Назад в будущее

– На сто процентов. И пусть никто сюда не заходит.

Колени дрожали, но старик ждал, пока шаги отдалились, и захлопнулась дверь. Небольшим дискомфортом назвать это было нельзя – ему было очень плохо. Будто тело перестало подчиняться. Стало чужим и каким-то безжизненным. Он нащупал телефон сына в кармане и с трудом приоткрыл один глаз. Изображение плыло и двоилось, как на испорченном телевизоре. Всё как будто замедлилось. Движения растягивались. Он едва сделал тот самый двойной щелчок, что делал сын, и на экране вспыхнул значок разблокирования по сетчатке. От яркого свечения глаза пронзила боль. Старик едва сдержал стон, надо упереться, надо держаться, иначе прискачет охрана и всё испортит. Шейные позвонки предательски захрустели, но он всё равно склонился ниже. Потом ещё ниже. Теперь тряслись даже веки. Никак не получалось успокоить нервный тик и сфокусироваться. От напряжения потекли слёзы. Ему казалось что-то мешает, упирается в кожу, скребёт по роговице. В шее заскрипело, но он опустил голову ещё ниже. Мешал шлем. По щекам катились капли. Он так сощурился, что хрустнуло в виске. И тогда, словно это был сигнальный хлопок, организм наконец уступил. Охвативший Николая Николаевича ужас чуть притих. Он поднял телефон сына к лицу и индикатор наконец смог найти его глаз.

Раздался звук затвора фотоаппарата. Мелькнул свет в индикаторах над дисплеем и значок разблокирования по сетчатке исчез.

Старик застыл. Смотрел на появившееся меню и не мог поверить. Победа? Он коснулся занемевшим пальцем иконки с подписью: «Назад в будущее». Экран мигнул и что-то начало загружаться. По тёмному полю бегали точки, пока не начали расставляться по местам и превращаться в буквы.

«Испытуемый номер двести шестьдесят семь – состояние критическое. Загрузка нейрокарты четырёхлетней давности повлияло на восприятие испытуемого. В течение шести дней наблюдений…»

Перед глазами снова поплыло, и Николай Николаевич заморгал. Он словно всё это уже читал. Наверное, ему тоже приходили результаты исследований. Он же мог их просматривать, но не вчитываться внимательно или не мог? Проморгавшись, старик хотел послюнявить палец, чтобы перелистнуть экран, но в глазах потемнело ещё сильнее. Он будто в живую увидел охотничий зал любимого ресторана и наигранное нежелание сына отдавать телефон. Как же можно было такое проглядеть. Всё же было так явно. Младший постоянно подсовывал ему отчёты «чужегляда», рассказывал, что разработка уникальная и буквально способна на чудо. Что победить новые технологии, способны только ещё более новые технологии. Он заманивал его в ловушку. Нарочно отдал свой телефон, чтобы старший помчался его разблокировать и одел на голову этот проклятый шлем. Руки сами потянулись к голове, но сил уже совсем не осталось. Во мраке перед глазами потянулась вся его жизнь. Неужели вот так? Его собственный ребёнок… И ради чего? Дела его жизни? Его ненаглядной империи, будь она неладна. Да разве она этого стоит?

Николай Николаевич старший откинулся на спинку кресла и смог дотянуться до груди. На несколько мгновений стало чуть легче. Хотя говорят в самый последний момент всегда приходит облегчение.

Где-то очень-очень далеко скрипнула дверь.

– С тобой всё в порядке?

Старик едва пошевелил пальцами, разрешая войти. Он уже всё понял, смирился и даже простил, хотя никому никогда бы в этом не признался. Шаги отдавались в голове, но всё равно успокаивали. Сын добрался до него раньше, чем он рассчитывал, но это даже к лучшему. Может быть хватит сил сказать ему напоследок то, что никогда не получалось.

– Я тебя…

Губа задергалась, и он замолчал.

– Я тебя тоже, папа.

Сын наклонился, опустил руку на плечо отцу и дотронулся до шеи. Постоял немного, а потом чуть встряхнул его.

– Ты чего? Уснул что ли?

– А?

– Теперь ты пойдёшь на поправку.

Николай Николаевич старший заставил себя выпрямиться и открыть глаза. Слабость постепенно отступала. Он дотянулся свободной рукой до лица, другая всё ещё сжимала телефон, и начал делать круговые движения вокруг глаз и вниз к носу. Профилактические упражнения всегда его успокаивали и расслабляли.

– Что ты наделал? – всё ещё чувствуя пугающую лёгкость, спросил старший.

– Ты отказывался добровольно, поэтому пришлось…

Впервые за много месяцев Николай Николаевич больше не тонул в кромешной жути. Спазмы ослабли, а проклятая тяжесть исчезла. Он так к ней привык, что не мог поверить. Неужели – всё это по-настоящему?

– Как? Лучшие врачи мира сказали, что моя ситуация безнадежна…

Он больше не падал в бездну, а остановился у самого её края.

– Ты должен был пройти перезагрузку нейрокарты, но ты каждый раз отказывался. Говорил, что все эти технологии для выкачивания денег из простаков. Ничего не хотел слушать, везде подозревал заговоры. Поэтому, я решил этим воспользоваться. Начал подпитывать твои подозрения, попросил отдел безопасности подкинуть тебе пару липовых отчётов. Делал при тебе эти подозрительные звонки, и ты поверил. А когда начал узнавать про мой проект и уточнять, как сильно восстановилось зрение и повлияло ли это на внешний вид самого глаза, я понял, что ты готов. Поэтому, специально положил телефон на стол, чтобы ты видел, что снова звонит кто-то подозрительный… пришлось спровоцировать ссору. Я, кстати, съел твою котлету, пока не остыла. Очень вкусно.

– Значит, обманул старика. А как же те записи в твоём телефоне? – он поднял смартфон и замахал перед носом сына.

– Сам посмотри.

Николай Николаевич старший с шумом выдохнул, но всё же заглянул в экран.

«Испытуемый номер двести шестьдесят семь – состояние критическое. Загрузка нейрокарты четырёхлетней давности повлияла на восприятие испытуемого. В течение шести дней наблюдений улучшилось общее самочувствие и настроение. Анализы пришли в норму. Прочие показания на уровне контрольных. Испытуемый номер двести шестьдесят семь явно пошёл на поправку, даже попытался шутить и оказывать знаки внимания женскому медицинскому персоналу…»

Младший поджал губу.

– У меня не было другого выхода. Ты же прямо прощался. Знаешь, как трудно на это смотреть, когда знаешь, что есть другой выход? Я обо всём договорился с начальником лаборатории. Здесь тебя давно ждали, подготовили твою собственную нейрокарту четырёхлетней давности. Помнишь, все сотрудники сдавали её в начале исследований? Тебе загрузили её вместо моей, которую ты так просил. Теперь, твоё здоровье возвращается к тому уровню, что было четыре года назад…

– Да, понял уже, – шмыгнул носом Николай Николаевич старший и отвернулся. – Ты был прав, спасибо. Но как я смог открыть твой телефон по сетчатке?

– Я установил на него два профиля: свой и твой. В ресторане твой был заблокирован, но когда мне позвонили из лаборатории и сказали, что загрузка завершена, я разблокировал его удалённо. Современные технологии, знаешь ли…

– Тьфу ты, ничего не понял.

– Ну, можешь поверить мне на слово.

Сын просто стоял, смотрел на отца и улыбался, а тот сосредоточенно жевал губу, пока наконец не выговорил:

– И что дальше?

– Поживёшь ещё…

– Это невозможно!

Сын засмеялся.

– Ну точно как в кино. Марти сказал, что это невозможно. А доктор Эммет Браун ответил – это наука!