Подлинная свобода

– Выкладывай её вот на этот стол. Мы её как вещдок оформим.

– Зачем?

– Выкладывай, выкладывай – вдруг это и, правда, остатки Вована?

– Нет! – выкрикнула девушка, выкладывая на стол обглоданную кость.

– Сознайся честно – ты загрызла Вована?

– Ну, чего глумиться-то?

– Я бы на твоем месте поосторожнее шутил с ней, а то она потом твой череп с собой носить будет, или пепельницу из него сделает, – усмехнулся дежурный, оторвавшись от своих бумаг.

– Чего вы всё пишете, пишете? Может лучше вместо бумажек, мы развлечемся втроём? – Вероника перегнулась через столик, для дактилоскопирования, на котором лежали валик и фанерка для раскатки краски, а также обглоданная кость.

– Ты ещё не протрезвела, что ли? – спросил Алексей.

– Ну, мальчики, смелее! Неужели вам не нравится? – девушка встала, и натянула, свою футболку.

– Ага, особенно, вон то пятно от краски! – Алексей подошел к двери камер.

– Я могу вообще её снять! – девушка взялась руками за нижний край футболки.

– Убери её с глаз моих! – сказал дежурный и отвернулся к окну.

Алексей открыл дверь камеры и жестом указал на бетонную лавочку, находившуюся внутри.

– Ты хочешь в камере? Там же тесно. Места мало. Давай лучше прямо здесь, – кривлялась Вероника.

– Иди уже отдыхать. Поспи вот на лавочке – может тебя отпустит. Не мешай работать!

Вероника, повернулась к Алексею и сделала шаг навстречу ему, демонстративно вытянув вперед руки. Увернувшись, Алексей перехватил её за правую руку и развернул лицом к двери в камеру. Девушка, резко развернувшись, стала пытаться оцарапать сержанту лицо. Пытаясь пресечь эти действия сержант схватил правой рукой висевшую на стене ПР1, и помахивая ей сказал:

– Уймись лучше. Не доводи…

– До греха? Я как раз вам и предлагала погрешить! – продолжала кривляться Вероника. – Или вы тут друг с другом грешите?

– Закрой рот лучше! – сказал сержант и втолкнул девушку в камеру.

Лишь только Алексей успел вернуться на свое рабочее место, из камеры послышался плач. Дежурный, посмотрев на своего помощника, жестом дал ему понять, что на это не стоит обращать внимания. Через несколько минут раздался стук в дверь камеры. Дежурный наряд продолжал игнорировать действия задержанной, но стук становился все настойчивее и настойчивее. Наконец Алексей, не выдержав, подошел к двери, заглянул в оконце и спросил:

– Чего тебе?

– Поговорить.

– Говори.

– Открой дверь!

– Говори так.

– Открой, ты, что боишься меня? – настаивала на своем Вероника.

– Ну? – спросил Алексей, открыв дверь камеры.

– Зачем ты меня как скотину в этот загон затолкал? Палкой машешь…

– Ты вынуждаешь…

– Ну, если вынуждаю, то ты мог мне как мужик кулаком по морде дать?

– Ты что, больная?

– А чего ты на меня, как на скотину, этой палкой машешь? Ты дома жену свою, тоже палкой гоняешь?

– Ты с чего взяла вообще, что я жену гоняю?

– Ну, а прикинь – ты такой с работы приходишь, уставший, голодный, а она бухая «в ноль» на диване валяется, дети не известно где и она ещё и пожрать тебе не приготовила.

– Если это всё, то мне не о чем с тобой разговаривать.

– Ну и пошел ты! Импотент!

Алексей с силой захлопнул дверь в камеру и закрыл её на засов. Пытаясь немного успокоиться, он стал шагать по холлу дежурной части из угла в угол. Дежурный, глядя на него, посоветовал:

– Налей чаю сладкого. Пойди в беседке посиди. Там хорошо, тихо, спокойно, свежо, птички поют. А потом протокол задержания составишь, подошьёшь его к материалам, составленным участковым, и отвезёшь её в суд.

– Ага, пойду я, посижу в беседке.

Посидев в беседке с кружкой чая и послушав, как поют птицы, Алексей действительно успокоился. Вернувшись на своё рабочее место, он стал заполнять бланк протокола задержания. Оставив незаполненными дату и время задержания, сержант вернулся к ним, когда весь бланк уже был заполнен. Опыта у него было недостаточно, и он решил посоветоваться с дежурным:

– Дмитрич!?

– Чего? – ответил дежурный, не отрываясь от чтения газеты.

– Дату и время задержания, какие ставить?

– Ну, какие, какие – сегодняшним числом ставь и время ставь четыре утра, или сколько там было, когда ты её сюда притащил.

– Хорошо.

– Что же тут хорошего, когда целый сержант ни хрена не знает!

– Хорошо, что есть целый майор, который может подсказать неопытному сержанту.

– Ты просто запомни, что со времени фактического задержания будет исчисляться срок её ареста.

– Думаешь, ей дадут арест?

– Штрафы то она не оплачивает. Ей их уже до хрена выписывали. Она же ни где не работает, и платить ей не с чего. Разве украдет у кого. Так это опять нам работа. Как её ещё наказать – только арест.

– Это хорошо – ей полезно будет метлой поработать!

– Ага, не всё же на ней летать! – майор, оторвавшись от газеты, повернулся к окну. – Вон смотри парламентёр идет, с перевязанной башкой. Переживает…

– Вован, что ли? – догадался сержант.

– Он самый. Гони его в шею. Начнет сейчас зудить.

– Пакет в руках. Поесть несёт, – прокомментировал Алексей, глядя в экран видеодомофона.

– Кому?

– Кому, кому. Вон, ей. – Алексей кивнул в сторону камеры, в которой сидела Вероника.

Постучав в приёмное окно дежурной части, Владимир спросил:

– Командир, продукты можно передать?

– Давай. Только сначала покажи всё в развернутом виде.

– Не волнуйся командир – мы порядки знаем. Вот, хлеб, сало, колбаса. Все порезано на куски. Как положено, – сказал Владимир, демонстративно раскрыв пакет. – Куда положить можно?

– Вот на стул положи, – ответил помощник дежурного.

Дежурный, наблюдавший за этим, отложив газету в сторону, спросил:

– Ты где всё это взял? Ларёк, что ли выставил? Или чью-то хату бомбанул?

– Нет, командир. Заработал, – гордо ответил Владимир.

– Ладно, не буду больше тебе вопросов задавать – наверное, мне лучше не знать, где и как ты это заработал.

– Так это Людкина соседка дала за то, что я ей дрова переколол все.

– Молодец! Так глядишь, исправишься и нормальным человеком станешь.

– Командир, мне бы с Веркой поговорить с глазу на глаз, – обратился Владимир к сержанту.

– А гостиницу вам не снять? – резко ответил сержант.

– Ну, тогда хотя бы передай ей, что я буду её ждать.

– Она тебя слышит. Она вон там, – Алексей указал пальцем на оконце в двери камеры, в котором торчала голова девушки.

– Верка, я на тебя заяву писать не буду! Ты пока сидеть будешь, я всё починю, что ты ночью накуролесила.

– Пошёл ты на хрен! – ответил женский голос из камеры.

– Зря ты так! – в голосе Владимира звучали нотки обиды. – Я же от души. Я жить с тобой хочу.

– Я тебе сказала – пошёл ты на хрен. Жить он со мной хочет. Ты ничего не забыл? Меня спросить, например – чего я хочу!?

– Вер, я ведь серьёзно, – Владимир опустил голову.

– Командир, уведи его, чтобы глаза мои его не видели! – обратилась к сержанту девушка.

– Не надо командир, я сам уйду, – сказал Владимир, повернувшись к выходу.

– Вот и давай! … Летящей походкой бежал ты за водкой, и скрылся из глаз под машиной КамАЗ! – пропела хриплым голосом девушка на мотив известной пенсии Юрия Антонова.

– Верка, я всё равно тебя ждать буду! – крикнул Владимир с порога.

– Жди! Все равно я уеду отсюда к чертовой матери!

– Ладно, пошёл я. Командир передашь ей тот пакет, когда ещё её там покормят, – сказал Владимир и, получив утвердительный ответ, вышел за дверь и пошёл куда-то по улице, понуро опустив голову и плечи.

Алексей, договорившись с дежурным, что после суда он сразу пойдет домой, разоружился, затем, выйдя из комнаты хранения оружия, собрал все необходимые документы, разложил их по порядку, сколол их степлером и положил в папку. Почистив обувь, он посмотрел на часы и решил, что настало время ехать в суд.

Вероника стояла, посреди зала суда, в резиновых тапках на босую ногу и длинной футболке с чёрным пятном на животе. Судья, отложив бумаги в сторону, пристально посмотрел на стоявшую перед ним девушку. Поправив свои очки, судья спросил:

– Вероника, скажите, а что-то поприличнее Вы могли одеть?

– А зачем? – недоумевала Вероника.

– Вероника, скажите, Вы считаете это нормальным – предстать перед судом в таком виде?

– А в каком виде меня поймали, в таком я перед Вами и предстала!

– Ах, да! О чём это я!? А что, собственно говоря, произошло? Что Вы можете пояснить по существу рассматриваемого дела?

– А там все написано! Они весь день писали и полночи. Старались, как только могли. Всем отделением, – девушка кивнула головой в сторону лавочки, на которой сидел сержант милиции.

– Ну, что же, я почитал. Вот написано: «ругалась грубой нецензурной бранью, размахивала руками». Это правда?

– Правда.

– Вот, Ваше объяснение: «я выпила 0,7 литра спирта, после чего пошла в отделение милиции ругаться с участковым». Сколько – сколько ты выпила? – спросил ошеломленный таким объяснением судья.

– Банку, семьсотграммовую.

– Спирта?

– Спирта.

– Разбавленного?