Василий Николаевич Осокин
Жемчужины Подмосковья
(Материалы для туристов)
В этой книге турист не найдет исчерпывающих сведений о примечательных уголках Подмосковья. Он познакомится лишь с некоторыми из них, особенно полюбившимися автору. И все равно читатель узнает немало интересного: любопытные исторические факты, легенды и предания. Он почувствует особенности архитектуры и окружающей природы, которая по красоте не уступает экзотике юга.
Здесь и этюд о памятнике, и рассказ, и историко-литературный очерк о том или ином видном представителе нашей культуры…
И поиск… Поиск новых легенд, затерявшихся писем и рукописей…
Писатель В. Н. Осокин знаком читателю но его книгам: «В. Васнецов» (серия ЖЗЛ), «Рассказы о русском пейзаже», «Перстень Веневитинова», «Российскою землей рожденный» и др.
Город древних преданий
Ни многолюдством, ни промышленностью, ни красотой современной архитектуры Можайск не славится. Зато знаменит историей, легендами и преданиями. Чудом уцелевшие памятники глубокой старины расскажут немало каждому, кто умеет слушать, и покажут нечто необыкновенное тому, кто умеет видеть.
Стоял Можайск на большой дороге из Москвы в Литву. Город-крепость, он грудью, самоотверженно защищал стольный город Руси. На протяжении многовековой истории лишь три или четыре раза дикие лавины врагов с огромными потерями брали приступом или обходили крепость Можайска и с особым ожесточением жгли и сокрушали город. Казалось бы, ничего не осталось от тех седых, быльем поросших времен. Но так ли это?
Впрочем, познакомимся кратко с историей Можайска, название которого, как и реки Можайки, по мнению одних историков, идет от слова «межа», по предположению других - от древнепольско-литовского «можа» - лес.
Известен Можайск с 1231 года, хотя существовал и ранее: летопись гласит, что к тому времени была в нем уже сильная крепость. Ее безуспешно осаждал переяславский князь Ярослав. Входила тогда крепость в землю Черниговскую. Под 1275 годом Можайск известен летописцу как княжество Смоленской земли, а с 1303 года - он в составе Московских земель. Впоследствии господствовали здесь можайские удельные князья, они чеканили свою монету. Город не раз подвергался нападениям татарских орд и польско-литовских интервентов.
В самом центре его на крутой горе возвышается красивый, ажурный собор, упомянутый Л. Н. Толстым в «Войне и мире»: мимо него в августе 1812 года ехал Пьер Везухов, чтобы увидеть сражение за Москву. Когда вы подойдете к собору и посмотрите вниз с крутого обрыва на знаменитую бородинскую дорогу, вам станет ясно, что собор построен на месте древней крепости. Следы белокаменного, грозного некогда вала, окружавшего крепость, видны и сейчас.
В Государственной Третьяковской галерее как выдающийся памятник древней русской скульптуры хранится вырезанная из дерева икона-статуя Николы Можайского, стоявшая когда-то в соборе. Удивительное и загадочное это произведение (загадочное потому, что происхождение его неизвестно) было, по свидетельству былины о Садко, уже знаменитым на Руси в XII веке. Ведь именно Никола Можайский и вызволил Садко из подводного царства. Он сказал ему:
И Садко, оказавшись на суше, «построил церковь соборную Миколе Можайскому». Вот когда, значит, уже существовал Можайск, упоминающийся и в других былинах XII века…
В архивах бывшего польского канцлера Радзивилла, как говорит старинное предание, хранится интереснейшая запись. Какой-то захватчик, налетевший на Можайск в «смутное время», изрубил всех стоявших в соборе на вечерне и, спасаясь от преследования русских, взял с собой «Николу». Он отрубил ему ухо, и… «потекла кровь, стал падать скот». Захватчик стал перед иконой на колени и клятвенно обещал ее не трогать, лишь бы она сохранила его коней… Действительно, специальным пунктом Деулинского перемирия 1618 года «Никола» был возвращен в Можайск.
В записи упоминался и таинственный король Вида, «который был тогда на Москве». По мнению местного краеведа В. И. Горохова, Вида - не кто иной, как королевич Владислав, «приглашенный» на русский престол московскими: боярами. Если это так, то определяется дата кровавого события в Можайске. Но откуда появился Никола Можайский, упоминающийся еще в былинах XII века, кто и когда его создал, - остается загадкой.
А вот еще одна тайна. В архивах не сохранилось имя автора прекрасного по архитектуре Никольского собора. Но В. И. Горохов давно уже предполагал участие в его создании великого русского зодчего Василия Ивановича Баженова. Тщательно изучая сооружение, он обратил внимание на повторяющийся на фасаде знак шестиконечной звезды. Что это? Только ли красивый декоративный узор? Много лет прошло, много документов перерыл Горохов, но вот однажды услышал он радиокомпозицию по книге ныне покойного писателя Анатолия Шишко «Каменных дел мастер». Шишко тщательно изучал творческую биографию Баженова. Как выглядел построенный им дворец в подмосковном Царицыне? Почему прогневалась Екатерина, повелела его уничтожить, а зодчему Казакову - построить новый?
Шишко установил, что на дворце имелись шестиконечные звезды, своего рода автограф архитектора, свидетельствующий, между прочим, о его принадлежности к тайному обществу масонов. Екатерина считала их способными на цареубийство и, увидев эти знаки, вознегодовала. Дворец повелела разрушить до основания.
Прослушав по радио этот отрывок, Горохов бросился к Никольскому собору. Сомнений не было: вот они, шестиконечные звезды, сложенные из белого камня и заключенные в изящные круги!…
Еще два памятника древности уцелели в Можайске от далекой старины. Рядом с храмом Иоакима и Анны (XVIII в.) стоит небольшая, строгая по архитектуре церковь времен Ивана Грозного - в ней сейчас находится можайский городской архив и среди ого бумаг ценные историко-краеведческие работы недавно умершего В. И. Горохова.
По улице Софьи Перовской пройдем к дальнему Лужецкому (Ферапонтову) монастырю, стоящему на берегу Москвы-реки. Путь идет по холму, через совхозные угодья и аллеи кряжистых величавых дубов; говорят, им не менее 300 лет. Но вот и Лужоцкий монастырь XVI века, тоже полный легенд и преданий. Великолепный памятник недавно реставрировал. Он как бы вышел из русской сказки п повествует нам о том, как выглядели некоторые его собратья, подмосковные храмы, многие из которых давно уже не существуют.
Недавно в художественном мире произошла сепсацпя. Дело в том, что знаменитых фресок Дионнспя никто не находил в Подмосковье, любители волшебного искусства этого мастера отправлялись в далекий Ферапонтов монастырь за Вологду. При реставрации Рождественского собора Лужецкого монастыря (основанного тем же Ферапонтом) на оконных проемах обнаружили остатки прекрасной росписи. Научные сотрудники Государственного музея Андрея Рублева установили руку Дионисия. Следовательно, закончив роспись монастыря на Вологодчине, он переехал в Можайский Лужецкий. Здесь, вероятно, и скончался. Следует тщательно поискать его захоронение, как и могилу Ферапонта, погребенного тут же. Находка волшебных фресок Дионисия в Можайске устанавливает датировку Рождественскому собору Лужецкого монастыря: 1520 - 1530 годы.
В начале XVII столетия ого разграбили польско-литовские интервенты. По вечерам, - говорили старые люди, - со дна Москвы-реки, у Козьей горы, можно было слышать унылый погребальный звон. Это служили отходную утопленные монахи со своим настоятелем Митрофанием.
В 1812 году, когда Кутузов после бородинского боя отошел к Москве, монастырь захватили французы и тоже основательно пограбили. Любопытно, что еще в 1930-х годах на стенах монастырской крепости явственно проступали черные круги. Издали они создавали полную иллюзию пушечных жерл. Таким приемом можайцы отпугивали неприятеля.
Но вернемся к открытиям местного краеведа В. И. Горохова. Однажды, просмотрев карты Можайского уезда за 1829 год, он обнаружил какой-то значок близ одного населенного пункта, отправился туда и опознал стоянку древнего человека. Раскопки, оказывается, делались еще в 20-х годах прошлого столетия, но так и не завершились. По письму Горохова их продолжили. Они привели к ценным археологическим открытиям.
Считалось, что резервный Мамоновский полк московского еполчения, в котором служил поэт В. А. Жуковский, не принимал участия в бородинском сражении. На старом кладбище Можайска был памятник, надпись которого гласила, что под ним похоронены два юноши-воина, сраженные одним ядром. Горохов установил, что они состояли в Мамоновском полку. Это обстоятельство и другие архивные данные заставляют пересмотреть историю московского ополчения в кампании 1812 года.
Каждый раз Валентин Ивапович радовал меня все новыми и новыми открытиями и наблюдениями. Он жил в небольшом домике на улице Герцена, 7. Рядом стоит точно такой же дом его младшего брата. Дома Гороховых - местная достопримечательность. И до войны на этом месте стояли два дома, но другие. Они принадлежали умершему в 1934 году художнику-передвижнику Ивану Лаврентьевичу Горохову. Уничтоженные во время войны, дома заново восстановлены его сыновьями Валентином и Иваном.
Прекрасны картины Ивана Лаврентьевича Горохова! В свое время он окончил Московскую школу ваяния и зодчества одновременно с В. Н. Бакшеевым. Попал он туда чисто случайно. Бернард, владелец поместья, соседствующего с деревней Бели Можайского уезда, узнал, что в избе беднейшего крестьянина растет необыкновенно одаренный мальчик. Проверка подтвердила это, и вот по протекции мецената Иван оказался в знаменитой школе. Трудно ому пришлось без предварительного образования, но все превозмогла жажда овладеть искусством живописи. После школы он уехал в родную деревню и писал с натуры крестьянских детей, несжатые полосы, сцены народного бедствия - пожары. Его заприметил Третьяков н приобрел одну из картин.
Жил художник в Можайске и работал преподавателем гимназии. Я очень хорошо помню его картину, изображающую опрокинутую корзину с грибами, группу ребятишек, разложивших на дороге костер. Все это Горохов писал в можайских деревнях, и от полотен его веет чем-то родным и близким.
Его сын - Иван Иванович Горохов только два года назад ушел на пенсию, а до того работал преподавателем рисования и черчения в средней школе. И. И. Горохов пишет пейзажи и цветы. В последнем он добился очень больших успехов, гороховские цветы живы и полны обаяния. Его сын, Игорь Горохов, окончил Киевский художественный институт. Он член Союза советских художников, его полотна на колхозную тему но раз отмечались как значительные творческие достижения. Особенно ему удалась картина «Дела колхозные», где с большой непосредственностью и поэтическим лаконизмом изображена сцена беседы парнишки-шофера с молодой колхозницей.
…Можайск - родина не так давно скончавшегося народного художника СССР, лауреата Ленинской премии Сергея Васильевича Герасимова. Он жил на окраине города, на берегу Москвы-реки, у Лужецкого монастыря. Его лирические, необычайно оригинальные пейзажи зачастую изображают широкую панораму города, открывающуюся с высоких холмов над рекой. У дома Герасимова - сад, который художник так любил писать весной и осенью. Теперь прилегающая улица носит имя Сергея Герасимова.
Царь-Борисов городок
У села Борисова па крутом берегу речки Протвы высятся таинственные холмы. Легенда говорит, что некогда тут стояла необыкновенной красоты и стройности башня, превосходившая высотой колокольню Ивана Великого в Московском Кремле. Враги никак не могли одолеть ее. Но когда русские воины отошли совеем к Москве и противник с ликованием овладел башней, то она рухнула и погребла вместе с собой все вражеское войско.
А вот подлинная история крепости Борисова городка - так называлось это место в XVII веке.
Во время царствования Бориса Годунова в России несколько лет подряд был неурожай. Настали страшная нищета, голод и как следствие - так называемая моровая язва, косившая тысячи людей. Многочисленные враги Руси подняли головы.
В это тяжелое время царь Борис Годунов начал строить города-крепости. Деньги шли из государственной казны. На постройках было занято немало люда, и свой заработок они тратили не только на себя, но несли его в дома, кормили семью.
А между тем на Русской земле одна за другой вырастали могучие крепости. «Красотой неизглаголенной, ожерельем Руси» называл Годунов крепость города Смоленска, выстроенную гениальным самородком Федором Конем. Конь воздвиг и дивные стены Белого города в Москве.
«Временник или летописец русских царей» повествует: «В 1603 г. царь Борис Федорович с царицей и с детьми ходил молиться в Боровск, откуда пошел в Борисов, где создал и освятил каменную церковь во имя Бориса и Глеба». Летописец говорит, что Борисов был «город камен, а на нем четыре башни каменные». В мае 1605 года на московском престоле уже сидел Лжедмитрий. Началось так называемое «смутное время», и тяжело сложилась в эти годы судьба разоренной интервентами можайской земли, как и всего Московского государства. Но крепость Борисова городка и ее невиданно высокая Борисоглебская церковь-башня сыграли роль верных защитников Москвы.
Как известно, в 1613 году после изгнания врагов из столицы на царский престол был возведен Михаил Романов. Однако в течение нескольких последующих лет окраины Московской земли, особенно западные, еще кишели вражескими шайками. Воевода Можайска Нащокин доносил в 1615 году, что некий Лисовский со своей бандой рыщет около города. Тогда князь Сулешов получил приказ оставить в Можайске (и следовательно, в примыкавшем к нему Борисове), Дорогобуже и Вязьме ратных людей «сколько пригоже», наполнить эти города хлебными припасами и устроить в них осады, «чтоб в них сидеть бесстрашно».
В декабре 1617 года польский королевич Владислав безуспешно пытался овладеть Можайском и откатился к Вязьме. В начале июня следующего года он вновь двинулся к Москве и остановился по дороге между Калугой и Можайском. На пути к столице стояли Можайск и Борисов. Оставлять их в тылу интервенты, конечно, не решились, а между тем взять сильно укрепленный Можайск, по плачевному опыту декабря, враги не надеялись. Тогда они решили штурмовать менее укрепленный Борисов.
И вот теперь-то Борисовская крепость и колокольня-башня Борисоглебской церкви с честью выполнили роль, назначенную Годуновым и талантливым безвестным строителем. Не раз бросались враги на городок, но взять его, несмотря на то, что в нем оборонялась лишь горстка защитников, не могли.
Все лето 1618 года враги безуспешно осаждали городок. И лишь когда его защитники но приказу Москвы под покровом темной ночи покинули городок, поляки ворвались в него. Но достались им лишь развалины.
Напрасно надеялись захватчики на подмогу. Приехавший сюда их военачальник Лев Сапега вместо денег и продовольствия привез одни обещания. Во вражеском стане многие по две недели не видели куска хлеба, взбунтовались, начали покидать лагерь. Обескровленный враг сделал все же попытку пробраться к Москве, оставив в тылу так и не сдавшийся Можайск, но после неудачного приступа столицы вынужден был подписать мир. Это так называемое Деулинское перемирие, заключенное в 1618 году на четырнадцать с половиной лет; по нему, как уже говорилось, интервенты вернули унесенную из Можайска деревянную статую Николы.
Окончилась кратковременная, но яркая военная роль Борисова городка. В 1767 году его переименовали в слободу - граница отошла далеко на запад, а городок оказался вдалеке от больших проезжих дорог. К 1800 году относится прекрасная акварель, изображающая слободу с ее знаменитой колокольней, о высоте и красоте которой до сих пор ходят легенды. Акварель эта тем ценнее, что выполнена она незадолго до сноса башни. Трудно оторваться от этого рисунка, воспроизведенного, кстати, в книге «Атлас Московской губернии» (1800 г.). Так вот какой была башня: грандиозной по высоте, стройной и ажурной, легко возносящейся к небу и несколько напоминающей по своим пропорциям, галереям и лестницам прославленную церковь Вознесения в подмосковном селе Коломенском.
Какова же была высота колокольни, особенно наглядно выступающая на акварели при сравнении с находящимися рядом башнями, что едва достигали ее четверти? Историки и археологи определяют ее в 74 метра, тогда как храм в Коломенском равняется лишь 70. Это было второе по высоте сооружение на Руси - первой после надстройки стала 80-метровая колокольня Ивана Великого.
Но почему же в памяти народной сравниваются две эти колокольни? И кто достроил в 1600 году белокаменный столп Ивана Великого, вознесшегося на столь величавую высоту? Некоторые археологи предположительно называют славное имя: Федор Конь. Есть какое-то едва уловимое единство архитектурного образа в стенах Белого города, Смоленской крепости и последнего яруса Ивана Великого. А назвав Федора Коня создателем яруса, исследователи с той же долей предположения неизбежно упоминают его имя, говоря и о Борисоглебской колокольне.
В самом деле, кто же, кроме Коня, в конце XVI - начале XVII века обладал таким даром сочетать в себе мастерство строителя мощных оборонительных сооружений с тонким художественным вкусом? Как ни скупа Русь на имена строителей, но все же она оставила нам имена создателей храма Василия Блаженного, соборов Московского Кремля, Смоленской стены и Белого города… И если бы появился другой, столь же талантливый зодчий, как и Федор Конь, вряд ли его имя кануло бы в Лету.
А то, что Борисоглебская колокольня помимо своей высоты обладала и красотой, это хорошо видно на акварели. Да и записи сметной книги 1666 года говорят, что основание храма было выложено белым камнем, средняя часть состояла из кирпичной кладки с белокаменными поясками, вытянутая конусообразная кровля была покрыта медью и, наконец, венчающая кровлю небольшая главка-луковица железом с чернью. В целом создавало впечатление великолепной игрушки. Вместе с тем не следует забывать о стратегическом назначении колокольни, с высоты которой дозор просматривал местность на десятки верст.
Давно отшумели, отгремели те битвы. Но сколько дум навевает холмистый борисовский пейзаж, особенно при сером грозовом небе! Посмотрите с древнего борисовского холма на запад, и вам почудится шум сечи, сверкание доспехов и победные кличи русского воинства.
Сокровища графа Уварова
В 32 километрах к северо-западу от Можайска, на берегу реки Иночь находится реставрируемый сейчас бывший дворец графа С. С. Уварова. История дворца и его сокровищ необычна.
Сергей Семенович Уваров (1786 - 1855) в молодости слыл либералом. В 1815 - 1816 годах состоял он в литературном обществе «Арзамас», выступавшем против группы реакционных литераторов. Там познакомился и на первых порах сблизился с ним юный Пушкин.
Но шли годы, а вместе с ним блистательно продвигался по лестнице карьеры и Уваров. Он сделался министром просвещения, женился на единственной дочери графа Разумовского и взял за нею миллионное приданое. В феврале 1835 года Пушкин записывает в дневнике:
«Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге («История пугачевского бунта» - В. О.), как о возмутительном сочинении… это большой негодяй и шарлатан».
В том же году в печати появилось стихотворение Пушкина «На выздоровление Лукулла». Основой для него послужил следующий факт. Тяжело заболел дальний родственник Уварова - Шереметев. Уваров рассчитывал получить его огромное наследство. Но неожиданно Шереметев выздоровел. Узнав себя в стихотворении, Уваров бешено возненавидел поэта и травил его до последних дней.
В тех же 30-х годах XIX века знаменитый зодчий Жилярди выстроил для Уварова дворец близ села Поречья. Владелец собрал в нем великолепную сокровищницу искусств. Тщеславный граф приглашал к себе в именье, находившееся в 150 верстах от Москвы, избранную публику и показывал свои коллекции. Этой избранной публикой явилась некоторая часть профессоров Московского университета и близких к ним лиц. В журнале «Москвитянин» за 40-е годы прошлого столетия можно найти подробные описания уваровских сокровищ и внутренних помещений дворца.
Библиотека включала в число своих рукописей собрания библиофилов Царского и Сахарова, редчайшие книги ученого - собирателя древнерусской литературы Маттеи; картинная галерея имела произведения Рафаэля, Мурилльо, Иорданса, Кипренского, Боровиковского, Тропинина, Брюллова и великое множество работ других живописцев; в разделе скульптуры находились творения Гудона, Картолини, Финелли и др., бюст Юпитера из раскопок Помпеи, антики с Кипра, Саламина и Черноморского побережья, особняком располагались коллекции старого русского быта, мебели, нумизматики, предметы каменного п бронзового веков…
«Прекрасные размеры, избранные для этого зала архитектором Жилярди, - писал журнал «Москвитянин», - свободно красуются здесь в пурпуровом цвете стен и белизне мраморного стукко (пластический мрамор. - В. О.)… Освещение так обильно, что его можно назвать великолепным; оно тем приятнее действует на входящего, что в этот храм искусства ведет единственный вход из библиотеки… Самую середину зала занимает главная драгоценность порецкого замка - античный памятник».
Что же это за произведение?
В 50-х годах XVIII века в Рим из Германии приехал молодой ученый археолог Иоганн Иоахим Винкельман. Тогда в Италии производились раскопки древних городов Помпеи и Геркуланума, погибших при извержении Везувия. Винкельман, страстно влюбленный в античное искусство, открыл огромную художественную ценность найденных при раскопках скульптур. Он был первым автором глубоких исследований о древнегреческой и древнеримской скульптуре.
У одного из коллекционеров увидел он удивительное произведение древнего ваяния. Он отметил его в своих трудах, назвав овальной урной.
…Сейчас «урна» находится в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Вот что рассказывает о ее рельефах доктор искусствоведения О. Н. Кобылина:
«Каждый из персонажей имеет особую психологическую характеристику: мрачный, опьяненный, грузный сатир с пустой чашей в опущенной руке; улыбающийся, полный жизни и веселья козлоногий Пан с гибким, подвижным телом; Геркулес с затуманенным взглядом, с искаженным гримасой лицом; вакханка с протянутой к Вакху рукой, исполненная внутренней жажды и т. д. Действующие лица связаны между собой не только композиционно, будучи расположены в живописном соответствии по сторонам Вакха, но и выражением лиц и телодвижениями; молодой сатир с мечом за плечами слегка вытягивается перед Паном, чтобы взглянуть на Геркулеса; на Геркулеса засмотрелся и ребенок, показывающий на него пальцем; у ног вакханки грозная пантера покорно смотрит на Вакха. Деревья с сучковатыми извилистыми стволами на фоне, львиная шкура на ложе Геркулеса, алтари, маски у ног фигур придают сцене еще большую живость, а вместо с тем особую таинственность и фантастичность».
И все же изучение памятника далеко не закончено, в нем много неразгаданного. Некоторые из советских ученых вслед за Винкельманом усматривают в нем погребальное назначение и назвали его саркофагом. Другие сомневаются, так ли это, несмотря на то, что памятник представляет некоторое подобие гроба, а изображения львиных морд с раскрытыми пастями служат как бы ручками для его переноса.
Но, возражают другие, почему нет крышки - если это саркофаг? Допустим, потеряна. А почему совершенно плавно закруглены, наподобие ванны, края этого саркофага? И можем ли мы утверждать, что изображенные сцены типичны для надгробных изображений Рима II века (этим временем датируется произведение). Где и в чем тут связь с культом загробной жизни этой эпохи?
Часть исследователей, подобно русским археологам прошлого века, склонна предполагать, что памятник служил предметом какого-то ритуала, скажем, священных омовений и, действительно, своего рода ванной или резервуаром.
Искусствоведам и историкам предстоит выяснить автора скульптуры или школу, раскрыть назначение памятника, выявить уплаченную Уваровым сумму, причину отказа его издать иллюстрированную монографию. Нужно поднять и изучить переписку западных художественных академий по поводу уваровского приобретения. Следует узнать: если это своеобразная гигантская чаша, то для чего она предназначалась. Если же саркофаг, - то кто в нем покоился. Ясно, что это лицо очень значительное, возможно историческое, ибо саркофаг выполнен из необычайно стойкого и, следовательно, дорогого (паросского) мрамора; благодаря своей прочности он дошел до нас почти неповрежденным.
Изучение всех этих обстоятельств прольет свет на символический и непонятный нам, но глубоко содержательный смысл рельефов, созданных вдохновенным резцом древних мастеров. И тогда перед нами оживет еще одна страничка истории.
…Дворец, уничтоженный фашистами, восстанавливается. Здесь будет первоклассный дом отдыха. Восстанавливаются и все ценнейшие породы деревьев уваровского парка. В залах и комнатах будет обилие света и воздуха. Монументальная живопись - панно, роспись, мозаика, - выполненная талантливыми советскими мастерами, ярко расскажет о героике нашей эпохи.
На заре Звенигород звенит