Помоги проекту - поделись книгой:
Владимир Уваров
Мир Маньяка
Владимир Уваров
От автора
С благодарностью хочу посвятить эту серию книг людям, без которых её бы не существовало.
Моим любимым родителям – без которых не было бы ничего.
Юрию Алексеевичу Кобезеву, юристу первого класса – за то, что ввёл меня в мир расследований особо тяжких преступлений, в том числе и совершённых маньяками-убийцами.
Михаилу Рябко, основоположнику школы боевых искусств «Системы Рябко» – за то, что открыл мне поистине фантастические возможности тела.
Петру Бушэ, мастеру абсолютно адекватной неадекватности, которая позволила ему сделать многие открытия – за всё.
Николаю Александровичу Цветкову, простому российскому миллиардеру – за наглядный пример, как пользоваться своим телом и разумом.
Иеромонаху Диомиду, клирику Брянской митрополии – за мой духовный рост.
Анатолию Пахомову, Учителю и Йогину – за расширение моего сознания экологическим путём. Йогой.
Павлу Баранову, Учителю цигун – за ещё одну ступень познания себя и мира.
Артуру Павловичу Ферингер, гуру банных печей – за познание банного великолепия.
Николаю Викторовичу Стрыжакову – великому мастеру редактуры, корректуры, а также художнику – за то, что мои рукописи из черновиков превращаются в книги.
Глава 1. Человек-бабочка
… Потом все средства информации расписывали произошедшее в разных красках, но в одном стиле – стиле Стивена Кинга[1]. Ничто не предвещало того, что случилось дальше…
Чёрная полоса дороги, пустая от других машин, яркое пятно от света фар, чуть слышное урчание мотора, и спокойствие, разлитое по обочине – что ещё надо для счастья водителя?
Виктор Григорьевич не спешил.
Ездил он в зависимости от настроения. Иногда оно было такое, что хотелось придавить на педаль газа и погонять всласть, хлебнуть адреналина, так сказать, а иногда – ехать тихо, никуда не спеша, наслаждаясь размеренностью дороги. А дорогу Виктор Григорьевич любил. Она ему была не в тягость, а скорее – в радость.
Сегодня настроение было неспешащее, и перед крутым поворотом он сильно сбросил скорость, стараясь как можно точнее пройти его, без рывков и виляний, наслаждаясь филигранностью манёвра.
Сноп света от мощных фар далеко уже не нового «жигулёнка» со специальными галогеновыми фарами, которые совсем недавно были им установлены и светили очень ярко, на выходе из поворота выхватил нечто, выбившее его из размеренного и благодушного настроения – на дороге стояло «Оно».
«Оно» отдалённо напоминало человека – человека буквально облепленного бабочками. Большими и маленькими, разноцветными, с причудливыми узорами на одной стороне и тёмно-багровыми – с другой. Их крылья медленно колыхались на ветру, но как-то неестественно, словно все они были приклеены к телу человека. На его лице сидела одна из них – громадная бабочка, очень похожая на «Павлиний глаз», только вот глаз на крыльях был не павлиний, а человеческий, и взгляд его был бессмысленный, устремлённый куда-то в пустоту.
И ещё…
Человек был голый. То есть – полностью голый!
Нога водителя сразу же вдавила педаль тормоза в пол, а руки резко выкрутили руль, пытаясь уйти от столкновения. Колёса заскрипели по асфальту, машину развернуло и потащило боком…
А Виктор Григорьевич, продолжая давить на тормоз и вцепившись в руль, с ужасом ожидал приближающегося столкновения.
Глухой несильный звук удара – и машина прижалась к человеку-бабочке как раз окном передней двери, и его тело оказалось всего в полуметре от глаз водителя.
Странность ночной фигуры стала понятна…
От страха люди кричат, а от ужаса – хрипят. Хрип этот, сдавленный и тихий, идёт не от голосовых связок, а откуда-то глубоко изнутри, оттуда, где в человеке прячется что-то первобытное…
Давно в молодости Виктор Григорьевич по бесконечным просторам кубанских рисовых чеков вёз на мопеде покалеченного степного орла, чтобы дома подлечить эту великолепную птицу. Только мопед был старенький, багажник расшатанный, в общем – потерял он птицу, выпала она по дороге.
Однако решил поискать.
Вокруг расстилалась степь.
Зайдя в невысокую траву, он смотрел вокруг, ища свою потеряшку, а что было под ногами – его вовсе не интересовало.
Но тут, случайно взглянув вниз, он увидел змею. Нельзя сказать, что данное существо внушало ему страх, поэтому, продолжая взглядом искать беглеца, он спокойно перенёс ногу чуть правее и на всякий случай снова посмотрел туда же – там тоже извивалось ещё одно гибкое тело. Нога теперь пошла левее и чуть не наступила на следующую змею!
И вот тут его охватил ужас – земля вокруг кишела тёмными гибкими телами. Он потревожил змеиный клубок.
И он захрипел, тихо и жутко. По спине побежали мурашки, впрочем, спустя уже много лет – когда вспоминается тот случай – они появляются вновь…
Его сознание было занято спасением орла и совсем не видело, а следовательно – не осознавало опасности положения. Подсознание же, видя, что ситуация головой не контролируется, сработало как аварийка.
Как выскочил из травы – он и не помнил…
В этот раз его безопасности ничего не угрожало – он сидел в машине. Но вид в окне – как и когда-то в юности – вырвал из него хрип ужаса.
Бабочки не сидели на человеке – они были частью человека. Кто-то аккуратно вырезал их из его кожи, филигранно раскрасил одну сторону, превратив куски кожи в крылья бабочки, вторую же оставил так как есть, то есть – цвета засохшего мяса.
Тело медленно сползло вниз. Виктор Григорьевич всё же заставил себя выйти из машины. Причём, сделал он это со стороны пассажирского сиденья, поскольку, возле его двери лежало «Оно». Но подойти к нему долго не решался. Неуверенной рукой с негнущимися пальцами он набрал номер телефона Службы Спасения.
Скоро дорогу заполонили машины. Скорая помощь почему-то долго не ехала, зато две стильные машины, совсем не похожие на милицейский транспорт, подъехали почти разом.
Из первой вышел мужчина, худощавый и гибкий, который двигался быстро, но как-то…
Плавно.
Движения его были точны и рассчитаны. Так двигаются люди, уделяющие очень много внимания тренировке своего тела.
Одежда – под стать машине, серебристого «Ягуара» – была явно не с вещевого рынка. Брюки и рубашка навыпуск весьма недешёвых марок ладно сидели на нём, туфли из крокодиловой кожи завершали его гардероб.
Не теряя времени, он подошёл к неизвестному и стал осматривать и его, и место, где он лежал.
Из второй машины – а это был внедорожник – разве что не выкатился его товарищ. И если первый напоминал бритву, то второй скорее был похож на молот. Мощные мускулы так и распирали одежду, норовя разорвать её в самых неудобных местах. Наверное, поэтому, опасаясь, что это произойдёт, он не покупал дорогой, а довольствовался лишь удобной.
Он решил слегка притормозить своего ретивого друга:
– Ву, не спеши, всё-таки полицейский – здесь я. Я работаю – ты смотришь, – второй явно делал вид, что он недоволен.
– Кот, а что я? «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, и еще считаю долгом предупредить, что кот – древнее и неприкосновенное животное…»[2], – первый был явно в настроении, видно было, что приехал он сюда скорее всего за компанию и уж точно не работать, а цитату из их любимого произведения сказал, чтоб развеселить его.
И тут же протёр ступни человека-бабочки своим платком, чем немало удивил присутствующих.
– Собаку! – почти приказал он. – Если он сюда пришёл, то узнать – откуда, думаю, было бы интересно. Или мы тут просто потопчемся, и по домам?
– Действительно, тупим, а ты как всегда – на высоте. Такое впечатление, что ты всю жизнь проработал патологоанатомом, а не режиссёром, и искалеченные тела тебя не выбивают из седла, – Кот сказал это почти с восхищеньем.
– Это – человек, и он – жив, поэтому – это пока не тело. Хотя зрелище, конечно, прямо скажем, не для слабонервных. Но оно не снимает с нас задачу найти скульптора, сотворившего это. Не так ли? Поэтому вызывай собаку, или среди нас есть следопыт, который сможет обойтись без неё? Пострадавшего надо срочно в больницу, а без его запаха вряд ли кто сможет объяснить ей, что надо искать, ведь его одежды-то у нас нет, и собака будет бесполезна.
Машина с красными крестами вкатилась в оцепление.
Врач «Скорой помощи» даже не осматривал неизвестного, только глянул и пробормотал себе под нос:
– Понятно… – хотя по его лицу было видно, что это не так.
– Позвоните, когда что-нибудь будет… «Понятно», – Кот выделил тоном это слово и дал врачу свою визитку.
Носилки – машина – больница…
Только там могли ему помочь. Возможно, могли, поскольку – что делать с таким больным, разобраться будет непросто.
Глава 2. Desine sperare qui hic intras[3]
Ещё несколько часов продолжалась обычная кутерьма вокруг места происшествия – замеры, фотографии и много пустопорожней беготни – когда привезли собаку. Большую немецкую овчарку, которую почему-то звали Пушок, что сильно не соответствовало её комплекции. Мощная грудь и большие лапы. Имя Барс или Тайфун ей подошли бы гораздо больше. Ну, Пушок, значит – Пушок.
Уже давно рассвело, ночь потихоньку отступила, надеясь вернуться через сутки…
– Полетели! – скомандовал режиссёр.
След был взят сразу, и он вместе с Котом да парой полицейских с трудом поспевали за резво бегущей собакой.
Неказистый лесок оказался серьёзным препятствием – ветки хлестали по лицу, а поваленные деревья мешали бежать.
Но к счастью, это продолжалось недолго, и очень скоро вся группа выбежала на просёлочную дорогу, которая упёрлась в громадную «шахматную доску», уходящую вдаль.
На самом деле это был всего лишь забор, но зато какой!
Он был выложен из больших квадратных каменных глыб белого и чёрного цвета, что придавало ему поразительное сходство с шахматной доской. Не менее примечательны были ворота и калитка. Кипельно-белые, с большими чёрными изображениями пиковой масти – три туза разделяли шахматную доску, по одному на каждой воротине и на калитке.
К излишествам ново-русского стиля уже давно все привыкли, но данное сооружение вызывало некоторый шок своей монохромностью, чистотой линий, необычностью и шикарной простотой.
– Не хватает только надписи – «Оставь надежду всякий сюда входящий»[4], – Ву первый оправился от удивления. – Прямо Алиса, только не пойму: в Зазеркалье или в Стране чудес?
– Разве в данном случае это не одно и то же? Подожди, врата сейчас откроются, и нам объяснят, что «Jedem das seine»[5], – несмотря на свою майорскую должность, у Кота был опыт общения с жителями подобных жилплощадей, какой-то не позитивный.
– Naturlich[6], герр майор, Naturlich.
Не то, чтобы друзья свободно владели иностранными языками, просто ещё с детства, у них выработался свой метод общения, понятный им одним. В данном случае это можно было перевести примерно так: «Кот! Меня сейчас здесь пошлют, потому как ордера у нас нет, а чрезвычайные обстоятельства расследования в таких домах не действуют, нахрапом здесь не возьмёшь. Так что там, где не действуют майорские звёздочки простого российского полицейского, может сработать звание «непростого» российского режиссёра. Во всяком случае – попробуй что-нибудь сделать…
Ответ Ву в переводе звучал примерно так: «Как всегда, самое сложное делать мне. Обернись молодец Крепким Орешком, уложи несколько десятков охранников и добудь Жар-Информацию. Хорошо, друг, сделаю…».
Конечно, столько информации не могло уложиться в пару коротких немецких фраз. Добавлялись взгляды и многолетний опыт общения двух друзей. Ставшее уже привычным американское «ОК» им не нравилось, оно напоминало гениально-издевательское выражение героя Кокшенова «всё будет окейно» в фильме «Спортлото-80». Да и весь то ли английский, то ли американский язык – в целом прекрасный, как вид передачи информации – часто был просто не к месту. Поэтому друзья общались иногда на немецком, впрочем, понять их на этом языке Гёте и Гейне навряд ли смогли полностью даже сами немцы.
Ву был хоть и не всемирно известным режиссёром, но всё же некоторые фильмы принесли ему известность и неплохую популярность. Стать поистине великим ему мешало почти полное отсутствие ЭГО.
Впрочем – как говаривал дедушка Фрейд – ЭГО есть у каждого, а может, это были и не его слова. А у всех великих именно оно является чуть не самым главным двигателем творчества. Быть первым, быть лучшим – значит…
Правильно – быть великим, а желательно – и единственным в своём роде.
Конечно, если его фильмы брали призы и нравились людям – было приятно, но если этого не происходило, то он особо – как говорила молодёжь – не «парился» об этом. И такой жизненный настрой приносил ему безусловные плюсы: творческие муки не подсаживали его на алкоголь и кокаин, а жизненный тонус не прыгал в зависимости от успехов или неудач. Он просто любил кино, любил делать его, и делать – красиво. Он даже часто мыслил киношными образами, сравнивая жизненные ситуации с фильмами, а людей – с их персонажами.
Собака с другой стороны забора бросалась на калитку да так, что звонить даже не пришлось – большой «пиковый туз» открылся, и в проёме показался прилично одетый охранник. Чёрный костюм сидел на нём отлично, никакой горы мышц, но истинную силу для наблюдательного человека выдавали движения – точные и рассчитанные. И очень умные глаза.
– Добрый день. Чем могу помочь? – несколько слов – и ничего лишнего.
– Майор Котов, нам надо осмотреть территорию. Сбежал опасный преступник, возможно, он скрывается где-то поблизости. Для вашей же безопасности нам надо сделать это.
Глядя на лицо охранника, казалось, что при упоминании того, что жителям шахматно-карточного домика может угрожать хоть какая-то опасность – и это в его-то дежурство! – он сейчас представится: Бонд, Джеймс Бонд.
– К сожалению, это невозможно – на территорию можно попасть в трёх случаях: если охране будет выдано распоряжение, – лицо охранника было сама невозмутимость.
– А остальные два?
Охранник, даже не вздохнув, выдохнул заученную фразу:
Поделиться книгой: