ВОЖАТЫЙ…

Однажды я вырвался вечером на реку, уже после отбоя, ходил по земле голыми ступнями ног и смотрел на мерцающие в небе большие теплые звезды, вдыхал ветер свободы, и слушал, как ветер колышет буйные травы.

Они появились из высокой травы, той, что у самой воды – маленький мальчик в красных кроссовках, и за ним четверо утят, шли – переваливаясь с лапки на лапку, как за мамой уткой.

– Что ты ту делаешь один!!!! – мой вопрос, больше похожий на крик. И его указательный пальчик, прижатый к губам.

– Тише, вы можете их напугать…

– Ты с ума сошел заяц, а если тебя потеряют, или что – то с тобой случится…, из какого ты отряда?

– Я один, мы с сестренкой одни. Нас, – шепотом продолжил утенок, – оставили в вашем лагере на время, пока не приедут родители из Кунгура. Мы гостили у бабушки в Перми, но она заболела, нас отправили в лагерь «Исток». Бабушка не встретила нас со смены, так и осталась в больнице, а потом нас перевезли сюда. Говорят, что ждать здесь – ближе. А мама и папа приедут через день или два, – вздыхает этот утенок. Вся стайка птенцов топчется у его ног, прижимаясь к ним своими пушистыми шейками.

– Сколько тебе лет, заяц?

– Уже шесть, я скоро пойду в первый класс.

– А сестре?

– Ей, восемь, но я за нее отвечаю, – гордо шепчет мальчик – утенок.

– А где сестра?

– Вот – вот вернется, она побежала за печеньем для этих ребят.

– Ну что вы тут делаете?

– Утенок только пожимает плечами, а потом кивает на толпящихся у его красных кроссовок птенцов. – Мы их еще сутки назад нашли, они тоже одни, – вздыхает утенок. – Теперь их тут прячем, в лагерь нельзя…

– Но, нельзя – же, уходить посреди ночи!

– Там нам плохо, очень…, – хмурится мальчик.

– Рассказывай, – требую я, громким шепотом.

– Большие мальчишки пробили в стенке дыру и пугают, пускают дым сигарет и не только…, все равно спать не дают. Сказали, если нажалуемся, изобьют меня и сестру, а я за нее отвеча – аю – ю – ю, – плачет утенок.

– Ну что ты, заяц, – я вытираю ему слезы подолом своей клетчатой рубашки, когда слышу легкие шаги за спиной, там стоит худенькая востроносая девчушка очень похожая на мой хвостик Ксю. – Что же с вами делать…?

Для начала мы кормим принесенным девочкой печеньем утят, самое интересное, что они его едят, тихонечко пощипывая протянутую ладошку своими клювиками. Потом мальчик отводит их в высокую траву, и я слышу, как он убеждает утят спрятаться и не шуметь. Я же отвожу этих ночных путешественников на опеку к Алесе, кратко объяснив ей сложившуюся ситуацию. Алеся лишь кивает, достав из-под кровати свой чемодан, а из него парочку теплых свитеров и кулечек шоколадных конфет.

Это третий корпус, близко от нас, но находится он на самой окраине лагеря – вблизи ограждения, за которым настоящий лес. Я заглядываю в окна палаты, там не спят, кто – то режется в карты, кто – то курит прямо сидя на кровати. Это старшая группа с 14 до 16 лет, дети, но больше похожи на мужичков, отмотавших не один срок, ребята из какого – то деревенского детского дома в Коми. Стучусь и захожу, как будто ныряю в холодную воду, они даже не пытаются прятать сигареты.

– Че надо?

– Я вожатый седьмого.

– Че надо вожатый?

– Че надо…., – я набираю в голосе как можно больше стали, – ребят за стенкой обижать не надо.

Эти гимадриллы ржут.

– Это, наши – шныри, че хотим то и будет.

– Да, – пытаюсь улыбаться я.– А ниче вы тут забурились, может вам лучше в психушке отдохнуть, а не по детским лагерям отъедаться. Хотите, могу устроить, больше никогда не поедете в нормальный лагерь.

Гимадрилы лишь хохочут и посылают меня по известному адресу.

Разозленный, я стучу в дверь их воспитателей, честно просто пиная сию дверь своими ногами. Открывает мне тетка лет сорока с оплывшим лицом и взглядом на жизнь – профессиональной хабалки.

– Че надо?

Старая песня.

Я пытаюсь втолковать ей суть происходящего, но получаю тот – же ответ.

И вот, обвешанный со всех сторон …уями, я иду по спящему лагерю, думая, что теперь делать с этими утятами…., когда сзади, зашумев с ветки в полет срывается большая ворона: кар-р-р.

Я обернулся…. В кабинете директора лагеря горит свет. А сам старый асс, сидит на крылечке, в тени, и мнет сигарету.

– Закуришь?

– Да я давно бросил, наверное, сразу же, когда начал…

– Я тоже, пытаюсь… Что случилось?

Карррр, – напомнила о себе черная птица.

Не задумываясь, я рассказал.

– Иди спать…

– А утята?

– Уже ночуют у вас…

И я ушел…

*

А утром, за утятами приехали их родители из Кунгура. Мне как раз снова нужно было куда – то срочно уходить, с ними осталась Алеся. А утенок все равно нашел меня, перед тем как уехать. Он мчался со всех лап, в своих красных кроссовках, кажется, обгоняя ветер, я его обнял: Ну, пока…

– Оставьте мне свой номер телефона…, я вам буду звонить…

Я сказал: нет…

Утенок посмотрел на меня удивленно своими большими глазами – цвета кофе, развернулся и молча очень медленно, пошел обратно – к родителям.

Я хотел крикнуть его спине: что «у меня нет телефона!!!» Но не стал этого делать, не знаю, почему…, просто решил, что «так – нужно…»

А вожатая гимадриллов, с тех пор стала обходить меня стороной, их отряд шагал все чаще строем, а не как банда гопников, видимо директор лагеря провел с ними воспитательную беседу.

Куда делись птенцы? – спрашиваешь ты.

Алеся, рассказала, что: мальчик перед самым отъездом притащил с реки большую картонную коробку, и погрузил ее в машину мамы и папы. Думаю, они были там…

*

Хулиганы. В нашем лагере, действительно водились настоящие хулиганы. Иногда они приходили из соседней деревни к нашим девчонкам – крутить амуры, а иногда, чтобы – подраться. Я слышал, об этой истории краем уха, когда крутился, исполняя свои обычные вожатские обязанности. Кажется, однажды, они заявились в наш лагерь посреди ночи «в дупель пьяные», как говорят на наших заводских окраинах, и начали, громогласно матерясь требовать: «бухла и баб!». Успокаивать их вышли: сторож, он же единственный охранник – Филин, директор лагеря, физрук и еще один вожатый из близлежащего к месту эпической битвы корпуса. Хулиганов было восемь человек, но наши все равно им от всей души – наваляли. Обиженные хулиганы, уже потом, по трезвяку, заявились к нам на разборки, как в том анекдоте – про цыган… В ввосьмером забившись в старый, разваливающийся на ходу запорожец, взяв с собой самоструганные бейсбольные биты и ржавые цепи.

Был вечер, и большой лагерный костер в честь Дня Нептуна на берегу реки Ирени. Эти мудаки перевернулись на своем запорожце съезжая с крутого серпантина. Желающих их достать сразу не нашлось, лишь полчаса спустя, когда всех детей увели с берега реки, так как бензобак автомобиля мог взорваться, те же: директор, филин и физрук, вытащили этих придурков из помятого запорожца, сильно поломанных, но живых.

Конечно, никакой бензобак никогда бы не взорвался, потому, что был пуст, у них хватило бензина только чтобы доехать до нас. А машина оказалась отца одного из хулиганов, за что сии герои впоследствии, огребли дополнительных люлей. И больше, в нашем лагере не показывались, по крайней мере, при мне…, а мое эпическое сражение было еще впереди.

5. Девяносто девять мешков шишек или чем мы вообще там занимались… Валерия и гусь

Чем мы вообще там занимались, в этом лагере «Ирень»?

Перед Днем Нептуна, запомнившимся – падением хулиганов и после дискотеки в день дежурства, был Вселагерный вечер большой моды. Его готовила Алеся с девочками. А я найдя немного времени, завалился спать в тот вечер. Но поспать мне не дали. Меня разбудила Ксю.

– Просыпайся…

– Ты чего?

– Сейчас будет дефиле принцев.

– И что?

– Как что? Ты участвуешь.

– Но я сплю!

– Уже не спишь…

О боже, разве можно было отвязаться от этого мелкого хвостика. В итоге, меня оставив в одних шортах, прямо как спал, облачили в высокие резиновые сапоги, в плащ, и картонную корону. Нарисовав мне тушью для ресниц небольшие усики и бороду. Хотели еще вставить в ухо клипсу, но я отбился от этих злодеев.

Публика ржала, мне присудили «Приз зрительских симпатий» и огромный набор цветных фломастеров, которые тут же приватизировала Ксю.

За всем этим весельем мы позабыли о позднем ужине, который заканчивался через десять минут. Алеся и Надежда благородно решили, что могут сходить туда и сами, но оказалось, что нужно тащить метров пятьсот целый поднос стаканов с компотом и два пакета пряников. Фиг его знает, зачем такие сложности, тогда я об этом и не задумывался. Помогать мне взялась хвостик Ксю. Переодеваться я не стал, ибо уже не успевал, времени только дойти, и прямо в таком виде, заявился в столовую. Мой неожиданный внешний вид произвел на кухне настоящий фурор. Да, большая картонная корона на голове, шорты, больше похожие на трусы, синий плащ – дождевик на голый торс, усыпанный звездами из фольги, резиновые сапоги и нарисованные борода и усы…полный комплект. Думаю, Бред Пит бы нервно курил, увидев этакого красавца. К счастью, он меня не увидел.

– Сооонька!!!! – заорала самая толстая из поварих – вечно задорная – Любаша, под заливистый смех остальных товарок, – Кажысь это твой прынц подвалил, дождалась страдалица личного счастья….

Меня, весело смеясь, хлопали по спине, чуть не переломав все ребра, спрашивали: «Не пропил ли я своего коня? И как его зовут…». К компоту и двум пакетам пряников тут же – добавили кулек отборных красных яблок. Я думал, что Ксю не донесет все наше богатство (два пакета пряников и один яблок), но она донесла…

А молоденькая кареглазая Сонечка, лишь посмотрела на меня задумчиво, на прощанье, а затем, подмигнула.

Ну, кто же их знает, чего они все моргают…

*

Потом случился у нас День улиц. Каждому отряду нужно было придумать название своей улицы. Рядом с нашим корпусом находился старый – разбитый уличный фонарь. Не мудрствуя, Алеся и Надежда назвали нашу улицу – «Улицей разбитых фонарей». Тогда на ТВ как раз запустили одноименный, ставший очень популярным у простого народа – сериал про ментов. Для антуража, наши воспитательницы, в одном месте, где еще оставался ровный асфальт обвели мелом друг друга – оставив занимательные силуэты с раскинутыми руками на дороге, похожие на ангелов, полив это место кетчупом из красной пластиковой бутылки. Еще вокруг нашего корпуса, на деревьях и самом здании, они расклеили листовки «Разыскивается!!!», на которых, черты разыскиваемых, странным образом были сходны с физиономиями: директора лагеря, физрука, фельдшера Гены… Конечно, была там и моя физиономия. Они провесили дня два, а потом, по личному распоряжению руководства лагеря, их приказали сорвать. Хотя, лично я был не против, чтобы меня кто – то искал.

Честное слово, Алеся и Надежда много делали, чтобы жизнь нашего отряда была веселее и интересней. Постоянно придумывали какие – то новые игры, состязания и кружки по интересам. Конечно, иногда их заносило… Но, я это почти не замечал, погрузившись в общие организационные заботы и решение насущных проблем. О чем, конечно, теперь очень жалею, даже двадцать лет спустя.

*

В тихий час наши галчата, почти никогда не спали. Набрав из лагерной библиотеки книжек, они с упоением – читали, играли в самодельные карты, заполняли какие – то свои ребячьи «Дневники», или тихонечко обсуждали вчерашний день.

Почему так?

Наверное. Потому, что это была эпоха, когда, не было гаджетов. И все живое, находилось на месте, на котором спустя десять лет восторжествуют мертвые компьютерные игрушки. А также, общение посредством всемирной сети, странички ВК и Инстаграм, такое безличное и механическое, жесткое, наполненное отчаяньем клубов самоубийц «Синие киты» и тупой злобой новоявленных интернет – троллей, чьи амбиции быть сетевым злом и правда жизни – никчемное существо и отщепенец – там – вне сети.

Так мы жили…

*

Наверное, теперь нужно рассказать про шишки… Это немного грустная, гнусная и трагическая история. Все началось с того, что в вожатскую комнату, где проходила очередная планерка, залетела бледная как моль в обмороке – Алеся.

– Что случилось? – я уже сам готов был побелеть или провалится сквозь землю.

Она, молча, вцепилась в мою правую руку и поволокла в коридор, подальше от чужих ушей.

– Максимка руку сломал, что делать?!

– О боже, тащить его к фельдшеру Гене и не тянуть резину. Нет, подожди, я кое – как оторвал ее окаменевшие пальцы от своей руки, – Лучше я сам за ним сбегаю, пусть со всем необходимым топает к нам. Максимка где? В корпусе?

Алеся только кивнула, в ее больших карих глазах все еще был страх, смешанный с паникой, что нормально для девочки 17 лет отроду.

Гена, как бы я к нему не относился, выслушал меня, молча и деловито, тут – же, собрал все необходимое, так же молча и деловито, проследовал за мной.

– Действительно перелом, – вздохнул Гена при виде руки Максимки. – И как же ты умудрился?

– Упал, – вздохнул Максимка.

– Перелом закрытый, – продолжал ощупывать руку мальчика Гена, – смещения, нет, в общем, вам повезло.

Ничего себе повезло! – возмутился я. – И что теперь будет….

– Теперь я, зафиксирую руку, потом поставим гипс, а вам надают по шее.

– И все?

– Ну да, не убьют же, – ухмыльнулся Гена.

Действительно с Максимкой все было нормально, его даже не стали отправлять ни в больницу, ни домой, просто попросили за ним теперь постоянно присматривать.

Да нам попало, как орал наш Георгий Ватанович, нависая надо мной как скала, я думал что, оглохну.

– Как это случилось? – задал он свой сакраментальный вопрос, после того как закончил орать.