёжно. Нет, я не стану его женой! Разве они не понимают, что я для него буду рабыней?.. А впрочем, они понимают, но считают это вполне нормальным. Но я не считаю! Ведь это же унизительно и жестоко – отдать свою дочь замуж за того, кто не имеет к ней хотя бы уважения!
Я свалилась на постель и, стиснув зубы, зарычала в подушку. Боже мой, как же мне быть?! Слёзы бессилия бежали из глаз, горло сдавило сдерживаемыми рыданиями. Почему, почему я не могу решать сама?!
Может, сбежать? Но куда, если скоро зима? Где мне жить, что есть? Дожить бы до весны и тогда… Уйти в горы?.. О, я ведь не выживу там! Как же быть, как мне быть?.. Ну ничего, у меня ведь ещё есть время? Я что-нибудь обязательно придумаю!..
Поднявшись с постели и подойдя к окну, я уперлась лбом в стекло, всматриваясь в темноту парка. Помню, как мне нравилось гулять ночами, вглядываясь в кроны, прислушиваясь к шороху листьев. Было в этих прогулках что-то чарующее. Словно просыпалась забытая частичка меня самой, расправляла плечи и начинала рассказывать странные сказки. И я слушала их, зачарованная мутными образами…. Но если родители замечали моё отсутствие в спальне – меня наказывали. Ведь не пристало девушке гулять среди ночи! Воспитанные барышни спят в это время! Вот только я была очень упертая. Поступала, как считала нужным. Я не видела ничего дурного в своих прогулках, а мнение окружающих меня мало беспокоило. Потом же, сидя запертой в комнате, писала стихи. Прятала их, чтобы уберечь от родителей и пламени. Однажды не уберегла и написанное за два года было безжалостно выброшено в огонь. А ещё я увлечённо и самозабвенно рисовала. Для людей – цветы и пейзажи, для себя же вела дневник, в который записывала и зарисовывала то сокровенное, что меня волновало. Так однажды, после очередной ночной прогулки и ссоры с родителями, я нарисовала на последней странице дневника Ангела с печальными чёрными глазами и огромными крыльями за спиной. Мне казалось, что он живой, что он самый близкий для меня из живущих в этом мире. Мой Ангел-Хранитель… Вот только где он теперь, когда так мне нужен?.. Мог бы хоть немного помочь!..
– Эх, Джана, как можно в чём-либо обвинять свои фантазии? – обратилась я сама к себе с упрёком.
К сожалению, сейчас я не понимала, насколько серьёзным оказалось моё положение. Мне было почти семнадцать, и родители решили непременно в ближайшие полгода выдать меня замуж. Отчасти это было связано с моим возрастом, в большей же мере с тем, что всё сильнее проявлялись последствия германизации. Будучи чехом по происхождению, отец сильно волновался о своём благосостоянии и в целом о безопасности жизни в Австрии. Но мой жених – весьма влиятельный чистокровный немец – должен был обеспечить безопасное существование всей нашей семье. Вот только моего мнения никто не спросил, а я была категорически против этого брака! И на это есть ряд причин. Во-первых, Феликс был слишком скучен, во-вторых, неимоверно надменен и в-третьих, я была для него вещью, которую можно купить, но которая ужасно не хотела быть купленной. Третье было наиболее неприятным, хотя самым важным, пожалуй, было то, что я его не любила. Вернее, терпеть его не могла! Как связать с подобным человеком свою жизнь?..
Также была ещё одна сокровенная причина, за которую мне было стыдно даже перед собой: есть другой человек, в которого я влюблена. И самое нелепое, этого мужчину я никогда не встречала. Нет, это не картина, не сказочный принц или известный в наших краях дворянин. Мне сложно было объяснить это и самой себе, но так сложилось, что я «увидела», почувствовала его. Уловила образ среди крон летних деревьев, в лунном свете. Услышала его голос в шуме ночного ветра, в стуке капель дождя по стеклу. Но как можно донести свои чувства другому человеку, если не в состоянии сама понять их? Не думаю, что это возможно. Да и никому эти чувства не нужны!
Конечно же, умом я понимала, что это всего лишь мои вымыслы, не имеющие ничего общего с реальностью. Но в глубине души продолжала надеяться, что не ошибаюсь, что этот человек действительно существует. Я скучала о нём, представляла, как мы однажды встретимся… Затем злилась на себя за эти мечты, обещала сама себе больше не думать об этом… И всё же снова и снова в уме восставал созданный образ: смотрел чёрными, словно полночь, глазами, протягивал ко мне ладонь и растворялся в сонной дымке. И я тосковала так, словно мы действительно расстались, обещала, что обязательно его дождусь… Будь моя воля, я бы скорее ушла в монастырь, чем пошла замуж, только бы сдержать своё обещание! Вот только кого это интересовало?!
Вытерев слезы, я достала из тайника свой блокнот и села за письменный стол. Моя рука то и дело прыгала от постоянных всхлипываний, а на стол падали непослушно бегущие по щекам слезы. И вот на чистом листе возникла вязь из букв и знаков препинания, превращаясь в стихи:
«Постой, подожди. Пусть говорит Душа.
Под лучами Луны я стараюсь вспомнить
Как искала тебя полуживая, полудыша,
Что бы сердце снова любовью наполнить.
Постой, помолчи. Я очень хочу ощутить
Дуновение ветра своих сновидений.
Смертей и рождений чуток приоткрыть
Занавес, что б избавиться от сомнений.
Свет Луны, шорох листьев и чьи-то шаги.
Ты ли это? Или мне опять показалось?
Неужели фантазии и мечты – мои враги?
Но и что же тогда от меня осталось?..
Постой, не спеши. Я хочу на тебя взглянуть.
Ты не мертвая тень – Ангел ты тот самый.
Ты опять пришёл, пересёк мой путь.
Незабытый, родной и немного странный…
Посмотри в глаза – я ловлю твой взгляд.
Нет твоей вины, что все так случилось.
Ты ведь ждёшь меня сотни лет подряд…
Я ведь вспомнить тебя опять умудрилась…»
От рисования и написания стихов мне всегда становилось легче. Сердце словно освобождалось от терзавших его волнений! Я отрешенно посмотрела вокруг: на затухающий огонь в камине, на колышущиеся за окном ветки деревьев и мои картины на стенах.
«Нет, я не верю, что всё так закончится! Так не должно быть! Этой свадьбы не будет: или родители одумаются, или Феликс. Или произойдёт ещё что-либо, что избавит меня от необходимости выходить за него замуж!».
Мне стало спокойнее. Я почти убедила себя в том, что этой свадьбы просто не может быть. Теперь можно выдохнуть и лечь спать. Жизнь не закончилась, всё будет в хорошо! Главное верить в лучшее! Так или иначе, но будет по-моему!
Утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. Лениво потянувшись, я поинтересовалась, кто там.
– Джана, открой. – раздался за дверью строгий голос матери.
Я неохотно встала с постели и, заранее готовясь к неприятной беседе, открыла дверь. Мама, к моему удивлению, не была настроена на разговор. И была она не одна – рядом с ней стояла лучшая в нашем городе портниха. Она часто шила нам наряды, но в этот раз меня не предупредили о её приходе. В некотором замешательстве я посмотрела на женщин.
– Проходите, Катарина. У Джаны вчера был непростой день, оттого она так поздно встала. – словно извиняясь за мой внешний вид, сказала мать.
– Понимаю, это всегда очень волнительное событие! – деликатно ответила Катарина. Она сняла с меня мерки и вместе с мамой они поспешно ушли. Я же растерянно осталась стоять посреди комнаты, молча проведя женщин взглядом. Как только их шаги стихи, в комнату тихо, словно мышки, проникли сестры.
– Ну что, каким будет твоё платье? – шёпотом спросили они.
Я же, только сейчас очнувшись, спросила:
– Какое платье?..
Девушки переглянулись, хихикнув.
– Твоё.
– Свадебное.
– Не знаю. – ответила я, удивлённо глядя на них.
– Смешная ты! – воскликнула Мери. – У тебя свадьба через три недели, а ты ничего и не знаешь!
– Три недели?.. Откуда вам это известно?..
Близняшки вновь переглянулись.
– Ну, мы слышали…
– Опять подслушивали?.. – спросила я.
– Так интересно ведь, Джана!
– А мне нет.
– Зря ты так! Ведь тебе нашёлся замечательный жених – молодой, красивый. – сказала Лиз.
– А мог бы быть старым и страшным! Тебе очень повезло! – добавила Мери.
– В него влюблены все девушки нашего города!
– Пусть эти «ВСЕ» за него замуж и выходят! Он отвратительный человек!
– Так чего же ты хочешь? – спросила Мери.
– Ты влюблена в другого? – мечтательно добавила Лиз.
– Не важно. Три недели, говорите?..
Я задумалась. Ведь это же совсем мало! Почему они так торопятся?.. Выйти замуж накануне Рождества – далеко не лучший подарок для меня!
В моей голове была лишь одна мысль: нужно сбежать. Но куда? Как? И что потом? Я уже не слышала, о чём говорят сестры. Опустившись в мягкое сиреневое кресло, смотрела на унылый осенний пейзаж, на густой туман и покачивающиеся в нём голые ветви каштанов и дубов. Родители знали, что я буду против этого замужества. Это давнее отвращение, сохранившееся с детских лет. Помню, как Феликс постоянно цеплялся ко мне на банкетах или в церкви. Ему всё сходило с рук, я же всегда отказывалась наказанной, когда давала ему сдачи! А потом мы повзрослели, мой будущий жених получил один из высоких чинов при Австрийском дворе. Вот только лучше он от этого не стал, скорее даже наоборот. Детская вредность превратилась в циничность и жестокость в смеси с ужасной заносчивостью. Но для родителей это всё абсолютно ничего не значит! Для них я только ресурс, средство для достижения личных целей. Но как можно с этим смирится? Нет, я не могу!..
Вечером, после ужина, я накинула пальто и вышла в парк. Делая вид, что просто гуляю, изучала и без того хорошо известные места. Главные ворота всегда под наблюдением – через них не сбежать. Но есть ещё одни, находящиеся в дальнем углу парка. Их использовали для хозяйственных нужд: разгружали продукты или дрова. Людей там, как правило, не было. Но ключи от этих ворот были лишь у моего отца и управляющего. Что один, что другой очень внимательно следили за своим имуществом, и стянуть у них что-либо было непростой задачей. Так что пока вопрос с ключом остался открытым.
Я изучающе посмотрела на калитку – высокая, кованая. Перебраться через такую, да ещё в платье, в тёплой одежде и с вещами, будет очень непросто. Незаметно принести сюда лестницу тоже не удастся. Мне не выбраться отсюда, как ни старайся!..
Вдруг за моей спиной, где-то на парковой дорожке, послышался шорох. Я испуганно обернулась, но в темноте никого не увидела. Может, это листья упали с дерева? Или же за мной следят? Наверное, мне лучше вернутся, чтобы не привлекать лишнего внимания. Я торопливо зашагала к дому и удивлённо остановилась у двери. Там, на влажных каменных ступенях лежал запечатанный конверт и алая роза. Оглянувшись по сторонам в поисках того, кто оставил письмо, подняла промокшую бумагу, стараясь не намочить перчатки. Парк был пустым, тёмным и туманным. В жёлтом свете масляного фонаря мне никого не удалось рассмотреть. Как ему удалось так незаметно скрыться? Или же он прячется за одним из старых кленов?.. Я подавила в себе желание непременно найти эту таинственную личность – не хотелось бы лишних неприятностей! Но что, если меня видели и что-то заподозрили?..
«Странно…» – подумала я, незаметно проскользнув в спальню. Мне ужасно не хотелось никого встречать, особенно с письмом и цветком в руках. И всё же, кто оставил эти вещи на ступенях? Поразмыслив немного, я решила, что это проделки Феликса. Кто знает, что у него на уме? Возможно, он хочет выставить меня в дурном свете, подстроив всё так, будто у меня с кем-то роман? Но зачем ему это?.. Или же решил меня задобрить? Нет, тогда бы он сделал это напыщенно и публично!..
Я с омерзением кинула на стол и письмо, и розу – не нужны мне его подарки! Но любопытство взяло верх, и я распечатала конверт: в нём лежал кулон с изумрудом и сложенный лист бумаги.
Мне не хотелось принимать подарок Феликса, но этот кулон знаком до боли… Где же я могла его наблюдать?.. Мне приходилось видеть массу драгоценных подвесок, колье, сережек и других украшений. Но они были яркими, сверкающими, а этот кулон из потемневшего золота казался очень старым. Но какая изумительная работа, как тонко выполнены миниатюрные цветы и завитки!.. И этот яркий зелёный камень будто хранит в себе чью-то душу… Я бы наверняка запомнила, кому он принадлежит!
Я взглянула на розу. Красивый, плотный бутон с заостренными алыми лепестками. Люблю розы, но Феликс мог бы взять букет пороскошнее, если так уж хочет меня задобрить! Впрочем, это ничего бы не изменило – его подарки мне не нужны!
– Не виновата ведь она в том, что я терпеть не могу Феликса!.. – подумала я, поставив розу в стакан с водой.
Поделиться книгой: