Властелин рек

Виктор Александрович Иутин

УДК 821.161.1-311.6

ББК 84(Рос)

И94

Знак информационной продукции 12+

ОБ АВТОРЕ

Виктор Александрович Иутин родился 29 июня 1992 года в украинском городке Казатин, куда его семья бежала из охваченного войной Приднестровья. Детство и юность будущего писателя прошли в городе Тирасполь.

Еще в школе Виктор увлекался историей, коллекционировал книги о русских царях, интересовался их генеалогией, а в девятом классе, под влиянием только что прочитанного «Тихого Дона» М.А. Шолохова, задумал написать свой первый роман — о Гражданской войне в Бессарабии. В нем должно было рассказываться о непростой судьбе этого края в 1918–1921 годах, когда Тирасполь, родной город Виктора, переходил из рук в руки — им поочередно владели немцы и большевики, румыны и петлюровцы, французы, поляки и белогвардейцы. Но в ходе работы над произведением Виктор понял, что не сможет в должной форме осветить эти события и потому отложил написание книги на неопределенный срок.

В 2009 году Виктор поступил в Санкт-Петербургский Политехнический университет на специальность «Издательское дело и редактирование». Уже тогда, совмещая учебу и игру в рок-группе, Виктор пробует написать повесть о самарском губернаторе Иване Львовиче Блоке, убитом революционерами в 1905 году. В планах Виктора эта повесть должна была стать частью романа о Гражданской войне в Бессарабии, но так и осталась лишь на страницах черновика. Сам роман за годы учебы в университете множество раз переписывался заново, но работа над ним откладывалась вновь. По состоянию на 2021 год роман так и остается незавершенным.

В эти же годы, увлекшись монументальной личностью шведского короля Карла XII, главного военного противника Петра Великого, Виктор сделал набросок повести «Северный Голиаф», которая также должна была стать полноценным романом, но планы эти не были осуществлены.

По окончании университета, под влиянием «Проклятых королей» М. Дрюона и «Государей московских» Д.М. Балашова, Виктор задумывает написать цикл произведений о Смутном времени, где главным персонажем хотел изобразить выдающегося полководца Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, который в возрасте двадцати с небольшим лет уже одерживал блистательные военные победы и спас целую страну. Согласно плану автора повествование начиналось от времени правления Ивана Грозного, ставшего предтечей великой Смуты. Изначально Виктор не собирался писать об этой эпохе, и без того широко освещенной в литературе, но чем больше он погружался в изучение источников о Смуте, тем яснее понимал, что без изображения царствования Иоанна невозможно в полной мере объяснить поступки героев Смутного времени, от которых зависела судьба целого народа.

Зачастую Иван Грозный изображается в литературе довольно хрестоматийно, в духе А.К. Толстого и Н.М. Карамзина. Этого Виктор в своем романе пытался избежать, и потому основными источниками в работе стали исследования историков Р.Г. Скрынникова и Б.Н. Флори, в течение десятилетий изучавших эпоху Ивана Грозного и широко осветивших концепцию политических событий того времени.

Так началась длительная и кропотливая работа над романом «Кровавый скипетр», продлившаяся более трех лет. Параллельно уже создавалось продолжение романа — «Опричное царство». Несмотря на то, что издательства отказывались принимать рукописи, а окружение Виктора зачастую убеждало его в бессмысленности этого труда, он продолжал заниматься творчеством, по возможности совмещая его с основной работой. Наконец, в 2017 году издательство «Вече» приняло черновую рукопись романа «Кровавый скипетр», и в 2019 году он был издан. Через полгода, в 2020 году, опубликован роман «Опричное царство», который к моменту издания первого произведения был уже написан.

Работа над «Пеплом державы», где показан закат правления Ивана Грозного, началась еще до издания «Кровавого скипетра» и продолжалась два года. В планах Виктора продлить цикл произведений до эпохи царствования Михаила Федоровича Романова. Он желает, таким образом, провести своих героев, воспитанных в темную эпоху Ивана Грозного, через пучину Смуты, к временам, уже не столь отдаленным от России Петра Великого, измененной им навсегда и бесповоротно.

Помимо писательской деятельности, Виктор продолжает заниматься музыкой — он один из основателей и участников электронной группы NISTRIA (https: //vk.com/nistria).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

РЮРИКОВИЧИ

ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ — царь и великий князь всея Руси его сыновья: царевич Иван, царевич Федор, царевич Дмитрий

ЗАХАРЬИНЫ

НИКИТА РОМАНОВИЧ — боярин, воевода, глава Боярской думы его сыновья: Федор, Михаил, Александр

ПРОТАСИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ — придворный, приближенный царевича Ивана

ГОДУНОВЫ

БОРИС ФЕДОРОВИЧ — боярин, советник государя, приближенный царевича Федора

ИРИНА ФЕДОРОВНА — сестра Бориса, жена царевича Федора

ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ — дядя Ирины и Бориса, глава клана Годуновых

НАГИЕ

АФАНАСИЙ ФЕДОРОВИЧ — боярин, приближенный царя Иоанна

ФЕДОР ФЕДОРОВИЧ — боярин, брат А.Ф.

МАРИЯ ФЕДОРОВНА — дочь Ф.Ф., жена царя Иоанна, мать царевича Дмитрия

МСТИСЛАВСКИЕ

ИВАН ФЕДОРОВИЧ — князь, боярин, воевода, глава Боярской думы его сыновья: Федор и Василий — князья, бояре и воеводы

ШЕРЕМЕТЕВЫ

ЕЛЕНА ИВАНОВНА — жена царевича Ивана, дочь И. Шереметева Меньшого

ПЕТР НИКИТИЧ — сводный брат Елены Ивановны

ФЕДОР ИВАНОВИЧ — боярин, воевода, брат И. Шереметева Меньшого

ГОЛИЦЫНЫ

ИВАН ЮРЬЕВИЧ — князь, боярин, воевода

ВАСИЛИЙ ЮРЬЕВИЧ — князь боярин, воевода, брат И. Ю.

ШУЙСКИЕ

ИВАН ПЕТРОВИЧ — князь, боярин, воевода, глава клана Шуйских

АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ — придворный, воевода, родственник И.П.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ — придворный, воевода, брат А.И.

ПРИДВОРНЫЕ

БОГДАН ВЕЛЬСКИЙ — боярин советник и приближенный царя Иоанна

АНДРЕЙ ЩЕЛКАЛОВ — советник государя, глава Посольского приказа

ВАСИЛИЙ ПЕЛЕПЕЛИЦЫН — дьяк, воевода

ДМИТРИЙ ХВОРОСТИНИН — прославленный воевода

ПРОЧИЕ

ИОВ архимандрит Новоспасского монастыря, друг Бориса Годунова

СТЕФАН БАГОРИЙ трансильванский воевода, король Речи Посполитой

ЯН ЗАМОЙСКИЙ — гетман, приближенный Стефана Батория

НИКОЛАЙ РАДЗИВИЛЛ «РЫЖИЙ» — гетман великий литовский

ХРИСТОФОР РАДЗИВИЛЛ «ПЕРУН» — литовский воевода, сын Николая Радзивилла

АНТОНИО ПОССЕВИНО — иезуит, посланник папы римского в Москву

АНДРЕЙ КУРБСКИЙ — князь, воевода, литовский подданный

КУЧУМ — сибирский хан

МАМЕТКУЛ — сибирский царевич, полководец, приближенный Кучума

УРУС — ногайский бий

МАГНУС — датский принц, ливонский король, подданный царя Иоанна

ПОНТУС ДЕЛАГАРДИ — шведский военачальник

ДЖЕРОМ БОУС — английский посол

КАЗАЧЕСТВО

МИХАИЛ ЧЕРКАШЕНИН — атаман донских казаков

ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ — атаман волжских казаков

БОГДАН БРЯЗГА — есаул, соратник и друг Ермака

ИВАН КОЛЬЦО — атаман волжских казаков

МАТВЕЙ МЕЩЕРЯК — есаул, соратник Ермака

ГЛАВА 1

Над заснеженным Псковом стоит шум и гомон — невиданное доселе строительство развернули здесь воеводы, ожидая Батория! Дополнительно укрепляли каменный пояс стен земляной насыпью, копали рвы, огораживали их тыном.

Ратники и горожане (много было и чужих, что бежали из разоренных поляками деревень) работали неустанно. Изнуренные лошади, спотыкаясь и скользя, тянули по вытоптанному до слякоти снегу лес. Нестройно стучали топоры. Мужики, несмотря на мартовский холод, рубили в одних нижних рубахах, насквозь пропитанных потом. В открытые ворота все приезжали и приезжали возы с припасами, порохом, разобранными пушками. Дьяки в изгвазданных грязью сапогах сновали всюду, делали подсчет привозимых запасов, численности прибывших ратников, расписывали людей по местам. Не дай бог, где-нибудь ошибиться — у воеводы Шуйского каждый человек, каждая крупица пороха, каждое зерно хлеба в амбарах на счету!

Иван Петрович Шуйский с воеводой Василием Федоровичем Скопиным-Шуйским выехали понаблюдать за ведущимися работами. Скопин-Шуйский указал плетью на деревянные башни, сооруженные рядом с каменными для дополнительной защиты. Задрав голову, Иван Петрович глядел сумрачно, кивая тому, о чем говорит сейчас Скопин-Шуйский.

На той башне, подле которой стояли воеводы, работал Михайло. Разогнув спину, он убрал с лица мокрую прядь и отдышался. Здесь, на вершине стены, обдуваемой злым ветрам, был виден весь город, и Михайло, не выпуская из рук топора, невольно залюбовался раскинувшимся перед ним видом. Дома грудились тесно друг к другу, белые кровли колоколен и храмов возвышались всюду. Шум ремесленных домов, гомон посада и торга, сейчас, с прибытием сотен беженцев ставшего еще более обширным, слышался даже здесь, на высоте. Город окружал дополнительный пояс каменных стен, меньший, чем тот, крайний, на котором работал сейчас Михайло. На возвышении хорошо виднелся отсюда каменный бастион древнего кремля, увенчанный куполами Софийского собора. Да, не сравнится Псков с теми крепостями, в которых Михайло успел побывать, но он все еще помнил непобедимое войско Ба-тория, помнил пылающие города и подумал — неужто здесь выстоим? А ежели победим? Но сейчас в это верилось слабо. Схватив топор поудобнее, Михайло, превозмогая растекшуюся по телу свинцовую усталость, вновь принялся за работу.

А Иван Петрович, тронув коня, двинулся дальше. Тут князь, опомнившись, тряхнул головой — понял, что на какое-то время, погрузившись в свои мысли, перестал слушать доклады соратника. На то были причины — сегодня утром доставлено было ему послание из дома, в коем сообщалось, что жена его прежде времени выкинула дитя. Снова вынужден он переживать гибель своего дитяти. Снова! За что сие наказание? Неужто Господу не угодно, дабы князь Шуйский продолжил свой славный род?

— Как мыслишь, Иван Петрович, выстоим? — вопросил вдруг Скопин-Шуйский, ведущий своего коня бок о бок с конем старшего родича и с обожанием глядя на князя.

— Не ведаю, — сумрачно ответил Иван Петрович. — Одно знаю — ежели Баторий Псков возьмет, почитай, война проиграна. Он уже так осильнеет, что его уже ничем не cокрушить будет. Потому и вгрызаемся в эту землю, как можем…

Он вновь обернулся, глянул на деревянные башни, поглядел вокруг и довольно кивнул, лишний раз подивившись размаху ведущихся работ.

— Даже вот ради них… — Он указал на трудящихся мужиков и посильно помогающих им ребятишек и баб. — Ради них стоять и биться будем. А там, ежели даст Бог…

И позже, вечером, в избе своей, когда сменил испачканное брызгами грязи платье на домашний легкий кафтан, он стоял на коленях перед иконами и молвил:

— Ежели неугодно тебе, Господь, дать мне сына, так дай мне сил! Дай мне отстоять древний Псков, не оставь нас. Заступись, Господи! Вложи силу великую в оружие наше, обращенное против врагов земли нашей!

В дверь робко заглянул слуга, смутился, увидев склонившегося перед киотом князя. Полуобернувшись, Иван Петрович произнес:

— Молви!

— Воеводы к тебе, княже…

— Зови, — вставая, приказал князь. Младшие воеводы Плещеев-Очин и Лобанов-Ростовский снова прибыли доложить о строительных работах во вверенных им участках города — надлежало принять. Отогнав охватившие его уныние и усталость, Иван Петрович встретил воевод и вместе с ними присел за стол, приготовившись внимать и указывать. Был недоволен — слишком медленно протекали работы. Сведя брови, вопросил:

— К лету успеем все достроить?

— Людей не так много, — возразил Плещеев-Очин, — нам бы к осени успеть…

Плохо! сказал Иван Петрович. Плохо! Буду просить государя прислать еще людей. Ежели будет такая возможность. Баторий ждать не станет…

С тем и отпустил воевод.