Мир Маньяка

Ведь организмы чиновников ещё хорошо не изучены, и их поведение не всегда понятно, но всегда логично с точки зрения калькулятора и банковской ячейки. Трансформация из обычного человека в чиновника остаётся загадкой для современной науки. Причём – данная трансформация происходит далеко не у всех. Некоторые, заняв чиновничье место – как ни странно! – так и остаются людьми. Правда, процент таких неизвестен в связи со сложностью выявления кто есть кто…

И ещё…

Иван Васильевич всё же был маньяком. Нет, не таким, как в фильмах – со страшным оскалом, сумасшедшим взглядом, получающим удовольствие от убийств – аккуратненький чиновник, одним росчерком пера могущий обречь десятки детей на смерть или даже хуже, он был даже страшнее.

С маньяком, в общеупотребительном смысле этого слова, у него было много общего – желание иметь для себя то или другое удовольствие вне всяких моральных рамок. Вне всяческой зависимости от того, чем расплачивались другие люди за их удовольствия. И неизвестно, кто из них был хуже: убивающий своими руками или убивающий своим пером.

Все бумаги он подписал, и в полном блаженстве предался размышлениям: «На приличный дом где-нибудь в Испании теперь ему хватит. Не дворец – на дворец не хватит, а хотелось бы, ох, как хотелось бы! Так, может, эти бумажки – не последние? Может, будут ещё?», – видимо, в детстве ему книжка о золотой рыбке в руки не попадалась, поэтому о последствиях возрастающих желаний он как-то не думал. – «Яхточку тоже не помешает, к домику-то…».

В бумажках его интересовало только одно: удастся ли выкрутиться и не загреметь в места не столь отдалённые – хотя бумаги были составлены так грамотно, что их криминальную составляющую Иван Васильевич со своим «чиновничьим нюхом» посчитал просто мизерной. Всё остальное его не волновало от слова «совсем». В том числе: какие будут последствия для тех, кто указывался в этих бумажках. Это ведь будет где-то и с кем-то.

В состоянии такого эйфорического настроения он решил побаловать себя бокалом вина, но обязательно – хорошего, от которого стоически отказался на встрече. Пожалуй, «Пушкин» подойдёт для того, чтобы это сделать.

Машину пришлось оставить далеко, однако пройтись в такой день было просто одно удовольствие!

Он шёл и опять размышлял: «Прекрасная погода, прекрасная прогулка… Спешить на службу не буду. Пускай подож…», – докончить свою мысль он не успел – руку Ивана Васильевича что-то сильно дёрнуло, и из неё какая-то неведомая сила буквально вырвала портфель.

Растерянный чиновник только и увидел уносящегося вдаль мотоциклиста со своим портфелем.

– Невиданно! Италия какая-то! – произнёс Иван Васильевич, скорее испугавшись от неожиданности, чем огорчившись.

Конечно, сам портфель был не из дешёвых, но «Hermes Birkin Ginza Tanaka Bag»[29] ему по рангу не полагался, а дразнить гусей, то есть своих сослуживцев, он привычки не имел, да и денег таких у него не водилось, поэтому это был всего лишь «Brioni»[30]. Его, конечно, тоже было жалко, но грядущие перспективы затмевали эту неприятность. В портфеле ничего важного не было, только…

Документы, которые он только что подписал в машине…

Но и это не страшно, подписанный пакет документов он обещал выдать через неделю. Мог бы и сегодня, но его опыт подсказал взять время про запас. И это пригодилось уже сейчас.

Через час после встречи звонить и говорить, что документы потеряны – явно не комильфо, да и такое может натолкнуть другую сторону на некие сомнения. То ли дело дней через шесть сообщить им об этом, да ещё и сославшись на тупых исполнителей, которые при проходе бумаг через инстанции затеряли их где-то. Да и немного задержать подписание документов – это просто хороший тон чиновничьих правил!

Поэтому – бокал вина не отменяется.

И бодрым шагом, полный приятных предчувствий он зашагал к ресторану, который почему-то назывался кафе.

* * *

Мотоворишки, радостно смеясь, на какое-то время расслабились: то ли предчувствие денег – всё же портфели «Brioni» даже в Москве, в этом Понто-граде, на земле не валяются и даже пустые считаются хорошей добычей – то ли из-за опасности быть пойманными, но скорость на повороте они не рассчитали и, выезжая на Тверскую, понеслись прямо в бок серебристому красавцу «Ягуару».

Выхода у них было два…

Первый – въехать в дорогой коллекционный автомобиль со всеми вытекающими: оплата ремонта, и это в лучшем случае – без оплаты протезирования челюстей, рук и ног после встречи с охраной хозяина авто. Хотя, если милиция их задержит – нечасто голодранцы на мотоцикле имеют портфели «Brioni» – затем «обезьянник», срок и опять-таки протезирование, только теперь после встречи с охранниками хозяина портфеля.

Второй – положить мотоцикл на бок, постараться не переломать ноги и въехать его колёсами в колёса машины. При этом ущерб машине может быть минимальным.

Следуя второму варианту, мотоцикл лёг на асфальт боком и со страшным скрежетом понёсся по нему. Удар был ощутимый, но действительно пришёлся в колесо авто, которое продолжило ехать, оставив горе-воров позади, что дало им время встать, запрыгнуть на мотоцикл и, лавируя среди машин, исчезнуть вдали.

«Ягуар» остановился и из него вышел…

Ву.

Осмотрев машину и не найдя особых повреждений, он уже, было, собрался продолжить свой путь, как увидел на обочине портфель. Ребята так спешили унести ноги, что впопыхах забыли его. Да оно и понятно – было не до него.

Он взял портфель – странная вещица для обочины, даже для этой улицы.

Он посмотрел вокруг – никого, кто бы мог швыряться на Тверской такими вещами.

Разве что бомбочка там…

Машинка нужная проезжает мимо, кнопочку нажал и…

Бух – и ни машинки, ни того, кто ехал в машинке.

Но помещать её в столь приметную вещицу было неразумно – ей бы тут же «приделали ноги», и взорвалась бомбочка где-нибудь в подворотне.

И Ву взял «потеряшку».

Пробежав взглядом содержимое портфеля – вдруг найдётся, какая информация о хозяине? – его взгляд остановился на одном документе…

Слова: «дети», «детдом», «Санкт-Петербург», «Америка»…

Детей у него не было – как, впрочем, и жены, во всяком случае пока – но детвору он обожал, умел найти с ними общий язык, и это был не только опыт общения с детьми-актёрами на съёмочной площадке.

Именно поэтому он повнимательней прочитал первую страницу весьма странной бумаги.

Она почему-то заинтересовала его: там для детей-сирот описывались условия как в сказке, но направлялся документ вовсе не в сказочную организацию.

– Может, найти это самого Клюквина И. В. – подумал вслух Ву. – Вернуть его утерянную собственность, а в награду попросить объяснить этот документ, может, сказки действительно сбываются.

Но сначала внимательно прочитать его полностью. И лучше это сделать, сидя за столом, и желательно, чтобы на столе было что-нибудь съестное – Ву сильно проголодался и хотел сочетать полезное с полезным. Для этого кафе «Пушкин» вполне подходило, благо, оно было недалеко.

А всего в метрах ста от происшествия шагал Иван Васильевич. Шум аварии он слышал, но был не любопытен в таких ситуациях, поэтому уже свернул к «Пушкину», которое кафе.

Перефразируя знаменитую фразу об Аннушке и её масле[31] можно было сказать:

– Ву уже поднял портфель и не только поднял, но уже и посмотрел, что там внутри, и забрал его с собой.

Насколько по-другому сложилась бы жизнь Ивана Васильевича, будь он человеком в меру любопытствующим, а посему, кроме аварии, рассмотрел бы он свой злосчастный портфель и забрал бы его.

И остался бы незнаком с человеком, вышедшим из «Ягуара», который в дальнейшем…

Впрочем, ведь это будет только в дальнейшем…

Глава 12. Встреча в «Пушкине». Ву отдаёт портфель и получает взамен подозрение

Усевшись поудобнее, Ву стал выбирать себе еду. Он не относился к мужчинам, которые кричат официанту: «Что-нибудь придумай там…», – и в лучшем случае добавляют. – «И селёдочки, селёдочки с лучком…».

Хотя блюдо может быть и другое, но неизменным остаётся лишь то, что конкретно желаемое блюдо – всего лишь одно, а остальное – на страх и риск официанта, но…

Обычно такой заказ сопровождается большим количеством горячительного, и до гурманства дело не доходит. И любая еда превращается в закуску.

Режиссёр не был капризным в еде – он был избирательным. И всегда по своим внутренним ощущениям проверял, что именно хочется, и именно – в этот момент. До того, чтобы относится к еде, как к топливу организма – чем собственно она и является, если бы не желание всех делающих еду сделать её как можно вкуснее и получить больше удовольствия, вспомним, хотя бы римлян с их гусиными пёрышками, или продать её побольше, чтобы получить денежек побольше, пренебрегая другими её качествами, например: полезностью оной – он пока не дошёл. Но и загружать в себя всё без разбора – тоже привычки давно уже не имел. А поскольку он зашёл подкрепиться, а не остаться здесь пировать, то заказал козий сыр печёный да пельмешки с грибами, а вот морса взял два: черносмородиновый, чтобы перед едой его употребить, и клюквенный – чтобы трапезу эту им закончить.

Выяснить телефон секретаря хозяина портфеля было делом нескольких минут – он был в рабочих документах из этого же портфеля, оставалось только позвонить.

– День добрый, мне хотелось бы услышать Ивана Васильевича или кого-то из его ближайших помощников.

– Добрый день. Помощник Ивана Васильевича – Анастасия. Если Вы представитесь и изложите суть вашего дела, я постараюсь вам помочь.

– Владимир Вуалов, а дело у меня простое и для вашего шефа весьма приятное: мною найден портфель, который с большой вероятностью принадлежит ему, и я горю желанием вернуть пропажу хозяину.

– Вы меня простите… Вы не тот мастер интересных фильмов? – заинтересовалась секретарь.

– Он самый, но к данному делу это никак не относится. Это – не сценарный розыгрыш, а просто стечение обстоятельств.

На том конце трубки деловая секретарша моментально превратилась в девчонку-фанатку, которой удалось пообщаться с кумиром. Она, затараторив о его фильмах уже не с заученными интонациями и фразами помощника руководителя, совсем забыла о теме разговора.

Ву с трудом удалось прервать её тираду.

– Давайте сделаем так: с вами мы встретимся на неделе и поговорим об искусстве синематографа. А сейчас свяжитесь с шефом и сообщите, что я обедаю в «Пушкине», и если он в течение часа сюда подъедет – будет замечательно. Если не сможет, то затем – я на Мосфильм, там и оставлю портфель.

– Сейчас свяжусь… – голос похолодел до абсолютного нуля градусов.

Девушка расценила «встретимся на неделе», как вежливое отсылание её куда подальше.

Ву понял это и решил поправить ситуацию – вдруг ему захочется узнать о владельце странного документа побольше. А от кого можно узнать, как не от секретаря?

– Если наша встреча будет завтра, после восьми вечера – это удобно? И номер вашего телефона, пожалуйста. Я обязательно позвоню, но если вы – нет, теперь уже ты – дашь мой номер хоть одной живой душе, то клянусь: в следующем фильме самый гадкий персонаж будет иметь не только твоё имя, но и твою фамилию.

В его телефоне зазвенел серебряный колокольчик, хотя нет – это был девичий смех.

– Слушаю и повинуюсь, но на «ты» нам переходить ещё рано. Даже несмотря на ваши успехи в кинематографе.

– Вообще то – слушаюсь.

– Слушаюсь и повинуюсь – это тавтология. Вот представьте: я и слушаюсь, и повинуюсь, но не слушаю вас.

– Всё, всё… Звоню шефу, но номер его мобильного дать не могу – сразу уволит, не посмотрит даже кому дала.

Первый морсик был выпит, и Ву решил ещё раз посмотреть на бумаги. А потом – ещё и сфотографировал их на свой телефон.

Козий сыр и звонок телефона произошли почти одновременно.

Голос в трубке был мужской и незнакомый.

– Господин Вуалов?

– Он самый, – звук в трубке был необычный, как бы с эхом, такое бывает, если звонивший находится рядом.

Подняв глаза от бумаг, режиссёр увидел, что артикуляция сидящего в дальнем углу мужчины и говорящего по телефону полностью повторяет то, что ему слышно.

– Позвольте представиться: Иван Васильевич – человек поднялся и направился к его столику, видимо, он тоже просчитал ситуацию.

На лице чиновника читалось явное облегчение.

– Извините, но портфель пришлось вскрыть, иначе хозяина не найти, – объяснил Ву подошедшему человеку.

– Сколько я вам обязан? – спросил этот некто Клюквин.

– Плохая шутка, потому как – не смешная. А вот фраза «чем буду обязан» – вполне подойдёт. При съёмках разные вопросы возникают, и помощь властных структур никогда лишней не бывает. Да, может, и я ещё чем смогу помочь. Вот вижу: тут у вас детки в американский Питер собрались, а у меня там есть коллега, может приглядеть – как там и что. И вам спокойнее будет.

– Поверьте, я нисколько не хотел вас обидеть. Просто, наверное, такая быстрая находка пропажи несколько сбила меня с толку.

– И Вы решили проверить, а не подрабатывает ли режиссёр между съёмками таким образом? Возьмёт деньги – точно в доле.

– Как говаривал один персонаж – «Я дико извиняюсь»[32]. И готов оказать любую посильную помощь для рождения очередного вашего шедевра… – тут он сделал маленькую паузу, как будто ещё раз прокручивая в голове ту фразу, которая для него очень важна, и Ву это заметил. – А насчёт детей… Спасибо, там очень всё хорошо.

И эта последняя фраза Ву не понравилась, то ли её тон, то ли испуг, проскользнувший в глазах собеседника, то ли фразеологическая нестыковка – «там очень всё хорошо»… Слово «очень» или было лишним, или не на своём месте. «Там всё очень хорошо» – звучало бы более естественно. Что это: внезапно появившееся косноязычие или признак тревоги?

Далее беседа как-то скомкалась, и счастливый обладатель чемоданчика, так внезапно возвратившегося к хозяину, поспешил откланяться, и как-то уж сильно поспешил. Он даже не стал допивать своё вино, а спешно покинул заведение.

Ву задумался и взял телефон:

– Кот, тут странности какие-то, помощь твоя нужна, я скину фото документов, посмотри их и скажи своё мнение, может, у меня паранойя. И выясни: из каких детских домов дети из списка, и когда их будут забирать в «счастливое будущее». Только надо это тихо сделать, потому как если я прав – спугнём.

– И конечно, всё нужно было ещё вчера. Про счастливое будущее, это ты о чём?

– Ты правильно догадался, как говорится, промедление смерти подобно. Для детей ведь стараюсь, ну и если всё получится, то тебе – грамота.

– Кабы грамоты можно на премии менять! Не знал бы, куда деньги девать! Хорошо, постараюсь! – грустно заметил майор.

– «Стараться» – глагол бездействия, а вот «сделаю» – глагол действия.

– Сделаю! – буркнул Кот и отключился.

«Вот так на ровном месте получить вопросик…», – подумал Ву – «Что со мной не так? Я ведь не решало какой-то. Впрочем, может, это действительно просто паранойя».

Но внутри он уже знал, что это не так. И опасения его не напрасны. Он только не знал, к чему приведёт его эта невинная находка.

Глава 13. Настя в гостях у Ву в наручниках