Месть Лисовина

Татьяна Панасюк

Месть Лисовина

Весь день стояла одуряющая жара. Отец-Лис как ушел с утра за добычей, так и не вернулся к вечеру. Казалось, солнце не зайдет сегодня никогда. Мать-Лисица вывела лисят на утоптанную площадку перед норой у самых корней старого дуба, на пригорке. Жарко… Ей бы отбежать попить к ближайшему ручью, глотка пересохла, но оставить детей она не решалась. Все припасы закончились, оттого Лисовин и отправился на охоту. Последние дни ему ничего не удавалось принести. Позавчера поймал полевую мышь, но от нее остались одни воспоминания. Лисица пообедала пойманным кузнечиком, только аппетит разгорелся. Эх… и эта жара…

Оглушительно звенели цикады. Значит, и завтра будет так же жарко. Хоть бы дождь пошел… Повздыхав, Лисица села в тени дерева, прислушалась. Лисовин передвигался неслышно, но ее никогда не мог застать врасплох. Она узнавала о его приближении по затихшим цикадам, спугнутым птицам, шуршанию травы, раздвигаемой улепетывающей полевкой. Нет, Лисовин не пришел.

Лисята резвились на пятачке перед норой. Лиса только начала их выводить из норы, учить лисьей премудрости. Они были совсем крохи – пять золотистых пушистиков, два парня и три девочки, ее гордость. Это был второй помет в их семье.

С Лисовином Лиса сошлась позапрошлой зимой. Годовалая, что она знала о жизни? Не замечала, что у ее избранника потрепанная шерсть, неухоженный вид. Ей было не важно, что он не дарил ей жирных полевок, редко приносил птицу. Но ей с ним было весело и легко! Как будто для жизни это имеет значение. И вот теперь она сидит перед входом в нору, умученная, голодная. Еще молоко пропадет, чем кормить детей?

«Не хозяин он у тебя!» – сокрушалась тетушка. Ну да, не хозяин… Вздохнув, Лисица нырнула в нору. Она закопала давеча парочку цикад на черный день, да забыла, куда. Искала, искала… может, сейчас повезет?

Лисица полезла в дальний отнорочек и не сразу услышала самое страшное – возбужденный лай собаки. Рванулась к входу, к детям, выскочила наружу. С пригорка было видно, что к норе несется главный лисий враг – охотничий пес. Лисица схватила за шкирку ближайшего лисенка, подтолкнула лапой к своему хвосту второго, самого сильного и смышленого, и, что есть сил, побежала вглубь норы. Если бы Лисовин был здесь, он загнал бы оставшихся детенышей в нору и, пока она уводила лисят, дал бы бой псу у входа. Но она была одна.

На одном из поворотов лисенок выпустил из пасти мамкин хвост и заскулил. Лисица попятилась и, прислушиваясь, подождала, пока он снова ухватился за нее. Скорее, скорее! Лисица в отчаянии выскочила из запасного входа в нору. Издалека донесся злобный лай и отчаянный лисий визг, резанувший по сердцу. Лисица огляделась. Бросить этих, побежать спасать оставшихся? Где же Лис? Она пересекла, крадучись, полянку и нырнула в старую барсучью нору. Нора была узкая, грязная, но имела несколько выходов. Лиса успела заметить, что пес был крупный, такой не влезет в эту нору. Выпустила лисенка, подтолкнула к нему второго, злобно рыкнула, чтобы не скулили, и поспешила обратно.

Высунув нос из норы, прислушалась. Еще и человек… не один, двое! Лисица пробежала несколько метров и выглянула из-за поваленного ствола дерева.

Бородатый охотник вскидывал на спину мешок, в котором что-то копошилось и повизгивало. Лисица присела на все четыре лапы. Шерсть на загривке приподнялась, зубы оскалились. Охотник уносил лисят… Пес, рыскавший вокруг разоренной лисьей норы, насторожился, повернулся чутким носом в ее сторону, встал в стойку и призывно залаял.

– Что ты, Бойкий? – охотник пристально вгляделся в кусты, в которых притаилась лиса. Пес побежал в ее сторону, обернулся и еще раз тявкнул, призывая хозяина. Мальчишка небольшого роста свистнул, отзывая пса, но тот снова встал в стойку, вытянувшись всем телом в сторону лисицы.

– Лису чует! – объяснил поведение собаки охотник. – Недалеко, видать, ушла!

– Может, пустить Бойкого? – спросил мальчишка.

– Да нет, я уж поймал троих, больше мне не заказывали. А гоняться за лисой по этакой жаре… да ну! Эй, Бойкий, домой! Пошли! Все, все, домой!

Пес нехотя потрусил вслед за хозяином. Он несколько раз обернулся в сторону притаившейся лисицы, но слово Хозяина было законом.

Мальчишка побежал вслед за взрослым и собакой.

– Ничего, Мишаня, будет тебе на треух шкурка, обещаю! Сейчас лисы облезлые, а к зиме станут пушистые, тогда и шапку новую соорудим…

– Спасибо, деда! – важно отвечал мальчонка.

Лиса, выждав, пока голоса стихнут совсем, выбралась из укрытия и вернулась к лисятам в барсучью нору, покормила их и, дождавшись, когда дети уснут, вылезла из норы наружу. Было тихо. Солнце уже садилось, жара начинала понемногу спадать. От свалившегося несчастья, голода и жажды Лисичка плохо соображала. Что делать? Ждать Лисовина здесь, стеречь детей? Он придет, он найдет ее по следу, в этом она была уверена. Собака в барсучью нору не пролезет. Попить бы…

К ночи Лисица решилась. Не дождавшись отца-Лиса, она сбегала к ручью, жадно напилась воды, потом осторожно пробралась в потайной отнорочек старой норы и влезла внутрь. Прошла по основному ходу, миновала лежку. Да, здесь они с Лисовином жили… спали, свернувшись в один клубочек… Здесь он рассказывал ей сказки на ночь. Смешной, придумывал истории о своих охотничьих подвигах, а она притворялась, что верит каждому слову.

«Где ты, Лис? Где ты? Неужели попался собакам?» Не только собаки грозили лисьему народцу. А волки? А огромные совы? А орлы?

Лисичка, принюхиваясь, вышла из норы. Площадка, на которой несколько часов назад резвились пятеро лисят, была затоптана и испоганена. Но лиса сразу учуяла кровь. Кровь детеныша! Крови было не так много, лисенок наверняка остался жив… но кто? Тайна, Бирюса, Звездочка? Лиса пошла по следу охотников, но одумалась. Лисят не спасти. Надо уводить оставшихся.

Она вернулась к норе, присела у края площадки и жалобно затявкала, потом завыла в голос, зовя мужа-Лиса и горюя об утрате. Лесные обитатели сочувственно замолчали. Никто не откликнулся, и Лисичка побрела к спрятанным детям. Она вывела их на залитую лунным светом полянку, хорошенько потрясла каждого, чтобы проснулись и были настороже, подхватила одного, дала кончик хвоста второму и отправилась в долгий путь – в соседний лес, к своей лисьей родне.

Посередине пути на выбившуюся из сил мать напала белая, как лунь сова. Неслышно спикировала на детеныша, но Лиса успела упасть на спину и ударить лапами по зависшей над ними тушке. Сова ухнула и улетела без добычи. Только к утру добрались они к доброй тетушке Лисички. А Лис так и не появился.

Он пришел только на следующий день, к вечеру. Лису повезло – еще вчера, рано утром, он поймал жирного зазевавшегося селезня. Утробно урча, наелся до отвала, потом закопал в прохладную землю около болотца оставшуюся тушку, а отгрызенную ножку приготовил, чтобы нести в семью.

И тут его попутал леший – все как у людей! Больно хорош был селезень. И заманчиво близко оказалась норка его прошлой любови. Лис знал, что прошлая любовь не нашла себе пары в зимний гон, и что он может попробовать наведаться в гости, не опасаясь противника. А селезень был такой свежий, такой жирный!

Загул удался. От селезня остались только крылышки, зазноба угощала Лиса винной ягодой малиной, почти два дня пролетели незаметно. Очнулся гуляка лишь под вечер, вспомнил, что его ждет семья. Завздыхалось, загрустилось. Лисовин представил себе, как его встретит женушка… Провожала она его тоже неласково. Не везло ему с добычей весь прошедший месяц, а сама лисица не охотилась, выкармливала лисят.

– Иди, наконец! Принеси хоть что-нибудь! Что ты у меня такой непутевый? Посмотрел бы ты, как другие живут! – ругалась лиса, выпроваживая его давеча из норы на жарищу. Лис, злой на жену, твердо решил, что без добычи он в этот раз не вернется. И ему повезло!

Правда, от «повезло» мало что осталось. Но делать нечего. Помахал хвостом зазнобе, взял в пасть утиное крылышко и отправился домой. Уже подходя к норе, удивился, как притих лес. И сорока всю дорогу что-то пыталась ему прострекотать. Когда до дома оставалось немного, он учуял людей.

След был не свежий, вчерашний. Собака и люди. Двое. Лис выронил крыло и в несколько прыжков оказался у заветного пригорка. Обнюхал площадку, влез в нору. Никого. Побежал по следам матери-лисы, добрался до барсучьей норы. Да, вчера еще они были тут! Следы уводили в сторону елового леса. Лисица и один лисенок. Один!

Лис дошел по следу до границы владений семьи его женушки и дальше не пошел. Семья жены его не переносила. Лисовин был безродный. Не то, что семейство жены, проживавшее в этом лесу с незапамятных времен! От одной только летописи с перечислением имен предков у Лиса начинало сводить челюсть, так хотелось зевнуть. А сейчас его мало что не примут, еще и побьют за то, что он не спас лисят! Выяснится про загул, про…

Понурый Лис приплелся к разоренному семейному очагу. Уныло обнюхал площадку. И учуял кровь лисенка. Шерсть поднялась дыбом на загривке. Лис прищурился и побежал по человеческому следу.

Лисовин остановился на краю поля. Он слышал шум человеческого жилья – хлопанье дверей, голоса, блеянье козы. Лис принюхался и побежал вдоль засеянного поля к деревне.

Дни шли своим чередом. Спасенные лисята подрастали. Мама-Лисичка, в окружении сочувствующей ее горю родни, отдохнула, отъелась, похорошела. Лисята, играя, убегали все дальше от родной норы. Когда-нибудь они убегут далеко-далеко, встретят свою пару и вернутся только попросить материнское благословение – так было принято в этом благородном лисьем семействе.

Лисице уже подобрали для будущего гона великолепного самца, крупного, статного Лиса, не сравнить с безродным замухрышкой, прошлым мужем! Лисица благосклонно принимала подношения от жениха – он не скупился. Приносил тушки птиц, мышей, даже зайца приволок, не поленился. А какая у него была нора! Чистая, сухая, просторная! Их с Лисовином семейное гнездышко не шло ни в какое сравнение с новыми великолепными хоромами, где к зиме ее ждали, как хозяйку.

Но по ночам Лисица тосковала по потерянным лисятам. Жальче всего ей было Звездочку. Они с Лисом так назвали дитя из-за странной формы белой грудки – у нее как будто была звезда с лучами, где у всех лис обычная белая манишка. Может быть, оттого, что Звездочка была последышем, маленькой и слабой, а, может, оттого, что она была самым нежным и ласковым ребенком – мать-Лиса тосковала так отчаянно, что однажды, увидев похожую на дочку молодую лису, замерла от неожиданности.

– Простите, мы не знакомы? – срывающимся голосом спросила Лисица молодую красавицу. Но та только высокомерно фыркнула и убежала, а радость Лисы сразу потухла. Ну как она могла принять свое дорогое дитя за эту расфуфыренную кралю? Нет, ее дитя так не повело бы себя в беседе с незнакомкой, да и звезда на грудке только почудилась.

И однажды Лисица решилась. Пробормотав что-то тетушке, в норе которой она с лисятами нашла приют (да, да, и у лисиц бывают добрые тетушки), Лиса строго-настрого велела лисятам не выходить наверх, а сама отправилась якобы на свидание с Великолепным Лисом. А на самом деле – сбежала из-под родственной опеки.

– Пойду, пройдусь! – говорила себе Лисичка, держа путь в сторону своего разоренного дома. – Пойду, посмотрю – может, кто поселился в норе. Может, подскажу что-нибудь новым жильцам… где лучшая охота, где вода…

Лисица обманывала себя. Ей хотелось посидеть в тишине, потосковать по утерянной жизни. Вздыхая, она подошла к входу в нору. Нет, никто не вселился, так она и стояла, брошенная. И тут Лису как кипятком ошпарило: сначала она почуяла слабый знакомый запах, а потом увидела следы лап крупного лиса на земляной площадке. И запах, и отпечатки были ей знакомы – это был ее муж, безродный Лисовин.

Лисица присела, задумчиво оглядела следы. Сомнений не было – это был он. Гнев заполнил ее сердце и затмил разум. «Подлец! Так ты жив? Тебя не разорвали собаки, ты не попал в капкан, не пошел на воротник, не утонул в болоте. Ты просто нас предал! Ты сбежал! Бросил Тайну, Бирюсу, меня и нашу Звездочку, нашу малышку!» Лисица вскочила и, унюхав трехдневный слабый след, побежала по нему.

Барсуки, не ожидавшие возобновления опасного соседства, стремглав кинулись в свою нору, да старая тетка барсучиха, толстая и малоподвижная, застряла. Барсучата, толкавшие ее, только и увидели, как мимо них пролетела, почти не касаясь земли, огненной лентой лисица. Только и успели, что охнуть, замерев с раскрытыми ртами, а той уже и след простыл.

Лисица долетела по следу до поля с золотящейся поспевшей пшеницей. След уходил к деревне. Лисица не решилась идти дальше. Немного постояв, она повернулась к деревне спиной и побежала домой. До их леса доходили слухи об объявившемся Лисе – грозе курятников. Обрывки историй выглядели внушительно. Но Лисице и в голову не приходило, что это мог быть ее беспутный Лисовин – она считала его погибшим. Неужели это и в самом деле он?

А мы вернемся на несколько недель назад. К тому дню, когда были забраны лисята.

Дед вытряхнул лисят в деревянный ящик с щелями для воздуха и сразу заметил, что с одним лисенком – маленькой девочкой – непорядок: белая манишка была испачкана в крови. Дед крякнул, взяв в руки лисенка: видно, пес Бойкий укусил лисичку, не давая ей забраться в нору.

– Ну что ты будешь делать, а? – дед был расстроен: треть заработка – псу под хвост.

– Что с ней, дедуль? – оба внука – и умывшийся с дороги Мишаня, и маленькая Наталка крутились рядом, с любопытством рассматривая рыжих пушистиков. Малыши забились в угол ящика, прижавшись друг к другу и смешно разевали пасти, шипя и поскуливая. Раненого лисенка дедушка держал в руках.

– Видишь, Бойкий его тяпнул? – дед показал на кровоточащую ранку на плече маленькой лисички. – Все, не примут ее в городе… – и положил лисичку в ящик. Она, жалобно повизгивая, поковыляла к лисятам.

Пес крутился рядом, облизываясь.

– Дедуля, отдай мне! Я буду Айболитом! – заныла пятилетняя Наталка.

– Да зачем тебе… я ее в лес унесу!

– Ну деду-у-у-уля! Там ее волки съедя-а-ат! А я вылечу!

Дедуля еще раз скептически осмотрел раненую Звездочку.

– Не знаю, Наталка. Как ты ее будешь лечить?

– Ну как? Йодом мазать!

– Ее и кормить надо!

– Кормить?

– Пойди, спроси у бабы молоко и соску, надо их покормить! А то до города не довезу. И йод попроси, и бинт! – начавшиеся было слезы у Наталки мгновенно высохли, и она кинулась бегом выполнять дедово поручение.

Лисята вылакали две бутылки молока, только Звездочке ничего не хотелось. Дед ловко прижег ранку йодом и даже попытался перевязать, но лисичка сорвала зубами бинт и забилась в угол, зло поглядывая на своих мучителей.

Назавтра дед взял двоих лисят и уехал с ними в город, на автобусе. Мишаню прихватил с собой. Деду, известному на всю округу охотнику, иногда заказывали поймать лесных зверушек для городского зоосада. В это лето он поставил для детского зоопарка семью зайцев, и вот теперь – двух лисят. Жаль, конечно, что Бойкий перестарался, но все равно денег заплатили достаточно, чтобы дед и Мишаня возвращались обратно довольные, с кучей покупок.

– Деда, деда! – я назвала ее Снежок! – пулей вылетела Наталка из сарая, держа в руках коробку с лисичкой.

– Поставь ее, Наталка, сейчас отдохну и посмотрю на нее… – дед вымыл руки, поел, пошел смотреть на лисенка. Снежок ему не понравился – животное было совсем вялое, носик горячий. Видно, на жаре ранка загноилась.

– Ты ей воды давала, Наталка? – девочка отрицательно покачала головой. – Ну, что ж ты! Неси-ка бутылку с чистой водой!

– Деда, я ее и одеялком куклиным укрывала, и молоком поила – она ничего не хочет! А баба ей ранку марганцовкой промывала! – баба, стоявшая позади Наталки, кивала головой, поджав губы и выразительно глядя на деда. Дед попытался сунуть лисенку соску в пасть, но та даже глаза не открыла. Бабуля, стоявшая позади Наталки, нахмурилась. В её взгляде читалось многое. Дедуля, искоса посмотревший на благоверную супругу, прочел следующее: «Ну ты и дурень! Приволок больное животное из лесу! Оно ж помирает! Что, на глазах у внуков кончаться будет? А если куснет Наталку? А вдруг это бешенство? Воду-то не пьет?»

– Не бешенство, – неожиданно для себя, вслух, сказал дед и прикусил язык. Баба приподняла брови, широко раскрыла глаза и покачала головой, встав в позицию «руки в боки». Это означало: «Да ты шо? А если бешенство, тогда шо? Тридцать уколов в живот дитяти делать? А возить за тридевять земель в район ты будешь? Ну, вози, вози! Айболит хренов!»

– Наталка, ты лисичку не тронь пока. Я ее в тенёк отнесу, чтобы ей не мешали и баба… нет, я сам ее полечу! Идите, Наталка, Мишаня, бегом в избу, я там подарки привез!

Дети горошком покатились в избу, а баба, не меняя позиции, открыла рот и тихо, но четко произнесла:

– Ночью, чтобы дети не видели, еще слез не хватало, вон – ведро, вода в колодце, лопата в сарае. Совсем из ума выжил, больного дикого зверя в дом приволок!

Наутро Наталка, едва проснувшись, в одной рубашонке проскользнула мимо старшего брата, крепко спящего на соседней кровати, и побежала проведать своего Снежка. Громкий, отчаянный рев разбудил всех, кто еще не спал.

Бабушка влетела в сарайчик, где хранился садовый инструмент и куда поселили лисичку, первой. Посреди сарая, держа в ручонках пустую коробку, стояла внучка и отчаянно ревела. Баба подхватила внучку на руки, коробка упала…

– Ты что, ты что? Успокойся, не реви! Мишаня, воды принеси живо! На-ка, попей, говорю тебе! – внучка, захлебываясь слезами и водой, сделала несколько глотков.

– Снежок… нет Снежка…

– Нет Снежка-а-а? – удивленно протянула бабуля. – А куда же она могла подеваться? Ой, ну не плачь… она здесь где-то, сейчас деда придет и найдет… не плачь, Наточка, найдется Снежок!

Мишаня не смотрел на плачущую сестренку – он-то знал, что баба с дедой, дождавшись, когда Наталка заснула, оделись и на цыпочках вышли из избы. А еще Мишаня слышал, как баба ругалась на деду, что он хорошее ведро взял, а деда ее саму ругал «бестолковой бабой», а баба ему отвечала, что он «на старости лет ума лишился». Ан вот оно, что… Снежок пропал…

Вошел дед, заохал, узнав о «пропаже» Снежка.

– Ищи, деда, ты же следопыт у нас! – ехидно сказала бабуля, вытирая нос зареванной внучке. Дед вышел за дверь, покрутился, позвал Бойкого. Велел искать Снежка. Пес непонимающе тявкнул, побегал по двору, вернулся. Вошел в сарайчик и дедушка, развел руками:

– Натусенька, а лисичка-то в лес убежала… Видно, вылечила ты ее, и она убежала к мамке… Мамка ее и покормит, и долечит… у животных слюна лечебная, она ей ранку вылижет…не плачь, Натка!

Зареванное дитё подняло на дедушку глаза и задумалось. Все только приготовились вздохнуть с облегчением, как дитё открыло рот и рассудительным тоном спросило:

– Деда, а она же дорогу не знает домой! Ты лисят в мешке нес, они дорогу не видели! – и приготовилась, набрав воздуха, зареветь снова. Но дедушка был наготове. Под выразительным взглядом бабули соображалось быстро.

– Да что ты, внучка! Какое там! Лиса не может в лесу заблудиться. Она… – тут дед запнулся, потому что сочинять про «пошла по следу» было глупо – следа тоже не было – какой след, если висишь в мешке? – У нее в голове… гироскоп! И компас! Она инстинктивно находит дорогу домой! Вот, а ты и не знала, смышленая ты моя. Пойдем с дедой, деда тебе расскажет!

Не в меру смышленое дитя было торжественно передано в руки дедушке, и процессия вышла во двор.

Дед прикрикнул на заливающегося Бойкого, который лаял, не переставая, пока хозяева были в сарае – и лаял, и вставал в стойку, и кидался к двери сарайчика – если бы дед не был так занят внучкой, он бы подумал, что сеттер чует лису. Какая лиса в деревне посреди бела дня, спросите вы? А вот какая.

Лисовин пробрался в деревню поздно ночью, когда все спали. Без труда нашел, по собачьему следу, нужный двор. Долго принюхивался, ему казалось, что он чует запах Звездочки. Потом нашел-таки сарайчик, где держали лисят, но их там не было. Там вообще не было никого живого. Он пошел по свежему, не затоптанному следу людей и позади компостной кучи нашел свежевскопанную землю. Даже сквозь слой земли Лис учуял Звездочку. «Умерла…» – подумал он, цапнув лапой землю. Но разрывать не стал.

Он сам был виновен в гибели дочки. Если бы он не загулял… да, наверное, он бы погиб – против ружья ему не выстоять – но мать-Лиса получила бы время, чтобы спрятать лисят в дальней норе.

Думать о своей вине не хотелось. Семья загублена. Дома у него больше нет. Жена не простит отступника и предателя. Рассказывать ей, так нежно любившей Звездочку, о смерти дочки? Нет уж, увольте, кто угодно, только не он… Муки совести вылились в гнев против охотника. «Ну, ты у меня попляшешь! – злобно щуря глаза, подумал Лисовин. – Ты у меня долго будешь вспоминать свою подлую охоту!» И, пройдя мимо мирно спящего Бойкого демонстративно близко, проскользнул в дыру под забором. Бойкий, почуяв во сне лисий запах, начал перебирать лапами, тявкнул – видно, ему снилось, что он несется по полю вслед за огненно-рыжей лисой.

Бабушка и дедушка должны были ехать в соседнее село на ярмарку. Бабушка насушила грибов, наварила варенья, собрали большой урожай вишни – надо, надо было ехать на базар. Дедуля вез выделанные заячьи шкурки, на продажу. И, как в сказке, бабуля и дедуля наказывали Мишане:

– Мишанька! Смотри за сестрой! Если пойдешь куда – возьми с собой, не оставляй одну!