Адекватное познание реальности, или Как заставить облей думать?

Нашей психике нужны лишь отправные точки, дальше все недостающие нюансы она "достроит" сама. Это и является поводом для недоверия к собственным ощущениям как способу познания действительности.

Далее достаточно вспомнить и некоторые тактильные иллюзии. Начиная с такого старого и банального эффекта, как "иллюзия Аристотеля" (когда маленький предмет, помещённый между по-особому скрещенными пальцами, воспринимается субъектом в удвоенном экземпляре), можно вспомнить и такую игру из детства многих из нас: когда человека просят выпрямить руку и закрыть глаза, а инициатор этого фокуса, едва касаясь, очень медленно ведет пальцем по внутренней стороне протянутого предплечья, начиная от запястья и по направлению локтя. Участник с закрытыми глазами должен сказать "Стоп", когда почувствует, как палец дойдёт до его локтевой впадины… На деле это почти никому удавалось – даже зная суть фокуса и сознательно делая определённую временную надбавку на движение пальца, субъект в итоге же всё равно всегда ошибался, потому что казалось, что "вот сейчас-то палец уж точно у локтя". Но нет, на деле, как правило, оставались ещё непреодолённые солидные 3-5 сантиметров.

Другой пример тактильной иллюзии: если человеку к спине в районе чуть выше поясницы прикоснуться двумя тонкими предметами (например, иголками или остриями карандашей) и постепенно приближать их друг к другу, отрывая и прикладывая заново, при этом меняя точки прикосновения, сближая их между собой, то при расстоянии между ними около 2 сантиметров человеку начнёт казаться, что в этот раз прикосновение было осуществлено всего одной иголкой, а не двумя.

И такой банальный пример, с которым сталкивался каждый: маленький предмет во рту при ощупывании языком кажется куда больше, чем если вертеть его в пальцах перед глазами.

У каждой из тактильных иллюзий имеется своё объяснение. К примеру, у иллюзии с иголками причина в том, что у человека на спине находится довольно мало нервных окончаний и расстояния между ними весьма значительны, каждое такое окончание отвечает за восприятие раздражения строго со своего участка кожи (которые на деле не такие и маленькие), и вот когда две иголки касаются кожи на довольно близком друг от друга расстоянии, при этом возбуждается только тот единственный нерв, который и принимает сигналы с этого участка, поэтому в мозг и уходит сигнал лишь об одном стимуле, а не о двух.

Помимо чисто тактильных иллюзий существуют и смешанные, комплексно-сенсорные или мультимодальне, иллюзии, где одновременно участвует не только тактильная модальность восприятия, но и неотъемлемой составляющей является и зрительный анализатор (в противоположность типично тактильным иллюзиям, где зрительный анализатор, наоборот, должен быть устранён, так как способен воспрепятствовать возникновению иллюзии). Иллюзии именно подобного порядка в последние десятилетия в немалом числе всё активнее открываются представителями когнитивной науки.

Одной из наиболее известных иллюзий в этом русле стала так называемая "иллюзия резиновой руки", открытая в 1998 году.

Одна рука испытуемого лежит перед ним на столе, но при этом спрятана за экраном так, что он не может её видеть. Вместо неё испытуемый видит резиновую руку. Экспериментатор синхронно поглаживает двумя кисточками реальную спрятанную руку испытуемого и резиновую.

Вскоре испытуемому начинает казаться, что резиновая рука – это его настоящая рука, и все тактильные ощущения от прикосновений кисточки локализованы именно в ней, в резиновой руке.

(Введите в поиске на "YouTube" фразу "The Rubber Hand Illusion" и найдёте соответствующий ролик).

В наиболее экстремальных формах эксперимента под конец процедуры, когда испытуемый уже основательно "сросся" со своей новой рукой, ему резко бьют по ней молотком или ножом, – испытуемый в ужасе отдёргивает свою руку, но уже настоящую, о существовании которой успел позабыть.

(Введите в поиске на "и найдёте и этот ролик

Интересен тот факт, что у настоящей руки, о которой человек в ходе эксперимента "забывал", в действительности падала температура кожного покрова – то есть, образно говоря, организм будто начинал "отказываться" от настоящей руки, снижая её обеспечение кровью.

"Иллюзия резиновой руки" – это сложная, мультимодальная иллюзия, в формировании которой участвуют одновременно и тактильная чувствительность, и зрение. Но эта иллюзия далеко не единственная в своём роде: за последние годы нейробиологи активно открывают всё новые иллюзии, в технологии возникновения имеющие много общего с "иллюзией резиновой руки". Так были открыты "иллюзия третьей руки", "иллюзия невидимой руки", "иллюзия длинной руки" и многие другие.

Но не всегда в формировании мультимодальных иллюзий участвуют только тактильные и зрительные системы – иногда с этим справляется и конгломерат тактильных и слуховых систем, как это, к примеру, было показано в "иллюзии мраморной руки" (marble hand illusion) (Senna, 2014). В эксперименте испытуемого мягко ударяли по спрятанной за ширмой руке маленьким молоточком, а естественный звук от удара заменяли на звук удара молотка о кусок мрамора, который предъявляли испытуемому через наушники. Через пять минут таких постукиваний, сопровождающихся звуком удара о мрамор, испытуемый начинал воспринимать руку более жёсткой, тяжелой, менее чувствительной и неестественной.

К слову, "иллюзия мраморной руки" не является тактильной по своей природе, а скорее кинестетической.

Говоря уже о сугубо кинестетических иллюзиях, можно вспомнить и множество исследований в рамках теории психологической установки Дмитрия Узнадзе (Узнадзе, 2001), где в ходе недолгих манипуляций с различными видами чувствительности, удавалось добиться их искажённой работы, сообщающей субъекту откровенно недостоверные сведения об объекте взаимодействия. Достаточно вспомнить и многочисленные эксперименты в социальной психологии, когда нервная система испытуемых возбуждалась тем или иным неявным для них способом (вплоть до тайного введения адреналина), но сами же испытуемые затем пытались объяснить это собственное возбуждение первым же попавшим под руку способом (сексуальная ассистентка исследователей, высокий мост над оврагом, где и проходило исследование, и т.д.) и искренне в это объяснение верили, выстраивая на его основании своё дальнейшее поведение (к примеру, потом брали номер телефона той самой ассистентки, если считали, что именно она вызвала их повышенное возбуждение, хотя в той группе, эксперимент с которой ставился вне высокого оврага, и, следовательно, общего возбуждения не возникало, никто потом телефоном ассистентки не интересовался) (Dutton & Aron, 1974).

Огромное множество экспериментов да и просто житейского опыта показывает, насколько ненадёжно человеческое восприятие, насколько сильно чувства человека, его ощущения, подвержены интерпретационным ошибкам.

К примеру, недавно автор этих строк зашёл в ванную почистить зубы. Вдруг он ощутил, как по ноге ползёт насекомое… Резко посмотрев вниз, на ногу, ничего обнаружить не удалось – на ноге в том участке, где и возникло ощущение, не было никаких посторонних элементов. Кроме собственных волосков ноги. И только тогда стало понятно, что дело в сквозняке (на улице, куда были открыты окна квартиры, шёл ливень, дул сильный ветер, который и разносился по всем помещениям через возможные щели под дверьми) – едва уловимый ветерок колыхал волоски на ноге, отчего они и прикасались к коже, создавая ощущение поползновения невидимого насекомого.

Нельзя полагаться на "собственные ощущения" – их необходимо перепроверять. Как минимум с помощью других ощущений, органов чувств другой модальности.

Это напоминает очень распространённые нынче различные курсы по обучению обывателя так называемым "выходам из тела" – когда человек должен принять лежачее положение, закрыть глаза и сосредоточиться с помощью определённых методик. В какой-то момент действительно возникает ощущение, будто собственное тело перестаёт существовать – и это и расценивается наивным обывателем как выход из тела (раз перестал ощущать тело, то ты якобы и вышел из него). Но весь нюанс и хитрость подобных методик заключается как раз в том, что ни в коем случае нельзя открывать глаза. Якобы, как гласят кураторы тренингов, зрительный контроль мгновенно вернёт вас в тело… Открываешь глаза – и видишь, что ты по-прежнему лежишь на диване.

На деле же суть этих трюков и сводится к тому, чтобы беспрекословно и некритично поверить лишь в одну модальность ощущений и ни в коем случае не допустить возможности их сверки с ощущениями других модальностей (зрения в данном случае). Откроешь глаза, и вся иллюзия летит прахом.

Известны и другие мультимодальные иллюзии, в которых один тип раздражителя (визуальный или кинестетический) влияет на восприятие другого типа раздражителя (к примеру, на вкусовой). В разнообразных исследованиях установлено, что белый цвет посуды придаёт еде более сладкий привкус, синий цвет посуды придаёт еде привкус более солоноватый, еда же, съеденная с помощью маленьких и лёгких столовых приборов, опять же кажется более сладкой, чем если её есть массивными приборами и т.д. (Harrar, 2013); кофе из белой чашки кажется более насыщенным, кофе из прозрачной чашки – более сладким (Van Doorn et al., 2014); несмотря на одинаковое содержание сахара, тёмные напитки воспринимаются слаще светлых (Johnson, 1982); и т.д.

Другой пример искажённого восприятия можно найти в ещё более сложных феноменах человеческой психики, как, например, влиянии вербальной системы (второй сигнальной системы, по Павлову, или попросту – языка, речи) на ощущения организма. В частности, если прикладывать к руке испытуемого тепловой раздражитель – нагретую пластинку – и вместе с этим говорить испытуемому "холод", то его сосуды будут сужаться, как будто к руке в действительности прикладывают нечто холодное (Быков, Пшоник, 1949).

Помимо установок субъекта на восприятие предметов действительности определённое влияние оказывает и его мотивация – как было показано в некоторых недавних исследованиях (Balcetis and Dunning, 2009), сила желания влияет на оценку расстояния. Группа испытуемых с утолённой жаждой и группа испытуемых, до эксперимента активно откормленная солёными орешками и крекерами, затем по-разному оценивали расстояние до бутылки с водой. Томимые жаждой воспринимали бутылку ближе, чем первая группа. В другом эксперименте с бросками по вознаграждаемым и не вознаграждаемыми мишеням также подтвердилось, что наиболее желаемая цель воспринимается и как более близкая.

Конечно, есть некоторые иллюзии восприятия и в работе слухового аппарата, акустические иллюзии. К примеру, благодаря эффекту Доплера, приближающийся звук слышится как более высокий, нежели если он же раздаётся в непосредственной близости от субъекта, когда в действительности он оказывается довольно низким, басовитым. Например, гудок поезда издали слышится высоким, почти пищащим, и только вблизи он звучит в мощном низком диапазоне.

Вот здесь и возникает главный вопрос:насколько можно верить нашим непосредственным ощущениям

У человечества есть множество примеров, что делать этого нельзя. Но почему-то это не мешает очень многим представителям человечества на основании работы исключительно собственных органов чувств строить свою сомнительную картину мира, опираться на которую и в малейшей степени невозможно.

А сколько зрительных, тактильных, кинестетических и акустических иллюзий ещё не открыто? Это фундаментальные и принципиально важные вопросы в деле построения объективной картины мира.

2. Личный опыт как способ познания реальности

"Как и у всех людей, у меня бывали предчувствия и случались несчастья, однако они избегали друг друга, так что за предчувствиями не следовало ничего, а несчастья приходили без предупреждения. Когда я в молодые годы жил один в чужом городе, я нередко слышал, как дорогой мне голос – которого я не мог не узнать – вдруг называет меня по имени; я отмечал себе момент этой галлюцинации, чтобы затем, беспокоясь о родных, спросить у них, что случилось в это время. Не случалось ничего. Зато впоследствии мне случилось самым спокойным образом, ничего не чувствуя, работать с моими больными, в то время как мое любимое дитя едва не умерло от кровотечения. Из числа тех предчувствий, о которых мне сообщали мои больные, также ни одно не могло быть признано мною за реальный феномен" (Фрейд, "Психопатология обыденной жизни", 1904).

"… однажды я был в общежитии МТИ, когда внезапно мне в голову пришла мысль, совершенно из ничего, что умерла моя бабушка. Немедленно после этого раздался телефонный звонок. К телефону попросили Пита Бернейза – с моей бабушкой ничего не случилось. Я держал это в голове на случай, если кто-нибудь расскажет мне историю с другим концом. Я понимал, что такие вещи могут иногда происходить случайно – в конце концов моя бабушка была очень стара, хотя люди могли бы подумать, что такие случаи происходят по каким-то сверхъестественным причинам" (лауреат Нобелевской премии по физике Ричард Фейнман,

"Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!", 2014).

Обыватель привык безукоризненно полагаться исключительно на непосредственное восприятие, на работу своих органов чувств. Это то самое, что в сумме своей называется личным опытом. Но правильно организованная практика же показывает, что личный опыт – весьма ненадёжный конструкт, подверженный ситуативным влияниям и не защищённый от искажений, причём порой весьма значительных.

Помимо недостоверности самих ощущений на шаткость того, что называется "личным опытом", влияет и такой аспект, как неструктурированность знания, его несистематизированность. Под этими понятиями кроется тот факт, что человек, далёкий от научной парадигмы и от научного же способа познания действительности (тот, кто в данной работе и назван ёмким словом "обыватель" или кратко – "обль"), обычно излишне полагается на собственные впечатления, на свою память, на своё умение подмечать, быть внимательным, отчего его отчёты о том или ином событии могут сильно отличаться от того, что было в действительности. При таком подходе к оценке происходящих событий человек склонен преувеличивать значимость случайных факторов и, наоборот, игнорировать факторы существенные, в результате чего совокупность случайностей возводится в систему, которой на самом деле нет.

Так называемый "личный опыт" в философии и психологии получил название "обыденного знания" (которое во многом пересекается с обыденным сознанием) – это стихийный способ осознания людьми своего опыта повседневной жизни. Под стихийностью подразумевается как раз несистематизированность наблюдений, отсутствие чётких критериев, строгих объективных методов фиксации, случайность их анализа. Банальным примером обыденного сознания и "личного опыта" может служить та же борьба с лишним весом среди обывательских когорт. Когда человеку с ожирением рекомендуют воздержаться от употребления мучных и сладких продуктов (и те, и другие с высоким уровнем углеводов, которые и ведут к ожирению), в последующих самоотчётах он склонен утверждать, что мучного и сладкого стал употреблять меньше, но вес не сбавляется. Но лишь при введении "дневника питания", где человек должен записывать все потреблённые за день продукты и их объёмы, становится возможным измерить объективным численным методом количество потребляемых им углеводов, в результате чего зачастую вскрывается, что объёмы мучного и сладкого, по сути, ничуть не уменьшились или уменьшились незначительно. При самоотчётах же, без ведения "дневника", человек склонен забывать о части потреблённых им продуктов или же просто игнорировать некоторые порции ("а что, это всего лишь один пирожок"), хотя субъективно ему и кажется, что общее число нежелательных углеводов он сократил. То есть несистематизированные наблюдения ложатся в основу различных масштабных теорий, наполняя реальность мифом. Человек склонен отводить явлениям, которые просто оказались наиболее яркими в его впечатлениях, роль значительных, решающих, хотя на деле они и не имеют к переменам ни малейшего отношения. И только объективные записи с указанием дат и прочего (это и есть попытка структурирования личного опыта) выявляют ложность подобных наивных методов.

– Я всегда на новолуние полнею… Есть какая-то связь с этим.

– Да какая связь может быть? Это же несерьёзно, Катя.

– Не рассказывай, это действительно так. Я ведь уже многие годы наблюдаю это за собой.

– Погоди, ну вот сейчас как раз период новолуния… Но ты ведь ничуть не изменилась – какой была неделю назад, такой и осталась. Это ты как объяснишь?

– Ну это просто сейчас так… А обычно всегда полнею.

Из разговора с приятной девушкой.

На следующее новолуние разговор повторился с точностью до слова…

Автор этих строк совсем недавно имел возможность на собственном примере убедиться в ненадёжности пресловутого "личного опыта". Возник вопрос о смене тарифа мобильной связи, чтобы иметь возможность чаще звонить в другие регионы. Исключительно навскидку траты на мобильную связь на тот момент составляли в районе 100 рублей в месяц, поэтому нужно было выбрать тариф, где стоимость отличалась бы несущественно. Но настоящим открытием оказался простой просмотр СМС с данными обо всех платежах за связь за минувшие несколько месяцев: оказалось, что ежемесячный расход на связь в действительности составлял не менее 600 рублей, а не 100, как казалось изначально, сугубо "навскидку". Разница в шесть раз. Это был яркий пример того, как нечто, кажущееся одним "по личному опыту", при систематизированном наблюдении оказывается совершенно иным.

Исследователи провели эксперимент (Hamilton, David, 1980), в котором показали, как стереотипы влияют на отсев воспринимаемой информации. Испытуемым давали предложения, в которых серией прилагательных описывались представители той или иной профессии ("Дуг, бухгалтер – робкий и задумчивый"). Секрет был в том, что в общем представители всех профессий были поочерёдно описаны всеми прилагательными одинаковое число раз (фигурировал там и "Бухгалтер Билл – напористый и разговорчивый"). То есть в итоге и бухгалтеры, и врачи, и продавцы успели побывать робкими и напористыми, состоятельными и нуждающимися, разговорчивыми и задумчивыми. Но по окончании исследования этот факт не помешал участникам заявить, что они чаще читали именно о робких бухгалтерах, состоятельных врачах и разговорчивых продавцах. То есть существующий в обществе стереотип определил, на какие характеристики люди будут чаще обращать своё внимание, а какие просто проигнорируют. Социальный психолог Дэвид Майерс коротко резюмирует: "Верить – значит видеть" (Майерс, 2007).

Люди склонны с невероятной лёгкостью принимать на веру действенность некоторых лекарств. Им достаточно лишь пронаблюдать некие изменения в своём самочувствии и тут же приписать их действию именно конкретной таблетки, невзирая на то, что одновременно с ней в его организме происходили сотни других реакций, включая и самостоятельную борьбу организма с болезненным состоянием. У человека случается кашель, который завтра же проходит сам собой (в силу борьбы организма внутренними ресурсами), но это проходит для него незамеченным. Но в другой очередной же раз при кашле человеку достаточно принять таблетку и на следующий день он готов её чуть ли не боготворить, так как, по его убеждению, именно таблетка ему помогла. При этом он совершенно забывает о том, что и сам организм успешно справлялся с подобными недугами всю прежнюю жизнь. И ему столь же безразличен тот факт, что фармацевтам требуются сотни экспериментов над разными группами испытуемых, чтобы понять действенность лекарства, тогда как ему самому в силу его наивности зачастую достаточно всего лишь одного случая и всего лишь одного испытуемого – себя самого.

В 30-ть лет автор этих строк неожиданно для себя осознал неприятный факт – он стал метеозависимым. Почти каждое утро он стал просыпаться, чувствуя себя разбитым, вялым, а порой и с головной болью. Наблюдение за регулярными скачками атмосферного давления на барометре утвердило мысль о начавшейся реакции организма на погоду. "Вот и настал ВОЗРАСТ", печально заключил автор. И так длилось около года. Но в какой-то момент всё более частыми стали наблюдения, согласно которым пробуждение в каком-либо другом городе, где доводилось оказываться порой, давалось на удивление легко и прекрасно. Конечно же, первоначальная мысль была об ином климате в этих других городах – атмосферное давление было более благоприятным для организма. Но дальнейшие наблюдения показали, что давление в поездках бывало совершенно разным – от очень низкого до очень высокого, а пробуждение по утрам всё равно проходило прекрасно, и только стоило вернуться домой, как первое же утро показывало, что "возраст" всё-таки настал. И это было странным. Наблюдения разнились, не укладывались в предложенное объяснение. Тогда пришлось основательно проанализировать весь минувший год с момента наступления того самого пресловутого "возраста", все поездки в другие города и страны, соотнести с наблюдаемой погодой и другими факторами, и причина плохого самочувствия по утрам была найдена – ортопедическая подушка-валик с наполнением из можжевельника. Именно эта, на первый взгляд, удобная диковинка была причиной годовых мытарств, по-видимому, то ли пережимая какие-то сосуды шеи, то ли что ещё. Приобретена подушка была как раз в ту самую пору, когда проявились первые реакции "на погоду", по времени всё совпадало безупречно, и все те закономерности в наблюдениях за перепадами атмосферного давления оказались полной фикцией. В путешествия по другим городам подушка, конечно, не отправлялась, а потому тайно и губительно воздействовала на автора только в уютных условиях родного дома.

Стоило только избавиться от подушки, так и вся "метеозависимость" сразу прошла.

Таким образом, исходя чисто из своего "личного опыта" (который, по сути, не является строго структурированным), человек склонен совершать солидные ошибки в своих оценках происходящего. Именно поэтому для формирования объективной картины мира необходимо вести объективный же учёт всех меняющихся характеристик этого мира (или хотя бы конкретного явления), а не просто полагаться на свои память и наблюдательность, так как последние очень часто и даже закономерно его подводят.

"Личный опыт", обыденное сознание – это набор случайных впечатлений и излишней самонадеянности, которые никак не могут претендовать на создание объективной картины мира.

К примеру, даже если брать такую сферу, как работа мышечного аппарата собственного тела, человек может совершать ошибки в своих умозаключениях. И речь здесь не только о понимании процессов, происходящих лишь изредка, но и о процессах, которые человек совершает ежедневно, ежечасно и ежеминутно. К примеру, рассмотрим процесс бега…

Какие мышцы ног человек напрягает в процессе бега? Какие движения ногой, как думается, совершает человек, быстро перемещаясь вперёд?

На сугубо обывательском уровне (на "личном опыте"), представляется, будто человек сгибает ноги, тем и перемещает себя вперёд. Но фактически же человек не совершает никаких сгибательных движений в коленном суставе. При беге сгибание ноги происходит сугубо под действием реактивных и инерционных сил, в которых мышцы, отвечающие за собственно сгибание ноги не участвуют. Даже наоборот, человек прилагает усилия, чтобы безопорную ногу излишне не закидывало назад и чтобы пятка не ударялась о ягодицы. Поэтому при беге наиболее активны как раз разгибатели ноги (почему при регулярных занятиях бегом и развиваются преимущественно квадрицепсы, за это отвечающие) и распрямители бедра (ягодицы), тогда как сгибатели голени (бицепс бедра) совсем не работают, несмотря на то, что голень при беге и сгибается. Иными словами, в процессе бега тело, по сути, постоянно падает вперёд, и задача человека состоит лишь в том, чтобы успевать распрямлять ногу и выставлять её вперёд, предотвращая собственное падение, и затем уже продвигать всю ногу назад за счёт распрямления бедра, но не сгибания голени. То есть голень сгибается сама в результате действия реактивных сил всей системы, полученных от ускорения. Хотя на сугубо обывательском уровне (на уровне того самого "я так чувствую", того самого "личного опыта") и кажется, будто бегун именно активно сгибает ноги. На самом деле он их разгибает, а не сгибает (Бернштейн, 1947).

Другой пример возможного заблуждения насчёт работы собственного мышечного аппарата уже из более узкой сферы филигранного владения своим телом – из спортивной гимнастики. Выход с согнутых рук силой в стойку на руках.

Какие мышцы работают в данном элементе?

На первый (обывательский) взгляд, выход в стойку осуществляется за счёт распрямления рук, то есть за счёт разгибателей предплечья – трицепса. Но если бы это было так, то тело бы завалилось в противоположную движению часовой стрелки сторону. На деле же трицепс в данном элементе работает с минимальной нагрузкой, а основное движение происходит благодаря единой работе мышц-распрямителей плеча – передним дельтовидным мышцам, грудным и зубчатым груди. Поэтому первичное распрямление угла происходит именно между туловищем и плечом, тогда как предплечье по отношению к плечу (то есть сама рука в целом) распрямляется уже вторично, то есть в силу распрямления первого.

Помимо примеров с бегом, доступным каждому, и выходом в стойку на руках, доступного немногим, можно провести следующий элементарный эксперимент: встаньте на четвереньки и поползайте по комнате, взад-вперёд. А потом попробуйте описать, какую последовательность движений приходилось выполнять, чтобы осуществить эти поползновения… Это почти никому не удаётся – правильно описать всю последовательность движений, которые даже были совершены только что.

Другой пример, демонстрирующий несостоятельность ссылок на какой-либо "личный опыт", опять же связан с движением, доступным каждому и не единожды совершавшимся в течение жизни каждого. Речь идёт о падении предмета, если он упал из рук идущего человека.

В какой момент из обозначенных на рисунке шар коснётся земли?

Большинство опрошенных выбирают варианты Б или даже В, и лишь 20% учитывают полученную шаром от бега инерцию и выбирают правильный вариант А (White & Horwitz, 1987).

"Личный опыт" – это допустимо, когда на нём не приходится строить исчерпывающую картину мира. Далеко за примерами ходить не надо, достаточно лишь обратиться к истории человечества, к истории его воззрений на некоторые процессы и явления, природа которых сейчас нам хорошо известна. Возьмём солнце и его отношение к Земле. Что показывает нам личный опыт? А он нам показывает, что солнце вращается вокруг нашей планеты – за сутки солнце успевает обернуться вокруг Земли, что мы и имеем возможность наблюдать собственными глазами, на "личном опыте", ежедневно. Именно этот факт на протяжении тысячелетий был неопровержим для человечества. Он был незыблем, потому что подтверждался именно ежедневным "личным опытом". Но опыт этот был не структурирован, то есть, не соотнесён с наблюдениями других сложных переменных, и лишь позже, Кеплером, Галилеем и Коперником, оказался подвергнут сомнению. "Личный опыт" показывает, что солнце вращается вокруг Земли, но только структурированный опыт по всем канонам научного познания показал нам, что наоборот – Земля вращается вокруг солнца.

"Личный опыт" не имеет веса, ценности, если он не проверяется в соотношении с чем-либо. Иными словами и "личный опыт" необходимо проверять, привлекая параллельные факты.

"Он [Людвиг Витгенштейн] однажды поприветствовал меня вопросом : "Почему люди говорят, что думать, что солнце вращается вокруг Земли, естественно, в отличие от того, чтобы думать, что вокруг своей оси вращается Земля?" Я ответил : "Я полагаю, это оттого, что выглядит так, будто солнце вращается вокруг земли." "Ну," спросил он, "а как это должно было бы выглядеть, если бы выглядело так,

будто бы земля вращается вокруг своей оси?"

(Elizabeth Anscombe, An Introduction to Wittgenstein’s Tractatus, 1959)

Точно так же картина обстояла и с луной – на протяжении тысячелетий человечество, исходя из своего "личного опыта", считало, что луна – светится. Что луна – такое же светило, что и солнце, только не столь мощное. Это нашло своё отражение даже в Библии, где уже в первой же книге, Книге Бытия, сказано: "И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью". И так и считалось до тех пор, пока астрономы не привлекли для оценки свои математические расчёты.