Информация и человек

Таким образом, применительно к человеку правильнее пользоваться понятием «коэффициент неожиданности», а не «степень новизны». Действительно, если человек знает, что, например, рекламный щит под его окном время от времени обновляется, то эти изменения ожидаемы, и любой факт такого обновления, несмотря на всю степень своей новизны, может остаться вообще незамеченным. Но вот если он увидит что-то такое, чего никак не ожидает, – например, если в тот же рекламный щит вдруг врежется автомобиль, – то не заметить этого он попросту не сможет.

Чем больше коэффициент неожиданности получаемого воздействия, тем больше информации для человека это воздействие содержит. Естественно, коэффициент неожиданности зависит от предварительной информированности. То есть, если человек видит, что всё идёт так, как и ожидается, то получаемая им информация равна нулю. И это естественно: если ничего неожиданного не происходит, то действия человека в таких условиях будут чем-то заранее запланированным, и их нельзя рассматривать как реакцию на получаемые воздействия. Например, если некто пришёл на работу и увидел своего коллегу, то это не является для него информацией (этот человек там, где и должен быть), и он на это воздействие никак не отреагирует. Если же коллега отсутствует на рабочем месте, то это является информацией, что с ним что-то не так. И количество получаемой при этом информации будет отличаться от нуля, так как последует какая-то реакция. (Например, он позвонит ему домой, чтобы узнать что случилось.)

Но коэффициент неожиданности это не единственный фактор, от которого зависит объём получаемой человеком информации. Представим себе, что житель Мурманска вдруг совершенно неожиданно услышал сообщение, что в Саудовской Аравии резко возросла цена на верблюдов. Коэффициент неожиданности такой информации очень высок: этот человек совершенно не думал о таком повороте событий. Но можно ли сказать, что он получил при этом очень много информации? Разумеется, нет. Объём полученной информации в этом случае настолько мал, что она, скорее всего, вообще не отложится в его сознании. А почему? Потому что количество получаемой сознанием информации зависит не только от коэффициента неожиданности, но и от степени важности этой информации. То есть, по сути, от того, в какой степени это воздействие может повлиять (иногда очень замысловатым образом) на благополучие данного человека.

И «коэффициент неожиданности», и «степень важности» получаемой информации величины чисто субъективные, определяемые лишь «на глазок». И, конечно же, этими величинами невозможно объективно измерить объём информации.

***

Если быть точным, то в некоторых случаях можно, пользуясь этими понятиями («коэффициент неожиданности» и «степень важности»), если не измерить, то хотя бы достаточно объективно оценить количество получаемой информации. Это случаи, когда хотя бы один из данных параметров явно равен нулю. В примере, когда человек повторно звонит в справочное бюро и слышит уже знакомую информацию, коэффициент неожиданности этой информации равен нулю. А в примере про жителя Мурманска, который узнал о повышении цены на верблюдов, степень важности полученной информации для него равна нулю. В обоих примерах полученная информация имеет нулевую величину именно из-за того, что один из рассматриваемых нами параметров равен нулю. Но все эти случаи слишком уж просты, чтобы всерьёз говорить об измерении информации. Тем не менее, в некоторых ситуациях, которые в дальнейшем мы будем рассматривать неоднократно, очень удобно обращать внимание на то, что один из этих параметров близок к нулю или, напротив, имеет явно большое значение. При этом становится более ясным, почему то или иное воздействие представляет для сознания «мало» или, напротив, «много» информации.

***

Конечно же, объём получаемой информации зависит и от внутреннего состояния организма в целом. Если человек смертельно устал или переживает какое-то страшное горе, то любая информация для него может иметь нулевой объём. Но мы рассматриваем человека, находящегося в каком-то «нормальном» состоянии (хотя весьма трудно дать чёткое определение такому состоянию), и пытаемся определить его реакцию на какое-то конкретное воздействие «в чистом виде».

4

В любом случае количество полученной информации определяется не силой воздействия, а силой реакции на это воздействие (хотя в частных случаях сила воздействия может быть прямо пропорциональной количеству полученной информации). Если вы слушаете новости по радио, то никак нельзя сказать, что чем громче звук, тем больше информации вы получаете. При этом содержащаяся в передаваемых новостях информация для разных людей может быть разной по объёму. Здесь мы сталкиваемся с субъективностью понятия «информация». Если два человека вместе слушают радио, то они получают абсолютно одинаковые воздействия, но количество получаемой ими информации вовсе не обязательно будет одинаковым. Например, если один из них интересуется событиями спортивной жизни, то все сообщения по этой теме он воспримет, а для другого человека эти же сообщения могут вообще ничего не значить.

Субъективность информации, как легко заметить, тесно связана как с коэффициентом неожиданности, так и со степенью важности. И проявляется это свойство самым разным образом.

Рассмотрим ещё пример. Допустим, вы узнали о повышении цены на бензин. Коэффициент неожиданности такой информации зависит для вас лишь от вашей предварительной информированности. А вот степень важности зависит от гораздо большего количества факторов. Так, если вы не имеете автомобиля, то вас взволнует только грядущее общее повышение цен, которое обязательно будет вызвано подорожанием бензина. Если же вы имеете автомобиль, то вас ещё будет волновать повышение стоимости ваших поездок на нём. Причём, «степень взволнованности» тоже субъективна: чем выше у вас доходы, тем меньше вас взволнует это повышение (меньше степень важности этой информации) и наоборот. А если ваши доходы зависят от цены бензина (например, вы – владелец нефтеперерабатывающего завода), то его подорожание вызовет у вас положительные эмоции.

То есть, степень важности и коэффициент неожиданности определяются множеством сугубо субъективных условий, и, как следствие, одна и та же совокупность воздействий для разных людей может являться информацией очень разной как по объёму, так и по смысловому значению. Соответственно, и само понятие «информация» применительно к человеку является таким же субъективным, как и для неодушевлённых объектов. Только понимать это свойство информации (субъективность) надо более широко, так как применительно к человеку оно имеет гораздо более разнообразные проявления. Это обусловлено, прежде всего, тем, что субъективность в данном случае включает в себя такое понятие, как условность. То есть человек, в отличие от неодушевлённых объектов, может определённые воздействия условно считать той или иной информацией. Разберём это на примере.

Допустим, вы идёте по улице, видите людей, дома, окна. В одном из окон вы увидели обыкновенный домашний цветок. Для вас это информацией не является, и никакой реакции с вашей стороны, естественно, не вызовет. А теперь представим себе, что это окно явочной квартиры (как в известном кинофильме), а выставленный в окне цветок сигнализирует о том, что явка провалена. Но если вы не разведчик, то для вас это всё равно не информация. Это является информацией для другого человека, идущего, возможно, рядом с вами. То есть обычное, произвольно взятое воздействие по «прихоти» каких-то людей является для кого-то информацией, причём содержание её именно такое, какое этим людям захотелось.

Заострим внимание на одном важном моменте в приведённом примере: разведчик получил информацию. Но ведь информация это что-то нематериальное. Как её можно получить? И где она хранилась, эта информация? В окне? Или в цветке? А может быть, ещё где-то? Разведчик, глядя на окно с цветком, подвергается абсолютно такому же воздействию что и вы. Но всё-таки он каким-то образом получает информацию, а вы не получаете. То есть выходит, что он получает что-то такое, что нельзя потрогать, увидеть, понюхать, попробовать на зуб. И даже дать внятное определение этому «что-то» нельзя. Но это можно получить, купить, продать, обработать и т.д. Просто мистика, да и только!

На самом же деле никакой мистики тут, разумеется, нет. Просто сейчас мы снова столкнулись с тем, что смысловое значение понятий может сильно отличаться от их формализованного вида. Чисто интуитивно кажется, что если человек что-то получил (в данном случае, информацию), то он обладает этим. А как можно обладать чем-то нематериальным? Но это просто игра слов. Ведь никто не утверждает, что если человек получил, скажем, удар по голове, то он обладает этим ударом. Просто информация, которой обмениваются люди между собой, это понятие условное. Это означает, что информационное содержание воздействия может полностью определяться предварительной договорённостью. Как балерина на сцене условно считается, например, лебедем, хотя таковым ни в коей мере не является, так и цветок в данном случае условно считается информацией (в материальном смысле он является только цветком и ничем больше). Просто кто-то с кем-то условился, что это является информацией о провале явки.

Если разведчику потребуется передать полученную таким образом информацию ещё кому-то, то ему вовсе не надо будет передавать цветок. (Ещё раз обратим внимание: сама по себе информация не материальна, материальными могут быть лишь носители информации, производящие нужное воздействие.) Он сделает это с помощью других условностей. Например, с помощью шифровки, то есть с помощью, опять же, условных символов, которые не имеют ничего общего с цветком, но, тем не менее, для какого-то конкретного человека несут абсолютно такую же информацию. Снова сталкиваемся с фактом, что совершенно разные воздействия могут являться одной и той же информацией. И наоборот, одно и то же воздействие может быть совершенно разной информацией. Например, тот же цветок в окне при других условиях (при другой договорённости между людьми) может иметь для кого-то такое смысловое значение: «Заходи, мужа нет дома». И этот «кто-то» отреагирует, естественно, совсем не так, как разведчик. Этот же цветок может и вообще никакой информацией ни для кого не быть. Кроме, конечно, самой общей: «цветок не увядший, значит, его кто-то периодически поливает, следовательно, в этой квартире кто-то живёт». Но степень важности такой информации будет равна нулю, а следовательно, и количество получаемой информации будет нулевым.

И всё-таки в приведённом объяснении условности информации есть оттенок чего-то мистического. Речь идёт о чём-то таком, чего вроде бы и нет, но оно всё же есть. А если есть, то должно же оно представлять собой что-то конкретно существующее и различимое.

Сформулируем по-другому. Мы уже сравнивали информацию с течением воды в ручье. Само по себе понятие «течение» нематериально. Его нельзя потрогать, понюхать и т.д. Это просто характеристика динамического состояния материальной субстанции – воды. То есть, нематериальное понятие «течение» в данном случае неразрывно связано с определённым материальным понятием. А вид цветка в окне с чем материальным связан? Какая материальная субстанция в результате этого воздействия имеет такое динамическое состояние, что его можно охарактеризовать словом «информация»?

И снова вспомним пример про самолёт, который подвергся порыву ветра. Почему он своеобразно реагирует на это воздействие? Потому что у него есть система обработки данного конкретного воздействия, которая при получении самолётом этого воздействия приходит в определённое динамическое состояние. Но ведь и у человека, в сущности говоря, есть что-то аналогичное, только в неизмеримо более сложной форме. В сознании человека не может содержаться ничего такого, что не содержалось бы в каком-то виде в физиологических процессах. Когда разведчик договаривался с кем-то об условных сигналах, в его мозгу произошли определённые чисто физические изменения: какие-то нервные клетки возбудились в определённом порядке, или вещество какое-то в них выделилось, – не суть важно. Главное, что у него в мозгу установилась своеобразная (и вполне материальная) система обработки конкретного воздействия – вида цветка в окне.

Когда вы увидели цветок, то вы никак не отреагировали на это воздействие по той простой причине, что у вас в мозгу никакой системы обработки подобного воздействия не было. А вот в мозгу другого объекта – разведчика – такая система была. И она сработала. То есть, она пришла в такое динамическое состояние, что разведчик отреагировал: он побежал сжигать бумажки, составлять шифровку в Центр и т.д. Если продолжить аналогию с нематериальным понятием «течение», которое является характеристикой динамического состояния материальной субстанции – воды, то понятие «информация» – это характеристика динамического состояния системы обработки воздействия. И такие привычные для нашего слуха словосочетания как «передать (получить, хранить) информацию» являются условными, и их ни в коем случае нельзя понимать в буквальном смысле.

***

Многие, наверное, помнят забавную сценку из известного мультфильма, когда наивная мартышка безуспешно пыталась передать привет от слона удаву. А ведь причина её неудачи именно в том и состояла, что ни она сама, ни удав ничего не знали об условности и нематериальности информации. В её мозгу, как и в мозгу удава, не было соответствующей системы обработки данного воздействия. Ведь словосочетание «передать привет» условно означает передачу информации о хорошем отношении «передатчика» (в данном случае слона) к «приёмнику» этой информации (в данном случае к удаву). А мартышка и удав ошибочно пытались применить к этому воздействию совсем другую, не подходящую в данном случае (но имеющуюся у них в мозгу) систему обработки воздействия. То есть пытались условное, нематериальное понятие передать как что-то материально существующее. Отсюда и неудача. С таким же успехом можно передавать любую словесную информацию человеку, не знающему языка, на котором эта информация передаётся. Если у объекта нет заранее созданной системы обработки какого-либо воздействия, то оно не является информационным для него.

***

Проявление условности информации можно пронаблюдать прямо сейчас, в данный момент: читаемые сейчас строки являются информацией лишь потому, что где-то когда-то, в определённом кругу людей условились, что соответствующим образом начертанные знаки (буквы, символы), следующие в определённом порядке, означают ту или иную информацию. А если эти же строки увидит человек, не знающий русского языка, то для него они никакой информацией являться не будут. Да и сами произнесённые слова являются информацией лишь потому, что кто-то с кем-то условился, что данное сочетание звуков будет означать такую-то информацию.

***

Вообще-то, когда человек сознательно стремится получить информацию, то он не задумывается ни об её условности, ни об её нематериальности. И, конечно же, никогда не удивляется тому, что он умудрился получить то, чего вроде бы нет. Просто – увидел цветок и понял что к чему. Но мы вовсе не случайно заостряем внимание на таких нюансах. Дело в том, что человек далеко не всегда стремится сознательно получить какую-то информацию, бывает немало ситуаций, когда процесс получения определённой информации является чем-то побочным, чем-то таким, что происходит как бы само собой. И в таких случаях очень часто делаются необоснованные выводы о якобы нелогичном поведении человека. Хотя на самом деле нелогично поступает именно тот, кто делает подобные выводы: он игнорирует такое важное явление, как получение информации. Примеры таких ситуаций мы рассмотрим в последующих главах.

***

5

Итак, свойства информации применительно к человеку не имеют принципиальных отличий от аналогичных свойств информационных воздействий для неодушевлённых объектов. Принципиальное отличие только в способе обработки воздействий и, как следствие, в реакции на них.

Но как-то так получилось, что, говоря о сложности обработки воздействий человеческим мозгом, сложности его реакции на различные воздействия, сложности определения самих воздействий и прочих сложностях, с которыми справляется наш мозг, мы не заострили внимание на каких-либо конкретных преимуществах мозга перед компьютером. Ну, работает наш мозг не по алгоритму, ну, умеет хорошо распознавать образы и выделять что-то общее, смысловое среди множества неопределённых воздействий, а что это даёт на практике? И вообще, если мозг значительно совершеннее компьютера, то зачем нам компьютер?

Именно на этот вопрос мы и попытаемся ответить в следующей главе.

Нужны ли нам компьютеры?

1

А действительно, имеет ли наш мозг какие-то явные преимущества перед компьютером? Если говорить о вышерассмотренной его способности как-то мгновенно (совсем не «по-алгоритмически») объединять в одно целое множество непонятно каких признаков, то это, конечно, преимущество. Но оно проявляется, выражаясь «компьютерным» языком, лишь на этапе ввода информации. А дальше что? Каждый ещё со школьных лет знает, сколько мучений доставляет решение простой задачи про бассейн с втекающей в него и одновременно вытекающей водой. А сколько неприятных ощущений возникает при последовательном выполнении всяких там правил для нахождения корней какого-либо уравнения! Даже простое заучивание учебного материала доставляет массу страданий. Компьютер с подобными проблемами справляется мгновенно, без малейших «усилий». Так может, наш мозг в целом устроен очень уж примитивно, и мы просто-напросто «притянули за уши» примеры, показывающие его преимущества перед компьютером? Если представить себе, что компьютер «научится» распознавать образы с такой же лёгкостью, как человек, то он, очевидно, по всем параметрам будет превосходить наш хвалёный мозг.

Да и вообще, чисто интуитивно кажется, что мозг не такое уж и совершенное «устройство», чтобы восхищаться его невероятными способностями в области обработки информации. Но так ли это на самом деле? Нет, не так. Ещё раз напомним, что компьютер вообще не может решать никаких задач. Когда вы решаете задачу про тот же бассейн, то вы тем самым составляете алгоритм решения этой задачи. А именно такую работу компьютер не способен выполнить в принципе. Он способен лишь последовательно выполнять заранее составленные инструкции для вычисления значений уже решённой задачи, то есть задачи, для которой составлен алгоритм её решения. Иначе говоря, явное преимущество мозга перед компьютером в том, что мозг способен к творческому мышлению, а компьютер нет.

Что же конкретно даёт указанное преимущество и насколько оно является важным? Чтобы ответить на этот вопрос, сначала попробуем сравнить возможности человека с возможностями других живых существ.

Человек не может летать как птица, жить в воде как рыба, у него нет острых клыков и когтей как у тигра, тёплой шерсти как у белого медведя; он не может быстро бегать как некоторые животные, и ещё много чего не может. Почти каждое животное в чём-то превосходит его. Даже свинья и та умеет, например, землю носом рыть, а человек не умеет. Но разве всё перечисленное свидетельствует о том, что человек менее приспособлен к окружающей среде, чем животные? Разумеется, нет! Нельзя вот так прямолинейно сравнивать: нет шерсти – менее приспособлен. Человек, в смысле приспособленности к различным невзгодам, значительно превосходит любое животное по всем «параметрам». Он не имеет крыльев, но может, пользуясь другой своей особенностью, создавать различные приспособления, с помощью которых он летает выше, быстрее и дальше птиц. И даже выходит в космос. И под водой может плавать. И от холода защищаться. И землю рыть. И перемещаться в пространстве несравненно быстрее самого быстроногого животного. А вышеупомянутая «другая особенность», позволяющая ему осуществлять всё перечисленное и многое другое, – это способность к творческому мышлению. С помощью этого «инструмента» человек может совершать такие деяния, которые не под силу ни одному, даже самому приспособленному животному. Конечно же, все эти деяния человек совершает окольным путём, – за счёт создания искусственной среды (жилище, одежда), изобретения и использования машин, механизмов и т.д., – но, в конечном итоге, этот «окольный путь» оказывается гораздо более удобен и надёжен. Если бы природа попыталась сделать человека более приспособленным просто за счёт наращивания уже опробованных «приспособлений», – физической силы, тёплой шерсти, острых клыков, защитной окраски, быстрых ног, крыльев и т.п., – то ничего путного не получилось бы. (Нетрудно представить себе неуклюжего монстра с громадными клыками, длинной шерстью, мощными когтями, крыльями, рогами и т.д.) Человек приспосабливается к окружающей среде принципиально другим способом, чем животные, и именно за счёт этого в конечном итоге превосходит их.

***

Конечно, если рассматривать какие-то конкретные ситуации, то бывает, что животные, равно как и другие живые существа, приспособлены к окружающим условиям лучше человека. Например, если скалолаз сорвался со скалы, то его неумение летать оказывается роковым. Птица к подобной ситуации более приспособлена. Точно так же, если человек оказывается посреди океана без средств спасения, то его неумение жить в воде тоже является явным недостатком в сравнении со способностями рыбы. Но такие ситуации исключительны и строго конкретны. В целом же, конечно, приспособленность человека несравненно выше приспособленности любого живого существа.

***

Точно так же обстоят дела при сравнении человеческого мозга с компьютером. Человек обрабатывает поступающую в его мозг информацию принципиально другим способом, чем компьютер, и именно за счёт этого превосходит его. Правда, здесь всё далеко не так очевидно, как это было в вышеприведённом сравнении возможностей человека с возможностями животных. Так, например, может показаться, что компьютер обладает целым рядом способностей, которые просто жизненно необходимы нашему мозгу, но мозг не обладает ими в силу своего несовершенства. Если бы, например, природа в процессе эволюции стала наращивать «вычислительные» способности мозга и его память, то приспособленность человека только повысилась бы. (Действительно, это же не клыки, не шерсть, не крылья, такие способности никогда не были бы обузой.)

Возникает естественный вопрос: почему же мозг человека, если уж он такой совершенный, не может считать и запоминать как компьютер? Как это ни покажется странным, но наш мозг вполне способен производить громоздкие арифметические вычисления и запоминать огромные массивы информации. Но на сознательном уровне эти способности не доступны. Это проявляется лишь при каких-то особых обстоятельствах, например, в состоянии гипноза или при некоторых психических заболеваниях. Почему же эти способности не доступны сознанию? Скорее всего потому, что они каким-то образом могут мешать основному достоинству мозга – способности к творческому мышлению. К сожалению, объективно оценить степень вреда или пользы этих особенностей (способность к сложным арифметическим вычислениям и запоминанию больших массивов формализованной информации) весьма сложно, так как практически совершенно непонятно, что же такое творческий процесс. Некоторые стороны этого явления мы подробно рассмотрим в последующих главах. Сейчас пока просто ещё раз обратим внимание на то, что компьютер, строго говоря, не может делать почти ничего из того, на что способен человеческий мозг. А самое главное – он принципиально не приспособлен к творческому мышлению. И в силу этого, как уже было сказано, компьютер вообще не может решать никаких задач. Он может просто последовательно выполнять заранее составленные для него инструкции. Человек же, благодаря своей способности к творчеству, может, в принципе, решить любую задачу. Он всегда может найти окольный путь для достижения цели.

Скажем так: «общая» приспособленность к обработке самой разнообразной информации у человеческого мозга несравненно выше, чем у компьютера. Вообще-то, и сам компьютер является не чем иным, как инструментом, используемым в качестве одного из окольных путей осуществления недоступных сознанию действий – быстро оперировать с большими числами, хранить большие объёмы формализованной информации и осуществлять быстрый поиск нужных данных. И создан этот «окольный путь», опять-таки, благодаря способности мозга к творческому мышлению.

Нельзя также забывать, что мозг способен решать задачи, не имея полных исходных данных. Попросту говоря, человек может «догадаться», «предположить», «поверить-не поверить», «увидеть аналогию», «исходить из имеющегося опыта» и т.д. И эта способность мозга решать задачи с приблизительными или вовсе отсутствующими исходными данными является чрезвычайно удивительной и исключительно важной способностью, позволяющей человеку вообще существовать в этом мире. Ну, а когда требуется произвести какие-то конкретные действия над конкретными данными, поддающимися оцифровке, то человек для облегчения достижения цели использует компьютер. Другими словами, компьютер – это всего-навсего инструмент, который облегчает сознательные действия человека, но никак не заменяет их. Кувалдой можно нанести удар гораздо более сильный, чем удар кулаком, но никому не приходит в голову утверждать, что кувалда сильнее человека, такое сравнение явно неуместно.

Следует обратить внимание и ещё на один очень важный момент. Информация, как это было показано выше, понятие субъективное. А используя выражение «обработка информации», зачастую имеют в виду что-то объективно данное, какую-то информацию вообще, но таковой, строго говоря, не существует. Это понятие всегда условно, и невозможно сколько-нибудь объективно сравнивать степень совершенства обработки информации применительно к разным объектам.

2

Говоря об общих преимуществах обработки информации посредством творческого мышления, мы как-то не затронули вопрос о преимуществах, обуславливаемых неоднократно упоминавшейся способностью мозга мгновенно объединять множество различных информационных признаков в одно целое. А действительно ли эта особенность является, как мы сказали, «главной»? Какую роль она играет в жизни человека помимо мгновенного распознавания визуальных образов, как мы рассматривали в приведённых примерах? Именно этому вопросу посвящена следующая глава.

Немного о глобальной задаче

1

В вышерассмотренном примере про самолёт мы видели, что его реакция на порывы ветра (а также другие воздействия, если таковые имеются), отклоняющие его от заданного курса, состоит в том, чтобы каждый раз снова возвращаться на нужный курс. А для чего это делается? Естественно, для того, чтобы самолёт долетел до нужного пункта назначения. То есть, сама по себе реакция самолёта на отдельно взятое воздействие является решением промежуточной, «локальной» задачи. А «глобальная» задача состоит в том, чтобы благополучно долететь из начального пункта в конечный пункт. Из пункта А в пункт Б. Образно говоря, каждая отдельно взятая реакция делает вклад в решение глобальной задачи. В противном случае все эти реакции были бы просто бессмысленны.

Но в данном примере речь шла о самолёте, объекте неодушевлённом. Что конструкторы задумали, то он и делает. А есть ли какая-нибудь «глобальная задача» у живых существ? Очевидно, есть. Все инстинкты любого живого существа подчинены одной задаче – выживанию. И самый сильный инстинкт любого живого организма это инстинкт самосохранения. Оно и понятно: каждое живое существо вынуждено заботиться, прежде всего, о сохранении своей жизни, иначе все остальные инстинкты попросту теряют смысл. И любая реакция живых организмов на самые различные воздействия это лишь решение части глобальной задачи – самосохранения. Образно говоря, для любого живого существа, как и для рассматриваемого ранее самолёта, необходимо благополучно попасть из пункта А в пункт Б. И все многочисленные реакции на внешние воздействия в той или иной степени вносят вклад в решение именно этой задачи.

Здесь, правда, возникает естественный вопрос: а что означает для живого существа в глобальном смысле «благополучно попасть из пункта А в пункт Б»? Пункт А – это момент рождения, а конечный пункт Б это что, момент смерти? Значит, выживать надо, чтобы благополучно умереть? Стоит ли тогда вообще рождаться?

Этот вопрос, возможно, и правомерен, но слишком уж он отвлечённо-философский. Если же рассматривать данную проблему более приземлённо, то нельзя не обратить внимания на тот простой факт, что смерть в любом живом организме запрограммирована исключительно биологически, но никак не психологически. Жить хочется не только в молодом, цветущем возрасте, но и в глубокой старости, когда вроде бы и жить уже незачем. Биологическая старость и последующая смерть даны живым существам вопреки их воле и желанию, они как бы навязаны извне. Добровольно уходят из жизни только в каких-нибудь явно ненормальных обстоятельствах, когда само это слово – «добровольно» – можно применить с очень большой долей условности. А вожделенный «пункт Б» с точки зрения психики находится где-то в бесконечном далеке от точки смерти. И задача психики – всеми возможными и невозможными способами обеспечить организму достижение этого самого «пункта Б» – точки абсолютной безопасности.

***

Интересно, что именно истовое стремление человеческой психики попасть в «пункт Б» иногда порождает в сознании прямо противоположное мнение. Нередко можно столкнуться с утверждением, что каждый человек бессознательно стремится к смерти (другой вариант: в человеке «заложен» инстинкт смерти). Такого рода умозаключения порождаются, очевидно, из-за того, что смерть в восприятии сознания иногда рассматривается как переход в какое-то состояние, в котором человеку абсолютно ничто не угрожает. Или, говоря словами английского писателя Батлера, «умереть – значит прекратить умирать». На этот нюанс в самой разной форме указывали многие, в частности, философ и писатель Древнего Рима Сенека: «Смерть – разрешение и конец всех скорбей, предел, за который не переступают наши горести». То есть человек инстинктивно стремится не к смерти как таковой, а к состоянию, в котором нет места никаким невзгодам и опасностям. И утверждение о «заложенном» в человеке инстинкте смерти полностью идентично известной шутке про то, что лучшим средством от головной боли является гильотина.

С другой стороны, если «смерть – разрешение и конец всех скорбей», то чем же это не «пункт Б», к которому стремится психика? Отличие здесь в том, что смерть – это не какие-то условия, в которых может находиться человек, не какое-то его состояние, а его полное отсутствие. А «пункт Б» – это как раз определённые условия (пусть и реально не достижимые), в которые стремится поместить человека его психика. И мнимое «желание» смерти объясняется вовсе не стремлением покончить с жизнью, а напротив, страстным желанием «прекратить умирать». Об этом писал, в частности В. Г. Белинский: «Желание смерти показывает самое ложное и призрачное состояние духа».

***

А чем человек в этом смысле отличается от других живых существ? По сути, ничем. Просто человек, как известно, существо чрезвычайно сложное, и далеко не всегда внешнее проявление его реакции на те или иные информационные воздействия ярко свидетельствует о стремлении попасть в какую-то там «точку Б». Но, в сущности говоря, основу буквально всех его поступков, всего его поведения составляет именно это стремление. Конечно, его реакция на всевозможные внешние воздействия значительно более «причудлива», чем реакция животных. И наиболее ярко эта «причудливость» проявляется в области взаимоотношений человека с себе подобными. В целом это понятно: если человек самое сложное существо, то его взаимоотношения с другими самыми сложными существами никак не может быть простыми. Но как конкретно проявляются эти сложности, и каким образом здесь сказывается способность мозга одномоментно объединять в одно смысловое целое множество информационных признаков?

2

Сразу же возникает вопрос: а причём здесь инстинкт самосохранения и стремление попасть в «пункт Б», о которых мы сейчас говорили? Ведь словосочетание «инстинкт самосохранения» ассоциируется со всякого рода действиями, совершаемыми в экстремальных ситуациях, – убеганием от опасности, различными битвами за жизнь или за обладание чем-то, добыванием пищи и т.д. Но человеку для выживания вовсе не требуется драться с себе подобными, или спасаться от них, а если когда и приходится, то это явление исключительное, уголовно наказуемое. И уместно ли вообще говорить об инстинкте самосохранения, когда речь идёт человеческих взаимоотношениях? Но не всё так просто. Давайте сначала рассмотрим некоторые проявления этого инстинкта у животных.

Для сохранения собственной жизни животному служат быстрые ноги, сильные мышцы, крепкие зубы, защитная окраска, иглы, панцирь и т.д. Но есть ещё что-то такое, что несравненно важнее всего перечисленного. Что же это?

Рассмотрим пример. Допустим, где-то на лесной полянке лежит заяц и греется на солнышке. Ему хорошо и больше ничего не надо. Но вот где-то хрустнула ветка или раздался шорох. Заяц вздрогнул и прислушался. Это воздействие (звук хрустнувшей ветки или шорох) является для него информацией. А именно: поблизости, возможно, находится хищник. Возможно находится, а возможно нет. Но заяц этого не выясняет, он подскакивает и пускается наутёк. Хотя хищника может и не быть, а ветка хрустнула по иной причине. Но никак нельзя сказать, что реакция зайца на данное воздействие не логична: если бы он ждал, пока увидит хищника своими глазами, и лишь после этого побежал, то мог бы и погибнуть. То есть, в данном случае заяц действует по такой логике: лучше тысячу раз убежать напрасно, чем один раз попасть в зубы лисе или волку. Слишком многое (а именно – жизнь) поставлено на карту. Поведение по такой логике резко повышает безопасность жизни любого живого существа. И пусть совершаемые при этом действия в большинстве случаев оказываются просто излишними, именно способность предпринимать меры против возможной опасности гораздо более важна для выживания, чем всё другое вместе взятое.

А есть ли что-либо подобное в поведении человека? Такой вопрос может показаться странным, ведь мы сейчас рассматриваем отношения не между человеком и дикими хищниками, а между человеком и другими людьми. Какие тут могут быть аналогии с поведением зайца в рассмотренном выше примере? Рассмотрим другой пример, уже не с зайцем, а с человеком.

Допустим, человек стоит на улице и кого-то (или чего-то) ждёт. Никого не трогает и никому ничего плохого не делает. А проходивший мимо другой человек толкнул его (не больно толкнул, а просто грубо) и не извинился, а пошёл дальше. У того, кого толкнули, сразу же возникает состояние психического дискомфорта: гнев, обида, острое желание просто наброситься с кулаками на обидчика. Причём дискомфорт возникает не в виде физической боли, а в виде чего-то ещё, чего-то ужасно неприятного и побуждающего его предпринять какие-то меры, чтобы избавиться от этого ощущения. (И нередко в таких случаях меры предпринимаются весьма радикальные.)

А теперь другая ситуация. Произошло то же самое, но толкнувший человек сразу же вежливо извинился и даже ругнул себя за неуклюжесть. Будет ли пострадавший в этом случае испытывать чувство дискомфорта? Вряд ли. Может быть даже ощутит что-то приятное, услышав вежливые извинения. Даже в случае, когда толчок оказался не совсем безболезненным.

Логично ли это? Чисто интуитивно каждый скажет, что да, логично. Но почему? Ведь человек в обоих случаях пострадал одинаково. Какая разница, извинились перед ним или нет, ведь извинения это лишь слова, набор звуков. Но мозг, обработав множество каких-то признаков, всё же в первом случае вырабатывает сигнал в форме определённого дискомфорта, а во втором никакого дискомфорта не вырабатывает.

Вот тут-то и просматривается полная аналогия поведения человека с поведением зайца в вышеприведённом примере. Не в смысле трусости, конечно, а в смысле стремления предпринять профилактические меры для обеспечения собственной безопасности. В чём же профилактика? Ну, толкнули и толкнули. Ведь речь не шла об убийстве. И даже травмы никакой не было. И, как мы условились, даже боли не было. В чём же дело?

Дело в том, что сознание человека, как и сознание зайца в рассмотренном примере, в воспринятом воздействии усмотрело информацию о возможной опасности. Именно возможной, а не непосредственной. И хотя, скорее всего, в данном конкретном случае ничего страшного не произойдёт, оставлять без внимания такие инциденты нельзя: всё плохое имеет свойство самопроизвольно разрастаться. Что было бы, если бы никто не реагировал на проявление разного рода грубых поступков со стороны других людей, а предпринимал бы меры лишь в случае, если есть угроза жизни? Вряд ли надо доказывать, что при таком положении дел очень скоро появилось бы огромное количество грубиянов, а затем и преступников. Тогда пришлось бы предпринимать меры не профилактические, а неотложные. Если, конечно, ситуация ещё не вышла из-под контроля. Именно поэтому, согласно утверждению древнегреческого философа Гераклита Эфесского (V век до н. э.), «наглость надо гасить попроворней, чем пожар».

Но вот во втором случае, когда человека толкнули и извинились перед ним, он получает ясную информацию о том, что никакого опасного процесса нет, что это событие просто случайность, а не проявление действия каких-то враждебных сил.

Приведённый пример, конечно, явно примитивный, жизнь изобилует гораздо более сложными и запутанными ситуациями. Но основу любого, без исключения, конфликта между людьми составляет именно стремление человека оградить свою собственную безопасность от каких бы то ни было посягательств. Причём, не только в случаях, когда эти самые «посягательства» имеют явно выраженную сущность, но и тогда, когда какое-либо событие только может являться свидетельством потенциальной опасности. При этом (в частности, в нашем примере) оценка ситуации происходит не путём сознательного логического анализа, а при помощи какого-то другого «механизма», который сразу, одномоментно объединяет множество каких-то информационных признаков в одно специфическое чувство дискомфорта. И человек действует, повинуясь именно этому непонятно как выработанному чувству, а не логическим рассуждениям.

Рассмотрим ещё пример. Допустим, какой-то человек заядлый турист. Не один раз ему приходилось целыми днями идти с тяжёлым рюкзаком под проливным дождём по грязи и слякоти. Или по снегу в пургу и метель. Но он сильный, выносливый и закалённый. Преодоление трудностей для него – своеобразное удовольствие: он при этом каждый раз как бы видит свой «запас прочности». Но вот при каких-то обстоятельствах (мало ли какие ситуации бывают в жизни!) кто-то плюнул ему в лицо. Как он отреагирует на это воздействие? Само по себе физическое воздействие ничтожно: всего-то пара грамм влаги попала на лицо. Но ведь для этого человека даже проливной дождь нипочём. А тут пара грамм влаги. Тем не менее, вряд ли стоит кому-то доказывать, что на подобное воздействие обязательно будет реакция. И не слабая. Непосредственной опасности для жизни человека в этом случае нет. Но его мозг выдаёт сигнал: «Отреагируй немедленно, возможно, начался очень опасный для твоей жизни процесс, прерви его, а то будет поздно».

И в данной ситуации никого не удивит бурная реакция: возникший огонь вначале затушить очень просто, потом чрезвычайно трудно или вообще невозможно. Иначе говоря, человек реагирует не на физическую составляющую полученного воздействия, а на его информационное содержание.

Заметим, что на сознательном уровне человек далеко не всегда понимает, почему он так остро реагирует на какое-нибудь внешне незначительное событие. Здесь, как и в примерах про визуальное распознавание образов, мозг сам, без участия сознания мгновенно объединяет в одно целое различные информационные признаки и вырабатывает какое-то обобщённое ощущение дискомфорта. И человек, стремясь избавиться от этого неприятного чувства, действует, не затрачивая времени на логические рассуждения (то есть, действует вовсе не по алгоритму). Но никак нельзя сказать, что эти действия обязательно нелогичны. Если бы в подобных случаях человек стал осмысленно анализировать сложившиеся условия (примерно так, как мы сейчас делаем), то он, очевидно, пришёл бы к выводу, что в целом действует правильно. (Впрочем, это не всегда так, но мы сейчас для простоты опускаем некоторые нюансы.) Но обстоятельства таковы, что на рассуждения нет времени, нужна реакция на происходящее. И способность мозга мгновенно объединять в единое целое множество признаков в подобных случаях оказывается просто бесценной. Для компьютера обработка такого рода информации – бесчисленное множество непонятно каких данных и полное отсутствие алгоритма решения задачи – абсолютно невозможна.

3

Итак, способность мозга к мгновенному объединению множества непонятных сознанию признаков позволяет распознать возможное начало опасного процесса и предпринять необходимые профилактические меры для его пресечения. И это, естественно, резко повышает степень безопасность жизни. Но логика наших рассуждений содержит как минимум два спорных момента. Во-первых, может показаться, что для распознания опасного процесса вовсе не обязательно объединять в одно целое множество каких-то там признаков, здесь нужен только жизненный опыт. Например, в «Капитанской дочке» молодой Гринёв не придал значения облачку на горизонте, а его ямщик встревожился, потому что для него это воздействие являлось информацией о приближении бурана (он имел соответствующий опыт в данном вопросе, то есть имел в своём сознании определённую систему обработки этого воздействия). Заметим, что ямщик ориентировался не на какое-то неопределённое чувство, а на вполне конкретное информационное воздействие, свидетельствующее о начале конкретного опасного процесса. Во-вторых, в большинстве случаев, грубое слово или грубый толчок вовсе не ведут ни к каким плохим последствиям, а человек всегда реагирует на это очень остро. И даже бывают случаи, когда у человека резко портится настроение лишь при одном упоминании о каком-либо оскорблении, которое было нанесено ему много лет назад. Ни о каком опасном процессе здесь не может быть и речи, но неприятное ощущение вырабатывается. Похоже, что в данном случае реакция на полученное воздействие явно неадекватна.

Действительно, бывает масса ситуаций, когда всё предельно ясно и никаких нелогичных ощущений сознание не испытывает. Но ведь мы сейчас специально заостряем внимание именно на таких случаях, когда возникающее чувство дискомфорта кажется (со стороны, конечно) не адекватным степени опасности. И не случайно делаем акцент на ситуациях, касающихся отношений между людьми. Именно здесь зарождаются эти самые непонятные ощущения дискомфорта. При возникновении опасности со стороны природных сил никаких непонятных ощущений не возникает, здесь всё зависит только от знаний о природных явлениях. (В примере из «Капитанской дочки» речь шла об угрозе со стороны природного явления, а не со стороны других людей.) Но в чём же принципиальное отличие опасности «природной» от опасности «человеческой»?

Прежде всего в том, что природные катаклизмы, в отличие от различных «неполадок» в человеческих взаимоотношениях, возникают сами по себе, независимо от нашего поведения, и их возникновение нельзя пресечь никакими действиями. Соответственно, никакое чувство обиды или оскорбления не может в данном случае побудить человека совершать рациональные поступки. Стихийных бедствий боятся, от них всегда пытаются спастись – укрыться, убежать, уехать. Но не обижаются на них. В этих случаях ни обида, ни гнев не могут направить человека на нужные действия. Но, к счастью, природные явления в своём возникновении имеют определённые закономерности, которые можно изучить, и в большинстве случаев достаточно чётко прогнозировать развитие событий. И если человек сумел заранее распознать зарождение потенциальной опасности со стороны природных сил, то он практически всегда чётко осознаёт, что же надо предпринять, чтобы не стать жертвой этого процесса.

В области человеческих взаимоотношений ситуация совсем иная. Здесь как раз всё в очень большой степени зависит от самого человека, от его поведения. И возникающие чувства дискомфорта (оскорбления, обида, гнев) побуждают, и даже заставляют не просто бурно отреагировать, но и, в дальнейшем, поразмыслить над стратегией своего поведения, чтобы понять допущенные ошибки и вести себя соответствующим образом. (Возможно, известную заповедь «Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую», надо понимать не как непротивление злу насилием, а в том смысле, что если ты получил неприятность от кого-то, то тебе же и надо понести за это наказание: ты виноват в том, что как-то не так себя вёл.) Конечно, здесь далеко не всегда ясно, в чём же ошибка и как надо в дальнейшем вести себя, чтобы подобные ситуации не повторялись. Но возникающие при оскорблениях различные ощущения дискомфорта вовсе и не «диктуют» конкретные действия, а побуждают, по большому счёту, «включить» творческий процесс и найти «дефекты» своего поведения, приведшие к такой ситуации. Именно поэтому различные «душевные раны» так нелегко забываются, и именно в этом принципиальное отличие поведения человека от поведения зайца: заяц не может творчески мыслить, и, как следствие, в его арсенале есть только одна «профилактическая мера» – бегство.

И хотя, как отмечалось выше, вызванные подобными ощущениями действия зачастую оказываются излишними, не предпринимать профилактических мер нельзя. Далеко не из каждой искры возникает пожар, но если не предпринимать профилактических мер, то пожар обязательно рано или поздно случится.

***

Сейчас мы умышленно не рассматриваем вопрос о том, к каким катастрофическим последствиям могут привести «неполадки» в отношениях между людьми. Это отдельная большая тема и мы её подробно рассмотрим в главе «Немного об аварийных ситуациях и силе слова». Сейчас пока просто отметим, что вовсе не случайно в данной ситуации логику поступков человека мы уподобили «логике» зайца – «лучше тысячу раз убежать напрасно, чем один раз угодить в зубы хищнику». Конечно, большинство всякого рода бестактностей со стороны окружающих не имеют своего продолжения, и вовсе не обязательно в таких случаях должна быть какая-то внешняя реакция, но не обдумывать подобные инциденты и не делать никаких выводов нельзя: очень скоро это может закончиться катастрофой.

***

4

Мы неоднократно отмечали, что информация – это что-то нематериальное, что-то такое, чего нельзя увидеть, потрогать, понюхать. Это характеристика динамического состояния чего-то материального (в данном случае – определённой системы обработки воздействий, находящейся в сознании человека). Мы также проводили аналогию между понятиями «информация» и «течение». Но не заострили внимания на принципиальном отличии. В чём же оно?

Понятие «течение» само по себе тоже нематериально, оно тоже является лишь характеристикой динамического состояния материальной субстанции (в данном случае – воды). Но если оно нематериально, то это вовсе не означает, что, скажем, с течением воды в реке можно не считаться. Это всем понятно: когда на человека, находящегося в воде, воздействует течение (точнее, вода, имеющая такую динамическую характеристику), то он ощущает это воздействие помимо своей воли и желания. Течение не является понятием субъективным. Но вот с понятием «информация» дела обстоят совершенно иначе. Это понятие, как мы знаем, субъективное, и те воздействия, которые для одного человека являются информацией, для другого могут быть вообще ничем. И нередко происходит путаница такого рода: какой-то человек, анализируя поведение другого человека (или группы людей), попросту не учитывает действие на него различного рода информационных воздействий. Иначе говоря, вместо того, чтобы разобраться с сутью получаемой кем-то информации, он поступает совсем наоборот: рассматривает поведение «объекта» без учёта её действия и делает выводы о нелогичности человеческой натуры.

Например, когда-то в одной из газет была статья о том, что человек существо сложное (с этим, конечно, никто не спорит), и его поведение зачастую не логично. А в качестве примера такой нелогичности приводится реальный случай: какой-то гражданин очень сильно возмущался тем, что его слегка забрызгала поливочная машина, а затем, сильно вымокнув под дождём, даже не расстроился.

И действительно, по логике вещей, чем сильнее нанесённый ущерб, тем сильнее надо расстраиваться и возмущаться. А этот гражданин поступил с точностью до наоборот. Нелогичность? Вовсе нет. Нельзя не учитывать, что человек в данном случае получил не только физическое, но и информационное воздействие. В первом случае имело место воздействие, являющееся информацией о возможном начале опасного процесса. И мозг человека реагировал не на само это физическое воздействие, а на его информационное содержание. В данном случае выработанное мозгом ощущение в восприятии сознания имеет примерно такое смысловое значение (в произвольном толковании, конечно): «Против тебя умышленно или по халатности совершены действия, свидетельствующие, что с тобой не считаются. А это признак возможного опасного процесса, который, в перспективе, может привести к очень нехорошим для тебя последствиям. Немедленно предприми меры для пресечения этого процесса в зародыше, иначе потом может оказаться поздно. А главное – подумай, как действовать в подобных ситуациях, чтобы быть защищённым от такого развития событий». (Заметим: даже само по себе возмущение это уже профилактическая мера: ведь если кто-то совершил плохой поступок по халатности и получил в ответ «порцию» возмущения, то в следующий раз он будет внимательнее. А не будь такого возмущения, он, скорее всего, и не понял бы, что сделал что-то не так.)

Во втором же случае воздействие было чисто физическим, но никак не информационным. Ведь такое явление как дождь, хоть и является иногда неприятностью, никак не может быть умышленным действием кого-либо, то есть это воздействие вовсе не содержит никакой информации о начале опасного процесса. И человек в данном случае реагировал лишь на физическое воздействие, которое в данном случае оказалось для него в пределах допустимого. К тому же, это явление никакими действиями пресечь нельзя, и возникающее при этом чувство дискомфорта вовсе не побуждает закатить скандал или сделать ещё что-то в этом роде. Можно только ругнуть себя за непредусмотрительность и в дальнейшем более серьёзно относиться к атмосферным капризам – зонтик брать, одеваться «по погоде» и т.д.

***

А если рассмотреть случай, когда человека не толкнули, не забрызгали, а просто ему что-то сказали? Каждому ясно, что его реакция будет полностью зависеть от того, что именно ему сказали и при каких обстоятельствах. Слова могут причинить такую душевную боль, которая не сравнится ни с какой физической болью. Но почему? Неужели набор звуков, именуемых словами, может так сильно воздействовать на организм нормального здорового человека? Ответ однозначен: нет, не может. Никакой набор звуков ничего плохого человеку не сделает. Если, конечно, сила звука в пределах нормы и сами звуки, как мы условились, являются словами. Но нельзя забывать, что слова это не просто звуки, это носитель информации. И не слова, а заключённая в них информация вызывает в нашем сознании те или иные ощущения. Был когда-то известный короткий анекдот: «Можно ли газетой убить человека? Можно, если в эту газету завернуть утюг». В нашем случае ситуация абсолютно аналогична. Травму наносят не слова, а «завёрнутый» в них «утюг» – информация.

***

К сожалению, этот пример не исключение. Напротив, о подобных «нелогичностях» человеческого поведения написаны целые тома. Например, известный американский писатель Карнеги в своих книгах постоянно указывает на нелогичность поступков человека, и вообще рассматривает это как какую-то неотъемлемую часть человеческой натуры. Например, такой пассаж: «В своих взаимоотношениях с людьми не забывайте, что имеете дело не с логично рассуждающими созданиями, а с созданиями эмоциональными, исполненными предрассудков и движимыми в своих поступках гордыней и тщеславием».

Примеров людских «нелогичностей» Карнеги приводит множество, но все они по своей сути мало чем отличаются от рассмотренного нами выше примера о поведении человека, обрызганного водой. Или человека, которого грубо толкнули и не извинились. Во всех случаях не учитывается получаемая этим человеком информация, и делается вывод о его нелогичном поведении.

В частности, Карнеги приводит такой пример. Он пишет о каком-то покупателе, который, обнаружив дефект в купленном им костюме (костюм пачкал рубашку), вернулся в магазин и попытался обменять его. Ему отказали, объяснив, что это нормально, что костюм пачкается только в самом начале, и скоро этот дефект исчезнет. Покупатель не поверил, решил, что его пытаются обмануть, и устроил скандал. В конце концов, заведующий секцией взял этот костюм и сказал, что сделает с ним то, что он (покупатель) ему прикажет. Покупатель не знал что делать. Он забрал костюм и успокоился.

На первый взгляд, этот человек действительно поступил просто вопиюще нелогично: ни с того, ни с сего вдруг отказался от услуги, которой он так настойчиво добивался. (Заметим, что при этом никаких доказательств того, что костюм без дефектов, ему так и не предоставили, просто сказали, что это пройдёт, и всё.) Ничего не произошло, костюм остался таким же точно, но поведение покупателя изменилось.

Но действительно ли ничего не произошло? В том-то и дело, что произошло! Произошло важное событие: покупатель получил определённого рода информацию. Информацию, смысл которой заключается в том, что в данной ситуации никакой речи ни о каких опасных процессах не идёт. Заведующий секцией очень наглядно продемонстрировал ему, что именно он – покупатель – хозяин положения, и что он может сделать всё, что сочтёт нужным.

Вполне возможно, что этот покупатель, после всей процедуры выяснения отношений с работниками магазина, получил определённого рода приятные ощущения. Как и человек, которого нечаянно толкнули, а потом вежливо извинились. В подобных случаях человек получает самую важную для него информацию, – информацию о собственной защищённости, о собственной силе. Образно говоря, он видит успешную работу системы обеспечения собственной безопасности в «боевых условиях»: неприятельские силы, столкнувшись с «нерушимой стеной, обороной стальной», предпочли не ввязываться в бой, а отступить. (Черчилль в своё время с иронией заметил: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись».)

***

Кстати, почему-то Карнеги не задался естественным вопросом: если человек так нелогичен в своём поведении, то почему же эта особенность проявляется только в сфере человеческих взаимоотношений? А, скажем, при столкновении с природными катаклизмами вся эта нелогичность загадочным образом исчезает. Ну, разве что, расстраивается человек из-за этих катаклизмов зачастую больше «нормы» (такие примеры у Карнеги есть). Но это, вообще-то не нелогичность поведения, а субъективная оценка автором степени таких расстройств. А все «истинные» нелогичности возникают лишь в сфере взаимодействия человека с другими людьми.