Муж в командировке. Пьесы

(Заглядывает под стол).

Маша. Никогда не видела, что бы гарантийные письма искали под столом.

Дима. Может, оно упало со стола и залетело под стол.

Маша. Я же каждый день убираю в комнате и под столом тоже, то не могла бы не заметить там это письмо.

Дима. Точно не видно. Посмотрю в гардеробе. Доберусь я до этого письма. Попадет оно мне в руки.

Маша. Конечно, в гардеробе ему место.

Дима. Маша, не надо иронизировать. Я ведь мог забыть его в своем пиджаке или джинсах. Как забыл там паспорт. Где же это джинсы. Ах, вот они.

Маша. Представляю, какой вид будет у твоего письма, после того как ты его потаскаешь в джинсах. Неужели нельзя его в папку положить?

Дима. Маша, ты же знаешь какой я рассеянный.

Маша. Рассеянный с улицы Бассейной. Ты еще в моем белье поройся.

Дима. Нет. В гардеробе его нет. Надо посмотреть еще на балконе.

Маша. А на балконе-то, почему должно очутиться твое письмо?

Дима. Я выходил туда курить и, может, оставил его там.

Маша. Смотри.

(Дима идет на балкон, проходит мимо Паши, который застыл у розетки, сначала не замечает его, но затем увидел и возвращается. Внимательно его рассматривает.)

Дима. А это что за статуя? Напоминает писающего мальчика из парка культуры.

Маша. Разве ты не видишь?

Дима. Я-то вижу, но не понимаю, что он здесь делает. Это же не парк культуры. Я жду объяснений.

Маша. Что тут не понятного… Ты внимательно присмотрись к нему и тебя все станет понятным без слов.

Дима. Конечно, все понятно и без слов, но все-таки хочется услышать, что делает этот мальчик-с-пальчик в моей квартире.

Маша. Ты задеваешь мою честь.

Дима. А что тогда говорить о моей чести. У меня вообще рога начали пробиваться, и я скоро начну бодаться.

Маша. Успокойся за свои рога, они в надежных руках, а ты лучше посмотри, что он держит в правой руке?

Дима. В правой руке у него отвертка.

Маша. Да, отвертка. Теперь рассуждай хладнокровно и логически. Зачем ему отвертка?

Дима. Я понял. Ты подговорила его убить меня. Только у вас ничего не получится. Я ведь каратэ занимался и ушу (Становится в позу борца). Иди на меня я тебя сейчас по стенке размажу.

Маша. (Подходит к нему, чтобы успокоить). Что ты чудишь?

Дима. Не подходи ко мне. Вы в преступный сговор вступили, чтобы убить меня.

Маша. Да какой это тебе сговор чудится. Неужели это так трудно понять, что если человек с отверткой работает, то значит это электрик.

Дима. Электрик?!

Маша. Да. Электрик.

Паша. Я электрик, пришел ремонтировать свет. Провода, розетки и эти… лампочки меняю.

Маша. Вот видишь, как все просто, а ты поднял шум. Да сам подумай, если бы это был мой любовник, то я попыталась бы его спрятать. А так я даже забыла, что он у меня работает. Да и как тут не забудешь, когда ты такой шум из-за закрытой двери поднял.

Дима. Однако, когда я уезжал, то у нас в квартире везде горел свет, и ты ничего не говорила о какой-нибудь неисправности.

Маша. Не было, так появилась.

Дима. Это как по заказу.

Маша. Тебе смешно, а мне было не до смеха, когда я утюг в розетку всунула, а там что-то как зашипит, словно змея ползет, а затем и свет везде пропал. Вот тогда я и позвонила в домоуправление, что бы прислали электрика…

Дима. Значит, это электрик?

Маша. Электрик.

Дима. Из домоуправления?

Маша. Из домоуправления.

Дима. А это что? (Хватает Пашу за конец халата.) Его спецодежда?

Маша. Это мой халат. Неужели ты никогда не видел его?

Дима. Я вижу, что это твой халат, но я не могу понять, почему этот халат на этом электрике?

Маша. А что же он должен по квартире голый разгуливать?

Дима. У него, что своей одежды нет?

Маша. Есть.

Дима. Так почему он не в брюках, а в твоем халате ремонтирует свет? Или он голубой электрик, и он любит одевать женские халаты.

Маша. Его брюки на батарее сушатся.

Дима. Почему сушатся?

Маша. Потому, что мокрые. Вот тебе приятно бы было в мокрых брюках ремонтировать свет. Причем, у мокрого человека сопротивление уменьшается и его может током убить. Мы это по физике учили.

Дима. Молодец, что ты законы физики знаешь, но меня интересует другое – он что в мокрых брюках пришел?

Маша. Нет в сухих.

Дима. Так почему же они стали мокрыми?

Маша. Я намочила их. Постирала.

Дима. Ах, понимаю. Ты очень сердобольная душа, а у него были очень брюки грязные, а тебе в вечернем нарядном платье захотелось постирать его брюки…

Маша. Нет. Ты не угадал. Я облила его брюки, когда поливала цветы, и потому повесила их сушить. Не идти же человеку в мокрых брюках на улицу. Сейчас ведь холодно, он может даже простудиться из-за меня.

Дима. Ты очень добрая, но порой твоя доброта переходит все пределы.

Маша. Тебе жалко, что он мой халат надел? Что с ним станется?

Дима. Маша, ты удивляешь меня своей наивностью. Ведь это можно истолковать совсем по-другому. Лучше бы ты ему мои брюки предложила.

Маша. Да он утонул бы в твоих штанах. Ведь у вас совсем разные комплекции.

Дима. Я знаю, что у тебя на все случаи найдется ответ, но знай, что мне неприятно от того, что он в твоем халате ремонтирует свет.

Маша. Так ему сказать, что бы он снял?

Дима. Нет, пускай уж будет в твоем халате. Кстати, раньше ведь к нам совсем другой электрик приходил.

Маша. Другой?

Дима. Да, высокий такой, худой. Помнишь, он еще так интересно об инопланетянах рассказывал.

Маша. Что-то припоминаю.

Дима. Да его нельзя забыть. Такой интересный мужчина был. Все собирался установить связь с внеземными цивилизациями. Помнишь, он еще говорил, что создает какой-то сверхмощный генератор, при помощи которого он мог бы обнаружить НЛО.

Маша. Да, про НЛО что-то припоминаю.

Дима. Он еще жаловался, что не может найти какую-то важную микросхему для своего аппарата. Интересовался, не собираемся ли мы в Японию – там с этой микросхемой никаких проблем.

Маша. И про Японию помню.

Дима. Так почему же ты Петровича не позвала?

Маша. Я просила прислать просто электрика.

Дима. (Обращается к Паше.) Где Петрович?

Паша. Спился.

Дима. Спился? Но ведь он, кажется, совсем не пил. Помню, я ему еще предлагал, когда он счетчик справлял. Маша, ты ведь помнишь, ты ведь тогда дома была, и я тебя попросил, что бы ты закуску сообразила.

Маша. Припоминаю, было что-то такое.

Дима. (К Паше.) Как же он может спиться, когда совершенно не пил.

Паша. Да. Да.

Маша. Да что ты пристал к человеку. Неужели не знаешь, как бывает в жизни – вчера не пил, а сегодня уже начал пить. Помнишь, как наш кум сорвался.

Паша. И Петрович сорвался.

Дима. Каким образом? В семье неполадки?

Паша. Да нет. Инопланетяне не вышли к нему на связь.

Дима. Он все-таки собрал свой генератор?

Паша. Собрал, и начал в космос выходить на связь, но ему никто не отвечал, так он очень переживал по этому поводу. Я его успокаивал, как мог, а он мне в ответ: «Это они не уважают нас, потому не хотят общаться с нами. Выходит, мы на очень низком уровне развития, раз цивилизации с таким высоким техническим развитием отказываются общаться с нами. Только летают, летают на своих НЛО вокруг земли, а сесть с нами за стол переговоров отказываются. А чтобы догнать нам по развитию эти внеземные цивилизации, землянам понадобится несколько световых лет». Понятно, что Петрович не доживет до тех времен и контакта с инопланетянами у него никак не получится. Сделав такой вот печальный вывод, Петрович очень огорчился и спился.

Дима. Так вот и спился.

Паша. Так и спился. Сначала по сто принимал, потом по двести, потом и пол литры ему было мало. Это на гору человеку тяжело подниматься, а с горы прямо-таки сам катишься.

Дима. Кто бы мог подумать. Такой умный был человек…

Паша. А у нас-то только с умными, и случаются такие истории. Помните Грибоедова «Горе от ума». Так это когда было, но сейчас ведь ничего не переменилось.

Маша. (Обращается к Диме.) Ну, хватит тебе приставать к человеку с дурацкими вопросами. Пускай он занимается своими делами, а ты, кажется, тоже что-то искал?

Дима. Да, я ведь так и не нашел гарантийное письмо.

Маша. И хотел посмотреть его на балконе.

Дима. Думаю, что на балконе его нет. Лучше я пойду, посмотрю на кухне.

Маша. На кухне лучше я его посмотрю, а то ты там все перевернешь вверх дном, ты еще здесь посмотри.

Дима. Хорошо.

(Маша выходит на кухню, а Дима просматривает вещи в туалетном столике. Затем подходит к Паше).